озяевам".
     Баракас терпеливо улыбнулся ей.
     - Госпожа моя Шарисса Зери. Добро пожаловать. Она промолчала. Лохиван поднялся на ноги.
     - Ваше нежелание находиться здесь вполне понятно, а ваша воля вызывает восхищение. Вы были очень терпеливы...
     - У меня не было выбора! - отрезала волшебница.
     - ...и я надеюсь, что скоро вы будете способны обходиться без этой неудобной повязки. - Баракас говорил безостановочно. Он выпрямился и повернулся к собравшимся. - Прежде всего - лояльность. Покорность вознаграждается, а неповиновение наказывается.
     Повинуясь какому-то сигналу Баракаса, один из Тезерени принес большой ящик. Тот выглядел довольно замысловато, и, хотя ощущения Шариссы были притуплены, ей показалось, что он обладает некими магическими свойствами. Воин встал на колени перед Баракасом и подал ящик ему. Предводитель клана кивнул, взял ящик и отпустил воина. Баракас повернулся к Шариссе и нежеланному для нее спутнику.
     - Будьте любезны сделать шаг назад.
     Лохиван взял ее за руку и мягко вывел в первый ряд собравшихся. При этом он шепнул:
     - Не говори ничего! Сначала смотри!
     Шарисса, которой хотелось заговорить, плотно сжала губы. Она снова хотела спросить, где находится Темный Конь и когда ей можно будет его увидеть. Она даже хотела упомянуть, что Баракас обещал это ей - а затем явно нарушил свое обещание. Несмотря на абсолютную власть, которой он располагал в своем клане, Баракас был рабом собственного тщеславия.
     - Мы еще больше расширили наше могущество! - заявил предводитель Тезерени. Он провел рукой по боковой стенке ящика, как бы лаская его. Шарисса поняла, что он произносил некое заклинание. - Наша мощь все еще незначительна по сравнению с днями нашей славы, но она возросла - почти так же, как если бы мы снова вступили в связь с Нимтом!
     Последняя фраза заставила Шариссу нахмуриться. В этих речах было нечто, о чем ей, вероятно, следует знать; но что именно, она сказать не могла. Сейчас ее в первую очередь интересовал ящик и его предназначение.
     - А теперь я показываю для нашей гостьи некоторые свидетельства нашей мощи!
     Он открыл ящик.
     - Свободен! Клянусь Пустотой! Свободен! - с облегчением проревел полубезумный голос. Шарисса чувствовала, как задрожал пол, когда узник ящика вырвался наружу с радостными криками.
     Густая черная субстанция выливалась из ящика на пол перед помостом. Вытекая, она постепенно обретала форму. Шариссе не надо было говорить, кто это, - достаточно было и голоса.
     - Пустота! И полное одиночество! Проклятие тебе, Баракас Тезерени! Только ты мог создать место еще более ужасное, чем Пустота!
     Темный Конь стоял перед Баракасом и его женой, в гневе разглядывая их синими, лишенными зрачков ледяными глазами, и бил копытами о каменный пол.
     Волшебница больше не могла сдерживаться. Она высвободила свою руку из руки Лохивана, которого ошеломило появление призрачного скакуна.
     - Темный Конь!
     - Кто меня зовет? - Угольно-черный конь повернулся и глянул в сторону Шариссы, не сразу узнав се. А когда узнал, то обрадовался настолько, что рассмеялся. Большинство собравшихся закрыли уши руками. Баракас остался невозмутимым.
     - Шарисса Зери! Наконец!
     Темный Конь бросился навстречу Шариссе. Они почти встретились, когда Шарисса почувствовала знакомое, пугающее касание повязки. Она не могла дышать. Темный Конь остановился в тот же момент, что и она, - но, похоже, не из-за ее затруднительного положения. Он, казалось, дрожал - как будто также испытывал боль.
     Опустившись на колени, волшебница попробовала сообразить, что же делать. Повязка душила ее, но она не пыталась ее коснуться. Сильные руки подхватили ее. Пока Шарисса пыталась овладеть своим дыханием, ее оттащили от единственного друга. Повязка ослабла.
