- Ага! Вот что значит непрофессионал! Я объясню попроще.
   - Да, пожалуйста.
   - Представьте себе несколько  воображаемых  спиц,  представляющих  от
двадцати до тридцати  бесконечностей  -  их  точное  число  до  сих  пор
неизвестно.  Они  сходятся  -  конвергируют  -  в   центре,   обладающем
абсолютной чувствительностью; они  смешиваются,  а  затем  расходятся  в
противоположном  направлении.  Местонахождение  этой   "Ступицы"   точно
известно - она расположена на территории Коллегии.
   Вармус выкрикнул вопрос:
   - А на что это похоже?
   Гольф Раби довольно долго смотрел на затухающее пламя.
   - Думаю, я не стану отвечать на этот вопрос,  -  промолвил  он.  -  Я
создал бы  ровно  столько  ложных  представлений,  сколько  здесь  ушей,
которые меня слышат.
   - Вдвое меньше, если быть точным, - вежливо поправил его Клиссум.
   Иванелло  лениво  улыбнулся  ночному  небу,  на  котором  уже  взошел
Одинокий Альфард.
   - Могло бы показаться, что одной бесконечности вполне хватило бы  для
ваших исследований. Не чересчур ли роскошно занимать так много сразу?
   Гольф Раби повернул к нему свое длинное узкое лицо,
   - А почему бы вам не поучиться семестр-другой в Коллегии и не  узнать
это самому?
   - Я подумаю об этом.
   Второй день был очень похож на предыдущий. Фарлоки монотонно  трусили
по дороге, а легкий западный ветерок относил "Аввентуру"  в  сторону  от
головной коляски.
   Стюард Порриг приготовил обильный завтрак из сваренных  без  скорлупы
устриц, кумкватов в сахарной глазури и пшеничных лепешек с красной икрой
сухопутных крабов.
   Ниссифер так и оставалась в добровольном  заточении  в  своей  каюте.
Порриг принес поднос к двери и постучался.
   - Ваш завтрак, госпожа Ниссифер!
   - Унесите его, - раздался  хриплый  шепот  из  каюты.  -  Я  не  хочу
завтракать.
   Порриг пожал плечами и как можно быстрее убрался из-под дверей  каюты
вместе с подносом, ибо вонь Ниссифер до сих пор ощущалась на корабле.
   В обед повторилось то же самое, и Кугель приказал Порригу  больше  не
приносить Ниссифер еды до тех пор, пока она не появится в столовой.
   Днем  Иванелло   вытащил   лютню   с   длинным   грифом,   украшенным
бледно-голубым бантом, и  принялся  в  такт  нежным  аккордам  распевать
сентиментальную балладу. Изумленные мимы пришли посмотреть на  это,  что
послужило поводом для всеобщего  обсуждения,  слышат  ли  они  музыку  и
понимают ли вообще, чем занят Иванелло. Как бы то ни было, они  улеглись
на живот, положив  подбородки  на  сложенные  пальцы,  и  уставились  на
Иванелло серьезными серыми глазами,  в  которых  отражалось,  как  могло
показаться, немое восхищение. Иванелло настолько  осмелел,  что  решился
погладить короткие черные волосы Сказьи.  В  тот  же  миг  Саш  и  Рлайс
пододвинулись поближе, и ему пришлось погладить их тоже.
   Довольный своим успехом, улыбающийся Иванелло заиграл и  запел  новую
балладу, а Кугелю оставалось лишь угрюмо смотреть из  своей  палатки  на
баке.
   В тот день караван миновал лишь одну деревню, Порт-Титус, и местность
сделалась ощутимо более дикой.  Впереди  возвышался  массивный  каменный
обрыв, в котором вода проточила узкое ущелье, по нему, тесно  прижавшись
к берегу реки, змеилась дорога.
