те. Может быть, вы только пробуете посеять страхи - как это пытался сделать и он.
     - Я видел, что одна из этих проклятых птиц попыталась напасть на нее, отец, - заметил Риган. - Может быть, причина в перенесенном ею потрясении, которое вызвало это существо перед тем, как его убили.
     Баракас нашел этот довод убедительным и жестом приказал Шариссе умолкнуть.
     - Я не желаю больше об этом слышать.
     Двое пленников обменялись взглядами. Фонон коротко и чуть горько улыбнулся ей. Волшебница прикусила губу, но поняла, что ее дело проиграно - на этот момент, если не навсегда.
     Повелитель Тезерени уже забыл о ней. Он взглянул на небо; двое дрейков спускались вниз, к колонне. На одном, пестром чудище раза в полтора крупнее других, сидел Лохиван. Другой всадник, скорее всего, принадлежал к резерву.
     - А-а-а... вот и они!
     Лохиван, оставаясь в седле, поприветствовал отца.
     - Ты удовлетворен, отец?
     - По большей части. - Баракас снова огляделся по сторонам, как будто боялся, что перед этим упустил что-то важное. - Но еще достаточно светло, чтобы поработать.
     Новоприбывший почесывал шею - до тех пор, пока выразительный взгляд повелителя не заставил его остановиться.
     - Как ты и предсказывал, отец, демон оказался прекрасным средством связи. Из того места, где и ожидали, мы слышали и видели, как он бился.
     - Ты сомневался в этом, Венсел? - Одна рука Баракаса коснулась ящика. - Пожалуй, мне думается, пора призвать его обратно.
     Лохиван неловко пошевелился в седле. Шарисса была уверена, что он, как и Венсел, отчаянно хотел почесаться, но знал, что в присутствии Баракаса этого лучше не делать. И, возможно, для того, чтобы отвлечься от этих мыслей, он спросил:
     - Каковы будут ваши приказания, государь? Ящик был на время позабыт.
     - Я хочу, чтобы все войско было в готовности через четверть часа - кроме тех, кто нужен для того, чтобы прогнать остатки уцелевших птиц. Я хочу, чтобы сразу после этого времени мы тронулись в путь! Ты меня понял?
     Шариссе еще раз захотелось попытаться убедить Баракаса в том, что их подстерегает опасность, но она снова поняла, что он не станет слушать и ее предупреждения лишь разожгут в нем желание поспешить.
     Фонон прошептал:
     - Будь храброй. Мы сейчас должны через кое-что пройти. Если они идут туда, то лучше, чтобы и мы сделали то же самое.
     - Разделите этих двоих, - скомандовал Баракас, указывая на Шариссу и эльфа. - Его речи лишают ее решимости. Пока я не дам другую команду, они будут находиться порознь. Лохиван, я поручаю тебе эльфа. Риган, ты охраняешь госпожу Шариссу.
     - Да, отец! - Наследник улыбнулся Шариссе, которая тут же отвернулась и уставилась на гору Киван Грат.
     Баракас взглянул туда же.
     - Да, вот она. Уже совсем близко. - Он повернул своего дрейка на север, в сторону горы, но перед этим добавил:
     - Если нам повезет, госпожа моя, то мы устроим лагерь у подножия этой горы сегодня же вечером! Возможно, даже в ближайших пещерах - если солнце не обманывает меня!
     - Почему не полететь туда сейчас? - спросил Риган. - Бояться там нечего.
     - И больше нет причин спешить. Теперь это наш мир, Риган. Мы теперь располагаем неограниченным временем для того, чтобы исследовать сокровища, хранящиеся внутри, и перестроить пещеры на наш вкус. - Баракас разглядывал солнце. - Это не означает, что мы будем по-прежнему прохлаждаться здесь. У вас есть дела; займитесь ими. Риган, ты и госпожа Шарисса поедете со мной.
     - Госпожа моя? - Когда наследник подогнал своего дрейка к ее, Шарисса не могла не подумать об искателях, которые некогда владели этой местностью и во многом - чего не понимал Баракас - походили на Тезерени. Они, подобно Баракасу, наверное, некогда считали, что время работает на них, а не против них.
