ивало  освещенность  машины  и
отличало  ее  от  других  автомобилей.  Таким  образом,  можно  безбоязненно
пропустить Бада вперед на сотню ярдов, при этом отпадала необходимость четко
видеть пикап, можно было следить только за необычной формы огнями.
   Он видел, что Бад покинул стадион одним  из  последних.  Полицейский  был
один, в его движениях чувствовалась какая-то грусть. Лэймар не мог понять ее
причину, хотя в движениях Бада явно проскальзывала неуверенность и  какие-то
колебания и сомнения. Прежде патрульный казался Лэймару очень самоуверенным.
Теперь же он был мрачен, как черная туча. Это заметила даже Рута Бет.
   - Какого черта он такой расстроенный? - спросила она.
   - Да, Лэймар, - добавил Ричард, - а ведь ты говорил,  что  его  мальчишка
делал прекрасные подачи и бил классно.
   - Кто может это знать? - ответил Лэймар.
   Да, коп  явно  грустил.  Ничего,  он  еще  не  знает,  что  ему  придется
почувствовать еще большую грусть, и скоро.
   Бад сел в машину, включил огни и тронулся. Лэймар  поехал  на  его  огни,
чтобы слегка подрезать Бада и первому влиться в поток движения, чтобы  точно
знать, куда направляется Бад. Так оно и получилось.  Бад  выехал  на  дорогу
позади Лэймара, но это не входило в  планы  последнего.  Ему  совершенно  не
нужно было, чтобы коп смотрел на него. Один внимательный взгляд  -  и  столь
тщательно подготовленное представление могло сорваться.
   - Смотри, там он...
   - Заткнись, Ричард. Мальчик, закрой свой рот,  помолчи  и  просто  смотри
вперед.
   Машины легко скользили по дороге в неверном свете наступавшего вечера.  В
ветровом стекле мелькали  дома,  уличные  фонари  и  световая  реклама,  что
затрудняло слежение  за  опознавательными  знаками  пикапа  Бада  Пьюти.  Но
внимание Лэймара было настолько обострено, что  он  словно  переродился:  он
продолжал все время отчетливо видеть два красных огня  и  блестящую  полоску
под ними - это принадлежало Баду и больше никому во всей вселенной.
   Но  впереди  Лэймара  ждала  трудная  головоломка.  Она  возникла  сразу,
внезапно, можно сказать, из ничего и  ниоткуда.  Бад  зажег  левый  поворот,
проходя на желтый свет. Лэймар никогда не стал бы пересекать перекресток  на
красный свет. Он знал, что стоит ему сделать это, как его тут  же  остановит
первый попавшийся коп, а может, и сам Бад. Осторожность  никогда  не  бывает
лишней.
   Лэймар быстро соображал. Ему надо выбрать наименее  рискованный  из  двух
рискованных вариантов, и решение надо  принять  в  доли  секунды.  Он  резко
свернул влево, на боковую улицу, хотя  понятия  не  имел,  куда  она  ведет.
Выскочив на эту улицу, Лэймар до отказа нажал педаль  газа  и  понесся,  как
бешеный мустанг. Тихоходы шарахались от него, дико сигналя. Он спугнул  двух
женщин. Бад, по его расчетам, невидимый, ехал по параллельной улице.  Лэймар
свернул вправо, потом влево и оказался на той самой улице, куда свернул Бад.
Движение было очень интенсивным.
   Вот дерьмо!
   Где он?
   Он сканировал глазами огни пролетающих мимо машин и не  видел  того,  что
хотел увидеть. Это вызвало у него ощущение взбесившей его пустоты.
   - Лэймар, я...
   - Заткнись, Ричард. Папа работает и думает.
   Потом  он  увидел  ее,   блестящую   полоску   под   задними   огнями   -
опознавательный знак Бада. Лэймар завел "транс-ам" и влился в  поток  машин.
Он стремительно проскочил два левых поворота и оказался наконец в ста  ярдах
позади машины Бада в нужном ряду.
   - Не видит ни черта, - констатировал Лэймар. - Очень расстроен.
 
