.
   - Я это заметила.
   Его глаза предупреждающе сузились.
   - А поэтому возвращайся в свой угол дивана, а я сяду  как  можно  дальше,
чтобы только смотреть, но не дотрагиваться до тебя.
   - Ну вот, испортил все удовольствие! - поддразнила его Кэтрин  и  тут  же
посерьезнела. - В любом случае, Эдуардо, я должна рассказать  тебе  о  своем
отце, прежде чем мы пойдем дальше... - Она запнулась,  покраснев  до  корней
волос. - Я хотела сказать...
   - Я прекрасно понял, что ты хотела сказать, - ласково заверил  он  ее,  а
потом крепко сжал ей пальцы. -  Думаю,  мы  все-таки  можем  позволить  себе
держаться за руки, nao е?
   Кэтрин была рада его сильному, такому родному  пожатию  -  ей  как  будто
легче стало приступить к своему рассказу. Барбара Уорд была в  шоке,  застав
свою дочь в самом жалком виде - несчастной  и  измученной.  Как  только  она
узнала причину ее страданий, она тут же выложила ей всю правду, признавшись,
что стыд и ощущение своей вины за роман с мальчиком вдвое ее моложе причинял
ей такую боль, что она не в состоянии была вообще на эту тему говорить.
   - Как я и  подозревала  с  самого  начала,  -  продолжала  Кэтрин,  -  ее
любовником был ученик  той  школы,  где  она  работала  воспитателем.  Мама,
правда, преувеличивает, говоря, что он был моложе ее вдвое. Ему  исполнилось
девятнадцать, ей - тридцать один.
   Том Уайльд был американцем. Перед поступлением в Гарвард  он  был  послан
своим отцом-англофилом на год в английскую школу.
   Учился он блестяще, был  прекрасным  спортсменом,  его  любили  все  -  и
сверстники, и педагоги. Перед самым возвращением домой он  внезапно  заболел
жесточайшим гриппом.
   Школа уже закрывалась  на  каникулы,  и  учителя  почти  все  разъехались
отдыхать кто куда. Барбара Уорд, у  которой  не  было  никаких  определенных
планов насчет отпуска, вызвалась присмотреть  за  больным  и  отправить  его
домой, как только он более-менее оправится.
   - Я видела, насколько ей трудно было рассказывать, как все  случилось,  -
тихо продолжала Кэтрин. - Похоже, они остались вдвоем на целых  три  недели.
Он был не только красивым, но и рано повзрослевшим юношей,  а  она  -  очень
привлекательной женщиной. И неизбежное произошло.
   Эдуардо сочувственно нахмурился.
   - И все же лучше бы она поделилась с тобой раньше.
   - Ее можно понять, мама была воспитана  истинной  католичкой.  Соблазнить
ученика, да еще будучи его воспитательницей.., в таком огромном грехе трудно
кому-либо признаться, а тем более своей дочери.
   - Поскольку я уверен, что твоя мама была красавицей, а этот Том Уайльд  -
нормальным здоровым парнем девятнадцати  лет,  -  сухо  заметил  Эдуардо,  -
полагаю, особенно соблазнять его не пришлось.
   Кэтрин печально улыбнулась.
   - Ты прав. Молодежь в моем колледже особенной стыдливостью не отличалась!
Он рассмеялся.
   - Е verdade - я и сам, не забывай, когда-то был студентом! Но, Кэтрин,  -
добавил он, - почему мама так и не сообщила ему  о  тебе?  Неужели  о  браке
вообще и речи не было?
   - Я уверена, что эта мысль даже не приходила ей в голову. Он  был  молод,
умен, его ждала блестящая карьера. Мама ни за что не пошла бы на  то,  чтобы
сломать ему жизнь. Кроме того, она считала - и до сих пор считает, - что  во
всем была лишь ее вина.
   - А сейчас? - осторожно спросил Эдуардо. - Ей что-нибудь известно о твоем
молодом отце, queridal Как его блестящая карьера?
