срешься... Указано было: квартира сорок
семь. - Федор похлопал себя по ладони, как бы указывая на лежавшую в руке
бумажку с адресом. - Подхожу. Дом, улица - те! Вхожу в подъезд. Квартиры
один, двести два, пятнадцать и восемь - это на первом этаже. Семь, четыре,
двести три и девятнадцать - на втором. Третий этаж - одна квартира - сто.
Там коридорная система и начинаются квартиры сто один, сто два и так далее,
до ста пятнадцати. Хорошо. Вхожу во второй подъезд...

Обстоятельный рассказ Федора был оборван звонком в дверь и громким лаем
кобеля. Сигизмунд встал. Федор глотнул еще чая, поднялся из-за стола и
долил себе кипятку.

Принесло дядю Колю.

- Были девки-то? Они тут кисть забыли...

- Были, - сказал Сигизмунд.

Кобель, припав на передние лапы, яростно лаял на дядю Колю.

- Ишь, веселая собачка, - прищурился дядя Коля. Теперь от него пахло не
только пивом, но еще и портвейном.

Ушел.

- Долго квартиру-то искал? - подсказал Федору Сигизмунд, возвращаясь на
кухню. Он хотел избежать слишком обстоятельного повествования.

Но сбить бойца Федора было нелегко. Он продолжил точно с того места, на
котором остановился.

- Захожу, значит, во второй подъезд. Там у батареи пьяный лежит. Уже пустил
под себя, как положено. Я в него потыкал - ботинки голландские, крепкие, и
не то выдержат. Говорю: "Отец, есть тут квартира сорок семь?" Он стонет...
"Ясно, - говорю, - без слов". Обследовал первый этаж. Квартира десять,
одиннадцать, двенадцать и сто восемьдесят один. Так, не то. Поднимаюсь на
второй этаж. Там...

- Короче, Склихософский, - сказал Сигизмунд.

- А я и говорю, - охотно поддержал начальника Федор.

Звонок в дверь.

- Активно живете, Сигизмунд Борисович, - заметил Федор. - Прямо как депутат
какой-нибудь. Слуга народа.

Пришли из РЭУ. Обследовали произведенный ремонт. Подсунули бумажку
расписаться, что претензий нет. Сигизмунд расписался и предусмотрительно
поставил дату. Между своей подписью и нижней строчкой акта не оставил врагу
ни миллиметра. Обучен-с. Хотя на практике на этом еще ни разу не горел.

Лантхильда возилась где-то в квартире, то и дело что-то опрокидывая и роняя.

Когда Сигизмунд в очередной раз возвратился на кухню, Федор допивал уже
вторую чашку чая. Осторожно спросил:

- У вас с ней, Сигизмунд Борисович, что - серьезно?

- Серьезней не бывает, - сказал Сигизмунд.

- А ее военная база на Шпицбергене?

- Послала она свою учебку.

- Она-то армию послала, - сказал предусмотрительный Федор, - а армия ее?..

- А армия прислала вот такую охрененную бумагу, где тоже ее послала без
выходного пособия.

- Вам видней, - сказал Федор. - Я в эти дела не мешаюсь.

- Если грубые парни из НАТО придут меня брать - спрячет меня твой отец
Никодим за алтарем? - сострил Сигизмунд.

Федор ушел от вопроса. Сменил тему.

- Боюсь, влипли мы с этой квартирой. Ощущение нехорошее. Я этому Захар
Матвеичу, бандюгану этому, говорю: "Если по уму делать, надо и сверху и
снизу протравить, по всей лестнице. Что толку - мы тут у вас обработаем, а
через месяц все равно полезут. Не сверху, так снизу." А он говорит: "Вы
гарантии даете? Вот и работайте по гарантии". Что-то нехорошее ощущение у
меня от него...

- А чего тут нехорошего? Людей облагодетельствовал...

- Во-во.

- Так ты там все сделал?