*** 
 
   Бад остановил машину у маленького  домика.  Окна  его  ярко  светились  в
темноте. Домик выглядел весело  и  дружелюбно.  Негритенка  на  трехколесном
велосипеде не было видно. Он вышел из машины и на секунду  задержался  возле
нее.
   Вот он. Этот проклятый дом. "Она переехала сюда, чтобы быть с тобой, а ты
готов сейчас, сию минуту подломить ей такую свинью. Ты хочешь  причинить  ей
сильную боль. Ты причинишь ей  боль,  обидишь  ее,  а  потом  повернешься  и
уйдешь".
   Он попытался подойти к этому делу по-другому. Так будет  лучше  для  нее.
Нет, в самом деле, она достойна нового, свежего старта, нового начала, а  не
тусклого  существования   с   пенсионером,   набитым   свинцом,   запуганным
собственными детьми, мучимым воспоминаниями о преданной им жене и об  убитом
напарнике, который был ее мужем. Она заслуживала лучшей участи.  В  горле  у
него запершило, когда Бад посмотрел на дом.
   Но время пришло, и он пошел.
   Он пошел по дорожке, ведущей к крыльцу. Лишь восемь часов назад он  шагал
по этой же дорожке. Тогда его вело сюда предвкушение секса с Холли.  У  него
затуманились мозги, когда он вспомнил сегодняшний день и свои  игры  с  ней.
Они занимались этим на  диване  в  гостиной,  потом  на  лестнице,  потом  в
спальне. Они откладывали завершение  и  переходили  из  комнаты  в  комнату,
словно празднуя свою свободу от комнат в мотеле. Было увлекательно в  каждой
комнате, но то, что происходило между ними на лестнице,  превосходило  самое
сильное воображение. Во всяком случае, он раньше такого не испытывал.
   Но всему этому конец. Навсегда.
   Бада охватило чувство невосполнимой утраты.
   Он должен это сделать, подумал он. Его сыновья. Его жена. Его семья.  Это
тяжело, он еще ни разу не стоял перед столь тяжким выбором, но  он  мог  это
сделать, спасти свою семью и вернуть все назад.
   Он взошел по ступенькам крыльца, но постучать не успел.  Дверь  открылась
сама.
   - Ну, привет, мистер Бад Пьюти, собственной персоной, - сказала она.
   - Привет, Холли.
   - Заходи же.
   Бад вошел. Тот же дом, та же Холли и ее неповторимый аромат.
   - Хочешь пива?
   - Нет, что-то не хочется.
   - Бад, у тебя на лице выражение: "А не пойти ли  мне  в  церковь?"  Брось
свою хандру и пошли колоть орехи.
   - О, Холли.
   Она уловила жалость в интонациях его голоса.  Ее  лицо  стало  печальным,
словно ей дали пощечину. Она мгновенно все поняла. Он мог больше  ничего  не
говорить.
   - Нет, Бад. Мы же с тобой так близки.
   - Мы не близки.
   - Бад, не делай этого. Пожалуйста, радость моя, не надо.
   - Холли, я...
   Он запнулся, не находя подходящих слов.
   - Ты - что?
   - Я никогда не хотел причинить тебе боль. Этого мне не хотелось  никогда.
Я хотел, чтобы все были счастливы.
   - Но так не бывает, чтобы все были счастливы.
