зарубить на носу, как опасно отнять что бы то
ни было у Лэймара Пая.
   - Так вот, - сказал он. - Здесь говорится, что ему сорок  восемь  лет.  У
такого жеребца наверняка есть дети. Они  учатся,  скорее  всего,  в  средней
школе, потому что женился он,  когда  ему  было  под  тридцать.  Отслужил  в
какой-нибудь морской пехоте, а потом отучился на полицейского. Ну а потом уж
женился.
   Он посмотрел на Руту Бет и Ричарда. Нет сомнения, подумал он,  что,  хотя
Рута Бет самая лучшая на свете девчонка, умом она не блистала.  В  ее  лице,
как и в лице Оделла, не присутствовало осмысленного  выражения,  которое  бы
его оживляло. Когда  она  что-то  обдумывала,  ее  лицо  становилось  просто
скучным. И в этом она тоже была похожа на Оделла.
   С другой стороны, Ричард, пожалуй, уж слишком умен. И в  этом  его  самая
большая беда. Он все  понимал,  но  ничего  не  умел  делать.  Ричард  самый
бесполезный человек  из  всех,  кого  Лэймар  встречал  на  своем  веку.  Он
отвратительный вор, трус и слюнтяй. Одним словом - баба. Конечно, надо  было
оставить его задницу в тюрьме, ниггерам на радость. Они бы потешились с ним,
а потом убили. Но нет, Лэймар  не  таков.  Он  взял  это  барахло  под  свое
крылышко, а за последние несколько месяцев, что они провели вместе,  Лэймар,
пожалуй, даже привязался к Ричарду.
   Ричард, конечно, все понял первый. Но когда он сказал об  этом,  то  суть
дела дошла и до Руты Бет. Ее маленькие темные глазки  загорелись  прямо-таки
детской радостью.
   - Спорт! Его дети, скорее всего, занимаются спортом! Точно, занимаются.
   - В самом деле. Ричард, ты хорошо сечешь фишку. Мы пойдем в библиотеку  и
найдем там газеты, где пишут о  спорте  в  школах.  Есть  у  них  там  такая
страничка. Держу пари, что его  сынуля  какой-нибудь  там  полузащитник  или
подающий, или как это там еще у них называются всякие эти штучки. Мы  найдем
его имя в газете, а потом узнаем, в какой школе он учится. Так точно, сэр. А
это даст нам в руки еще кое-что, мы  узнаем,  где  живет  старик  Пьюти.  Мы
найдем его по пикапу, который мы хорошо разглядели, когда он приезжал  сюда,
даже несмотря на то, что вы, два  гения,  не  смогли  узнать  его  тачку  на
стоянке.
   - Было очень темно, Лэймар, - сказал Ричард.
   - Было очень темно, Лэймар, - передразнил его Лэймар. - Мы можем  послать
парню корзинку фруктов, за то, что он подал мяч, который невозможно  отбить.
Потом мы узнаем, как  он  выглядит,  когда  он  выйдет,  а  после  этого  мы
проследим за ним до самого дома. Как вы понимаете, это отдаст  в  наши  руки
весь клан Пьюти со всеми их потрохами, вот так-то, сукины дети.
   - А если, предположим, к нему приставили охрану?
   - Ну, тогда мы  подождем  немного,  пока  ее  снимут.  Тогда  мы  похитим
мальчика или его жену. Потом мы позвоним старине Баду и скажем, что либо  он
придет поиграть с нами в наши игры, либо мы начнем присылать ему  отрезанные
пальцы или уши. О, тогда он придет сам. Будь я проклят, если после этого  он
не придет.
 
*** 
 
   Ричарду  и  Руте  Бет  выпало  пойти  в  Лотонский  филиал   региональной
библиотеки и взять подшивки газет за апрель, май и июнь (последняя  подшивка
оказалась неполной). Они выбрали для поисков "Лотон конститьюшн".