   В  середине  дня  караван  наткнулся  на  артель  лесорубов,  занятых
погрузкой леса на баржу. Вармус остановил караван. Спрыгнув  из  коляски
на землю, он пошел, чтобы навести справки, и  узнал  тревожную  новость:
часть горы обрушилась в ущелье, сделав дорогу вдоль реки непроходимой.
   Лесорубы вышли на дорогу и указали на холмы на севере.
   - Через милю будет проселочная дорога. Она ведет к проходу  Тюнера  и
дальше через Илдишскую Пустошь. Через две мили дорога  разветвляется,  и
вам будет нужно повернуть направо, обогнуть ущелье, а потом спуститься к
озеру Заол и Каспара-Витатус.
   Вармус обернулся и оглядел проход.
   - А как дорога, опасна она или нет?
   Самый старый лесоруб ответил:
   - Мы не знаем наверняка,  потому  как  в  последнее  время  никто  не
спускался по проходу Тюнера. Это само по себе может быть дурным знаком.
   В разговор вступил другой:
   - В трактире "У переправы" я  слыхал  толки  о  банде  кочевников  за
Карстом. Говорят, они жестокие и коварные, но поскольку боятся  темноты,
то по ночам не разбойничают. Вас много, и вряд ли что-то угрожает, разве
что нападут из засады. Но вам надо быть начеку.
   Самый молодой лесоруб тоже не остался в стороне. - А  как  же  горные
гоблины? Разве они не серьезная угроза?
   - Ба! - сказал старик. - Все это россказни, навроде  ветряных  чертей
за каждым кустом, которыми пугают младенцев.
   - И все-таки они существуют! - упрямо заявил юный лесоруб. - Так,  по
крайней мере, мне говорили.
   - Ба! - воскликнул старый  лесоруб  во  второй  раз.  -  Они  там,  в
трактире "У переправы", пиво хлещут галлонами, а  потом  по  пути  домой
видят гоблинов и чертей за каждым кустом.
   Второй лесоруб задумчиво сказал:
   - Я поясню свою  философию.  Лучше  остерегаться  горных  гоблинов  и
ветряных чертей и никогда не увидеть, чем  не  бояться  и  позволить  им
застать тебя врасплох.
   Старый лесоруб сделал повелительный знак.
   - Возвращайтесь  к  работе!  Ваши  сплетни  задерживают  этот  важный
караван.
   Затем добавил, обращаясь к Вармусу:
   - Ступайте по проходу Тюнера. Через восемь  дней  вы  должны  быть  в
Каспара-Витатусе.
   Вармус вернулся  в  экипаж.  Караван  двинулся  в  путь.  Через  милю
показалась проселочная  дорога,  ведущая  к  проходу  Тюнера,  и  Вармус
неохотно повернул туда.
   Проселочная дорога вилась то вверх, то вниз  по  холмам,  по  проходу
Тюнера, затем вышла на плоскую равнину.
   Время уже подходило к закату. Вармус  решил  остановиться  на  ночлег
там, где из рощи черных деодаров вытекал ручеек. Он тщательно  расставил
повозки и коляски, затем установил защитную  изгородь  из  металлических
прутьев, которые,  будучи  активированы,  стреляли  полосами  пурпурного
света в каждого, кто дерзнул бы покуситься на лагерь. Изгородь  защищала
караван от ночных хунов, эрбов и зелесиней.
   Снова  разожгли  огромный  костер,  наломав  дров  в  роще  деодаров.
Привилегированные пассажиры отведали три предварительных блюда, поданных
Порригом на "Аввентуре",  затем  присоединились  к  обычным  пассажирам,
ужинавшим хлебом, рагу и соленой зеленью.
   Вармус подал вина, правда, чуть менее щедро, чем накануне.
   После ужина Вармус обратился к обществу:
   - Как всем вам известно,  мы  сделали  крюк,  который  не  должен  ни
причинить нам неудобств, ни, как я надеюсь, задержать нас в пути. Однако
сейчас мы путешествуем по Илдишской Пустоши, которая мне не  знакома.  Я
считаю себя обязанным принять особые меры безопасности. Вы заметите нашу
защитную изгородь, которая должна отпугивать незваных гостей.