- Обработал как полагается, а что еще... Только точно говорю - придется по
этой гарантии еще побегать.

- В секонд-хенде был?

- Да там все нормально. Кланяются вам.

Тут на кухню вошла Лантхильда, грязная с головы до ног. Вежливо
поздоровалась с Федором:

- Драастис...

- Здрасьте, - мрачно сказал Федор.

Лантхильда опустила голову, закокетничала. Ах ты, замарашка. Федору глазки
строит. В общем-то Федор, конечно, парень хоть куда. Сигизмунд вдруг
обиделся.

- Лантхильд, хири ут!

Лантхильда покраснела и ушла.

- Ну, я пойду, - деликатно сказал Федор.

Сигизмунд проводил его до двери. Подержал кобеля за ошейник, поскольку пес
живо интересовался шнурками. Федор долго, тщательно одевался. Напоследок
Сигизмунд сказал:

- Не ссы, Федор. На хрен мы НАТО-то нужны.

- Ну, бывайте, Сигизмунд Борисович. Завтра в конторе ждать?

- Да.

Едва за Федором закрылась дверь, как тут же появилась Лантхильда. Чумазая и
довольная.

- Сигисмундс, смоотри ходит ик убрат красота доома.

* * *

Лантхильда действительно потрудилась на славу. Комната приобрела свежесть.
Исчезла бьющая в глаза холостяцкая захламленность. Пока Лантхильда
плескалась в ванной, распевая во весь голос, Сигизмунд перетащил назад на
обычное место компьютер и телевизор. Спальник отправился на антресоли.
"Смутный период" закончился.

Лантхильда выбралась из ванной спустя час. Благоухала шампунями.
Разрумянилась, разопрела. С тяжким вздохом плюхнулась на диван.

Она была в сигизмундовом махровом халате до пят.

- Устала? - спросил Сигизмунд. - Хочешь яблочко?

У него сохранилась привычка после бани кушать яблочко - одна из немногих,
оставшихся с детства.

Лантхильда резко повернулась на голос и хлестнула Сигизмунда мокрыми
волосами по лицу. Он поймал ее за косы. Потемневшие от воды, они были очень
тяжелыми.

Сигизмунд взвесил их на ладони.

- Давай все-таки высушим волосы, - сказал он Латхильде. - Простудишься.

- Хаздьос... Во-ло-сьи висуцим - оой... - протянула Лантхильда, отбирая у
Сигизмунда свою косу.

- Ничего "ой", потерпишь, - сказал Сигизмунд.

Сходил за феном. Лантхильда сидела на диване и с опаской следила за ним.
Более догадливый кобель загодя уполз под диван. Только хвост остался.

Когда Сигизмунд включил фен, пес поспешно заскреб лапами под диваном, пряча
в убежище и хвост. Лантхильда съежилась. Не одобряла она фена. Не одобряла
и боялась.

- Ничего, ничего, - приговаривал Сигизмунд, водя феном над ее волосами.

- Ницего? Ницего? Оой... Суцим? Оой... - постанывала Лантхильда.

- Не суцим, а сушим. Су-шим. Скажи: "ш".

Лантхильда свистела, свиристела. Видно было, что очень старается.

- Умница ты наша, умница, - ворковал Сигизмунд и вдруг ни с того ни с сего
завел прилипчивую песенку, которую давным-давно слышал в "Сайгоне": - У
Кота-Воркота наркота была крута...

Песенка понравилась Лантхильде отсутствием шипящих. Она принялась
подпевать, сперва копируя слова бессмысленно, как птичка, потом с некоторым
пониманием.

- Кот - это Мьюки, - пояснял Сигизмунд охотно (а фен в его руке устрашающе
выл). - Воркот - это имя. Ик им Сигисмундс, мьюки ист Воркот. Кот-воркот.

- Ворркот, - вкусно рокотала Лантхильда.

