тся. Что там говорила Рада? Либо в Луге, либо в  Рянске  "Четыре  Дыма"
точно нагонишь? Названия-то какие знакомые...
   Виктору пришлось долго собирать все мужество, чтобы высунуть нос из купе.
По счастью, гном-проводник болтался в коридоре.
   - Послушайте, милейший... - начал Виктор, никак не в силах избавиться  от
этого дурацкого слова. - Когда будем в Луге?
   - Да вот прямо сейчас  и  будем,  -  буркнул  гном.  -  Полчаса  от  силы
осталось. Там десять минут стоять будем.
   - А "Четыре Дыма"?..
   - "Четыре Дыма"? А их мы, господин хороший, как раз в Луге-то и  обгоним.
И пойдем прямиком до самого Рянска, и Путь перед нами уже чистый.
   Оно  и  неудивительно,  что  нагнали,   "Дымы"   возле   каждого   столба
останавливаются. Чего еще спросить желаете, господин хороший?
   Виктор вернулся к себе, тщательно запер дверь. Луга - это был шанс.
   Маленький, но все же шанс. Кланы, как сказал несчастный Ярослав, живут на
юге, на Теплом Берегу - не туда ли направлялась девчонка? Может,  она  и  не
сошла?.. Но как ее найти, да еще обвести при этом вокруг пальца Водных?
   Наверное, какой-нибудь Конан-киммериец, Лорд  с  планеты  Земля  или  там
Олмер из Дэйла с легкостью нашли бы выход. Виктор, увы, на  роль  сказочного
героя подходил мало. Ничего путного в голову ему, как назло, не лезло.
   Оставалось положиться на самое надежное средство  -  непобедимый  русский
"авось".
   Тем временем "Стрела" загудела во всю мощь своей паровой глотки и  начала
сбрасывать скорость. Вокруг потянулись предместья, мало чем отличавшиеся  от
какого-нибудь  подмосковного  городишки  середины  семидесятых.  Одноэтажные
деревянные домики среди облетевших садов - срубы, обшитые  вагонкой,  разной
степени облупленности, покрашенные веселенькими  красками.  Виктор  невольно
удивился - судя по всему, здесь стояла осень,  однако  было  еще  тепло.  По
крайней мере, путешествовать в куртке было совсем не дискомфортно.
   Мелькнула каменная водокачка,  придорожные  будки,  поезд  загрохотал  на
неуклюжих стрелках.
   - Луга... Луга... - донеслось из коридора. - Стоянка десять минут...
   "Четыре Дыма" Виктор заметил сразу. Чудовищный  паровик,  четырехтрубный,
словно крейсер "Варяг", и вытянувшиеся за ним  обшарпанные  вагоны.  Похоже,
что "Стрела Грома" не зря именовалась дорогим поездом.
   Держа под мышкой меч и обливаясь потом, Виктор вышел в тамбур.  Никто  из
Водных не появился.
   Два поезда стояли рядом; меж ними кипела густая толпа пассажиров и мелких
торговцев; какая-то баба громогласным визгом рекламировала свои несравненные
приворотные и отворотные зелья краткого действия, "на полсуток, аккурат  для
Пути, чтоб не навсегда, значит"; Виктор с некоторым удивлением подметил, что
отворотные средства брали в  основном  мужчины,  в  то  время  как  женщины,
особенно одетые подобротнее и, что  называется,  "бальзаковского  возраста",
больше налегали на приворотные...
   Стоя на высокой подножке, Виктор огляделся. Оставить без наблюдения выход
в коридор он боялся, незащищенная спина вопила от страха громче всего;  хотя
понятно было, что надежды увидеть Тэль вот так вот, сверху, практически нет.
   - Позвольте-ка, господин  хороший...  -  раздалось  где-то  сбоку,  и  из
стенной ниши вынырнул гном. В волосатой лапе он держал здоровенный чайник.