     Империя пернатых существовала многие столетия - возможно, и тысячелетия. Теперь, снова направляясь к высившейся впереди горе, обиталищу искателей, Шарисса задавала себе вопрос, просуществует ли Империя Баракаса хотя бы в течение завтрашнего дня.

Глава 15

     "Это как зубастая пасть какого-то гигантского окаменевшего зверя", - подумала Шарисса, стоя у подножия Киван Грат и глядя на отверстие пещеры, которая была их целью. Некоторым, вроде Ригана, по-прежнему казалось глупым устраивать лагерь у подножия горы, когда они могли бы заняться исследованием этой пещеры. А плененной волшебнице представлялось глупостью вообще появляться здесь. Ей было стыдно, что у нее возникало желание исследовать это место и находящиеся внутри древности. Во всяком случае, это отвлекло ее от цели, за которую ей следовало бороться: от бегства своего и ее товарищей.
     Они возвратили Фонона в его тюрьму - фургон. Что до Темного Коня, то он по-прежнему оставался вне ящика (Шариссу удивило, что Баракас держит свое обещание), но Тезерени тщательно следили за ним. После их прибытия сюда Баракас позволил ей несколько минут - но не больше - поговорить с призрачным скакуном. Темный Конь, обычно разговорчивый, становился все более и более скрытным. Ему не нравилось, что его используют как орудие - особенно для тех дел, которые его вынуждал делать Баракас.
     Атака Темного Коня в северных горах послужила сигналом, по которому подкрепление Тезерени узнало, когда следует нападать им самим. Баракас не говорил об этом, но было ясно, что, хотя он и смог использовать волшебного скакуна в сражении - а это могло спасти какое-то количество его воинов, - он не вполне был уверен в своей власти над ним. Уже это приободрило волшебницу: если существовала какая-то неуверенность, то ее можно было обратить себе на пользу.
     Но каким образом? Ей приходилось быть осторожной. Баракас был во многом непредсказуем. Значительная часть из того, что он делал, - как он сам признавал - преследовала цель произвести впечатление, а не просто достичь успеха. Если его собственный план означал потерю еще нескольких жизней, но одновременно заставлял его противников тратить усилия впустую, повелитель Тезерени был готов пожертвовать этими несколькими жизнями.
     И по какой-то ужасной, необъяснимой причине на это были согласны и его люди - те самые, которыми он был готов пожертвовать.
     Находившаяся справа от нее стражница, которая должна была присматривать за ней этим вечером, встала навытяжку. Шариссе даже не надо было оборачиваться, чтобы узнать причину. Баракас вызвал бы се к себе, а не подошел сам, чтобы поговорить с нею. Риган уже повидался с ней - очевидно, для жалкой попытки возобновить свои ухаживания и добиться ее руки; как будто для этого Тезерени нуждались в ее одобрении. Из прочих Тезерени ею интересовался только один.
     - Есть ли какая-то особая причина, по которой ты хотел меня видеть, Лохиван?
     Тот хихикнул и хриплым голосом ответил:
     - С тобой мне всегда так интересно, Шарисса.
     Она и не взглянула на него, предпочитая рассматривать зловещие темные пещеры, расположенные выше. Они выглядели скорее как просто темные пятна на более светлом фоне - но этого было достаточно. Она была согласна на что угодно, лишь бы Лохиван не торчал у нее перед глазами.
     - Тебе что-то нужно?
     - Только несколько секунд твоего времени. - Теперь Лохиван оказался прямо у нее за спиной. Почему-то его присутствие казалось ей даже более неприятным, чем обычно. Причина была не просто в его предательстве, но в некоей перемене, происходившей с ним самим. - Во-первых, твой эльф чувствует себя хорошо. Я не видел никаких причин вынуждать его сегодня отвечать на какие-то вопросы. Благодаря тебе он делал это очень охотно.
     - Я рада... за него... но мне хотелось бы, чтобы ты перестал называть его моим эльфом.
     Лохиван обошел ее и остановился позади нее. Она слышала его дыхание у правого плеча - медленный, хриплый звук, который заставил се подумать, а не страдает ли он от высоты. Даже если не говорить о горах, вся страна располагалась много выше уровня моря. Один-два Тезерени уже ощутили признаки высокогорной болезни. Однако в общем это не представляло проблемы; большинство членов клана дракона привыкло к высоте благодаря бесчисленным полетам на дрейках.