   - Да, так не бывает. Холли, Джефф узнал обо всем. Мой сын очень страдает.
Я хочу, чтобы его жизнь стала такой же, какой она была прежде.
   - Бад.
   - Холли, ты молодая  и  красивая  женщина.  Перед  тобой  вся  жизнь.  Ты
получишь от нее все, что ты захочешь.
   - Бад, я хочу тебя, я хочу  нас.  Я  хочу,  чтобы  мы  были  вместе,  как
собирались.
   - Я не могу дать тебе этого. Прости.
   - Бад...
   - Холли, я должен быть для своего сына лучшим  отцом,  чем  мой  был  для
меня. Если этого не будет, то цена мне - дерьмо. И я прекрасно это  знаю.  Я
отобрал что-то у своего сына, а теперь хочу вернуть ему долг.
   - Бад, об этом нельзя говорить: "или - или".  Ты  можешь  иметь  и  то  и
другое. Я не говорю, что это будет легко, но ты сможешь иметь и то и другое.
   - Холли,  я  отпускаю  тебя.  Боже,  ты  же  сможешь  получить  все,  что
пожелаешь. Все. Просто тебе надо подождать.  Жизнь  еще  повернется  к  тебе
своей светлой стороной: вот увидишь. Сначала  тебе  будет  тяжело,  а  потом
постепенно придут и хорошие времена.
   Она яростно взглянула на него и... заплакала. Ему  захотелось  подойти  и
успокоить ее. Она так много для него сделала, ему было удивительно хорошо  с
ней.
   Она села.
   - Я не понимаю, как ты можешь жить в этой  лжи.  Ты  вернешься  и  будешь
фальшивить, рызыгрывая благородство, а когда меня не будет, ты  вернешься  к
жене, которую ты не любишь. И с чем же ты останешься?  Ты  останешься  ни  с
чем.
   Бад тоже сел. Холли обхватила голову руками и зарыдала.
   "Помоги ей, - подумал он. - Прекрати ее мучения".
   Ее мокрое лицо распухло и покрылось красными и белыми  пятнами.  Из  носа
текло.  Плечи  содрогались.  Он  видел,  так  плакали   женщины   на   месте
дорожно-транспортных происшествий над кусками плоти, которые  когда-то  были
их мужьями или детьми. Там ничего нельзя было поделать, только ждать,  когда
жизнь возьмет свое и горе утихнет.
   - Бад, я люблю тебя.
   - Холли, речь идет не о любви. У моего сына не будет другого  отца,  а  у
меня не будет другой семьи.
   - Бад...
   - Холли, я не могу быть человеком, который бежит от  ответственности.  От
этого происходят все преступления - от тех, кто рвет концы, сжигает мосты  и
скрывается от ответа. Я не могу быть таким человеком.
   - Ты мне лгал. Так много раз.
   - Может быть. Но я лгал и себе. Я думал, что у нас есть шанс. Но я не тот
человек, кто  может  дать  тебе  этот  шанс.  Ты  заслуживаешь  того,  чтобы
встретить мужчину, который сможет дать его тебе.
   - Ты очень легко к этому относишься. Для тебя все и правда пустяк.
   - Нет, мадам, это не так. Это совсем не  легко.  Холли,  я  действительно
люблю тебя, разве ты не видишь?
   - О, Бад, - взмолилась она. - Зачем ты убиваешь меня? За что?
 