Кобель, внезапно ожив, сделал резкий рывок под диваном и забился еще глубже.

- Наркотаа - ист?..

- Наркота ист плохо. Наркота ист срэхва. Причем такая срэхва, что не
приведи Господи...

- Мьюки мис срэхва... Йаа...

- Крута - хорошая срэхва... То есть, ну такая сраная срэхва, что зашибись!

- Все... плоохо... у мьюки...

Лантхильда развеселилась.

- Да, но кот-то дурак, двалс, он-то думает, что у него все хорошо,
понимаешь?

Вникнув в содержание песенки, Лантхильда принялась распевать ее с удвоенным
энтузиазмом. После каждого раза она заливалась хохотом. Когда Лантхильда
исполнила песенку в пятнадцатый раз, Сигизмунд выключил фен.

Волосы у нее уже подсохли, но еще оставались влажными. Хоть не мокрые - и
то хорошо. Такие волосы просушить - рехнуться можно.

Сигизмунд протянул ей фен.

- Хочешь попробовать?

Лантхильда отстранилась. Покачала головой.

- Нет, - подсказал Сигизмунд.

- Неет...

- Боишься? Охта?

- Нии. Нии боисса...

- Неправильно. "Боюсь". Скажи: "боюсь".

- Баус.

- Маус, маус, во ист дайн хаус?

С этой малоосмысленной репликой Сигизмунд унес фен. Как только опасность
миновала, кобель выбрался из-под дивана и завилял хвостом.

Лантхильда сидела на диване с ногами, обхватив себя за колени, покачивалась
из стороны в сторону и шипела, как змея:

- С-с... с-с...

- Ш-ш... - подсказал Сигизмунд. - Это же очень просто.

- С-с, - упорно выдавала Лантхильда.

Сигизмунд осознавал, что даже под дулом нагана озверевшего украинского
националиста ни один москаль не мог выговорить слово "поляниця" так, чтобы
это удовлетворило придирчивого хохла.

- С-с, - трудилась Лантхильда.

- Скажи: "шуба".

Лантхильда помолчала. Напряглась. Покраснела, вытаращила глаза и вдруг
выпалила яростным голосом:

- Ш-шуба!

- Ура! - закричал Сигизмунд. - Скажи: "шарф"!

- Ш-шарф!

- Скажи "поляниця", - потребовал Сигизмунд.

Она произнесла это слово с неожиданной лихостью. Стало понятно, что
Сигизмунда как чистокровного москаля бендеровец бы шлепнул не задумываясь,
а вот Лантхильду наверняка помиловал. И сала бы дал. И горилки бы налил.
Абыдно, слюшай...

* * *

- Пора освежить в памяти избирателя и налогоплательщика светлый образ фирмы
"Морена", которая живет, борется и побеждает.

Так патетически начал Сигизмунд краткое совещание с трудовым коллективом.
Точнее, со Светкой.

Светка легла грудью на стол и попросила начальство уточнить, в какие именно
органы оно желает дать рекламу.

- Не рекламу, Света, а бесплатные объявления. Рекламу пусть, этта, враги
наши печатают. Йаа...

"Морена", как и множество других мелких рыбешек, традиционно давала
объявления в газеты группы "Из рук в руки" и в "Рекламу-шанс".

- А не начать ли нам действовать шире, масштабней, - раздухарился
Сигизмунд. У него было хорошее настроение. Заговорила Лантхильда по-русски,
заговорила! - А не увековечиться ли нам в "Желтых страницах", а?

- Там же дорого, - усомнилась Светочка.

- Мы не будем давать рекламу. Дадим бесплатную информацию.

Светочка полезла за справочником. Справочник был гигантский, желтый, с
множеством нарядной цветной рекламы и чудовищно неудобный в пользовании. Он
был куплен на волне энтузиазма, после чего положен на полку. Когда
требовалось куда-то позвонить, брали старый, весь исчирканный, справочник
ПТС, либо незатейливо набирали 09.