   Иванелло не удержался от шутливого замечания:
   - А вдруг они запрыгнут  на  изгородь?  Вармус  не  обратил  на  него
никакого внимания.
   - Изгородь опасна! Не приближайтесь к ней. Доктор Лаланк,  вы  должны
как можно более понятно объяснить вашим подопечным об этой опасности.
   - Я это сделаю.
   - Илдишская Пустошь - дикое место. Мы можем столкнуться с кочевниками
за Карстом или даже с самим Великим Эрмом. Этот народ, люди и  полулюди,
совершенно непредсказуемы. Поэтому я устанавливаю постоянное  дежурство.
Кугель, который путешествует на "Аввентуре" и живет на носу, будет нашим
главным дозорным. Он проницателен, остроглаз и подозрителен; кроме того,
он ничем не занят. Я буду караулить со своего места в головном  экипаже,
а Славой из последней повозки  будет  нашим  арьергардом.  Но  именно  в
Кугеле, у которого будет обзор на равнину, мы будем искать нашу  защиту.
Это все, что я хотел вам сказать. Можете продолжать веселиться.
   Клиссум  прочистил  горло  и  вышел  вперед,  но  прежде  чем   успел
продекламировать хотя бы слог, Иванелло взял лютню и, с силой ударяя  по
струнам, запел довольно пошлую балладу. Клиссум так и остался  стоять  с
застывшей на лице страдальческой улыбкой, затем повернулся  и  пошел  на
свое место.
   С севера  задул  ветер,  раздувший  пламя  и  вызвавший  клубы  дыма.
Иванелло беспечно выругался. Он отложил лютню и начал играть  с  мимами,
которые, как и прежде, были буквально загипнотизированы музыкой. Сегодня
он  еще  больше  осмелел  в  своих  ласках,  но  не  встретил   никакого
сопротивления, пока поровну  распределял  свои  ухаживания  между  всеми
тремя.
   Кугель смотрел на это с  явным  неодобрением.  Он  проворчал  доктору
Лаланку:
   - Иванелло совращает ваших подопечных.
   - Вполне возможно, что его  намерения  именно  таковы,  -  согласился
доктор Лаланк.
   - И вас это не заботит?
   - Нисколько.
   Клиссум снова вышел вперед и, держа перед собой свиток с рукописью, с
улыбкой обвел попутчиков взглядом.
   Иванелло, отклонившись назад в объятия Саш, с  Рлайс,  прижавшейся  к
нему с одного бока, и Сказьей - с другого, взялся за лютню и  извлек  из
нее несколько заунывных аккордов.
   Клиссум, казалось, чуть было не разразился гневными жалобами, но  тут
ветер швырнул клуб дыма прямо  ему  в  лицо,  и  он,  кашляя,  удалился.
Иванелло, усевшись так, что его каштановые кудри ярко блестели  в  свете
костра, улыбнулся и заиграл на лютне глиссандос.
   Эрмолде возмущенно обошла костер и остановилась,  презрительно  глядя
на Иванелло. Срывающимся голосом он сказала:
   - Клиссум намеревается прочитать одну из своих од.  Предлагаю,  чтобы
вы отложили свою лютню и послушали.
   - С удовольствием, - ответил Иванелло.
   Эрмолде развернулась и пошла назад. Мимы вскочили  на  ноги  и  важно
зашагали за ней, раздувая щеки, с  растопыренными  локтями,  выпяченными
вперед животами,  высоко  задирая  колени.  Эрмолде,  почувствовав,  что
что-то происходит, обернулась, и мимы,  пританцовывая,  отошли  от  нее,
чтобы тут же закружиться, точно менады, в неистовом  танце,  прежде  чем
снова сесть на землю рядом с Иванелло.