   - Это очень грустная история. Вместо того чтобы поступить  в  Гарвардский
университет,  он,  против  воли  отца,  сразу  же  по  возвращении  в  Штаты
завербовался в армию. Он написал моей  маме,  уже  направляясь  во  Вьетнам.
Позже мама узнала, да и то от заведующей  школы,  что  его  убили  во  время
одного из боев.
   Эдуардо поднес ее руку к губам и прильнул поцелуем, полным сочувствия.
   - Трагическая и напрасная гибель совсем юной жизни.
   - Как и гибель Исабель, - грустно согласилась Кэтрин и внезапно вскочила.
- Да, чуть не забыла!
   - Куда ты? - заволновался он.
   - Я кое-что привезла показать тебе. Но это наверху, в спальне. Я  сейчас,
мигом.
   - Нет, Кэтрин! - возразил он и тоже вскочил на ноги. -  Не  хватает  тебе
еще бегать босиком по холодным плитам. Я тебя отнесу.
   - Слишком далеко, - отчаянно запротестовала она, - и я очень тяжелая...
   - Bobagem, - решительно ответил Эдуардо, поднимая ее на руки. - Но только
не спорь и не сопротивляйся, мне нужно донести тебя в целости и сохранности!
   Когда он поставил ее у двери на ноги, дыхание его сбилось, грудь  яростно
вздымалась и опускалась. Переводя дух, он прислонился к косяку. Да и  Кэтрин
чувствовала себя не лучше, такая  галантность,  а  еще  больше  его  объятия
совсем ее смутили.
   - Ну вот, я говорила, что я тяжелая! - с укором повторила она.
   - Дело не в этом, - отрывисто сказал он. - Просто, когда я держу  тебя  в
своих руках, mei amor, у меня перехватывает дыхание.
   Взгляды их встретились, да так на какое-то время и застыли. Затем, словно
опомнившись, она поспешно отвернулась и принялась рыться в  своем  чемодане.
Вынув из пухлого пакета большую библию в кожаном переплете, она с загадочным
видом протянула ее Эдуардо.
   Тот с недоумением повертел ее в руках.
   - Библия! Хочешь заняться моим религиозным воспитанием, querida?
   - Нет. Хочу  просто  пролить  свет  на  маленькую  загадку.  -  Кэтрин  с
дразнящей таинственностью улыбнулась. - Ведь в итоге еще осталась тайна моей
внешности. Когда я сказала  маме,  что  именно  на  этом  основывались  наши
страхи, она заявила, что это простое совпадение. Ты, сказала  она,  как  две
капли воды похожа на свою прабабушку в молодости.  А  прабабушка,  -  и  тут
Кэтрин понизила голос до таинственного шепота, - была похожа на свою мать.
   Эдуардо ничего не понимал.
   - Я не вижу никакого...
   -  Увидишь,  увидишь!  -  многообещающе   разулыбалась   Кэтрин.   -   Я,
оказывается, не племянница тебе, Эдуардо Барросо, однако визит к твоей  тете
Кларе точно подтвердил, что  уж  какой-нибудь  пятиюродной  сестрой  я  тебе
прихожусь!
   Лишенный дара речи, Эдуардо широко раскрыл глаза  и  безропотно  позволил
Кэтрин усадить себя на кровать.
   -  Когда  я  сказала  маме,  что  мисс   Холройд   интересовалась   нашим
генеалогическим древом, она достала старый портфель, доверху набитый разными
семейными документами. Вот это лежало на  самом  дне.  -  Заметив,  с  какой
завороженностью смотрит на нее Эдуардо, она улыбнулась. - Не знаю,  есть  ли
такой обычай в Португалии, но в Англии семейные библии  зачастую  используют
для записи дат свадеб, рождений, смертей и так далее.
   Кэтрин открыла библию на странице, которая была заложена черной  шелковой
закладкой. Здесь были отмечены  самые  последние  знаменательные  события  в
жизни Уордов.
