ю  причастность
государственных силовых  структур к деятельности  пресловутой  "Белой руки"!
Суд Линча - это не наш метод..."
     ...Аналитическая  программа  "Секретные  миссии".  Кадры кинохроники  -
Алжирская  война: французские  парашютисты, проводящие "зачистку"  арабского
поселка,   французский   детский    садик    в    сеттельменте,   взорванный
исламистом-камикадзе; де Голля, пожимающего руку  Ахмеда Бен Беллы,  сменяют
искусственно состаренные  под "пленочную" хронику  Хасавюртские  телекадры -
Лебедь  с Масхадовым.  "...В  ноябре  1958 года  на  шоссе  близ Бонна  была
расстреляна  машина  "посла" алжирского Фронта национального освобождения  в
Западной  Германии  Аита Ахсене  -  исполнявшего  в  Европе те  же  примерно
функции, что  нынешние эмиссары  Мовлади Удугова. Ахсене  стал лишь одной из
множества жертв  той тайной  войны,  которую развернули  против сепаратистов
французские   спецслужбы  -  внешняя   разведка  SDECE   и   территориальная
контрразведка  DST.  Чтобы  скрыть  роль французского правительства  в  этой
операции,  была   создана  "организация-маска"  под   несколько  опереточным
названием "Красная рука"  (обратите внимание на созвучия!),  которая и брала
на  себя  ответственность  за  покушения.  На  самом  деле  "Красной  рукой"
руководил штаб, сформированный из представителей DST и трех  отделов SDECE -
аналитического, "службы  7"  и оперативной службы (та самая "Аксьон Сервис",
что известна отечественному читателю по знаменитому детективу Форсайта "День
Шакала"). ...Особое внимание "Красная рука" оказывала "коллаборационистам" -
французам,  оказывавшим прямую или косвенную помощь арабским сеператистам. В
1959 году был  взорван в своей машине Жорж Пушер - крупный торговец оружием,
ведший дела с Фронтом  национального  освобождения. В том же году  погиб  от
взрыва  бомбы-бандероли Жорж  Лаперш  - интеллектуал левого  толка,  успешно
лоббировавший интересы Фронта  во французских  СМИ. Последняя  история прямо
заставляет  вспомнить   так   возмутившие   всю   российскую  "прогрессивную
общественность" чеченские злоключения корреспондента Мамицкого: прямо скажем
-   ПОКА   авторитарное   российское  руководство  обходится   со   здешними
"коллаборационистами" куда мягче, нежели в свое время правительство гуманной
и цивилизованной Франции..."
     ..."Джентльмен-шоу"; толстомордый ведущий, который за джентльмена сошел
бы  разве  только в привокзальном сортире  какой-нибудь  африканской  страны
Британского содружества, где  по  унаследованной от  колонизаторов  традиции
пишут  не "М", а "For Gentlemen": "А вот  анекдот номер  семь нашей десятки:
остался олигарх  один дома, а  радио и передает:  "Олигарх, олигарх  - Белая
рука поднимается по лестнице"... Га-га-га!"...
     Подполковник выключает телевизор.
     - Ну вот, Боря:  дракон  вылупился. Британец попал в  яблочко: они ведь
умные - старая и усталая колониальная держава...
     - Кретины, - убито откликается Робингуд. - Сколько ж можно, в одни и те
же наперстки и на одни и те же грабли... Но сами-то они на  что надеются? На
"подарок Полифема" - что их самих этот дракон сожрет последними?..  Так ведь
хрена!
     Тут звучит  вызов спутникового телефона, и начштаба, бросив на  атамана
удивленный взгляд, поднимает трубку:
     - Слушаю. А, Борис Моисеевич... Так...  Так... Сейчас даю его самогО...
- с  этими  словами  он  протягивает  трубку  Робингуду,  прикрывая  ладонью
микрофон:  - Похоже,  Боря,  нам делают  "предложение,  от  которого  нельзя
отказаться"...

        "81"
     По охраняемой  автостоянке  близ  Петровки-38  ("Внимание!  Только  для
автомашин  сотрудников Управления") степенно  вышагивает  -  пузо  вперед  -
вислощекий  милицейский  генерал.  Достигнув  своего вишневого мерседеса, он
протягивает было  руку к дверной ручке  - но  тут  же отпрыгивает назад  как
ошпаренный, с удивительным для такой  туши проворством:  на  боковом  стекле
налеплен черный круг с белой пятерней (рисунок, правда, несколько отличен от
робингудового: пальцы пятерни не растопырены, а  тесно  сжаты), а на сидении
водителя  лежит  коробка  из-под  конфет,  соединенная  с  запорами   дверцы
несколькими разноцветными проводками.