   Отстранив Виктора, гном спустился вниз и, важно раздвигая  толпу,  смешно
заковылял к вокзалу.
   Самое время Водным ударить, подумал Виктор. Перехватил меч поудобнее.
   И... продолжал смотреть, не в силах больше ни  на  что  решиться.  Искать
Тэль в этой толпе можно было очень долго.
   Над вагоном нависали  голые  черные  ветки.  Громадный  раскидистый  дуб,
устоявший, несмотря на подлинное экологическое бедствие.
   Виктор не знал, что заставило его поднять взгляд. Ровно за миг  до  того,
как по крыше что-то слегка стукнуло - не сильнее  упавшего  куска  коры  или
отломившегося сучка. Он замер, инстинктивно отступая в глубь тамбура, острие
меча смотрело вверх. Во всяком случае, если  они  решили  ломать  крышу,  он
успеет...
   Негромко скрипнуло железо. Потолочный лист отполз  в  сторону,  в  темной
дыре показалась пара небольших сапожек,  за  которыми  последовали  широкие,
стянутые понизу синие  шаровары,  словно  у  опереточных  запорожцев,  белая
рубаха и, наконец, короткие рыжие волосы. Блеснул золотой лак ногтей.
   Миг спустя Тэль мягко спрыгнула на пол. В руке - плотно закрытая плетеная
корзинка.
   - Закрой,  -  чуть  слышно  шепнула  она,  так,  словно  с  Виктором  они
расстались всего минуту назад или даже, скорее,  не  расставались  вовсе.  -
Гном сейчас придет... чтобы не подвести старика...
   Виктор мысленно вставил на место отвалившуюся (правда, тоже мысленно)  от
удивления  челюсть  и  сделал  все,  как  надо.  Железный  лист   повернулся
удивительно легко и бесшумно,  словно  на  хорошо  смазанных  петлях.  Когда
Виктор вошел в купе, Тэль уже была  там.  Сидела,  забравшись  с  ногами  на
плюшевый диван, ловко  раскладывая  на  столике  какую-то  снедь,  настолько
аппетитного  вида,  что  у  Виктора  немедленно  заныло  под   ложечкой.   И
недостойное истинного мужчины желание как следует отшлепать эту паршивку  по
голой заднице куда-то сгинуло.
   - В Рянске нам надо  будет  сойти,  -  впиваясь  белоснежными  зубками  в
зеленую мякоть какого-то плода,  полушепотом  сказала  она.  -  За  "Стрелой
Грома" теперь следит слишком много глаз.
   - А... э... - только и смог сказать Виктор. Тэль деловито  сунула  ему  в
протянутую для патетического ораторского жеста руку здоровый бутербродище  с
толстенным шматом ветчины и зеленью.
   - Так было нужно, - сказала она. -  Не  обижайся,  Виктор.  Ну  можешь...
можешь отлупить  меня,  если  хочешь.  Выпороть  как  Сидорову  козу.  Штаны
снимать?
   Виктор поперхнулся бутербродом.  Склонным  к  педофилии  с  одновременной
флагелляцией он себя раньше не считал.
   - Если бы я осталась, Готор прикончил бы меня, - просто сказала Тэль,  не
сводя с Виктора пристального взгляда. - Пришлось отдать ему разбойников.
   - Отдать? Ты позволила им умереть? Даже ребенку?
   Тэль поморщилась, словно вслушиваясь во что-то неслышимое.
   - Мальчишка жив, Виктор. За него не переживай.
   - Откуда ты знаешь?!
   - Чувствую, - с непоколебимой уверенностью сказала Тэль. - Ранен, потерял
много крови, но  ничего.  Выходят.  Гномы,  они  знаешь  как  Наказующих  не
любят... Впрочем, кто их любит, извергов!
   - Так ты знала, что Наказующие нас догонят?!
   - Конечно. С самого начала. Это было  необходимо,  Виктор.  Я  и  так  не
сомневалась... и все же требовалась небольшая проверка.  Осталось  последнее
дело. На мосту.