   - Смотри, - показала она. - Последние записи в книге - одна за другой две
смерти, Бриджет и Джорджа Уордов, это мои бабушка и дедушка.  Перед  этим  -
рождение Кэтрин Сары Уорд, то есть мое, а  еще  раньше  -  рождение  Барбары
Уорд, моей мамы. А вот и самое  интересное.  -  Она  победоносно  улыбнулась
Эдуардо, открыв страницу, где были отмечены даты брака и  смерти  владельцев
библии - ее прапрадедушки Патрика Мейхени  и  его  жены  Сары,  чья  девичья
фамилия, хоть чернила и выцвели от времени, читалась совершенно отчетливо. И
эта фамилия была - Холройд.
   - Холройд! - воскликнул  Эдуардо  и,  просияв,  повернулся  к  Кэтрин.  -
Значит, в тебе течет моя кровь, mei amor.
   Она лучезарно улыбнулась в ответ.
   - Но ведь ты еще не знаешь, откуда она течет!
   - Какая разница? - ответил он и  потянулся  к  ней,  но  Кэтрин  поспешно
отодвинулась, полная решимости довести рассказ до конца.
   После своего открытия  Кэтрин  немедленно  связалась  с  мисс  Холройд  и
отправилась к ней в гости, прихватив с собой библию.
   - Тетя была в восторге, - хихикала она. -  Ведь  в  конце  концов  правда
оказалась на ее стороне. И она все  знала  о  Саре  Холройд,  можешь  в  это
поверить! Моя прапрабабушка, оказывается, была в семействе Уордов притчей во
языцех.
   - Colno? - смеясь, спросил Эдуардо.
   - Она была семейным позором, иностранец ты эдакий!
   - Здесь ты иностранка, - с достоинством напомнил он ей и оставил  поцелуй
на ее губах в качестве извинения. - Продолжай.
   Мисс Холройд с величайшим наслаждением  пересказывала  Кэтрин  историю  о
взбалмошной кузине своего отца, которая сбежала  с  жокеем  по  имени  Пэдди
Мейхени - и как в воду канула.
   - Разумеется, твоя тетя  была  в  то  время  слишком  мала,  чтобы  знать
подробности, она всего лишь улавливала  пересуды  за  закрытыми  дверями,  -
сказала Кэтрин, прижимаясь к плечу Эдуардо и посмеиваясь. -  В  самом  деле,
если ты обратишь внимание на даты, то заметишь, что моя прабабушка появилась
слишком быстро после венчания непослушной Сары - в общем, как ни поверни,  а
история моей семьи  выглядит  определенно  сомнительной.  Ты  не  возражаешь
против того, чтобы считать меня своей кузиной? Скажем, кузиной под бо-ольшим
вопросом?
   - Учитывая, что ты будешь мне женой, а не кузиной, это не играет  никакой
роли, - небрежным тоном бросил он.
   У Кэтрин даже рот  раскрылся.  В  следующее  мгновение  она  сжала  губы,
стараясь  не  выказать  своей  восторженной  реакции  на  его   прозаическое
замечание.
   - Эй! Ты что-то слишком самоуверен, Эдуардо Барросо! Я вернулась  узнать,
возьмешь ли ты меня на работу, - только и всего.
   - Ты говоришь не правду, Кэтрин, - мягко укорил он,  дотрагиваясь  до  ее
руки. Ее встревожил блеск его глаз,  когда  он  начал  медленно  поглаживать
пальцами ее ладонь. - Нашим начальным планом, nao е, было поработать вместе,
чтобы получше узнать друг друга.
   Она нахмурилась.
   - Ну да. Но мне казалось, что работа  -  это  некий  старт,  чтобы  стать
любовниками, а не супругами.
   - Можно совмещать.
   - Но ты ведь на самом деле не знаешь меня настолько... - начала было она,
но он прикоснулся пальцем к ее губам, заставив замолчать.