     ...Машины со стоянки отогнаны, у вишневого генеральского мерса работают
минеры; из должного отдаления все происходящее снимают ушлые телевизионщики.
Старший  команды  минеров,  безуспешно провозившихся минут десять с запорами
дверцы,   красноречиво  разводит  руками,  обратясь  столпившемуся   поодаль
милицейскому начальству - "Не  выходит  каменный  цветок!" Вислощекий хозяин
машины  раздраженно  машет рукой  в том  смысле,  что -  "Феликс Эдмундович,
ломайте!"
     На сцене появляется новое действующее лицо - последний оргазменный крик
японской  техники,  робот-минер,  чем-то напоминающий  безногого инвалида на
тележке.  "Инвалид"  подъезжает   к  мерсу,  вытягивает  раздвижную   "шею",
приподнимая на  нужный  уровень  "голову"  с  оптическими  системами,  затем
расправляет   "руку"-манипулятор    и   одним    ударом    вышибает   стекло
противоположной  от   водительского  места  дверцы;  вислощекий   болезненно
крякает,  и  физиономия его  идет горестными  морщинами.  "Инвалид" меж  тем
извлекает   наружу   зажатую  в  "пальцах"-присосках  конфетную   коробку  с
оборванными  проводами  и бесстрастно  сообщает  в  микрофон: "Ложный вызов!
Следы  взрывчатых веществ отсутствуют!" Генерал,  судя  по  выражению  лица,
обдумывает - не  поставить ли ему минеров на счетчик; телевизионщики азартно
берут крупные и мелкие планы.
     Командир  минеров  принимает  из  "пальцев"  японского  чуда  треклятую
коробку и бестрепетно открывает ее: внутри - какие-то бумаги.
     - Товарищ  генерал!  Осмелюсь доложить, - со  швейковскими  интонациями
возглашает он  на  всю округу, мимолетно ознакомясь с содержимым коробки,  -
это для вас. Налоговая декларация...
     - Чево-о?! Какая еще декларация, в натуре?
     Ах, как  это неосмотрительно иной раз - задавать риторические  вопросы!
Можно ведь и ответ получить...
     - Предложение уплатить налоги  с мерседеса и двух  джипов, трех элитных
квартир  в Москве общей  площадью 815 квадратных метров, двух  особняков  на
Николиной горе, двух вилл - на Багамах и во Флориде,  - без запинки отвечает
на запрос  начальства  минер-Швейк, скользя взглядом по графам  документа. -
Тут еще насчет банковских счетов - Лихтенштейн, Люксембург...
     - Ма-а-алчать!!!
     - Слушаюсь! - ест глазами начальство минер; ну не идиот ли?!
     Тут уж молчи - не молчи, а телевизионщики-то пашут как папы Карлы...
     -   Дай   сюда!  -  вислощекий  в  сердцах   вырывает  бумаги   из  рук
болвана-подчиненного; при  этом (вот пень криворукий - а еще  минер!) веером
рассыпаются какие-то фотографии - прямо под ноги братанов-генералов...
     -  Петр Иваныч! - остолбенело переводит взор с фото  на вислощекого - и
обратно на фото самый многозвездный из них. - Так ты, выходит, педофил?!
     - Фальшивка! - хрипит  разом приобретший свекольный окрас вислощекий  и
хватается за шею,  будто  в отчаянной попытке  растянуть ту удавку,  что уже
накинул на него суперкиллер по кличке "Кондратий". - Фальшивка, падлой буду!
Век воли не видать!
     Вокруг  него немедля  возникает  пустое пространство,  в коем,  судя по
реакции  зорких  соседей, так  и кишат  бациллы  проказы со  спидом и прочие
мандавошки.
     - А насчет виллы во Флориде и  лихтенштейнского счета - тоже фальшивка?
- проницательно щурится многозвездный.
     - Да! - запальчиво выкрикивает жертва "Белой руки". - То есть нет... то
есть да!
     - С тобой все ясно, - выносит вердикт многозвездный - вид при этом имея
столь просветленно-неприступный, что всякому  должно быть ясно: уж сам-то он
живет на одну зарплату, ну - плюс лекции на юрфаке... Тут откуда ни возьмись
выныривает  его  адъютант  с  почтительно  протянутой  трубкой  спутникового
телефона  правительственной  связи. Многозвездный обменивается  с  невидимым
собеседником  несколькими  тихими репликами,  после  чего громко  и  с явным
удовольствием произносит:
     -  Да вот  он  тут, рядом, стоИт -  собственной персоной!  Передать ему
трубку? Слушаюсь!
