си,  удобная
добротная мебель, пол чистый и сухой. Конечно, есть же  на  свете  люди,
живущие вот так, сказал он  себе,  которые  стараются,  чтобы  все  было
красиво. Если бы им пришлось жить в пещере, они бы  и  там  поставили  в
горшок букет цветов, чтобы сделать повеселей.
   Он сел в углу, у огня, пока Эйтли снимала с крючьев над  камином  два
серебряных кубка и наполняла их из большого кувшина.
   - Что за новость? - спросила она. - Хорошая?
   - Может быть. Помнишь тех двух ребят с Острова? Венарта и Ветриз?
   - Странно, что ты о них заговорил. Я как раз сама о них думала.
   - В общем, они  предлагают  вывезти  нас  отсюда,  причем  совершенно
бесплатно, - сказал Лордан. - Корабль отходит завтра на  рассвете.  Если
захотим, можем уплыть с ними.
   - Ох. - Эйтли стиснула кубок. - Ты поедешь?
   - Не знаю. - Лордан глотнул вина. Ничего, только, на его  вкус,  чуть
сладковато. - Я будто разрываюсь пополам. А ты? Что ты можешь сказать  о
них? - Он слегка подался вперед.  -  Очевидно,  с  тех  пор,  как  мы  в
последний раз виделись, ты с ними еще встречалась.
   Эйтли кивнула.
   - Более того. У нас общие дела.
   - Боги благие! Как это вышло?
   Эйтли  объяснила.  Лордан  слушал  очень  внимательно,  а  когда  она
закончила, произнес:
   - У меня начинают возникать вопросы. Такое впечатление, что  куда  ни
плюнь, они уже там.
   - Я решила, что это  просто  случайность.  В  любом  случае,  что  ты
думаешь?
   - Об их предложении? -  Лордан  опустил  глаза  и  стал  разглядывать
остатки вина на дне кубка. - Патриарху я  сказал,  что  суда  не  боюсь.
Соврал. Я себя чувствую так, как будто один должен драться против  целой
толпы. Отец говаривал, что удача - она как огромный камень,  лежащий  на
гребне утеса над твоим домом. Не шуми, мол, слишком сильно. - Он  потряс
головой. - Хотя это тут ни при чем. Вот, например,  поплыву  я,  корабль
попадет в шторм, и мы все утонем, а если бы я остался - прожил бы до ста
лет. Если, конечно, предположить, что я сам хочу жить до ста лет, а я не
хочу. Ты об этом не думала? - Лордан обвел комнату взглядом.  -  А  тебе
есть что оставить наследникам.
   - Это, что ли? - усмехнулась Эйтли. - Конечно, хорошо бы было тут все
продать и выручить немного денег, но, в общем, пес  бы  с  ним.  Обычные
вещи, ничего, о чем стоило бы грустить.
   - Значит, едешь?
   - Не знаю. - Она посмотрела ему в лицо. - Я поеду, если поедешь ты.
   Лордану стало не по себе.
   - Тут всякого добра в достатке,  -  сказал  он.  -  У  тебя,  похоже,
настоящий талант к покупкам.
   - Конечно. Я деловая женщина - Эйтли помедлила, потом спросила:
   - Можно задать тебе один вопрос? Личного характера?
   - Ну попробуй.
   - Ладно. - Она сделала глубокий вдох. - Почему ты, зарабатывая раз  в
десять больше моего, при этом живешь,  как  в  свинарнике  и  выглядишь,
будто разорившийся нищий? Не хочу  тебя  оскорбить,  просто  не  понимаю
чисто с арифметической точки зрения. Мне всегда это было интересно.
   Лордан отвел глаза, и Эйтли подумала: "Ну вот, обиделся".  Но  спустя
всего мгновение он опять  смотрел  на  нее,  и  выражение  его  глаз  не
изменилось.
   - Я отсылаю домой большую часть денег. Может, я когда-то обмолвился -
у меня довольно большая семья. Три брата и сестра, родители оба  умерли,
но двое братьев остались на  ферме.  Я  им  помогаю,  когда  получается.
Понимаешь, я перед ними в долгу.
   - Помогаешь, - повторила Эйтли.
   - Именно. Отец был вроде арендатора -  ну,  крестьянин,  голытьба,  а
помещик себе забирал одну шестую от всех прибытков, так что  мы  даже  в
лучшие годы с хлеба на квас перебивались. Так что землю  я  выкупил.  Им
всем троим на приличную жизнь хватит. Я же говорю, не мог я иначе.