   - На каком еще мосту?  -  беспомощно  спросил  Виктор.  Злость  бесследно
исчезла.
   - В Рянске мост есть, - охотно пояснила девчонка. - Там все и решится.
   - В каком смысле? - Отчего-то Виктор внутренне похолодел. Было  в  словах
Тэль что-то темное... и пахнущее кровью, кстати.
   - У Готора приказ - покончить с тобой во что бы то ни стало.  Но  приказа
связываться с гномами у Готора нет. Путь неприкосновенен.
   Собственно говоря, Готор возьмется за  тебя,  как  только  ты  сойдешь  с
поезда.
   - Это я и так знаю, - вырвалось у Виктора.
   - Готор наложил на тебя дозорное заклятие. Оно не слишком сильно,  однако
позволяет все время держать тебя на поводке. Поэтому он может не  рисковать.
Наказующих, во избежание стычки,  он  оставил  внутри.  Готор  атакует,  как
только  ты  спустишься  с  лесенки.  Ты  поступил  очень  благоразумно,   не
бросившись искать меня в Луге. Ты должен был  понимать,  что  я  тебя  отыщу
сама. Нам надо Готора обхитрить. И мост для этого - лучше всего.  Магу  Воды
никогда не придет в голову, что ты попытаешься улизнуть от него на реке, где
волшебство Готора особенно сильно. А мы попытаемся и именно там.
   - Да, но как...
   - Очень просто. Слушай и не перебивай,  -  Тэль  смешно  сдвинула  брови,
точно играя в строгую учительницу. - Когда мы поедем через мост...
   Впрочем, нет. Говорить не буду, а  то  еще  Водный  подслушает.  Когда  я
скомандую, делай просто как я, и все. Я заранее прошу у тебя  прощения,  мне
придется командовать... Но это, надеюсь, в последний  раз.  А  теперь  давай
есть, - закончила она.
   - Давай, - оторопело сказал Виктор. Некоторое  время  они  сосредоточенно
жевали.
   - О Предельнике и его сыновьях жалеть не надо, -  не  отрываясь  от  еды,
сказала Тэль. - Они умерли счастливыми, потому что защищали самое  для  себя
дорогое.
   - Но, Тэль... почему они  называли  меня  "Владыкой"?  Почему  дали  этот
амулет? Что он вообще значит?
   Девчонка наморщила лобик, сосредоточенно разглядывая медальон.
   - И вправду, очень похож, - озабоченно сказала она. - Надо же... никто  и
не знал, что стражи так верны древним клятвам...
   - Каким? - жадно спросил Виктор. Он, конечно же, все время помнил о  том,
что на особо дотошные расспросы наложен запрет, - но пока ничего страшного.
   Тэль пристально взглянула на него - словно удивилась.
   - Не будем пока об этом говорить. Не зови лихо, пока спит тихо. А что это
значит... Вслушайся в себя, Виктор, - можно ли тебе меня об этом спрашивать?
Медальон означает, что мы на верном пути. Что ты - человек Срединного  Мира,
а не отравленной Изнанки. Помнишь, что я говорила тебе о наших предках?
   - Что они воевали вместе...
   - Правильно. И вот тебе доказательства.
   - Но ты же сама сказала - "похож"! А похожих  людей  может  быть  сколько
угодно! - возопил Виктор. От всех  этих  высоких  материй  ум  у  него  явно
заходил за разум. - Сколько в мире двойников!
   - Правильно, - кивнула Тэль. - Может быть, простое  совпадение.  А  может
быть, и портрет твоего предка. Например, деда или прадеда.
   - Ну хорошо, - не выдержал Виктор. - А почему Водные хотят меня убить?
   - Почему? Да потому  что  знают,  кем  был  твой  дедушка,  -  решительно
отозвалась Тэль. - Или думают, что знают... им этого достаточно.
   - Они что, видели медальон? - тупо спросил Виктор.