     Повинуясь кивку многозвездного, трубка откочевывает  в липко вспотевшую
десницу вислощекого.
     - Я...  Так точно...  Но майор Лемберт уволен из рядов... за  поступки,
порочащие честь офицера милиции...  служебное  расследование  не возбуждали,
но...  так  точно...  никак  нет...  как можно!..  Нынче же после обеда... в
смысле - немедля!
     Адъютант вежливо извлекает трубку  из ослабевшей генеральской длани - а
то еще,  неровен час, обронит... Трубка сия -  заметим - оказала, похоже, на
вислощекого поистине волшебное терапевтическое  воздействие:  оттянула кровь
так, что свекольный оттенок исчез с его физиономии без  следа, и инсульт (до
которого  было рукой  подать) генералу уже  явно  не  грозит. Правда, теперь
генеральскую   физиономию,  вместо   свекольной   красноты,  заливает  такая
огуречно-зеленоватая  бледность, что  впору задуматься уже не об инсульте, а
об  инфаркте, но  тут уж  ничего не попишешь: любое лекарство имеет побочные
эффекты...

        "82"
     - Так ты решил идти? - нарушает наконец молчание Подполковник.
     - Да.
     - Они  убьют тебя, Боря - тут "Nothing  personal". Если,  конечно, ты и
впрямь не примешь из их рук железяку, сделавшись одним из них...
     - Если я не пойду, они убьют  Ванюшиного брата. А скольких людей сожрет
потом этот их Дракон, мне страшно даже представить...
     - Ты решил изменить своему амплуа благородного разбойника и попробовать
себя в роли благородного рыцаря?
     -  Дракона впустили в  мир мы,  стало быть  и разбираться с ним  - нам.
Конкретно - мне.
     - Поздно...
     - Нет. Пока еще остается шанс - последний. И я думаю сделать вот что...
     ...Некоторое  время  Подполковник  сидит  в  неподвижности, полуприкрыв
глаза - обдумывает план Робингуда.
     -  Что  ж,  - поднимает  он наконец взгляд на атамана,  - это настолько
глупо,   так  фантастически,  запредельно   наивно,  что  и   вправду  может
сработать!.. Да,  Дракона ты, может, и убьешь - но  остаться  в живых самому
это тебе не поможет ни на грош; скорее наоборот. Это ты понимаешь?
     - Да. "Делай что  дОлжно - и будь что будет"... Техническую  подготовку
операции возлагаю на вас. Вопросы?
     - Да какие уж тут вопросы...
     -   Ну   и  ладненько.  Пойду-ка  я  в  город,  погуляю...  напоследок.
Встречаемся завтра, на обычном месте.
     - Боря!.. А может, все таки...
     - Нет. Если что - командование примешь ты. До завтра!

        "83"
     Робингуд неспешно и без видимой цели шагает по  многократно изломанным,
круто  падающим  к  Москве-реке  переулкам   между   Плющихой  и  Саввинской
набережной.  Разглядывает  забавные  особнячки  и  купеческие доходные дома,
проходит во  дворы, где не требуется  особых  спиритических  талантов, чтобы
вызвать  дух  Поленовского  "Московского дворика".  Спускается на  пустынную
набережную, некоторое время с затаенной усмешкой глядит на север,  в сторону
Бородинского моста: "...И пораженье  от  победы ты сам не должен  отличать".
Вновь  возвращается  в переулки. Жарко;  неопрятные  комья  тополиного  пуха
покоятся под бордюром тротуара как умирающие  медузы, выброшенные штормом на
прибрежную гальку.

        "84"
     - Знаешь, ты сегодня какой-то не такой...
     - Лучше? или хуже?
     - Не знаю... Ты слишком  уж нежен со мною - будто прощаешься... Я стала
тебе в тягость?
     - Совсем наоборот. Но  ты угадала -  может случиться так, что мы больше
не увидимся.
     ...
     -  Вот оно  как...  Это -  тот  новый боевик твоего сочинения? Чем  там
кончилось?
     -  Ну, чем может кончиться боевик?  -  хеппи-эндом, разумеется... А вот
дальше, похоже, началась легенда. Такие дела.

        "85"
     "Коней они пропили..."
     Сергуня и Олежек  банку  держат  классно, но  доза  все же сказывается,
особенно на Олежеке. Майора  же хмель не берет вовсе - так иной раз  бывает;
просто потом будет щелчок - и отрубится разом, вмертвую.