*** 
 
   Лэймар ожидал, что дом окажется несколько больше. Он был разочарован.  Он
знал, что копы небогаты, если не берут взяток, а он не  думал,  что  Бад  их
берет. Но он считал, что они живут более или менее прилично. А  оказывается,
в таком вот обшарпанном домишке?
   - По-моему, он едва сводит концы с концами, - заметил он.
   - Да он живет намного хуже нас и в таком дерьмовом районе, -  согласилась
Рута Бет.
   -  Ив  самом  деле,  -  откликнулся  Ричард,  -  это   же   всего-навсего
государственная служба. Держу пари, он делает не больше двадцати пяти  тысяч
в год.
   Они стояли на улице, в половине квартала от дома, куда зашел Бад. Им  был
виден пикап, припаркованный у крыльца.
   - Мы перестреляем их сейчас, папочка? Туда, обратно, пиф-паф!
   - Я как раз  думаю  об  этом,  -  ответил  Лэймар.  Это  было  заманчиво:
вломиться в дверь, как они это сделали у Степфордов, застать его босым  и  в
пижаме, а потом перестрелять их там всех, чтобы в доме  не  осталось  вообще
никого живого. Потом можно будет уносить ноги.
   Но... он же совершенно не учитывает того, что район очень густо  заселен.
Как только зазвучат выстрелы, сразу же найдутся свидетели, которые  опознают
Лэймара. Тогда,  прежде  чем  они  успеют  доехать  до  фермы,  их  накроют.
Во-вторых, Пьюти тоже парень не промах, у него хорошая реакция, и это  может
создать свои проблемы. На нем надет  плащ,  возможно,  он  вооружен.  Ричард
способен удариться в панику, да и вообще случиться может  все,  что  угодно.
Кто может это знать? Если у этого Пьюти есть  "кольт",  то  случиться  может
действительно все, что угодно.
   Плюс ко всему они не знают, кто находится в доме. А  если  там  в  полном
составе сидит группа захвата и празднует чей-нибудь день рождения?
   Лэймару пришлось бороться с той своей частью, которая  истошно  требовала
от него ворваться в дом и оставить  на  стенах  кровь  с  прилипшими  к  ней
волосами. Однако он сохранял спокойствие, дав поработать умной части  своего
мозга.
   - Ладно, - сказал он, - пока мы будем  сидеть  тихо,  как  мыши.  Теперь,
Ричард, я хочу, чтобы ты прошелся по улице. Не останавливайся,  не  замедляй
шага, ни на что не пялься, запомни, черт тебя возьми, ни в  коем  случае  не
пялься ни на что, а потом возвращайся. Потом расскажешь мне, что  ты  видел.
Но не сочиняй, не то я завтра утром съем твои яйца на завтрак.
   - Хорошо, Лэймар.
   Ричард вылез из машины, осторожно,  не  сильно  хлопнув,  прикрыл  дверь.
Глядишь, так из него еще и получится  какой-нибудь  толк;  Ричард  не  спеша
двинулся по улице.
   - О чем ты думаешь, папочка?
   - Я просто хочу как следует и без проблем расправиться с  этой  сволочью.
Вот и все, радость моя. Мы выполним свой долг перед Оделлом  и  унесем  ноги
отсюда.
   - Я не могу больше ждать. Я сделаю все, что  ты  хочешь,  ты  же  знаешь,
папочка.
   - Я знаю, солнышко. Ты у меня  самая  хорошая.  Он  почувствовал  на  шее
ласковое прикосновение ее руки.
   - Я могу встать перед тобой и взять у тебя в рот. Ты можешь трахнуть меня
в рот, - сказала  она.  -  Это  поможет  тебе  немного  расслабиться.  Я  не
возражаю.
   Это предложение не вызвало у него особого энтузиазма.
   - Не сейчас, - проговорил он. - Нам надо сначала сделать дело.
   Он смотрел, как Ричард медленно прошел  по  тротуару,  вроде  на  секунду
остановился, а затем двинулся дальше. Потом он повернулся и зашагал обратно.
Кажется, это продолжалось целую вечность. Наконец Ричард сел в машину.
   Лэймар завел двигатель, поехал вдоль квартала и развернулся,  прежде  чем
спросить у Ричарда, что он видел.
   - У них там какая-то ссора или что-то в  этом  роде.  Он  кричит,  а  она
плачет. Она подошла к нему и что-то ему сказала, а  он  раскричался,  и  она
отошла от него.
   - Они ведут себя, как мои папа и мама, - заметила Рута Бет.
   - Больше ты там никого не видел? - спросил Лэймар, поворачивая за угол.
   - Нет, сэр. Никого.
   - Мальчишку его ты тоже не видел?
   - Нет. Должно быть, его нет дома.
   - Ладно, хорошо.
   Лэймар обогнул еще один угол.
   - Куда мы едем, папочка?
   - Я хочу подъехать к противоположному углу и встать в другом месте. Я  не
хочу, чтобы какой-нибудь бдительный гражданин, увидев сидящих в  стоящей  на
улице машине людей, позвонил на всякий случай в полицию. Этого нам совсем не
надо. Черт возьми, хорошо бы мальчишка  тоже  был  дома.  Вот  это  было  бы
действительно хорошо.
   Он снова выехал на улицу и поставил  машину  на  противоположной  стороне
улицы, почти что за автомобилем Бада.
   - Отлично, - сказал он. - Ну, какого черта сидеть? Пошли. Мы  пришьем  их
обоих, мужа и жену, и на этом закончим. Вы согласны?
   - Да, сэр!
   - Ты готов выполнить истинно мужскую работу, Ричард?
   - Готов, Лэймар.
   - Я хочу, чтобы ты шел сзади. Ты пойдешь замыкающим, и, если увидишь, что
кто-то становится на нашем пути, ты, не говоря ни  слова,  застрелишь  этого
человека. Никто не должен помешать нам. Я зайду внутрь, пристрелю их  обоих,
и мы сматываемся. Понятно?
   Лэймар вышел из машины и подошел к  багажнику,  открыл  его.  Он  вытащил
оттуда полуавтоматический "браунинг", оттянул затвор, убедился, что патрон с
крупной дробью на месте, и приставил ружье к ноге.
   Руте Бет он отдал другое ружье. Ричард достал из кармана револьвер.
   - Да не сейчас, куриные твои мозги. Достанешь его потом, когда подойдем к
дому. Ты готов?
   - Да, сэр.
   - А ты, девочка?
   - Да, папочка.
   - Ну вот и пришел день мясника.
 