   Ричард  перелистывал  страницы,  покрытые  тусклым  шрифтом.   Руки   его
почернели от типографской краски. Его глаза выхватывали  из  текста  крупные
заголовки, такие, например, как "Ассоциация  фермеров  недовольна  правилами
продажи  хлеба",  или  "Надежные  высококлассные  комплекты  записей",   или
"Концерты по вторникам". Содержание объявлений его не интересовало. Не читал
он и новостей. Прочитывал  он  только  маленькие  заметки  о  разных  мелких
происшествиях, имевших место в окрестностях  обширного  Лотонского  региона.
Это напоминало ему сообщения о какой-то другой, давно забытой жизни.  Ричард
воспитывался в презрении к нижнему  слою  среднего  класса,  но  теперь  ему
казалось, что не могло быть ничего  лучше,  чем  проработать  всю  жизнь  на
заводе пластмасс Уиз-за, ездить на распродажи зерна в ассоциацию фермеров по
субботам и по вторникам водить дочку на концерты.
   Но такого не будет. Никогда. Проехали. Так просто уже не может быть.  Эта
жизнь запретна для него, она находится  где-то  за  семью  печатями.  Он  не
такой, как другие. Он "особенный". Так его воспитывали с младых  ногтей.  Он
был умнее и талантливее других.  Посмотрите  теперь,  что  из  этого  вышло.
Полюбуйтесь.
   "Почему я так умен? - удивлялся он, очень жалея себя. - Почему я все вижу
насквозь? Почему я не могу быть таким же банальным, как другие?"
   - Какого черта ты расплакался? - спросила сидящая рядом Рута  Бет.  -  Ты
что, хочешь, чтобы нас арестовали за  неподобающее  поведение?  В  маленьких
городках это делается сплошь и рядом, знаешь об этом?
   - Нет, просто  здесь  все  такое  до  смешного  простое  и  неинтересное,
сплошные  общие  места.  В  этих  газетах  нет  ничего   значительного   или
осмысленного. Все очень ординарное.
   - Черт  бы  тебя  побрал,  Ричард.  Ты  самый  большой  чудак,  какого  я
когда-нибудь видела.  Не  понимаю,  чего  Лэймар  в  тебе  нашел.  Продолжай
смотреть. Ищи эту гребаную фамилию.
   Ричард продолжил свой скорбный путь  по  газетным  страницам,  его  глаза
блуждали  по  колонкам  скучных  спортивных  репортажей  о  скучных   играх,
проведенных в городке и его окрестностях. Почему мальчишки так любят  играть
в эти дурацкие игры? Для него эта тайна  была  покрыта  мистическим  мраком.
Вот, например, бейсбол. В  чем  суть  игры?  В  конце  концов,  что  в  мире
изменится от того, сумел ли кто-нибудь отразить брошенный мяч или не  сумел?
Что  они  достигают   своими   бросками?   Это   была   какая-то   замкнутая
самодостаточная система, полная...
   ДВА УДАРА ПЬЮТИ ВЫВОДЯТ ВПЕРЕД КОМАНДУ ШКОЛЫ! "ЭВРИКА" ОСТАЛАСЬ ПОЗАДИ!
   Он чуть было не пропустил эту фразу. Но вот она. Вот имя Пьюти, набранное
гигантскими, как сама жизнь, буквами. Не может быть двух Пьюти.
   "Играющий только второй сезон Джефф Пьюти продолжает поражать силой своих
ударов, - было написано на мертвой бумаге. - Его команда выиграла  благодаря
удару в первом и двойному в пятом. С  тех  пор  как  он  играет  за  сборную
Лотона, пятнадцатилетний парень уже заработал 457 очков".