- Ой, а это не "Желтые страницы". Это "Петербург На Столе-95".

- Какая разница... Поищи, там должен быть купон на размещение бесплатной
информации.

Светочка перелистала справочник. Из него выпала жеваная белая бумажка.

Светочка наклонилась, подняла бумажку, радостно ойкнула.

- Ой, это та самая, гербалайфная! Я еще вчера вам говорила, а вы не верили!

- Дай-ка.

Сигизмунд взял бумажку в руки. Пока Светочка листала справочник, прочел:

"ВНИМАНИЕ! МЫ В ПРЯМОМ ЭФИРЕ! Вы имеете честь стать участником события,
которое войдет в историю России. Впервые в Санкт-Петербурге крупнейший
международный телемост, который соединит 80 городов Европы, Америки и
Австралии. 150 000 человек в открытом телеэфире празднуют официальное
открытие компании HERBALIFE INTERNATIONAL в РОССИИ!!! Суббота, 22 апреля,
начало в 20.00, вход бесплатный"...

- Я же рассказывала, - не отрываясь от страниц справочника, говорила
Светочка, довольная тем, что нашлось вещественное доказательство. - Прямо
на православную Пасху и забабахали. Тут свечи, колокол, крестный ход,
"Христос воскресе из мертвых", а напротив, нос в нос - эти гербалайфщики
себя накачивают: ура, ура, добрый дядя из Америки привез нам мешок целебной
травы...

- У Кота-Воркота наркота была крута, - скороговоркой проговорил Сигизмунд.
- Дела-а... - Он брезгливо отложил бумажку.

- Нашла. - Светочка аккуратно вырезала купон длинными ножницами.

Сигизмунд снял трубку, взял купон и набрал напечатанный там номер телефона.

- "Петербург На Столе", добрый день, - отозвался приятный женский голос.

- Я хотел бы разместить информацию о нашей фирме.

- Минуточку, переключаю.

В трубке дважды пискнуло. Другой женский голос, еще более приятный,
произнес ту же сакральную фразу. Сигизмунд в ответ - бах! - свою сакральную
фразу.

- Вы можете прислать нам купон, - предложил приятный голос, - а можете
просто продиктовать... Одну минутку, я открою базу...

- Вы прямо в базу будете набивать?

- Конечно.

Сигизмунд продиктовал название фирмы, номер телефона.

- Будьте добры, уточните, пожалуйста, профиль вашей деятельности. Это для
рубрики в "желтых страницах".

- А разве это не "Петербург На Столе"?

Девушка в телефоне засмеялась. У нее был веселый взрывной смех.

- Наш справочник состоит из двух разделов - "белые страницы" и "желтые
страницы". В "белых страницах" фирмы размещаются по алфавиту, в "желтых" -
по профилю их деятельности.

Сигизмунд замялся.

- Ну... все для животных. Корма, поилки, миски, дог-хаусы - возможно...

- Что? - изумилась девушка в телефоне.

- Конуры для псов, если точнее.

Девушка заржала. Ну и смех, подумал Сигизмунд, небось, в офисе у них все
перегородки прошибает.

- Вы их под ключ возводите? - спросила девушка. - Нет-нет, это я так...
Записываю... Конуры...

- Травим насекомых, - продолжал Сигизмунд.

На этот раз ему пришлось отвести трубку от уха, чтобы не оглохнуть.

- Извините, - сказала девушка.

- Да нет, ничего. Мне даже приятно.

- Так в какую рубрику вас поместить?

- А можно в две - уничтожение бытовых насекомых и зоотовары?

- К сожалению, нет. Только в одну. Выбирайте, какая вам дороже.

- Светка, что нам дороже - зоотовары или травля?

- Вам видней.

- Я тебя как бухгалтера спрашиваю.

- Травля.

- Бухгалтер говорит - травля нам дороже. Скажите, девушка, а сколько у вас
стоит реклама?