*** 
 
   - Мы не можем все время повторять друг другу одно и то же. Мы  переливаем
из пустого в порожнее. Ничего не изменится.
   - Значит, ты твердо решил? Ты собираешься меня бросить?
   - Холли, я...
   - Я не могу поверить, что ты просто возьмешь и бросишь меня.
   - Я не могу остаться здесь навсегда. Это никогда не случится.
   - О, Бад.
   Он поднялся, взял шляпу и пошел к двери.
   Открыл дверь.
   Обернулся.
   Она по-прежнему неподвижно сидела на диване. У нее был такой вид,  словно
он только что избил ее. Лицо залито слезами и распухло.
   - Боже мой, Холли, мне очень жаль, что так получилось, - произнес  он.  -
Ты заслуживаешь намного лучшей участи. Ты заслуживаешь намного больше  того,
что я могу тебе дать.
   Она продолжала сидеть и не отвечала ни слова.
   Он старался придумать, что бы ему  сказать,  какие  волшебные  слова,  от
которых ей бы стало легче. Но таких слов не существует. Поэтому он ничего не
добавил больше, а просто повернулся и вышел на улицу.
   Что он будет делать, если она закричит? Какая-то его часть страшно хотела
вернуться обратно. А другая его  часть  просто  не  знала,  что  ей  делать.
Единственное, что Бад знал твердо, это то, что  ему  надо  обязательно  уйти
отсюда, иначе он рискует остаться тут навсегда и никогда не сможет уйти.  Он
опрометью бросился к машине.
 