   Эрмолде с застывшей улыбкой на  лице  удалилась  и  принялась  что-то
говорить Клиссуму; оба время от времени кидали косые взгляды  в  сторону
Иванелло, который, отложив свою лютню, дал  себе  полную  волю  и  начал
бесстыдно ласкать мимов. Даже и не думая возмущаться  таким  обращением,
они прижались к нему еще ближе. Иванелло  наклонил  голову  и  поцеловал
Рлайс прямо в губы; Саш и Сказья немедленно тоже подставили личики.
   Кугель передернулся от отвращения.
   - Этот хлыщ невыносим!
   Доктор Лаланк покачал головой.
   - Откровенно говоря, я поражен  их  уступчивостью.  Они  ни  разу  не
позволили мне дотронуться до них.  Ах  да,  я  вижу,  что  Вармус  начал
тревожиться; вечер подходит к концу.
   Вармус, поднявшись на ноги, стоял,  вслушиваясь  в  ночную  тьму.  Он
сходил и проверил защитную изгородь, затем обратился к путешественникам:
   - Не теряйте бдительности! Не ходите во сне! Не назначайте свиданий в
лесу! Я иду спать и предлагаю всем сделать то же самое, поскольку завтра
нам предстоит длинный день  и  придется  пройти  большое  расстояние  по
Илдишской Пустоши.
   Но Клиссум не пожелал оставаться в тени. Собрав все свое достоинство,
он выступил вперед:
   - Я слышал несколько просьб прочитать еще какие-нибудь мои сочинения,
которые я сейчас хочу исполнить.
   Эрмолде захлопала  в  ладоши,  но  большинство  компании  отправилось
спать. Клиссум прикусил губу, скрывая досаду.
   - Сейчас я прочту мою Тринадцатую оду,  озаглавленную  "Страждущие  -
столпы души моей".
   Он принял подходящую  позу,  но  тут  налетел  бешеный  порыв  ветра,
заставивший пламя вспыхнуть  и  затрепетать.  Дым  окутал  все  плотными
клубами, и те, кто еще оставался у костра,  поспешили  уйти.  Клиссум  в
отчаянии воздел руки к небу и удалился со сцены.
   Кугель провел бессонную ночь. Несколько раз до него доносился далекий
унылый крик, а однажды он расслышал в лесу улюлюкающую перекличку.
   Вармус поднял караван в ранний час, когда предрассветные  облака  все
еще отливали пурпуром. Стюард Порриг подал на  завтрак  чай,  лепешки  и
аппетитные  рубленые   котлеты   из   моллюсков,   ячменя,   кангрла   и
щитолистника. Как обычно, Ниссифер не вышла к завтраку, но этим утром не
было видно еще и Иванелло.
   Порриг окликнул Вармуса, предложив тому найти Иванелло и позвать  его
на корабль завтракать, но осмотр лагеря ничего не дал. Пожитки  Иванелло
остались на своих местах; казалось,  не  пропало  ничего,  кроме  самого
Иванелло.
   Вармус, сидя за столом, затеял нудное расследование, но никто не  мог
ничего сказать. Вармус изучил землю рядом с защитной  изгородью,  но  не
обнаружил никаких следов вторжения. Наконец он объявил:
   - По всем признакам, Иванелло растворился в воздухе. Я  не  обнаружил
никаких следов преступления, и все же я не могу поверить в  то,  что  он
исчез по своей воле. Единственным объяснением может служить  губительное
волшебство. По правде говоря, у меня  нет  лучшего  объяснения.  Если  у
кого-то имеются какие-либо мысли или  хотя  бы  подозрения,  пожалуйста,
сообщите о них мне. А для нас не имеет никакого смысла оставаться здесь.
Мы должны придерживаться графика, и караван сейчас  отправится  в  путь.
Возницы, поднимайте своих фарлоков! Кугель, займите свой пост на носу!
   Караван тронулся в путь по Илдишской Пустоши, а судьба Иванелло так и
осталась покрытой пеленой мрака.