   Тэль всплеснула тонкими руками.
   - Нет, правду говорят  -  если  мужчина  подавляет  свой  гнев,  этот  яд
отравляет его мысли... Мне, наверное, все же следовало снять штаны, а тебе -
меня выдрать. Может, тогда ты и соображал бы лучше. Никакого медальона  они,
конечно же, не видели. Следили за мной... пытались напасть при переходе... а
когда разглядели тебя, уверились полностью. И началась  охота.  Вот  и  все,
очень просто. Но - Виктор, знай, Готора так просто не  одолеть.  Он  сильный
маг...
   - Так что же мне делать?
   - Как что? Драться!.. - Она  внезапно  напряглась,  вскинула  подбородок,
став на миг точно насторожившаяся птичка-пеночка - к чему-то  прислушиваясь.
- Кончаем разговоры, - одними губами сказала Тэль.  -  Готор  прислушиваться
начинает. Пока еще не дотянулся,  но...  Давай  я  постанывать  буду,  а  ты
диваном скрипи. Водный меня не знает. Пусть думает - ты малолетнюю шлюшку на
вокзале подцепил. Те, кто в отдельных купе ездят, часто так делают...
   Виктора прошиб холодный пот. Все  это  уже  слишком  напоминало  какое-то
извращение.
   - Ну  же!  -  шепотом  приказала  Тэль.  Пришлось  подчиниться.  Девчонка
принялась "постанывать",  и  притом  настолько  натурально,  что  у  Виктора
мгновенно запылали щеки.
   - Все, хватит теперь, - распорядилась Тэль. -  Им  этого  и  так  надолго
хватит. Можно говорить спокойно. А лучше бы не говорить вовсе. До Рянска еще
ехать и ехать. Там может жарко быть. Отдохни пока.
   - Тэль... Расскажи мне, кто ты  такая?  Ярослав...  ну,  сын  Предельника
погибший... говорил, что есть четыре Стихийных  да  еще  множество  звериных
кланов. А ты? Кто ты сама?
   Тэль строго посмотрела на Виктора.
   "Сейчас понесет что-нибудь о том, что, мол, тебе знать  не  положено",  -
тоскливо подумал он. Однако все  оказалось  совсем  не  так.  Тэль  тихонько
вздохнула, положила подбородок на сцепленные пальцы рук. Казалось,  ждала  -
он сам откажется от вопроса.
   Однако Виктор тревоги не чувствовал. Пока.
   - Откуда я...  не  из  четырех  Стихийных,  Виктор.  И  не  из  тотемных,
"звериных", как говорят в народе.
   Речь Тэль сейчас никак не походила на речь  четырнадцатилетней  девчонки.
Так могла говорить умудренная годами и тревогами женщина. Много повидавшая и
пережившая.
   - Ты и  в  самом  деле  все  очень  скоро  узнаешь  сам.  Я  очень  боюсь
исказить... подтолкнуть не туда... Ты сейчас...  ну,  как  бы  на  горке.  И
вправо можно покатиться, и влево. И назад, и вперед. А отчего это зависит  -
куда ты покатишься, - мало кто знает. Ритор, наверное, знает. Торн тоже.
   Еще пара-тройка магов...
   - Ритор - это кто? - Виктору отчего-то стало не  по  себе.  Было  в  этом
имени что-то пугающее, как свист ветра смерти над выжженной  пустыней.  -  И
Торн... кто?
   - Ритор - самый могучий волшебник клана Воздуха. И, наверное,  сильнейший
сейчас маг всего Срединного Мира, если не считать, конечно, Хранителя.  Торн
- его вечный  соперник,  лучший  чародей  клана  Воды...  -  Она  пристально
смотрела в лицо Виктору, словно ожидая, как он воспримет эти ее слова.