   - Две недели мы были вместе,  еще  пять  -  в  разлуке.  Этого  оказалось
достаточно - более чем достаточно, - чтобы я  понял,  что  не  желаю  больше
расставаться с тобой. Никогда. - Он приник теплыми губами к ее ладони. - Мне
кажется, что я тебе немножко нравлюсь, Кэтрин, в противном  случае  тебя  бы
сейчас здесь не было.
   - Ты прекрасно знаешь, что очень нравишься мне, - сердито ответила она. -
Настолько, что в тот день, когда я уезжала, считая, что больше никогда  тебя
не увижу, я наконец поняла, почему бедная Исабель совершила самоубийство.
   Эдуардо со сдавленным стоном прижал ее к груди, нежно  поглаживая  темные
волосы.
   - Но я не хочу, чтобы ты ради меня умирала, mei amor. Я  хочу,  чтобы  ты
жила ради меня, со мной, до конца наших дней. - Он повернул к себе ее  лицо.
- Ты сможешь оставить свою любимую Inglaterra , чтобы  твоим  домом
стала Португалия?
   - Я могла бы сделать это только для тебя, -  просто  ответила  Кэтрин.  -
Если у меня и были какие-то сомнения, то последние несколько недель доказали
мне, что, где бы ты ни был, Эдуардо, там хочу быть и я.
   - Почему?
   - Почему?
   Эдуардо кивнул, сузив глаза так, что они превратились  в  горящие  темным
огнем щелочки.
   - Я в восторге оттого, что ты жаждешь быть со мной,  sem  duvida.  Только
хотелось бы услышать причину такого желания. Она нахмурилась.
   - Мне казалось, что я объяснила.
   - А-а, но ты как-то забыла произнести три самых  главных  в  любом  языке
слова, пусть то будет английский или португальский, -  мягко  ответил  он  и
дотронулся кончиком пальца до ее нижней губы. - Ты знаешь, что я люблю тебя,
Кэтрин, потому что это я тебе говорил раньше - и не  перестану,  пока  дышу,
повторять.
   Кэтрин затопила волна счастья.
   - А почему я, как ты думаешь, прилетела к тебе? - порывисто спросила она,
а он прижал ее к себе еще крепче. - Узнав правду, я примчалась  обратно,  не
зная, хочешь ли ты меня видеть или нет, рискуя тем, что мне укажут на дверь,
или, что еще хуже, рискуя обнаружить, что ты женился на Антонии...
   - Ты ничем не рисковала, - прервал он ее, почти касаясь губами ее губ.  -
Как ты могла подумать, что я укажу тебе, querida, на дверь?
   Разве объяснишь ему, что она вообще ни о чем не могла думать, кроме как о
своей любви?
   - Ты.., ты был в Лиссабоне, - запинаясь, выговорила она. - Разве  ты  был
не с Антонией?
   - С ней. Мы вместе ужинали. - Эдуардо нежно скользнул губами по ее  щеке,
поцеловал подбородок. - Она отдала мне свадебный подарок для Аны.
   - О!  -  Кэтрин  прикрыла  глаза  и  вздрогнула,  когда  его  губы  снова
прикоснулись к ее рту. - И это было единственной причиной?
   - Нет. Я постоянно ужинаю с Антонией, бывая в Лиссабоне. Мы  с  ней  были
когда-то коллегами, помнишь, я тебе говорил?
   - Я этого не в силах забыть, - сквозь зубы процедила Кэтрин.
   Эдуардо легонько встряхнул ее.
   - Открой глаза, - приказал он. Она повиновалась и  с  трепещущим  сердцем
встретила его взгляд.
   - Ты единственная женщина, которую я хочу,  -  проговорил  Эдуардо  таким
тоном, какого она до сих пор не слышала, - сейчас и всегда. Ты  мне  веришь,
Кэтрин?
   Она протяжно вздохнула и уткнулась лицом ему в плечо.
   - Да, Эдуардо.
   - Тогда скажи мне, что любишь меня.