   "Все равно не понимаю, -  сказала  про  себя  Эйтли.  -  Если  братья
остались на ферме, а Бардас пошел по миру искать счастья, не наоборот ли
должно быть? У них все есть, а ему пришлось начинать с нуля".
   Вслух же она произнесла:
   - Наверно, это многое объясняет. Теперь-то  они  небось  разбогатели,
братья твои. Те, что остались дома.
   Лордан кивнул.
   - Они хорошие фермеры, по  любому  счету.  Правда,  я  от  них  редко
получаю известия. Но что бы там ни  было,  вот  и  весь  ответ  на  твой
вопрос. Вполне обычный, приземленный, без всяческих великих тайн.
   - Ты никогда не рассказываешь о своей семье.
   - Не рассказываю. По-моему,  это  не  самая  увлекательная  тема  для
беседы. Можно мне еще вина, или ты его на старость припасла?
   - Извини. Наливай себе сам. - Эйтли подождала, пока  Лордан  наполнит
себе кубок, и продолжила:
   - Ты не думаешь туда вернуться?
   - Нет. - Он покачал головой.  -  Больно  много  на  ферме  приходится
работать. Не говоря уже про вонь и про коз в  спальне.  Староват  я  для
этого.
   - Значит, на Остров? Что ты решил?
   - Я думаю, тебе надо плыть. Да, вчера мы их отогнали,  но  я  уверен,
что они постараются вернуться  опять.  И  будут  возвращаться,  пока  не
добьются своего. Город падет, и скорее рано, чем поздно.
   Эйтли была потрясена: Лордан так спокойно говорил о том, чего  она  и
все вокруг боялись  и  в  то  же  время  знали,  точно  знали,  что  это
невозможно.
   - Ты серьезно так думаешь? - только и смогла она произнести.
   - Да. Ты не понимаешь, как чертовски близко они вчера  подошли.  Если
бы не огненное масло, нас с тобой бы уже не было в живых. Их  столько...
мы и представить себе  не  могли,  что  их  так  много.  И  они  многому
научились: у них машины, у них организация... В прошлый раз, когда  я  с
ними столкнулся, это были... скажем так, дикари.  Хотя  я  в  это  слово
вкладываю не то, что большинство людей. Первобытный народ,  не  желающий
получить больше, чем нужно для кочевой жизни. Не так и плохо, кстати.  А
сейчас они изготавливают вещи не хуже наших - не верь тем, кто  говорит,
будто им эти вещи кто-то продал или подарил. Этот паренек,  Темрай,  жил
здесь и учился всему, что нужно для штурма города. Я сам диву даюсь.  Он
заслужил победу, а мы... В любом случае единственное,  что  ему  мешает,
это огненное масло. Если Темрай придумает, как тут быть,  нам  конец.  И
судя по тому, как далеко он уже зашел, ждать осталось недолго, да если и
нет, у него столько людей, что он может пойти напролом сквозь  все,  что
мы против него бросим, если только он готов на такие потери. А я  думаю,
он готов. Из него вышел хороший вождь, но по какой-то причине город  для
него очень много значит. Я видел, как Темрай продолжал  высылать  вперед
машины после того, как наши требушеты  оставили  от  первой  волны  одни
дрова. В конце концов вопрос встанет так - готовы ли мы гибнуть за  свой
город, как кочевники готовы гибнуть за своего вождя.  И  тут  нас  можно
фаршировать и насаживать на вертел.
   - Значит, едешь, - медленно кивнула Эйтли.
   - Я этого не говорил.
   - Но если городу не устоять...
   Лордан наклонился вперед так, что оказался совсем рядом с нею.
   - Я думаю, что ты  должна  плыть.  Не  хочу  сказать,  что  это  твой
последний шанс и все такое, хотя лучше так, чем давиться в толпе у баржи
с беженцами, когда они полезут на стены. Я бы... - Он запнулся, вздохнул
и повторил:
   - Я бы чувствовал  себя  гораздо  спокойнее,  зная,  что  ты  тут  не
застряла. Со своим мастерством ты где угодно проживешь. А теперь у  тебя
даже друзья на Острове есть, так что проблем не будет. Что  тебя  держит
здесь, кроме этой миленькой мебели?
   - Я поеду, если ты поедешь.
   Он  отодвинулся,  хмурясь.  Эйтли  хотела  потянуться  к   нему,   но
передумала.