- Я могу передать ваши данные агенту. Он с вами созвонится, придет в
удобное для вас время...

- Да нет, не надо. Спасибо.

- До свидания. Благодарим вас за то, что обратились к нам, - произнесла
смешливая девушка еще одну сакральную фразу.

Фирма Сигизмунду понравилась. Здесь разговаривали вежливо и в то же время
душевно. Настроение у него поднялось еще больше.

- Ну, и зачем нам это нужно? - спросила Светочка кисло.

- Понятия не имею, - отозвался Сигизмунд. - Пусть будет...

* * *

Лантхильда встретила Сигизмунда сияющая. В доме вкусно пахло выпечкой.
Духовку освоила, смотри ты.

Изделие Лантхильды было чем-то средним между хлебом и пирогом. Пирог по
форме, хлеб по содержанию.

- Хлиифс, - объяснила Лантхильда.

- Хлеб, Лантхильда, хлеб.

Она махнула рукой: мол, какая разница, лишь бы вкусно было.

"Хлиифс" действительно оказался вкусным, так что Сигизмунд, умяв с молоком
полкаравая, пришел в окончательное благодушие.

- Рассказывай, красавица, чем тут без меня занималась?

- Ле-жала, - честно сообщила Лантхильда.

Сигизмунд заржал.

- А еще?

- Си-дела...

Сигизмунд погладил ее по волосам.

- Умница ты моя...

Впрочем, оказалось, что Лантхильда не только лежала и сидела. Она еще
приобщалась к искусству. Сигизмунд увидел несколько альбомов, снятых ею с
полки. Удивил выбор - "Графика XX века", "Руанский Музей Изящных Искусств".

Лантхильда быстро, возбужденно заговорила, выхватила "Руанский Музей" и
раскрыла его на одной картине. Ни античное наследие, ни изыски академистов
Лантхильду не увлекли. Ее внимание всецело было захвачено мрачноватым
полотном какого-то не известного Сигизмунду Эвариста Люминэ. Если имя
художника он с грехом пополам разобрал, то название картины, написанное,
естественно, по-французски, осталось для Сигизмунда такой же тайной, как и
для Лантхильды.

Картина была завораживающе созвучна музыке Вагнера. По полноводной,
подернутой предрассветным туманом реке медленно плыл плот. На плоту на
бурых подушках из мешковины покоились бок о бок двое мертвецов. Они были
завернуты в саван и закрыты богато расшитым покрывалом, но лица их
оставались открыты. Мертвые глаза спокойно вглядывались вдаль. В ногах у
них горела свеча. В поставце стояла икона, увитая розами. От картины веяло
жутью и покоем.

Лантхильда долго, вдохновенно говорила об этой картине - объясняла. Русских
слов ей катастрофически не хватало. Вместе с тем Сигизмунд видел, что
произведение Эвариста Люминэ оставило глубокий след в ее душе. Картина и
вправду была хороша. Может быть, немножко чересчур красива.

Наконец, Сигизмунд сообразил, что Лантхильда давно и с жаром его о чем-то
спрашивает. Он не понимал, о чем. Тогда она прибегла к испытанному средству
- к пантомиме. (Хорошо, Аська не видит. И ее придурок-реж - тоже.)

Лантхильда бойко соскользнула с дивана, улеглась на полу, вытянув руки
вдоль туловища, и застыла, изображая мертвеца. При ее довольно-таки
костистом лице и слабой мимике изображение вышло устрашающе удачным. Она
закатила глаза, слегка приоткрыла рот, поблескивая зубами. И даже дышать
перестала.

Сигизмунда неожиданно охватил панический страх. Сигизмунд-разумный понимал,
конечно, что это только пантомима. Но Сигизмунд-спятивший мгновенно поверил
в лантхильдину смерть и пришел в ужас.

Он бросился к Лантхильде, схватил ее за плечи и начал трясти.