   Ричард бросился искать в отчетах сводки о подвигах этого юного  Геркулеса
и нашел их. О них писали едва ли не каждую неделю. Когда  Джефф  не  наносил
свои мощные  удары,  его  поклонники  очень  удивлялись.  А  вот  наконец  и
фотография: парня хлопают по спине  после  того,  как  благодаря  его  удару
выиграна встреча. И это  было  не  далее,  как  на  прошлой  неделе!  Ричард
внимательно вгляделся в фотографию.  Лицо  было  юным,  квадратной  формы  и
приятным. Голова красиво сидела на пропорциональном, плотном  и  мускулистом
теле, излучавшем здоровье и уверенность. Он попытался сравнить строение лица
с сержантом Пьюти, которого он видел в газетах неделю назад. После  недолгих
поисков он нашел эту фотографию. Оценил форму носа,  расположение  подкожных
мышц между глазами, фактуру лица  и  генетическое  сходство  черт.  Учитывая
возможную изменчивость, можно было сказать, что эти  двое  были  похожи  как
отец и сын.
   - Это он, - сказал Ричард.
   - Надо посмотреть. Похож, но не очень, - заметила Рута Бет.
   - Но он же еще ребенок.
   Ричард посмотрел на мальчика и задрожал. Великолепен, как гладиатор.  Как
он уверен в себе, с каким достоинством занимает свое, принадлежащее  ему  по
праву место в жизни, как многого ждет от будущего. И какой вместо этого ужас
ожидает его впереди.
 
*** 
 
   На стоянке они показали Лэймару страницу с фотографией,  которую  вырвали
из газеты.
   - Ты оказался прав, Лэймар. Ты оказался прав на все сто процентов. Теперь
нам осталось только пойти в школу, как ты  сказал,  и  сделать  то,  что  ты
говорил. И через день-другой мы...
   - Черт тебя возьми, Ричард, иногда  мне  думается,  что  в  твоей  голове
совсем нет мозгов. Ни капли. Ты внимательно просматривал газеты?
   Ричард от стыда опустил голову.
   - Не очень, - ответил он.
   - Скажи-ка мне, Ричард, ты когда-нибудь в своей  жизни  читал  в  газетах
спортивную хронику? Или ты только и делал, что листал книжки с изображениями
голых баб?
   - Я н-не люблю спортивных игр, - угрюмо ответил  Ричард,  выпятив  нижнюю
губу.
   - Ну так вот, значит, ты  не  знаешь,  что  в  любой  спортивной  колонке
печатают расписание игр. И  единственное,  что  тебе  надо  сделать,  -  это
прочитать такое расписание.
   - Что есть в каждой спортивной колонке?
   - Расписание игр. Расписание.  Игр.  Ты  не  думаешь,  что  старый  герой
полицейский Бад Пьюти ходит на стадион смотреть, как  его  сынуля  лупит  по
мячу? Ты что, правда, так не думаешь?
   - Конечно, он ходит, папочка, - вмешалась молчавшая до сих пор Рута Бет.
   - У, ты моя умница, - сказал Лэймар. - Так вот, по расписанию эта чертова
игра состоится сегодня вечером.
   Он посмотрел на Ричарда и Руту Бет.
   - Пожмите друг другу руки, мальчики и девочки.  Мы  идем  на  бейсбольный
матч.
 
Глава 28 
 
   Бад  как  сумасшедший  примчался  в  центральный   полицейский   участок,
расположенный на Четвертой улице.  Это  была  довольно  мрачная  двухэтажная
кирпичная коробка. Маловыразительный фасад несколько оживляла  расположенная
перед ним маленькая цветочная клумба. Бад быстро навел необходимые справки и
прошел в детскую комнату. Открыв дверь из матового стекла,  он  попал  не  в
детскую комнату - отдел несовершеннолетних правонарушителей,  а  в  типичный
полицейский участок,  которых  в  Америке  тысячи.  Обыкновенная  неопрятная
камера предварительного заключения, тесная каморка со стенами, окрашенными в
стандартный зеленый цвет, уставленная столами,  заваленными  циркулярами,  в
которые никто и никогда не заглядывает. В  углу  стояла  Джен  рядом  с  его
старым другом  лейтенантом  Говардом.  Этот  Говард  в  течение  десяти  лет
прослужил бок о бок с Бадом в патруле дорожной полиции штата, а потом  пошел
на повышение, не без сожаления оставив беспокойную службу.