   - Мы бы там школу открыли, - сказала она. -  В  точности  как  здесь,
только там, наверно, конкуренции не будет. А что до моих  друзей  -  это
ведь и твои друзья тоже. Не знаю, чем мы этой парочке  приглянулись,  но
мы будем не как беженцы, у которых ничего не  осталось,  -  у  нас  есть
связи, нам помогут. - Эйтли попыталась за глянуть ему в глаза, но Лордан
смотрел в другую сторону, в огонь. - Ты ведь не хочешь тут в самом  деле
остаться, правда? Остаться здесь и погибнуть, стать героем, когда уже не
будет никого, кто бы мог об этом вспомнить? Ты  всегда  говорил,  что  у
тебя нет времени на подвиги.
   - Не говори глупостей, - сказал Бардас с нежностью. - Ну, с  чего  ты
взяла, что меня непременно убьют? Просто так, бесплатно, - добавил он, -
Вот если б за деньги!
   - Тем более. Поехали вместе. - девушка сделала попытку улыбнуться.  -
Это было бы здорово: снова вместе, как раньше.
   Теперь Лордан смотрел ей прямо в глаза, но Эйтли  не  увидела  в  них
ничего, кроме бликов пламени.
   - Ты так думаешь? Впрочем, не важно.
   Несмотря на жестокость последних  слов,  девушка  старалась  сохранив
присутствие духа.
   - Хорошо, если ты не едешь, не поеду и я, - спокойно сказала она. - В
бизнесе это  называют  шантажом,  но  мне  все  равно.  Весьма  полезное
качество для помощника адвоката.
   Лордан допил вино и поднялся.
   - Я же не сказал, что не поеду, - произнес он. - Просто я еще  ничего
для себя не решил. - Экс-фехтовальщик поставил чашу на  стол  и  натянул
пальто. - Помнишь письмо, которое ты мне прислала? Что там  было  насчет
замка в моей квартире?
   На мгновение Эйтли застыла в недоумении.
   - О боги, конечно, ключ! Обожди, я сохранила его для тебя.
   Девушка склонилась над изящным письменным столом и достала  из  ящика
кожаный сверток.
   - Вот, держи. Но имей в  виду,  замок  тугой,  чтобы  открыть,  нужно
хорошенько надавить на дверь.
   - Спасибо, - просто ответил Бардас. - Сколько я тебе должен?
   "Забудь об этом", - едва не сорвалось с ее губ, но Эйтли сдержалась.
   - Пять квотеров. Можешь оставить этот долг до завтра.
   - Нет, по-моему, у меня есть с собой мелочь.
   Лордан отсчитал монеты и протянул ей - Эйтли  едва  не  выронила  их,
настолько эти деньги жгли руку. Лордан молча пошел к двери.
   - Корабль называется "Белка",  -  сказал  он.  -  Северная  пристань,
двухмачтовый парусник. На твоем месте я бы не отказывался.
   - Я подумаю.
   Вместо ответа Бардас тихо притворил за собой дверь.
 
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ 
 
   - Посторонись!
   - Что, простите? - Геннадий нервно обернулся.
   - Я говорю, посторонись. Стоишь на пути.
   - А... Понятно.
   Геннадий поспешно отшагнул в сторону, пропуская моряков.
   - Извините, - продолжил он им в спину, - просто я  в  первый  раз  на
корабле...
   Матросы оглянулись, ничего не  ответили  и  продолжали  свою  работу,
состоявшую по большей части в натягивании  каких-то  веревок.  Насколько
Геннадий мог судить, здесь, на борту, все непрестанно тянули за веревки,
завязывали их, укорачивали, растягивали и так далее.
   Поздравив себя с тем, что больше не путается  под  ногами,  он  снова
воззрился на горизонт. Геннадию часто приходилось слышать  от  знакомых,
сколь величественно смотрится город с моря, хотя ему никогда не хотелось
самому насладиться подобным  видом.  Однако  сейчас  ему  представлялась
такая возможность, и он никак не мог понять, о чем же было столько шума.
   - Правда, красиво?
   -  Да,  весьма,  -  машинально  согласился   Геннадий.   -   Очень...
впечатляет, с этого ракурса.
   Тот, кто стоял рядом с ним, опираясь  на  борт  локтями,  не  отрывал
взгляда от роскошного вида.
   - О, Тройной Город, - торжественно изрек он наконец. -  Слеза  богов,
сверкающая жемчужина в бархате волн, видный издалека венец  из  слоновой
кости. Перимадея, Перимадея Сияющая, колыбель прекрасных женщин,  вечные
врата.
   Геннадий пробормотал что-то невнятно-вежливое. По его  мнению,  город
издали напоминал слегка осевшую груду сахара. Но  от  своего  соседа  он
узнал без труда  -  обычные  эпитеты  и  клише,  которые  повторяют,  не
вдумываясь, все кому не лень. Если быть точным, строка из  "Возвращения"
Физаса воспевала "колыбель отважных женщин", а не "прекрасных";  но  это
место  никто  не  помнил  правильно,   кроме   немногих,   потрудившихся
вчитываться.