     - Вы... Вы называете меня демоном, повелитель Тезерени! А вы - чудовище! - Темный Конь отошел от волшебницы на несколько шагов. - Я, возможно, остался бы в живых, но ее вы убили бы!
     - С ней все будет в порядке, - ответил Баракас. Он оставался спокойным, почти безразличным.
     Опираясь на Лохивана, который оттащил ее в сторону, Шарисса поняла, что Баракас и на этот раз все рассчитал очень хорошо. Он нашел жестокий способ дать им обоим почувствовать невозможность приблизиться друг к другу, не причиняя страданий по крайней мере одному из них. Вероятнее, страдать будет она, хотя Баракас явно продемонстрировал многие слабости вечноживущего.
     - Ты можешь стоять? - тихо спросил Лохиван. Похоже, он был огорчен и стыдился. - Я не имел представления, что он задумал. А если бы имел, то предупредил бы тебя.
     Она не ответила. Вместо этого она освободилась из рук Лохивана и поднялась на ноги. Убедившись, что стоит достаточно твердо, она вначале взглянула на Темного Коня, который, похоже, все еще испытывал боль, а затем - на Баракаса.
     - Я должен принести извинения, госпожа моя Шарисса. Необходимая мера. Демон был для нас большой ценностью - он самостоятельно может делать такое, что нам не под силу и вместе.
     - Я всегда... - Она кашлянула - ее легкие все еще не могли дышать свободно. - Я всегда думала, что вы считали нужным как можно меньше пользоваться колдовством. Разве не вы заявляли, что истинная сила - это сила телесная?
     - Хороший воин в определенных случаях использует самое лучшее оружие. Ваш друг демон обеспечил нам доступ к Империи, принадлежащей нам по праву. Пока мы испытывали те силы, которые снова проснулись в нас, он построил эту крепость, пользуясь своим искусством. Благодаря его усилиям мы смогли в безопасности расширять наше царство.
     - И так-то вы вознаграждаете его! - Она указала на ящик. - Что это за ужасная ловушка?
     - Это? Это просто ящик. - Баракас продемонстрировал его Шариссе. Темный Конь съежился, как от боли, словно это был кнут, которым его хлестали. - Есть несколько несущественных добавлений, заклятий, которые делают возможным слышать только мой голос и мешают тому, кто находится внутри, разговаривать с кем-либо, помимо меня. Это защита от его магической силы; открывать ящик могу только я - но, в конце концов, это всего лишь ящик. Он не причиняет Темному Коню никакой боли.
     - Это воплощение агонии, - ревел Темный Конь. - Я не могу двигаться! Я не могу говорить! Он единственный, с кем я общаюсь! Мне было так одиноко!
     Остерегаясь слишком приближаться к Темному Коню, Шарисса направилась к трону Баракаса. Часовые немедленно встали перед своим господином, держа наготове оружие, чтобы защитить его от волшебницы.
     - Прочь! - Баракас поднялся и свободной рукой оттолкнул их в сторону. Он обхватил ящик рукой и разглядывал дерзкую волшебницу. - Вы хотите что-то сказать?
     Что она могла высказать, испытывая лишь бессильную горечь? Баракас поднял руку. Он вызвал Шариссу сюда лишь для того, чтобы оскорбить ее, показать, насколько безнадежно ее дело.
     - А могут ли какие-нибудь мои слова иметь значение для вас, повелителя драконов?
     - Очень большое, - сказал Баракас, снова усаживаясь. Хотя теперь на его лице было примирительное выражение - как будто он сожалел о своих предыдущих поступках, Шарисса ему не верила. - Повязка - это издевательство, которое вам не обязательно терпеть. Ваше место должно быть рядом с нами! - При этих словах Риган, спокойно стоявший позади родителей, внезапно оживился. Шарисса, ощущая на себе его взгляд, заставила себя сосредоточиться на Баракасе. Она не хотела обращать внимания на наследника - ее нареченного, если Баракасу все же удастся добиться своего.
     - У меня нет никакого желания даже стоять рядом с вами, повелитель Тезерени. И я никогда не буду этого делать.