     - Он - действительно твой эльф. Я это вижу и знаю, что Риган тоже это видит. По правде говоря, он хотел поговорить с эльфом какое-то время назад. А с тобой он, случайно, не разговаривал?
     - Риган был здесь.
     - И, судя по твоему тону, снова был отвергнут. Веди себя поосторожнее, Шарисса. Сейчас каждый день жизни твоего друга - просто подарок ему. Мой брат мог бы рискнуть вызвать отцовский гнев, если при этом избавится от соперника... даже если у этого соперника нет никакой надежды.
     Она не знала, какая часть его речи обеспокоила ее больше: угроза жизни Фонона или то, что Лохиван видел, насколько близкими сделались двое пленников. Возможно, у него был даже личный интерес. Он говорил не как случайный свидетель, а, скорее, как человек, рассчитывающий что-то выиграть в этом деле - и не просто потому, что Риган был его братом. Шарисса припомнила слова, сказанные им ранее.
     - А ты тоже согласился бы рискнуть навлечь на себя гнев отца? Есть у Фонона причина бояться тебя?
     Его рука ненадолго коснулась руки Шариссы, вызвав у нее дрожь. Стражница, конечно, предпочтет ничего не заметить - иначе Лохиван никогда не посмел бы коснуться той, кого его отец выбрал в жены наследнику.
     - Я - его... ваша... единственная надежда.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     Его дыхание делалось более резким и хриплым.
     - С-с-с... с-с-становится поз-з-здно. С-с-спокойной ноч-ч-чи, Шарис-с-са.
     - Лохиван? - Шарисса обернулась, но он уже направлялся прочь.
     Мысль о том, что он покинул ее потому, что уже произнес этот намек, исчезла, когда волшебница увидела, как он ухватился за грудь. Его дыхание сделалось даже тяжелее, чем несколькими секундами раньше. Шарисса сделала шаг к нему, желая помочь сыну повелителя Тезерени - невзирая на собственные чувства.
     Охранница преградила ей путь.
     - Господин Лохиван желает сохранить тайну, госпожа моя.
     - Ему плохо!
     - Небольшая лихорадка, госпожа моя Шарисса. - Охранница смотрела как бы сквозь молодую волшебницу.
     - Он тебе это сказал? Я не припоминаю, чтобы у него была для этого возможность.
     - Нет, госпожа моя. Я делаю собственные выводы. Последнее время я уже видела подобные случаи. Кроме того, если бы господин Лохиван нуждался в помощи, он попросил бы о ней. - Голос стражницы был как неживой - господа вышколили ее хорошо. Если они решили не говорить о своих болезнях, то она поддержит их решение до конца. Лохиван уже исчез в темноте. Шарисса вздохнула - еще один пример упрямства и несдержанности членов клана. Даже если ей придется прожить среди них до конца ее дней - жуткая мысль! - она никогда не поймет их.
     - Становится поздно, госпожа моя. Вам нужно отдохнуть перед завтрашним днем, - многозначительно заметила стражница.
     Шарисса кивнула, зная, что сон не скоро придет вблизи Киван Грат. Бросив последний взгляд на колоссальную гору, которая и манила и отвращала ее, Шарисса позволила стражнице проводить ее обратно к лагерю.
     Поднимался ветер. Для ее ушей он начал звучать как заунывный вопль - возможно, плач по тем глупцам, которые поверили, что им небольшой ценой удастся овладеть секретами горы.
     Пришло утро - и слишком быстро, и недостаточно быстро. Дневной свет уменьшил испытываемую Шариссой тревогу; хотя ночь она, как и ожидала, провела беспокойно. Судя по виду Тезерени, которые поднялись раньше нее, неважно спала не только она. Настроение у людей было скверным. Многие из Тезерени чесали себе горло, грудь, руки и ноги: сыпь распространялась безудержно. Волшебница была рада, что при се близком общении с членами клана она не заразилась этой же болезнью. Как долго, однако, продлится это везение?