   - В самом деле жалко, - вздохнул сосед. - Но ничего не  поделаешь.  -
Он поднял глаза и несколько секунд изучал  выражение  лица  Геннадия.  -
Впервые на море, как я вижу?
   Геннадий кивнул.
   - Потом привыкнете, -  успокоил  его  собеседник.  -  Все  привыкают.
Главное - не пытайтесь бороться с тошнотой. Когда вас пару раз вывернет,
станет куда легче, вы уж поверьте.
   На корме толпилось множество желающих  бросить  последний  взгляд  на
белый город, исчезающий  за  горизонтом.  Как  высокий  гордый  корабль,
медленно  погружающийся  в  воду,  невольно  подумал   Геннадий.   Сколь
печальное сравнение... Что бы там ни говорил его сосед у борта, Геннадия
не тошнило (ему в самом деле было нехорошо, но  вот  тошноты  не  было).
Также не чувствовал он и пафоса скорби от происходящего. "Может быть,  -
предположил он, - я просто не могу  полностью  принять,  что  с  большой
вероятностью вижу город в последний раз".
   - Вот я, например, - продолжал его собеседник, - сам со Сконы  родом.
В городе всего лет пять прожил. Вы  были  на  Сконе  когда-нибудь?  Нет,
вижу, что не были, ну и правильно.  Скверное  это  место.  Но  на  худой
конец, вокруг него то и дело не снуют враги, раздумывая, с  какого  края
его поджечь.
   - Вы думаете, этим все кончится?
   Уроженец Сконы расхохотался.
   - Если нет, я выйду круглым идиотом, отвалив шесть сотен смайлеров за
место на этой посудине. А вы-то неужели так не думаете? Если нет, чего ж
вы здесь делаете?
   - У меня рабочие дела на Острове, так что так или иначе  пришлось  бы
уезжать, - ответил Геннадий.
   - Понятно.
   Собеседник  не  назвал  его  лжецом  в  открытую,  но  этого   и   не
требовалось.
   - Тогда у вас все удачно совпало. А по какой части работаете, если не
секрет?
   - По... банковской.
   - В самом деле? А что за банк?
   Геннадий слегка скривился, этим только подтверждая  репутацию  лжеца,
который что-то скрывает.
   - Маленький семейный банк... Вряд ли вы о нем слышали. "Бордан", банк
"Бордан".
   - "Бордан"? Начинается на "Б"?
   - Да, именно  так.  Банк  "Бордан".  Как  я  уже  сказал,  учреждение
маленькое, узкопрофильное...
   Собеседник смотрел на него, не мигая.
   - Должно быть, вас жутко утомило, что люди все  время  путают  вас  с
другим банком, а? Были такие случаи?
   - Да, случалось, - упрямо глядя перед собой, отозвался Геннадий. -  А
сами вы кем будете? Чем занимаетесь?
   - Примерно тем же, чем вы, - махнул рукой тот.  -  Кредитные  письма,
счета, обмен валюты -  все  такое.  Обыкновенная  надоедливая  кредитная
служба. Однако странно, что в городе есть банк "Бордан", о котором мы ни
разу не слышали. Пир Хираут, - отрекомендовался он, протягивая  руку.  -
Может быть, нам стоило бы поддерживать отношения?
   Геннадий с воодушевлением пожал широкую ладонь, улыбаясь во весь рот.
   - Может быть, то есть, я имею  в  виду,  это  следовало  бы  обсудить
поподробнее...
   Вспышка энтузиазма не прошла даром - он схватился за  горло  и  издал
булькающий звук. Собеседник ухмыльнулся, пожелал ему  удачи  и  поспешно
отошел.
   - В следующий раз, - раздался новый  голос,  на  этот  раз  слева,  -
назовитесь лучше купцом.  Придумайте  что-нибудь  очень  скучное,  вроде
торговли сушеной рыбой. Никому не захочется долго общаться  о  работе  с
торговцем сушеной рыбой.
   Геннадий обернулся, смущенно улыбаясь.
   - Вы... э... слышали?..
   Ветриз кивнула.
   - Лучше было бы сказать ему, что вы - волшеб... то есть член  Ордена.
На Острове они пользуются большим почтением, вы же знаете. А там в самом
деле есть отделение?
   - Да. Крохотное представительство, блюдущее наши финансовые интересы,
вот и все. Там совсем нет  преподавательской  практики,  только  немного
экспериментальной. Но все  же  это  работа.  Лучше,  чем  у  большинства
безденежных беженцев.