***

   Ритор... Ритор... нет, в этом  имени  было  нечто  большее,  чем  простые
тварные  звуки.  Ритор,  Ритор,  Рито-ор,  свист   боевого   ветра,   шелест
распахнутых крыльев, беспощадная ярость,  пробивающая  облака  стремительная
громада закрытого тяжелой броней тела. "Ты пришел. Убийца", - громовой голос
из-за туч. "Что ж, давай сразимся. Час настал, и  я  не  побегу  от  судьбы.
Пусть она решит, кому из нас жить, а кому - нет..."
   ...Двое измученных людей, мужчина и женщина, черный меч в  руке  мужчины,
глухой шлем на голове. Неодолимая  твердость  во  взгляде  женщины,  готовой
умереть, но не покориться. Они  не  побегут.  Они  будут  драться  с  тобой,
УбийцаВиктор, драться до конца, потому что простое слово "Честь" для  них  -
нечто большее, чем просто четыре буквы и мягкий знак на конце.
   Ты, Виктор... или не Виктор? - ты никогда не мог понять этого до конца.
   Можно ведь пережить все что угодно, если ты не размякшая барышня.
   Подняться после любого унижения. Сделать все для победы.  Ты  уже  и  так
сделал... многое. А они - нет. Они не  могут  побежать,  не  могут  показать
врагу спину. Они отступали до самого последнего предела,  до  края  мира,  и
дальше отступать уже не могут. Теперь им осталось только умереть.
   Мужчина поднимает черный меч и становится в  позицию.  За  спиной  Убийцы
набирает силу смертельный, напоенный огнем ветер, готовый смять и  сокрушить
любые преграды и защиты. Сколько крови и слез должно было  пролиться,  чтобы
напоить ветер до такого предела? Чтобы подчинить Убийце такие силы,  могущие
сокрушить каменные крепости Властелинов, поразить смертью  весь  их  поганый
род?! И теперь пришло время последней платы.
   Ноги мягко ступили по влажной земле. Над правой рукой стремительно  зрело
огненное яблоко. Все четыре стихии покорны сейчас тебе, Убийца, - не  упусти
же своего шанса! Эти двое, стоящие  перед  тобой,  -  последние  из  некогда
великого рода. Доверши начатое - и Срединный Мир навсегда обретет свободу.
   Совсем небольшой ценой.
   А эти двое получат по заслугам. Суд давно состоялся, и приговор  вынесен.
И то, что приговор - обвинительный, подтверждается тем, что он, Убийца, смог
пройти через все и  все  преодолеть,  жадно  устремляясь  к  этой  последней
схватке.
   - Начнем, - говорит Убийца, и  все  существо  Виктора  отзывается  дрожью
сладкого предвкушения. Отзывается его самая  глубокая,  потаенная  сущность;
может, ему и в самом деле написано на роду именно это - убивать  Драконов  в
сказочных мирах?
   - Начнем, - соглашается Дракон в глухом шлеме.
   - Начнем, - кивает его спутница.
   И - странное дело! - он, Виктор, не то участник, не то  незримый  зритель
давнего поединка, - ощущает нечто вроде укола совести. Они могли  справиться
с ним, когда он был моложе и слабее. Но теперь уже  нет.  Это  не  бой  -  а
казнь. Исполнение приговора. Ион, Убийца, - уже не воин, а палач.
   Что ж. Убийца на то и Убийца, чтобы добивать свои  жертвы.  Он  не  имеет
права дать сочувствию овладеть им. Срединный Мир должен получить свободу.
   Страшные, проклятые замки  на  высоких  бесплодных  горах  вдоль  Теплого
Берега никогда уже не оживут вновь.
   - Начнем, - повторяет Убийца. В его руке -  сжатая  в  тугой  комок  сила
Огня. За плечами - расправленные крылья Ветра. Под  ногами  -  ждущая  пасть
Земли.
   А против всего этого - всего лишь один  черный  меч.  Простой  вороненный
клинок. Да еще глухой шлем.