   Дорога, теперь лишь чуть больше, чем простая тропинка, шла  на  север
до развилки; там караван свернул на восток  и  направился  мимо  холмов,
которые простирались, докуда  хватало  глаз.  Местность  была  унылой  и
засушливой, и путникам  лишь  изредка  попадалось  то  несколько  чахлых
гонговых деревьев, то одинокая кактусовая рощица, то печальный  дендрон,
черный, пурпурный или красный.
   В разгаре утра Вармус крикнул Кугелю наверх:
   - Кугель, вы внимательно следите?
   Кугель взглянул через планшир вниз.
   - Я мог бы следить гораздо лучше, если бы знал, за чем слежу.
   - Вы ищете кочевников, особенно затаившихся в засаде.
   Кугель оглядел окрестности.
   - Я не вижу никого, соответствующего вашему описанию, - только  холмы
и  пустошь,  хотя  далеко  впереди  различаю  темную  линию  леса,  или,
возможно, это всего лишь река, окаймленная деревьями.
   - Отлично, Кугель. Держите ухо востро.
   День шел своим чередом, и линия темных деревьев, казалось, все  время
отступала вдаль, и на закате пришлось разбить лагерь прямо на песке, под
открытым небом.
   Как обычно, разожгли костер, но исчезновение Иванелло камнем лежало у
всех на душе, и, несмотря на то, что Вармус опять раздал всем вина, ужин
прошел в печальном настроении и даже разговоры велись полушепотом:
   Как и прежде, Вармус установил защитную изгородь. Он снова  обратился
к путешественникам.
   - Загадка так и осталась нераскрытой. Поскольку у нас даже нет  ключа
к разгадке, я призываю всех к предельной осторожности. Разумеется,  даже
и не приближайтесь к защитной изгороди!
   Ночь прошла без происшествий.  Утром  караван  отправился  в  путь  в
положенное время. Кугель опять стоял в дозоре.
   С течением времени местность стала  менее  засушливой.  Теперь  можно
было различить, что дальние деревья росли вдоль реки, стекающей вниз  по
холму и следующей через пустошь.
   Достигнув  берега,  дорога  резко  повернула  на  юг  вдоль  реки  до
пятиарочного каменного моста. Вармус объявил привал, чтобы возницы могли
напоить своих фарлоков. Кугель  приказал  веревке  укоротиться  и  таким
образом  опустил  "Аввентуру"  на  землю.  Привилегированные   пассажиры
спустились и бродили туда-сюда, разминая ноги.
   У входа на мост стоял памятник десяти футов  высотой,  поддерживавший
бронзовую табличку так, чтобы ее заметили проходящие по мосту. Кугель не
смог разобрать письмена. Гольф Раби приблизил свой длинный нос  почти  к
самой табличке, затем пожал плечами и отвернулся. Доктор Лаланк, однако,
объявил, что текст на одном из вариантов  сарсунианского.  Этот  диалект
был очень распространен в  девятнадцатой  эпохе,  в  общеупотребительных
терминах - четыре тысячи лет назад.
   - Текст безоговорочно официальный,  -  сказал  доктор  Лаланк.  -  Он
гласит:
 
   ПУТНИКИ! ТОЧНО ПОСУХУ ПЕРЕХОДИТЕ  ВЫ  РЕВУЩИЙ  ПОТОК  РЕКИ  САЙК.  НЕ
ЗАБЫВАЙТЕ, ЧТО ПОМОГЛА  ВАМ  МИЛОСТЬ  ХЕЙВЕ,  ЛОРДА-ПРАВИТЕЛЯ  ХАРАДА  И
ЗАЩИТНИКА ВСЕЛЕННОЙ.
 
   - Как все мы можем видеть, река Сайк давно уже не ревущий  поток,  но
мы до сих пор благодарим щедрость короля Хейве;  действительно,  разумно
последовать его совету.
   - Предрассудок! - фыркнул Гольф Раби. - В Коллегии  мы  загибаем  уши
лишь в знак почтения к Безымянному Синкрезису в сердце Ступицы.