   Бад подошел к ним.
   - Бог мой, Джен, что произошло? С мальчиком все в порядке?
   Джен посмотрела на него долгим осуждающим взглядом. Она промолчала, потом
отвела глаза.
   - Слушай, Бад, возьми себя в руки и успокойся, так будет лучше, -  сказал
Говард. - Я вовремя вмешался, и его  не  сунули  в  камеру  со  всеми  этими
подонками. Он сидит в  одиночке.  Там  его  никто  не  обидит,  это  я  тебе
гарантирую.  Два  следователя  разбираются  с  заявлениями   потерпевших   и
свидетелей, я поговорил  с  матерями  обоих  мальчишек-потерпевших,  я  знаю
законы по несовершеннолетним и думаю, что лучше  всего  согласиться  принять
иск. В этом еще будут участвовать оба мальчика.  Пока  все  заинтересованные
стороны ведут себя вполне прилично.
   - Говард, расскажи мне толком, что  конкретно  произошло.  Джефф  не  тот
парень, который бросается на людей. И уж меньше всего  можно  было  ожидать,
что он сделает это в школе. Мы воспитывали его совершенно в другом духе,  он
никогда не участвовал в драках, у него в жизни не было приводов в полицию, у
него прекрасная характеристика, что случилось?
   - Бад, он напал на этих двух ребят. На виду у всех. Он  ударил  мальчишку
Дженнингсов  по  ребрам  и  сломал  два,  а  Честейну  он   сломал   носовую
перегородку.
   Бад, не веря своим ушам, уставился на Говарда. Он ничего не  мог  понять.
Сказанное не доходило до его сознания. Просто не укладывалось в голове.
   - Я не совсем...
   - Эти ребятки рисовали на стенах краской из автомобильных спреев, Бад,  -
пояснил Говард. - Это они писали "Да здравствует Лэймар", и "Оделл мученик",
и "Вперед, Лэймар" на стенах школы. Умненькие мальчики.  Один  собирается  в
университет Нормана, а другой, как Расс, - на Восточное побережье.  Кажется,
они, как и  другие  молодые  умники,  сейчас  охвачены  какой-то  лихорадкой
недовольства. Они хотят "ответственной власти",  как  они  это  называют.  В
голове мешанина, мне так кажется. Все знали, что эти парни промышляют  такой
писаниной, даже, наверное, Расс знал. Джефф узнал сегодня в  раздевалке.  Он
ходил из класса в класс, пока не нашел их, а найдя, начал бить. Вот  так-то.
Думаю, теперь у них не будет никакой охоты малевать что-то на стенах школы.
   - Я думаю, что Джеффу надо за это дать  медаль,  -  с  горечью  в  голосе
сказала Джен.
   - Нет, - возразил Бад. - Так нельзя говорить и даже думать.  Он  поступил
плохо, независимо от причин. Он должен понести наказание, принять его стойко
и по-мужски, чтобы это происшествие не испортило ему дальнейшую  жизнь.  Нам
нужен адвокат, хороший, знающий адвокат. Не повредит и мой послужной список.
Его тоже  можно  приобщить  к  делу.  Самое  главное  -  избежать  тюремного
заключения. Черт, ведь ему  только  пятнадцать!  Не  хватало  только  в  его
характеристике записи о тюремном заключении. Это же пятно на всю  оставшуюся
жизнь.
   Бад почувствовал, что его охватывает черная меланхолия. Бедный Джефф!  Он
моментально понял, что двигало его сыном и как он решил вступиться за  честь
семьи. Если говорить честно, то, что делали  эти  умники,  вызывало  у  Бада
тошноту. Он скрипнул зубами и дал себе клятву: он сделает  все,  что  в  его
силах, лишь бы его мальчик незапятнанным  вышел  на  свободу.  Но  ему  было
тяжело думать об этом: о тех неприятностях в своей жизни, виной которых  был
он сам, и никто  другой,  о  том  несчастье,  которое  свалилось  на  голову
младшего сына.