     По залу прошло испуганное бормотание. Наверное, были люди, которые умерли из-за более безобидных реплик в адрес Баракаса Тезерени. Однако тот, похоже, не обратил внимания на слова Шариссы. Вместо этого он погладил крышку ящика, затем осторожно закрыл его. Темный Конь отошел назад на несколько шагов - явно из страха. Силовые разряды потрескивали вокруг укрощенного жеребца, и он, казалось, застыл на месте. Что-то связывало его с ящиком.
     - Снимите повязку.
     По залу снова прошел шепот. Лохиван проследовал к Шариссе, которая стояла неподвижно как камень. Что мог замышлять Баракас? Вряд ли он думал, что Шарисса так и будет стоять - после того, как восстановятся ее способности? Она могла бы...
     Когда Лохиван протянул руку к ее шее и коснулся повязки, Шарисса поняла, что не может сделать ничего. Бороться? Даже если среди этих враадов она и обладала самой большой магической силой, едва ли она смогла бы бросить вызов им всем и победить. Баракас будет наиболее хорошо защищенной целью. Бежать? А куда ей идти? Что случилось бы с Темным Конем... или даже с Фононом, с которым она заключила договор? Она едва ли смогла бы бежать без них - особенно учитывая, что оба они сейчас так беспомощны. И кто скажет, насколько пострадает Темный Конь?
     Лохиван снял волшебную повязку с ее шеи, но радости Шарисса не почувствовала. Теперь ее грозила задушить другая повязка. Повязка, сотканная из страха за других - особенно за Темного Коня. Она видела теперь, почему Баракас пропустил мимо ушей ее оскорбления - он знал, что Шарисса будет следовать за ним хотя бы потому, что она не могла покинуть друга. Баракас мог бы даже и не знать о ее посещении Фонона, но он определенно знал, что для волшебницы значит вечноживущий конь.
     - Шарисса... - пробормотал Темный Конь; его тон указывал, что он знает, почему Шарисса сейчас не сделала ничего - хотя ее способности восстановились.
     Она снова оказалась одна перед главой клана. Лохиван отступил назад. Шарисса медленно подняла руку к горлу и рассеянно потерла кожу. Этот жест неожиданно напомнил ей, что многие Тезерени постоянно чешут шею. Она опустила руку.
     - Хорошо, - сказал Баракас, кивая. - Вы видите? Ваше благополучие, Шарисса Зери, означает для нас многое. Я хочу, чтобы вы работали с нами.
     Сотрудничать? Работать с Тезерени? Было ли в этой аудиенции что-нибудь, кроме унижения? Значит, главе Тезерени понадобились ее способности?
     Баракас наклонился вперед - как бы для того, чтобы обсудить что-то с волшебницей. Его голос, однако, был достаточно громок, чтобы его слышали все. '
     - Будет организована еще одна большая экспедиция в горное гнездовье, покинутое людьми-птицами. Я возглавлю ее сам; отправляемся завтра утром. - Он бросил взгляд на Темного Коня. Хотя призрачный скакун повернул голову и яростно взглянул на Баракаса, было очевидно, что он по-прежнему мог сделать лишь немногое. Какое-то заклятие связывало его с ящиком, и он мог двигаться лишь подчиняясь желанию главы клана. Его можно было сравнить с марионеткой.
     Притворившись, что он позабыл о вечноживущем, Баракас взглянул на настороженную волшебницу и продолжил:
     - Ваши знания и умения будут неоценимы при осуществлении наших усилий, госпожа Шарисса. Мы хотели бы, чтобы вы присоединились к нам.
     "Или Темного Коня заставят страдать?" - спросила она себя. Высказал ли Баракас эту негромкую, завуалированную угрозу - или же исхитрился сделать так, что она теперь будет видеть мнимые интриги в каждой мелочи, в каждом его дыхании?
     - Какая вам польза от меня? Даже сейчас, когда я не ношу ваш пустячок и полностью владею своими способностями, я не могу делать ничего из того, что можете сделать вы. - Теперь была се очередь взглянуть на Темного Коня. - Достойными средствами - или недостойными. - Снова Тезерени оживились. Нормальный совет под председательством Баракаса, вне сомнения, заключался в том, что он произносил речь, а подданные кивали в безмолвном повиновении. Даже резкости Шариссы - как бы напрасны они ни были - раздражали Тезерени и принятых в их клан чужаков.