   - Возможно, - безразлично ответил доктор Лаланк и пошел прочь. Кугель
переводил  взгляд  с  Гольфа  Раби  на  доктора  Лаланка,  затем  быстро
преклонил колени перед памятником.
   - Что? - вскричал тощий экклезиарх. - И вы, Кугель? А я -  то  считал
вас рассудительным человеком.
   - Именно поэтому я и выказываю почтение этому памятнику. Я  рассудил,
что церемония не причинит никакого вреда, а мне это ничего не стоит.
   Вармус нерешительно почесал нос, затем в своей неуклюжей манере отдал
памятнику честь к явному отвращению Гольфа Раби.
   Фарлоков привели назад к дороге, Кугель поднял "Аввентуру" в  воздух,
и караван отправился через мост.
   В середине дня Кугель почувствовал, что его неодолимо клонит  в  сон,
и,  уронив  голову  на  руки,  погрузился  в  легкую  дремоту...  Прошло
некоторое время, и Кугелю стало неудобно. Щурясь  и  зевая,  он  оглядел
окрестности, и его внимание привлекло едва заметное движение в  зарослях
дымоягодных кустов,  окаймлявших  дорогу.  Кугель  наклонился  вперед  и
заметил несколько дюжин невысоких смуглых  людей  в  мешковатых  штанах,
грязных разноцветных жилетках и черных платках, повязанных на головы.  В
руках у них  были  дротики  и  боевые  крюки,  и,  судя  по  всему,  они
собирались напасть на караван.
   Кугель закричал вниз Вармусу:
   - Стойте! Готовьте оружие! Бандиты затаились  в  засаде  вон  там,  в
зарослях!
   Вармус остановил караван  и  затрубил  в  сигнальный  рожок.  Возницы
схватили  оружие,  точно  так  же,  как  и  многие  из   пассажиров,   и
приготовились отражать нападение.  Кугель  спустил  корабль  так,  чтобы
пассажиры класса люкс тоже могли присоединиться к борьбе.
   Вармус подошел к кораблю.
   - Где точно находится засада? Сколько их там?
   Кугель указал на заросли.
   - Они спрятались за дымоягодными  кустами,  бандитов  около  двадцати
трех. У них дротики и крюки.
   - Молодчина, Кугель! Вы спасли караван!
   Вармус изучил местность, затем, прихватив  с  собой  десяток  мужчин,
вооруженных мечами,  арбалетами  и  отравленными  ножами,  он  вышел  на
рекогносцировку.
   Прошло полчаса. Вармус, взмыленный, пыльный и  недовольный,  вернулся
назад вместе со своей командой. Он спросил Кугеля:
   - Так где, вы говорите, была та засада?
   - Где я и показывал - вон за теми зарослями.
   - Мы прочесали их вдоль и поперек и не нашли  ни  бандитов,  ни  даже
намека на их присутствие.
   Кугель, нахмурясь, смотрел на заросли.
   - Они ускользнули, когда увидели, что мы предупреждены.
   - Не оставив никаких следов? Вы уверены в том, что  видели?  Или  это
была галлюцинация?
   - Естественно, я уверен в том, что  их  видел!  -  возмущенно  заявил
Кугель. - Вы принимаете меня за дурака?
   - Разумеется, нет, - успокаивающе заверил его Вармус.  -  Продолжайте
хорошо работать! Даже  если  ваши  дикари  были  всего  лишь  фантомами,
береженого  Бог  бережет.  Но  в  следующий  раз   смотрите   дважды   и
удостоверьтесь в том, что видите, прежде чем поднимать тревогу.
   Кугелю пришлось согласиться, и он вернулся  на  "Аввентуру".  Караван
снова тронулся в путь, прошел теперь уже  спокойные  заросли  кустов,  а
Кугель не прекращал бдительный дозор.
   Ночь прошла спокойно, но утром, когда п