   - Я знаю, что это глупо, но такие слова трудно  произнести  хладнокровно.
Он глухо застонал.
   - Твое счастье, что ты  хладнокровна!  Я  весь  в  огне!  -  И,  внезапно
опрокинув ее на постель, он принялся целовать ее с безумством изголодавшейся
страсти.
   Неужели  это  Кэтрин  что-то  говорила  о  хладнокровии?  С   первым   же
прикосновением его губ обжигающие волны,  зародившись  в  самой  глубине  ее
тела, хлынули  по  венам,  заставив  сердце  глухо  колотиться.  Дыхание  их
смешалось в одном порывистом выдохе, когда его руки нашли ее грудь,  а  губы
приникли к нежной ямочке на шее. В следующее мгновение  Эдуардо  приподнялся
над ее покорным, жаждущим  телом,  и  в  глазах  его  засветился  молчаливый
вопрос.
   - Я люблю тебя, - срывающимся голосом сказала она. -  Ты  знаешь,  что  я
люблю тебя. - Она закрыла глаза и протянула к нему руки в немом призыве,  на
который Эдуардо ответил с такой готовностью, что дальнейшие слова стали  уже
не нужны. Наконец он оторвался от ее губ и попытался разжать ее объятия.
   - Мei amor, я должен уйти, -  выдохнул  Эдуардо.  -  И  поскорей.  Ты  не
понимаешь...
   - Ты прав. Не понимаю. - Ее взгляд умолял. - Почему  ты  должен  уйти?  Я
хочу, чтобы ты остался, любимый.
   Эдуардо застонал, как будто его внезапно поразила боль.
   - Но если я останусь, ты знаешь, что произойдет.
   Руки Кэтрин упали. Она перевернулась, зарывшись лицом в покрывало.
   Наступило молчание.
   - Я так хочу любить тебя сейчас! Это настоящая пытка! - дрожащим  голосом
прервал он тишину. - Но я должен доказать тебе, что жажду не  только  твоего
тела, должен подождать, пока ты станешь моей женой, и только потом...
   - Ты еще не сделал мне предложения! - Кэтрин села на кровати, не  скрывая
заблестевших слез.
   Несколько долгих, пронзительных минут Эдуардо молча смотрел на нее, затем
без тени смущения опустился на одно колено рядом с кроватью и поднес к губам
ее руку.
   - Кэтрин Сара Уорд, согласна ли  ты  стать  моей  женой?  -  торжественно
спросил он.
   Кэтрин не смогла удержать восторженного вздоха.
   - О да, Эдуардо, да! - воскликнула она, улыбаясь мокрым от хлынувших слез
лицом.
   - Не плачь, mei amor! - Он встал с колена, присел рядом с ней на кровать,
поцеловал в опущенные веки, осушив языком соленую влагу. Губы их встретились
и  задержались  в  долгом  поцелуе,  а  потом  он,  на  миг   отстранившись,
вопросительно заглянул в ее сияющие глаза - и решительно откинул  покрывало.
Кимоно с нее соскользнуло само, а ночная рубашка была  снята  дрожащими  его
руками. Она беспокойно поежилась, когда он окинул  всю  ее  взглядом,  почти
физически ощутимым в своей  страсти.  Потом  рука  его  резко  дернула  узел
галстука, и Кэтрин тут же приподнялась на коленях, чтобы помочь ему. Теперь,
когда все препятствия исчезли, неистовое притяжение друг к другу  испепеляло
обоих.
   Кэтрин догадывалась, что Эдуардо хотел подарить ей  самую  нежную,  самую
изысканную близость, на какую только способен мужчина. Но в  миг,  когда  их
обнаженные тела впервые слились в одно, он оказался  столь  же  беспомощным,
как и она, перед этим  чудом  единения,  не  смог  сохранить  самообладание,
подточенное неделями разлуки. От яростных ласк  и  поцелуев  шквал  страсти,
охвативший их,  стал  неуправляемым.  Этот  шквал  бесследно  унес  отчаяние
последних недель, поглотил мимолетную боль Кэтрин и поднял их  в  небеса  на
волне  блаженства,  чтобы  потом  тихонько  отступить,  оставив  после  себя
ощущение неземного счастья.