     Баракас откинулся на спинку трона. Настало время для решающей атаки. Шарисса успокоилась и задала себе вопрос: чем он может вынудить ее добровольно принимать участие в делах Тезерени.
     - А разве основатели не представляют для вас особый интерес?
     Она промолчала, боясь того, что могло бы обнаружиться. Он понял выражение ее лица и кивнул.
     - Пернатые - просто последние из долгой цепи поселенцев. А первыми и истинными властителями - если эти слова соответствуют действительности - были основатели - наши проклятые богоподобные предки!
     - Основатели... - прошептала она. Ее сила начала покидать ее, поскольку она поняла, что Баракас в точности знал, как играть на ее желаниях.
     Шарисса не могла и не хотела смотреть в сторону Темного Коня; она опустила голову и ответила тише и покорнее: "Я пойду с вами".
     Баракас, предводитель Тезерени, величественно кивнул и, взглянув на своих людей, объявил: "Аудиенция окончена" .
     Толпа - легион молчаливых призраков - начала расходиться. На плечо Шариссы мягко легла рука. Она подняла голову и взглянула на Лохивана, не видя его. Ее мысли вернулись на пятнадцать лет назад, когда ее неоднократно использовали в своих целях другие - в основном из-за недостатка у нее опыта в общении с людьми. А теперь похоже было, что этих полутора десятилетий просто не было. Она снова вернулась в те времена и почувствовала себя ребенком. Огорчение и гнев кипели в груди, как никогда прежде.
     Ее выражение, должно быть, изменилось, потому что Лохиван быстро снял свою руку с ее плеча.
     "Я не позволю, чтобы мной управляли снова!" Последний раз это привело к смерти друга. Волшебница резко повернулась и вслед за другими направилась из зала; даже не поклонившись предводителю Баракасу и госпоже Альции - хоть это, вероятно, и следовало сделать. Лохиван, помедлив, был вынужден следовать за Шариссой. Она отправится с Тезерени в пещеру. И сделает все, что возможно, чтобы разгадать смысл того наследия, которое оставили там основатели и их преемники. Она найдет способ освободить Темного Коня... да и Фонона тоже.
     И прежде всего она, так или иначе, добьется, чтобы Тезерени - и особенно их глава - никогда не смогли воспользоваться этим наследием.

Глава 11

     За два дня, проведенных среди квелей, Геррод не нашел ответа ни на один из своих вопросов. Он все еще не имел никакого представления, как долго он пребывал в Пустоте. На его взгляд, это были просто несколько часов, но из разговоров с Дру он знал, что время шутит шутки, когда дело касается области, где царит небытие. То, что представлялось часами, могло оказаться целыми месяцами. Насколько он мог судить, люди его бывшего клана погибли - или, что хуже, Шарисса сделалась ценным членом клана, женой наследника и матерью его детей.
     Сильный удар по спине бросил его на землю. Вокруг него квели издавали хором гудящие звуки. По предыдущему общению с ними он пришел к выводу, что эти звуки у них означали смех.
     Поднявшись на ноги с как можно более достойным видом, Геррод еще раз осмотрел окружающую местность. Они направлялись на юго-запад, и, хотя уверенности у Геррода не было, он подозревал, что он находится далеко от того места, где ему хотелось бы быть. В отдалении была видна обширная водная гладь - возможно, огромное море, но разглядеть его как следует было невозможно. В течение последнего дня он был вынужден прикрывать глаза из-за всего - даже из-за жестоких спутников.
     Трудность заключалась в том, что все вокруг него блестело подобно идеальному кристаллу. Квели и сами не были исключением; на близком расстоянии их тела ослепляли. Немного легче было смотреть в землю - но даже скалы под ногами искрились.
     Причину он знал. В этой местности имелось великое множество каменных обломков всех форм и размеров, разбросанных так, будто в некоем месте находилась гигантская куча камней, - в этом была особенность этой страны.