     Ее очередная охранница, незнакомая ей, принесла Шариссе поесть. Эту пищу сочли бы простой даже сами Тезерени. Но этим утром члены экспедиции меньше всего интересовались едой; большинству Тезерени явно не терпелось проникнуть в логовище древних и увидеть, за что же они вчера вели битву. Когда Шарисса посла, Тезерени уже собирались начать короткое восхождение туда, где надеялись найти сокровищницу могущества и богатств.
     Богатства. Баракас, который стремился к большей и большей власти, был не из тех, кто отвергнет драгоценные камни и прочее, что могло накапливаться тысячелетиями.
     К Шариссе подошел воин. Он встал на колено - как будто ее положение было достаточно высоким - и сказал:
     - Госпожа, вашего присутствия требует наш повелитель. Если возможно, то сейчас же.
     "Если возможно?" - кисло подумала она. Если Баракас требовал ее присутствия, то знал, что она подчинится и не станет тянуть время, - и все это знали. Тем не менее Шарисса решила, что на этот раз она отправится к Баракасу с такой скоростью, с какой ей вздумается. Медленно поднявшись, она спросила по-прежнему стоявшего на одном колене воина:
     - Сказал ли он, для чего я ему нужна? Это срочно?
     - Он дал понять, что вам следует быть среди тех, кто окажется рядом с ним, когда он войдет в пещеры в славе триумфатора.
     Конечно же. Это было бы демонстрацией его так называемого уважения к ней - демонстрацией чисто символической. Волшебница разгладила одежду, постаравшись растянуть это занятие как можно дольше. Когда она закончила, воин осмелился поднять глаза; он, несомненно, удивлялся, что же заставило ее так медлить с выполнением приказа главы клана. Шарисса одарила его царственной улыбкой и жестом показала, что он может подняться на ноги. Он сделал это, но резким движением, отчасти продемонстрировав свое раздражение Подобно многим Тезерени, он, как и ее охрана, никогда точно не знал, как же с ней следовало обращаться. Пусть она была пленницей, но она была также и уважаемой гостьей главы клана.
     Это затруднительное положение, вероятно, потребовало от него более основательных размышлений, чем он привык. Шарисса прятала усмешку, направляясь к Баракасу вслед за воином и ее собственной охранницей.
     И Темного Коня, и Фонона она заметила издалека. Фонон с ошеломленным видом сидел на крылатом дрейке. У него было такое лицо, как будто он смирился со смертью и просто хочет знать, когда же она наступит. Однако, когда он повернулся и увидел Шариссу, он смог улыбнуться ей - краткой и усталой улыбкой. Она улыбнулась в ответ, но на душе у нее сделалось тяжело.
     Темный Конь скорее представлялся пятном в отдалении, но она не только видела вечноживущего, но и ощущала его присутствие. Огромный угольно-черный жеребец расхаживал взад-вперед, как будто в загоне, хотя проницательная волшебница ничего не смогла почувствовать. Шарисса попыталась связаться с ним, едва заметно пользуясь своими способностями, но каждый раз ее усилия наталкивались на непроницаемую стену. Возможно, она и была свободна от волшебных уз, но двое других не были. Пока они будут оставаться рабами, подчиненными силе клана, она не сможет связаться с ними - не говоря уже о том, чтобы помочь им путем волшебства. Повелитель Тезерени хорошо все продумал, предусмотрительно отделив троих самых ненадежных участников экспедиции друг от друга.
     Баракас с небольшой группой - вероятно, с сыновьями, судя по их виду, - ожидал ее на северной окраине лагеря. Оттуда им был прекрасно виден вход в пещеру.
     Риган первым заметил ее и склонился к отцу, который что-то разъяснял, держа в руках пергамент. Зловещий ящик лежал у его ног - соблазнительное сокровище, к которому, как знала Шарисса, ей никогда не удастся подобраться, чтобы овладеть им. Баракас обернулся и приветствовал се так, как будто она была его любимой дочерью.
     - А-а-а! Госпожа моя Шарисса! Хорошо! Вы готовы для решающего дня?
     И внезапно сказал одному из Тезерени в шлемах:
     - Теперь мы можем начинать! Подготовить вылазку! Остающиеся здесь должны сохранять бдительность и не опасаться! Они получат равные с остальными доли того, что мы обнаружим внутри! Уверь их в этом!