   Бад положил руку на плечо Джен. Она отстранилась.
   Он нашел телефон и позвонил помощнику прокурора, которого хорошо знал,  и
попросил назвать фамилию лучшего защитника в городе. Ему назвали известную в
их городке. Это был  красноречивый  и  талантливый  адвокат,  имевший  очень
хорошую репутацию. Бад тут же позвонил и, когда ему ответили, что у  мистера
О?Нила важная встреча, сказал: "Слушайте, девушка, это сержант Бад Пьюти  из
дорожной полиции штата Оклахома, тот самый,  который  затеял  перестрелку  с
Паями.  Я  думаю,  мистер  О?Нил  будет  горд  тем,  что  такой   знаменитый
полицейский, как я, выбрал именно его, чтобы посоветоваться по очень важному
делу, и выкроит для меня час-другой".
   Это сработало. Через минуту адвокат  взял  трубку,  а  через  пять  минут
обещал приехать в полицейский участок в четыре часа.
   - Достал ему адвоката, - доложил Бад. - Поверь мне,  хороший  защитник  -
это  девять  десятых  дела.  Весь  этот  сброд  пользуется  услугами  лучших
адвокатов, почему мы не должны сделать то же.
   Но Джен не отвечала ему и безучастно смотрела в окно.
   Бад подошел к ней.
   - Что, черт  возьми,  тебе  не  нравится?  -  спросил  он.  -  Почему  ты
обращаешься со мной, как с дерьмом?
   - Где ты был? - наконец спросила она. - Что, черт возьми, в конце концов,
происходит?
   - Я был... - У него пересохло во рту. - Я ездил к...
   Тут он осознал свою ошибку.
   Он  не  мог  сказать,  что  заехал  к  старику  Гендерсону  выразить  ему
сочувствие по поводу отставки, потому что успел соврать и сказал, что поедет
к Гендерсону за оружием.
   Он почувствовал себя побитым напаскудившим псом. Он приперт к стенке. Его
карты биты. Он совсем заврался.
   - Я просто ездил по дорогам и думал.
   - О чем?
   - О том, как я износился.
   - Перестань, Бад. Я же не дура и все прекрасно вижу. Я  же  понимаю,  что
происходит. Она снова уставилась в окно. Потом повернулась к нему.
   - Дождись адвоката. Вызволи Джеффа. Я больше не могу  этого  выносить.  Я
поеду домой.
 
*** 
 
   Адвокат приехал через час. Подписали все необходимые  бумаги,  состоялось
быстрое  дознание,  проведенное  прокурором,   слушание   дела   магистратом
оказалось коротким. Все было оформлено мигом, и наконец Джеффа выпустили  из
камеры. Он выглядел таким маленьким, бледным и растерянным. У него  отобрали
одежду, выдали арестантскую  робу,  штаны  без  пояса  и  рубашку,  обули  в
бумажные шлепанцы. Вылитый интерн на практике. Он избегал  смотреть  отцу  в
глаза,  но  чернокожий  надзиратель  -  хороший  знакомый  Бада  -   проявил
великодушие, принес одежду Джеффа и отвел его в мужской туалет, где  мальчик
смог переодеться.
   Бад дожидался его в кабинете. Когда Джефф  вернулся  в  своих  джинсах  и
ботинках, он стал выглядеть несколько лучше. Но  в  глаза  Баду  не  смотрел
по-прежнему.
   Они пошли к машине.