     Тут  рядом  с  их столиком  возникает, будто  соткавшись из алкогольных
паров,  абсолютно  неуместный  в  здешнем  заведении  щеголеватый  офицер  с
темно-синими петлицами кремлевской охраны и козыряет экс-оперу:
     - Подполковник Лемберт, я не ошибся?
     - Майор Лемберт, - щурится тот. - В отставке...
     - Вы пьяны, подполковник, - холодно чеканит порученец. - Вашего рапорта
об   отставке  в  делах  не  обнаружено,  никакого  приказа   по  Управлению
относительно  вас не  было... если не считать приказа о досрочном присвоении
вам очередного  звания  и  представления  к  правительственной  награде.  Вы
нахОдитесь на службе, так что извольте привести себя в порядок: через четыре
часа вас хочет видеть Верховный Главнокомандующий. Прошу следовать за мной.
     - Ё-мое, - только и может выдавить из себя  Сергуня,  провожая взглядом
удаляющегося сенсэя. - Ну, вы, блин, даете...
     Тут  как раз  оживает и  Олежек -  воздвигается над  столом, опершись о
столешницу пудовыми кулачищами, и сообщает напарнику конспиративным шепотом,
от которого взвякивают бокалы у дальней стойки:
     - Я в с-с-сортир!..
     На этом месте он вдруг осекается, замечая непорядок в диспозиции:
     - С-сергуня!! А где с-сенсэй?!
     - В Кремль уехал, - невозмутимо ответствует тот.
     - Не п-понял... А че, поближе тут с-сортира нету?..

        "86"
     Бээмвэшка притормаживает у  ограды Александровского сада, неподалеку от
красно-белого кулича  Кутафьей башни. Последние  рукопожатия  - с Ванюшей за
рулем и  Подполковником  на заднем  сиденье, - и  Робингуд  высаживается  на
тротуар:
     - И  не вздумайте тут  торчать, ясно?  Если вдруг останусь жив - головы
поотрываю!
     - Ну тебя на хрен, Боря, с твоими шуточками...
     Ванюша  обиженно  трогается в  сторону Исторического музея, а  Робингуд
пару  секунд,  сощурясь,   озирает  логово   Дракона  -  кремлевскую  стену.
Экипирован наш благородный рыцарь престранно: безвкуснейший малиновый пиджак
(каких  уж лет  несколько  как  никто  не носит),  на  шее  -  золотая  цепь
велосипедных достоинств,  кастет из перстней  -  одним словом, карикатура на
конкретного пацана начала девяностых, "златая цепь на дубе том"...
     Робингуд не спеша идет по дорожкам  Александровского сада; пару раз его
взгляд  останавливается  на  стайках  Идущих Вместе  пост-комсомольцев,  чьи
форменные  футболки  украшены  с  фасада  Нерукотворным Спасом  от  Любимого
Руководителя  - черное по багровому.  Миновав  сад, Робингуд  поднимается  к
пешеходной  калитке в кремлевской  стене,  что чуть  левее Боровицкой башни.
Дальше  начинается  закрытая  для  пешеходов  мощеная  аппарель,  ведущая  к
Боровицким воротам - по ней сейчас один за одним заезжают в Кремль членовозы
второго разбора.
     Безмолвная  стража  оборудованной металлоискателями калитки  пропускает
атамана в зАмок. Жара...

        "87"
     На  подходах  к   Георгиевскому  залу  Кремлевского   дворца   Робингуд
натыкается  на   не  вполне   протрезвевшего  Лемберта:  тот  сосредоточенно
разглядывает  грандиозное,  семь на  восемь,  батальное  полотно кисти не то
Омлетова, не то Мылова - "Господин президент на обстреливаемых позициях":
     - Слышь, Борь,  - а  почему он в высотном костюме и гермошлеме? Или это
такой крутой постмодерн?
     - Ага. Типа, аллегория...
     Тут только до старшего опера  доходит некоторая неуместность пребывания
в этих стенах бандита, пусть даже и "благородного".
     - А ты чего тут делаешь? Да еще и в таком попугайном виде?
     - Да вот, орден желают мне вручить...
     - Иди ты!..
     - В натуре!  С той поры, как патриарх Алексий  повесил высший церковный
орден  Михасю, Государство  покой потеряло: как это,  у тех есть в коллекции
авторитет-орденоносец, а у нас нету! Не по понятиям! Искали-искали -  и  вот
нашли:  меня...  Ну чего,  пошли в зал? Только знаете, Александр Арвидович -
старайтесь держаться от меня подальше...