     Тезерени, с которым он разговаривал, отдал ему честь и исчез, чтобы выполнить приказание.
     Подойдя к волшебнице, Риган предложил ей руку. Шарисса неохотно взяла ее - но лишь потому, что мысленно представила себе лицо Фонона. Если она позволит наследнику такие маленькие победы, он станет менее склонным к убийству. Риган улыбнулся, как будто она только что одарила его своей любовью, и сжал ее руку. Воин, который привел Шариссу и ее охранницу, молча удалился, поскольку больше в нем не нуждались. Кроме многочисленных членов правящего семейства Тезерени, поблизости находилось еще какое-то количество стражей. Только безумец попытался бы что-то предпринять против столь умелых, смертельно опасных бойцов.
     Некоторое время она следила за тем, как Баракас отвернулся от нее, поднял дьявольский ящик, который привязывал Темного Коня к повелителю Тезерени, и подал его поджидающему Лохивану. Хотя ее глаза и сосредоточились на ящике, она все же отметила, что, судя по позе Лохивана, боль все еще терзала его. Он находился слишком далеко от Шариссы, чтобы она могла судить, затруднено ли по-прежнему его дыхание.
     - Первым идет демон, - сказал повелитель Тезерени. Лохиван кивнул, взглянул в сторону Шариссы и пошел прочь, держа ящик под мышкой. Он шел намного быстрее, чем казалось необходимым, - как будто он хотел оказаться подальше от отца прежде, чем тот заметит что-то неладное.
     - Ваш летучий дрейк ждет, госпожа моя, - прошептал Риган. Шарисса взглянула туда, куда указывал наследник, и увидела дрейков. Волшебница не слишком задумывалась о том, как они достигнут входа в пещеру, сочтя, что у клана была в запасе по крайней мере дюжина различных методов. Верхового дрейка она бы, наверное, не выбрала, но этот способ был, вероятно, относительно безопасным. Материализоваться перед входом в систему пещер было бы, как Баракас однажды указал, безумцем. Искатели могли и уйти - но почти наверняка они оставили после себя подарки малоприятного свойства. Впрочем, какая-то часть искателей могла еще прятаться в пещерах. Удивительная легкость, с которой Лохиван вошел в пещеры во время первой экспедиции, казалось, указывала на обратное. И все же Шарисса не могла не думать, что в такой удачливости должна была скрываться ловушка. Захват гнездовья едва ли мог оказаться настолько уж простым.
     Она обнаружила, что по-прежнему думает об этом, когда дрейки начали беспрепятственно садиться у входа в пещеру. Несколько воинов приземлилось там еще раньше; они выставили дозор - похоже, излишний. Не обнаружили ни одной ловушки - а Тезерени вели поиск крайне тщательно. Перед ними взад-вперед расхаживал Темный Конь - как командир, проверяющий свое войско. Он свирепо смотрел на появившихся Тезерени, не обращая на Шариссу ни малейшего внимания. Либо он все еще испытывал стыд в ее присутствии, либо его просто задевало то, как бесцеремонно им пользовался ненавистный ему Баракас; сказать было трудно. Зная Темного Коня, Шарисса могла предположить и то, и другое.
     - Не нравится мне это, - пробормотал Риган, но никто не обратил на него внимания - кроме пленников.
     Они слезли с дрейков и оказались у цели их путешествия. Несколько стражей примчались, чтобы принять у них поводья. Сюда должна была прилететь лишь первая группа. Остальные Тезерени уже пробирались извилистыми, ненадежными тропами, которые были проложены в камне какой-то давно забытой расой, но которыми давным-давно никто не пользовался.
     - Мы берем с собой эльфа? - спросил один из тех, кто стоял совсем рядом с Баракасом, всячески демонстрируя тому свое почтение. Шарисса не могла припомнить, кто из сыновей Баракаса принял участие в этой вылазке, но, несомненно, это был один из них.
     - Конечно же, глупец! Зачем было тащить его сюда, если не для того, чтобы воспользоваться им! - проревел Риган.
     Баракас кивнул, позволив вспышке старшего сына остаться безнаказанной - на этот раз.
     - Развяжите ему ноги, но проследите, чтобы руки оставались связанными у него за спиной. - Баракас улыбнулся, любуясь огромным зевом пещеры. -