- Никогда больше так не делай, поняла? Никогда!

Она открыла глаза и заржала, страшно довольная.

Потом вдруг сделалась серьезной, снова пересела на диван и заговорила,
показывая то на мертвецов с картины, то на Сигизмунда.

Он хлопнул ее по руке.

- И так не делай.

Она поглядела на него как на глупого.

- Даудс ин ватам?.. Даудс... в вода?

До Сигизмунда медленно дошло.

- Куда мы мертвецов деваем?

Взял бумажку, нарисовал могилку с крестиком. Ворону на крестик посадил.

Лантхильда потыкала в крестик.

- Галга? Паттамутто?

- Во-первых, не паттамутто, а почему. Во-вторых, не галка, а ворона... Это
крест.

- Галга - креест. Дай!

Она взяла карандаш. Нарисовала еще один крест. Постучала по нему.

- Галга. По-цему?

Сигизмунд подумал-подумал. Похоже, за две тысячи лет Благая Весть до
девкиного таежного тупика так и не докатилась. А может, как докатилась, так
и откатилась.

- Надо, - кратко объяснил Сигизмунд.

- Наадо, - начала Лантхильда, - наадо...

Она взяла карандаш и быстро, уверенно нарисовала спеленутый труп, уложенный
на кучу хвороста и объятый пламенем. Сигизмунд поразился выразительности и
лаконичности ее рисунка - уже в который раз. Она стала значительно лучше
рисовать. Кроме того в ее рисунках в последнее время появились
отчаянно-смелые ракурсы. Сигизмунд поглядел на альбом "Графика ХХ века" - в
творчестве Лантхильды все явственнее проглядывало сильное влияние Пикассо.

- Сжигаете, значит? - Он подумал еще немного. - И мы сжигаем. Йаа.

Он взял "Графику". Альбом сам раскрылся на Пикассо. Лантхильда мельком
глянула на страницу, улыбнулась.

- Ита годс. - Помедлила. Перевернула несколько страниц, попала на Кокто. -
Йах ита годс ист. Йах... - Модильяни тоже заслужил оценки "годс". С
некоторым сомнением - Лорка. И без всяких сомнений - Мунк.

Сигизмунд оценил вкусы Лантхильды. Губа не дура.

- Губа не дура, - произнес он вслух.

- Гу-ба не ду-ура?

- Губа... - начал Сигизмунд, опрокидывая ее на диван и валясь рядом.
Альбомы упали на пол. - Губа у нас вот...

Лантхильда хихикнула и обвила его шею руками.

- А не дура, - продолжал Сигизмунд, прижимая ее к себе, - вот она...

- Недура у Воркотаа йест, - не очень кстати отозвалась Лантхильда. - Оой...

* * *

Дом, где находилась фирма "Морена", имел еще несколько флигелей, которые
образовывали проходные дворы-колодцы. Все первые этажи в этих домах обсели
небольшие фирмы под стать "Морене". Одни фирмы закрывались или переезжали,
на их место вселялись новые. С некоторыми соседями Сигизмунд был знаком,
здоровался, встречаясь во дворе.

Наиболее близкими были фитоцентр "Окей" и фирма "Рио-Гранде",
специализирующаяся на недвижимости.

Вездесущий боец Федор знал, разумеется, всех.

Сейчас навстречу Сигизмунду пылила по снегу шубой знакомая дама -
генеральный директор "Рио-Гранде". Руководимая ею фирма маломощно
барахталась в мутном мире риэлтерского бизнеса. Как-то раз, когда "Морена"
только въехала в этот офис, недвижимая дама заходила к Сигизмунду - ей надо
было срочно отправить факс. Свой сломался, не помогут ли соседи... Отчего
же не помочь - помогли.

Дама Сигизмунду нравилась. Была не столько красива, сколько эффектна.
Носила невыносимое мини, открывая красивые ноги в тяжелых, почти арм