     "Честный мент" воспринимает последнюю реплику по-своему:
     - Боря, вот те крест, не я их на тебя вывел! Слово офицера.
     - Да я не о том, - отмахивается Робингуд. - Просто может случиться так,
что меня превратят в дуршлаг прямо тут, в зале...
     - Боишься, стало быть, как бы меня не задело?
     - Задеть -  это вряд  ли,  - рассеяно отвечает "благородный разбойник",
будто  бы выглядывая ряды  черных отдушин под  потолком,  -  у  них  хорошие
снайперы.  А  вот  забрызгать  моей  кровищей  твой кобеднешный костюм могут
запросто - оно тебе надо?

        "88"
     В  зале, где с минуты на минуту  должна начаться процедура награждения,
появление  наглого братка в малиновом пиджаке  вызывает  настоящий шокинг  с
поджиманием   губ:  "ДОжили!.."  Телевизионщики,   однако,  устремляются   к
Робингуду  прямо-таки  как  эстрадной  звезде:  поджимающему  губы  бомонду,
разумеется,  невдомек, что  все они  тут - не более чем  массовка, собранная
именно ради этого интервью в кремлевских интерьерах.
     -  Дорогие  телезрители!  Перед  вами -  Борис Радкевич,  бывший  майор
спецназа, настоящий русский офицер...
     - Чепуха, - обрывает телевизионщика  Робингуд. - Какой  я вам, на хрен,
русский? Я - советский!
     - Как так? - обескураживается инервьюер.
     - Опоздал родиться, - разводит руками Робин. - А может - поспешил...
     Застывший чуть  поодаль  пыльнолицый  "эксперт по кризисным  ситуациям"
облегченно переводит дух. Бенефициант держится  спокойно, за словом в карман
не лезет, ну, а уж чего из наболтанного им мы выпустим в эфир  -  там  видно
будет: было б  из  чего выбирать... Но интересно: зачем он  решил под братка
работать - ему это совершенно не идет...
     - А правду говорят, что  если опубликовать сухой документальный отчет о
ваших операциях, выйдет круче, чем любой российский боевик?
     - Понятия не имею: я российские боевики не читаю и не смотрю.
     - Как, совсем?!
     - Совсем. "Российский  боевик"  -  это,  извините, диагноз...  Нет,  я,
конечно, за то, чтоб  поддерживать отечественного  товаропроизводителя  - но
так далеко мой патриотизм не заходит.
     "Неплохо... это, пожалуй, оставим".
     - А можно нескромный вопрос?
     - Валяйте!
     - Почему вы в таком странном наряде?
     - Это я так позиционируюсь.
     - Как-как? Позиционируетесь - в качестве кого?
     - В качестве бизнесмена, ясный пень! А че, не видно?
     - А можно тогда пару слов о вашем бизнесе?
     -  Запросто.  Я  вот  тут  давеча  фирму  организовал  -  "Белая  рука"
называется... ну,  знаете  небось наш  фирменный знак - сейчас по телевизору
бесперечь  нашу рекламу крутят,  - и с  этими словами Робингуд демонстрирует
извлеченный  из  нагрудного кармана автомобильный  стикер -  черный  круг  с
растопыренной белой пятерней...
     "О,  идиот! - мысленно хватается за голову пыльнолицый. - Ведь  сказано
ему было - "аккуратно намекнуть", и  даже примерные заготовки дали... А чтоб
впрямую поминать "Белую руку" - просто запретили! Что ж это он  делает, а?..
Похоже, и  вправду страхуется  - как  бы его  не  отодвинули  в  сторонку от
детища..."
     - И только-только мы раскрутились, - продолжает меж тем "бизнесмен",  -
как пожалте: наезд! Перепиши, типа, фирму на нас, а  сам иди в  менеджеры на
зарплате - не, ты вникни, братан! Ну, мы культурно им так,  типа -  "А можно
глянуть, кто за вами?" "Можно, - говорят. - Государство  российское - слыхал
про такую группировку?" Не, ты понял - кому фирма наша приглянулась?
     "Ах, ты!.. Что ж ты затеял, гад?"
     -  Ну, да  мы-то  тоже - в терпилах ходить непривыкши! Для начала зовем
адвокатов -  и  здешних,  и тамошних,  из  "Салливен энд Кромвель",  не хрен
собачий - и все  оформляем  чин-чином: название фирмы,  товарный  знак,  - с
этими   словами  Робингуд  помовает  извлеч