   Женщина неторопливо обнажила изящную, длинную рапиру. В левую руку  взяла
дагу. Встала рядом с мужем.
   Двое против одного - но знают, сколь неравны сейчас силы.
   Драконы спокойно ждут. Они уже пережили все. Поражение, разгром, бегство.
Они видели, как горят в  собственном  огне  их  родные.  Как  рушатся  стены
родовых замков  и  распадаются  пеплом  веками  собиравшиеся  библиотеки,  в
которых, как утверждалось, - мудрость всех трех миров.
   Однако они никогда не станут просить: "Скорее..."
   Убийца осторожно,  словно  величайшую  драгоценность,  вытаскивает  из-за
пояса кривую саблю чистого белого железа. Без всякой краски клинок  ее  бел,
словно снег возле Серых Пределов.
   Убийца тоже не хочет покрывать себя бесчестьем, убивая  тех,  кто  сейчас
уже почти беззащитен перед его силой. И  Виктор  чувствует,  как  грудь  его
сдавливается восторгом - он, Убийца, и благороден,  и  честен.  Он  искренне
пытается уравнять шансы.
   И тоже становится в позицию...

***

   - Виктор! - сверху обрушивается поток ледяной воды.
   Он открыл глаза.
   Перестук колес, плавно покачивающийся вагон. Запертая на цепочку и  засов
дверь купе. И - перепуганная Тэль с кувшином в руках.
   - Ты вдруг... вдруг весь как-то поплыл, - виновато сказала она.  -  И  не
отзывался. Тебя ведь повело, правда? Ты что-то видел?
   - Тэль, я...
   - Нет, не надо, не  рассказывай!  -  она  поспешно  зажала  розовые  ушки
ладонями. Испуганная  девочка,  которую  родители  позвали  для  "серьезного
разговора". - И слышать не хочу! Помни - ты  должен  выбрать  сам!  Иначе...
иначе... - голос ее упал, - иначе лучше бы тебе и не являться сюда.
   Страшно подумать, что ты натворишь, если... если станешь не самим собой.
   - Не самим собой? - искренне удивился Виктор.
   - Ну да. Потому что это - мука мученическая, всем пыткам пытка, и никакое
существо выдержать ее не в силах. Вот потому  я  и  боюсь...  случайно  тебя
подтолкнуть. Потому что сила в истерзанном болью сердце - страшнее, чем...
   - Чем псих на  воле,  -  мрачно  закончил  Виктор.  Все-таки  было  нечто
детское, несерьезное во всех  этих  словах  и  ритуалах.  Нечто  игрушечное,
нарочитое. Словно в этой, как ее, ролевой игре.
   - Не смейся,  -  обиделась  Тэль.  Надула  губки  и  на  некоторое  время
отвернулась к окну. - Не смейся. Потому что это правда, а над  ней  смеяться
нельзя. Обязательно отомстит.
   - Хорошо, не буду, - покорно согласился  Виктор.  -  Скажи  тогда  лучше,
скоро там этот Рянск?
   - Где-то за час до заката приедем.
   - Тэль... а твои родители живы? - неожиданно спросил Виктор.
   Глаза девочки на миг закрылись.
   - Мою маму, - спокойно ответила она, - казнил Последний Дракон.
   Отец... тоже погиб.
   - Господи... - вырвалось у Виктора.
   - Когда я была совсем маленькой.  Мама  была  замешана  в  мятеже.  Мятеж
подавили. Зачинщиков казнили. Дракон  оказался  милосердным.  Он  убил  всех
сразу и быстро. Никто не мучился, и потом он даже отдал  тела  родственникам
для погребения. Такое не часто случалось.
   - Дракон... - медленно произнес Виктор. Внутри закипал глухой гнев  -  не
его гнев! - руки сами тянулись к оружию.
   - Я могла только утаить это. Но не солгать, если ты спросишь в  открытую.
- Казалось, Тэль сейчас заплачет. - Только  не  спрашивай  меня,  кто  таки