   - Не думаю, чтобы кого-нибудь из наших беженцев  можно  было  назвать
безденежным, - хмыкнула Ветриз. - Иначе их бы не было на этом корабле. Я
думаю, здесь найдется несколько  настоящих  банкиров,  торговцев  и  так
далее - то есть людей,  чья  деловая  жизнь  не  заключена  в  городских
стенах. Вот почему им было так легко решиться  на  отплытие,  -  девушка
оперлась локтями на борт и положила подбородок в чашу ладоней. - Поймите
меня правильно - нам не составило труда продать все места на корабле, но
и огромных очередей тоже не стояло. Большинство  горожан  не  собираются
уезжать, особенно сейчас, после того, как штурм был отражен.
   Геннадий передернул плечами.
   - Надеюсь, что они окажутся  правы.  Если  так,  я  пересижу  опасные
времена и потихоньку  двинусь  домой,  пробивать  себе  путь  обратно  в
правление Ордена. Конечно, шанс стать  Патриархом  я  упустил,  но  если
честно,  не  жалею.  Не  такая  уж  сладкая  жизнь  у   Патриарха,   как
представляется многим.
   Ветриз приподняла бровь.
   - Однако он остался.
   -  Алексию  далекие  странствия  не  позволяет  здоровье,  -  ответил
Геннадий. - Он, конечно, это скрывает, но организм у него  уже  не  тот,
что прежде.
   Он с минуту помолчал, раздумывая, увидит ли когда нибудь  еще  своего
друга. У них не было времени попрощаться, пришлось ограничиться короткой
запиской на дощечке, которую Геннадий торопливо сунул в руки  гонцу.  Но
это было совсем не  то  же  самое,  что  лично  сказать  "до  свидания".
Геннадий жалел, что не успел  этого  сделать.  Любое  подобие  искренней
дружбы на высших ступенях иерархии  было  большой  редкостью,  нежданным
даром судьбы. Обретя подобный дар, Геннадий не был готов так быстро  его
потерять.
   Но желание скрыться, убежать, спастись было  непреодолимо.  Благодаря
изобретательности Алексия, проявившейся в последнюю минуту,  у  Геннадия
появилась возможность отбыть с почетом, получить работу по прибытии -  и
упускать такой шанс было бы непростительной глупостью.
   Город уже почти  совсем  скрылся  в  море;  только  слепящая  белизна
верхней стены все еще сверкала на солнце.
 
*** 
 
   Это напомнило Геннадию  старую  легенду  о  Сгинувшем  Граде  Мизо  -
островном королевстве небывалой красоты и могущества, которое разгневало
богов и было покрыто волнами миллион  лет  назад,  когда  боги  все  еще
существовали и подобным вещам  позволялось  происходить.  В  те  времена
география полностью подчинялась требованиям поэтического  вымысла  -  по
крайней мере так считало население города.
   Что же, вполне возможно, они были правы.
   Почувствовав необходимость некоего прощального жеста, Геннадий поднял
руку, повернув ее ладонью к далекой вспышке белизны, и так  стоял,  пока
сияние Перимадеи не угасло. Потом уронил руку.
   - Вы прощались?
   - Скорее позволил себе побыть мелодраматичным, - отвечал он. - Я  так
долго был преподавателем, что имею слабость к  красивым  жестам  -  даже
когда они совсем не уместны. Знаете, я удаляюсь от города в  первый  раз
за всю свою жизнь. А мне пятьдесят четыре года! Думал, буду  чувствовать
себя потерянным - однако ничего подобного.
   - Рада это слышать, - кивнула Ветриз. - На ностальгию у вас еще будет
достаточно времени.
   Она оставила его размышлять в одиночестве и пошла на  другую  сторону
палубы - проведать свою новую подругу. Ветриз обладала  большим  запасом
сочувствия, но никогда не знала, что делать со слезами. Потому и на этот
раз при виде слез Эйтли отошла от нее, не желая смущать и давая ей время
успокоиться.
   - Извини, что не сдержалась, - обратилась к ней Эйтли. - Я не  хотела
тебя смущать... Просто...
   Она не закончила фразы, все еще неотрывно глядя на горизонт.
   - Ты правда подумала, что он пришел? В последнюю минуту?
   Эйтли покачала головой.
   - Нет, дело не в том... Но так оставлять город, не зная, будет ли  он
стоять, когда я вернусь...
   Ветриз промолчала. Она не была уверена, что правильно понимает Эйтли,
но не  имела  шансов  это  узнать.  Ветриз  всегда  обладала  чрезмерной
восприимчивостью к трогательным историям и знала за собой  эту  черту  -
склонность видеть в