   - Знаешь, Джефф, - наконец нарушил молчание Бад, - я могу понять,  почему
ты это сделал. У меня внутри тоже есть какая-то часть, которая говорит  мне,
что эти ребята получили то, что заслужили. Но тебе нельзя было их бить.  Это
может направить тебя по такой дорожке, которая  приведет  к  саморазрушению,
что  недопустимо  для  такого  хорошего  молодого  человека,  как  ты.   Это
противоречит всему, чему тебя учили.
   - Я знаю, папа, - согласился Джефф.
   - Тогда почему...
   - Нет, не в этом дело. Я хочу сказать, что я  знаю,  -  Джефф  подчеркнул
слово "знаю". - Это непростительно.
   Бад посмотрел на четкий профиль  сына,  сидевшего  рядом  с  ним.  Увидел
сильные, красивые  черты  его  лица,  тонкие  ресницы  и  скрытое  в  глазах
внутреннее напряжение.
   - О ней, - закончил Джефф.
   Баду показалось, что в его сердце вонзилась  невидимая  игла.  Окружающий
мир потерял четкость очертаний. Потом все прошло.
   - Джефф, я... - Во рту у него опять пересохло.
   - Все началось с телефона, папа. Почти три месяца назад. Я слышал, как ты
поздно ночью разговаривал по телефону. Тихим голосом, почти  шепотом.  Голос
был хорошо слышен сквозь доски пола. На следующее утро я целый час  просидел
около телефона. А потом нажал на кнопку повторного набора.  Ты  знаешь,  что
существует такая кнопка? Как же ты мог  упустить  это  из  виду?  Номер  был
набран, и женский голос ответил, она сказала: "Алло", и я сказал: "Алло".  Я
вспомнил этот голос. Когда-то вы с мамой приглашали их на обед. И я  спросил
ее: "Миссис Пеппер?" Она ответила: "Да", и  я  повесил  трубку.  И  потом  я
слышал, как ты звонил ей, звонил каждую ночь.  Каждую  ночь  я  слышал  твой
голос. Было хорошо слышно через вентиляционные трубы. Тебе обязательно  было
звонить ей из дома? Ты не  мог  звонить  ей  откуда-нибудь  еще,  нет,  тебе
обязательно надо было звонить из дома.
   - Джефф, я...
   - Ты встречался с этой женщиной, а потом  возвращался  домой,  как  будто
ничего не произошло, а потом, ночью, ты опять звонил ей и вы  строили  планы
на следующий день. Я точно знаю, что у вас все было рассчитано. Что вы -  ты
и она - уедете, что ты собираешься бросить нашу маму и нас. Мы  должны  были
убирать за тобой беспорядок, а ты в это время ходил развлекаться Бог ты мой,
папа, как ты мог это делать? Как ты мог?
   Баду было нечем дышать. Он с трудом сглотнул.
   - Джефф, подобные вещи нельзя красить только в черное и белое, как ты это
делаешь.
   - Нет, все очень просто.  Ты  устал  от  нас.  Мы  тебе  наскучили.  Тебя
потянуло в другое место. И каждое утро, когда я  просыпался,  то  думал,  не
уйдешь ли ты этим вечером навсегда.
   Он заплакал. По его щекам потекли слезы. Из носа тоже потекло. Бад  знал,
что его сын ненавидит свою слабость. Он никогда не  плакал.  Но  сейчас  его
нервы не выдержали, и через секунду он уже не плакал, а рыдал в  голос.  Бад
потянулся к нему и попытался обнять сына за плечи.
   - Нет! - Джефф дико дернулся.
   - Прости меня, Джефф, - сказал Бад. - Я никогда не хотел  причинять  тебе
боль. Я никогда всерьез не думал о том, чтобы оставить  вас.  Я  никогда  не
планировал этого и не мечтал об этом. Просто это произошло.
   - Папа, папа, папа.
   - Джефф, есть одна вещь, которую сын обязан знать об отце. Это не  герой,
это обыкновенный мужчина, который всю жизнь тяжко вкалывает и  так  же,  как
все, делает ошибки. Я просто слишком сильно расслабился.  Мой  старик  много
пил и колотил меня.