*** 
 
   Лэймар стоял в семидесяти пяти футах от крыльца,  когда  на  пороге  дома
появился Бад. Дверь открылась, и из нее вышел огромный, как сама жизнь, Бад,
похожий на Джона Уэйна в  бесчисленных  вестернах.  Лицо  его  было  хмурым,
стетсон низко надвинут на брови.
   Но Бад не заметил Лэймара. Он  быстро  по  прямой  линии  прошел  в  свою
машину.
   Стрелять с такого большого расстояния было бессмысленно.  Можно  кинуться
на него, но тогда Бад увидит или услышит его. Лэймар опять боролся со  своей
жаждой действий. В конце концов благоразумие возобладало,  и  Лэймар  залег,
вдавившись в землю за живой изгородью. Одновременно он рукой подал знак Руте
Бет и Ричарду не высовывать носа и податься назад.
   Они увидели, как Бад залез в машину. Он был  слишком  далеко,  чтобы  его
можно было атаковать, и они  были  лишены  возможности  добраться  до  своей
машины и начать преследование.
   Бад завел двигатель и поехал. Скоро он исчез из виду.
   - Куда он поехал? - прошептал Ричард.
   - Заткнись, - ответил Лэймар.
   - Что нам надо делать,  папочка?  Что  нам  делать?  Лэймар  думал  целую
секунду. Думал он то же самое: что нам делать? Потом он ухмыльнулся.
   - Я знаю, что нам делать, - сказал он.
 
*** 
 
   Холли продолжала бездумно  сидеть  на  диване.  Чувство  огромной  утраты
окутало ее, как плотное черное одеяло. Она задыхалась.  Вся  сцена  снова  и
снова разыгрывалась перед ее  мысленным  взором.  Слова  "так  близки"  эхом
повторялись в ее сознании.
   Но он никогда не увидит ее: как полно было их счастье, как  все  было  бы
хорошо, если бы они просто остались вместе, и как плохо им будет врозь.
   В это время кто-то постучал в дверь. Ее сердце преисполнилось надеждой.
   Она вскочила и побежала к двери с одной мыслью:
   "Это Бад". Она открыла дверь.
   Но это был не Бад. Это был Лэймар.
 
Глава 30 
 
   Бад бесцельно ехал по улицам центра  Лотона,  не  замечая  ничего,  кроме
мелькания огней. Он блуждал по городу, оказываясь то возле аэропорта,  то  у
"Большого Колизея", то у Ворот  номер  три.  Даже  Форт-Силл  показался  ему
совершенно опустевшим. Центр,  где  янтарно  желтые  огни  фонарей  освещали
каждый закоулок, все предметы теряли свой естественный первоначальный цвет и
горели одинаковым коричневатым пламенем.
   Чувства Бада были прямо противоположны тем, что он  ожидал  испытать.  Он
думал, что почувствует себя освобожденным  наконец,  избавленным  от  тайной
двойной жизни, готовым и жаждущим со всей серьезностью принять  свою  старую
жизнь, которая чудесным образом вернулась к  нему.  Но  нет.  Он  чувствовал
скуку, медлительность  в  движениях,  злость,  и,  вообще,  настроение  было
отвратительным. Ему хотелось ссоры.  Он  чувствовал,  что  в  нем  какими-то
приступами время от времени закипает гнев. Ему хотелось выплеснуть эту злобу
то ли на Джен, то ли на Джеффа, то ли  на  Расса,  хотя  больше  всех  этого
заслуживал он сам. Это была не подавленность, нет, скорее, просто застарелые
сожаления. Перед его мысленным взором разворачивались сладостные картины его
близости с Холли.
   Нечего там смотреть. Она так много ему отдала и так мало получила взамен.
   "Ладно, Холли, пусть это будет для тебя уроном,  из  которого  ты  должна
извлечь для себя пользу на будущее  связываться  с  женатыми  мужчинами.  Не
стоит этого делать. Ты получишь одни обещания и секс в  начале,  а  в  конце
будут боль и утраты".
   Под конец он свернул на свою улицу и подъехал к родному  дому.  В  гараже
стояла машина Джен.
   Он вышел из машины и вошел в дом. Дом выглядел  маленьким  и  неказистым.
Да, не слишком шикарное у него жилище. Нет в нем таких больших комнат, как в
мотеле. Мебель, за исключением той,  которую  Джен  получила  в  подарок  от
матери, дешевая, купленная по случаю. Казалось, она начала разваливаться еще
до того, как они ее купили. Линолеум на кухне выцвел и потемнел от въ