     Блеск квелей не был естественным, это была защитная окраска. На их панцирях имелись складки, которые при рождении, наверное, были более открыты. В каждой складке находились бесчисленные драгоценные камни, которые врастали в панцирь, хотя и не полностью. Любой искатель в небе был бы частично ослеплен одним лишь видом местности, а кристаллы квелей еще больше усиливали этот блеск.
     Как хорошо, что защита за пределами этой местности была не вполне надежна.
     Кристаллы имели еще одно предназначение - как несомненно и было задумано теми, кто их использовал. У непривычных к ним они вызывали головокружение. Так или иначе, квели узнали, что Геррод - колдун, и, возможно, даже определили, что он посещал Драконье царство.
     После того как они решили оставить его в живых - дискуссия об этом продолжалась больше четверти часа, - один из квелей вытащил его вперед и сунул ему почти в глаза особенно ярко сиявший драгоценный камень. Слепота, вызванная ярким солнечным светом, отражавшимся от камня, была временной, но он принял это за простое отражение тепловых лучей. У него появилась головная боль, о которой он думал как о мелкой неприятности - пока не попробовал прояснить мысли. Нужной ему сосредоточенности он добиться не смог. Вздумай он предпринять серьезную попытку бегства, используя свои способности, это было бы все равно, что каким-то способом напасть на пленивших его квелей.
     Головная боль прошла, но ее заменило головокружение.
     Прошел еще час. Солнце опускалось и, к сожалению, оказывалось впереди путешественников. "Не ослепну ли я навсегда?" - задавал себе вопрос Геррод. Его спутники с безразличием отнеслись к его проблемам со зрением - они, похоже, имели несколько пар век, из которых все, кроме внешних, были в той или иной мере прозрачны. Чем ярче становился свет, тем более темными становились их глаза, когда опускалось еще одно веко. Он задавал себе вопрос - было ли это их природным свойством или они существенно изменили себя, как некогда враады.
     Тяжелая рука - лапа, с точки зрения нервничающего Тезерени, - схватила Геррода и потащила его к месту привала.
     - Что это такое? - зарычал он - испуганный и рассерженный. Он хотел научить этих чудищ-переростков вести себя как подобает; но, к его огорчению, он для них был лишь животным.
     Тот, кто остановил его, поднял свой боевой топор и указал на один из небольших холмов, которые как раз показались справа. Геррод гораздо дольше смотрел на оружие, чем на эту деталь пейзажа. Он не однажды чувствовал на себе вес этого топора - обычно когда получал удар им плашмя - и знал, что никакой человек не смог бы поднята.такой топор с земли, не говоря уже о том, чтобы так свободно им пользоваться.
     Квель, находившийся рядом, издал крик и снова указал на холм. Враад направился к холму, но квель оттащил его назад - как будто Геррод ничего не весил. Квель снова издал крик.
     Геррод покачал головой, надеясь, что им уже ясно, что так он выражает свое непонимание. Чародею нередко приходилось качать головой за минувшие два дня.
     Огорченный гигант потыкал землю и заставил своего пленника посмотреть вниз.
     Что-то рыло под землей нору, направляясь к ним.
     Геррод попытался отступить назад, но квель держал его. Рывшее землю существо приблизилось. Геррод попробовал произнести заклинание, но ему мешало головокружение. Пленившие его квели доставили его сюда, чтобы принести в жертву какому-то чудищу, которому они поклонялись. Другого объяснения не было. Убьет его это создание или нет, но ему обязательно надо попробовать произнести заклинание... любое заклинание!
     Шлепок по голове положил конец этим мыслям. Его голова раскалывалась, а в ушах звенело - словно мало было других неприятностей.
     Существо появилось из земли, держа наготове когтистые лапы... и оказалось, что это всего лишь еще один квель - только крупнее других.
     Чародей упал на землю перед новым квелем - его толкнул тот, кто держал за руку.
     Голова с коротким рылом смотрела на него, явно выказывая свое презрение к этому жалкому маленькому существу. Одна из лап, размером с голову Геррода, потянулась к нему, обнажив когти, и волшебник почти смирился, что конец его неминуем. Но вместо того, чтобы раскроить чародею череп - что не составило бы для квеля ни малейшего труда, - тот схватил Геррода за шиворот и подтащил к себе.
     - Кровь Дракона! - с трудо