   - Я не мог ждать. Прости меня.  Это  все  твои  слезы,  -  хрипло  сказал
Эдуардо. - Кроме того, ты ввела меня в заблуждение...
   - Простить? - в изумлении переспросила Кэтрин.
   - Я обычно совсем не так.., несдержан? Это верное слово?
   Кэтрин сделала вид, что отталкивает его.
   - Я возражаю против другого слова - против слова "обычно".  Знать  ничего
не желаю о твоих женщинах.
   Раскатисто рассмеявшись, он крепко прижал ее к себе.
   -  Я  мужчина,  не  мальчик,  querida.  Ты  бы  хотела,   чтобы   я   был
девственником?
   Она покачала головой и, чтобы спрятать от него  глаза,  стала  поправлять
свои взъерошенные волосы.
   Он приподнялся на локте и заглянул в ее затуманенные  глаза.  На  секунду
его взгляд задержался на ее губах, а потом он наклонился и  нежно  поцеловал
ее, поглаживая по щеке.
   - А вот ты меня  обманывала,  mei  amor,  -  произнес  он  с  глубочайшим
удовлетворением. - У тебя никогда не было любовника.
   - Я не обманывала. Я тебе об  этом  говорила  сотню  раз!  -  воинственно
уставилась на него Кэтрин. - Услышав наш с  Аной  разговор,  ты  сам  сделал
такой вывод, Эдуардо Барросо. А я  предупреждала  ее,  исходя  из  рассказов
других девушек, а не из собственного опыта. Я тебе говорила, что мы с  Дэном
были всего лишь приятелями. Ему нравилось, когда другие думали, что мы  спим
вместе, но я так и не пошла на это. Потому он и бросил меня в конце концов.
   Эдуардо бережно прижал ее к себе.
   - Как ты могла любить такого человека? Кэтрин, уютно  устроившись  в  его
объятиях, потерлась щекой о его щеку.
   - Я только думала, что люблю. На самом деле я не представляла  себе,  что
такое любовь, пока не встретила тебя, Эдуардо.
   Тихонько пробормотав что-то, он приник к ее губам благодарным поцелуем, а
потом отстранил от себя, заглянув ей в глаза.
   - Скажи мне вот что. Тебе казалось, что ты любишь  его.  Неужели  тебе  в
самом деле никогда не хотелось, чтобы вы стали любовниками?
   - Иногда хотелось, - честно призналась она. - Но  я  не  только  получила
такое же строгое воспитание, как и Исабель, но  еще  и  имела  перед  своими
глазами печальный опыт мамы. Нет, она никогда не читала мне морали. Ей это и
не требовалось. Как только у меня появлялось хоть малейшее искушение, я  тут
же вспоминала о маме. И искушение пропадало.
   Эдуардо погладил ее по волосам и слабо усмехнулся.
   - А сегодня ты о ней не вспоминала? Кэтрин ошарашенно уставилась на него.
   - Господи, нет. Конечно, нет. Я могла думать лишь о тебе.
   - Мei amor! - Он снова нежно поцеловал ее  и  откинулся  на  подушку,  со
вздохом блаженства прижав ее голову к своему плечу. - Я возвращался  вечером
из Лиссабона - и весь мир казался  мне  пустыней.  Жизнь  не  сулила  ничего
хорошего, даже надежд.
   Кэтрин, обвив его рукой за талию, блаженно вытянулась рядом.
   - А сейчас?
   - А сейчас у меня есть все, чего только можно пожелать. -  У  него  вдруг
вырвался мальчишеский смешок, когда он  взглянул  на  столик  у  кровати.  -
Включая, как я вижу, и будильник!
   - А что такого замечательного в моем будильнике?
   - Просто сегодн