шками, куря непрерывно сигареты, от которых он отказался два  года  назад,
пытался справиться с целым валом звонков, не прекращавшихся ни на минуту.
   - Нет, это не правда! - кричал он, отвечая на звонок за  звонком.  -  Это
грязная ложь, клевета,  и  мы  подадим  в  суд  на  каждого,  кто  будет  ее
распространять. Нет, не существует  никакой  связи  между  нашей  партией  и
какой-либо мафией, ни финансовой, ни любой другой. Господин Комаров  заявлял
неоднократно,  что  как  человек,   собирающийся   очистить   Россию   от...
Какие документы сейчас изучает  ГУВД?..  Нам  нечего  бояться...  Да,
генерал Николаев в самом деле  высказывал  свои  сомнения  по  поводу  нашей
политики, но ведь он был очень стар. Его смерть - это огромная трагедия,  но
совершенно  не  связана...  Вы  не  можете  так  говорить;  любое  сравнение
господина Комарова с  Гитлером  будет  встречено  немедленным  обращением  в
суд... Какой старший офицер "черной гвардии"?..
   В своем кабинете полковник Гришин решал собственную проблему. В  качестве
офицера Второго главного управления КГБ он всю  жизнь  занимался  охотой  на
шпионов. Этот Монк нанес ущерб, огромный ущерб, тут он не сомневался. Но эти
новые заявления оказались куда хуже: старший офицер его собственной элитной,
суперпреданной, фанатично верной ему "черной гвардии"  стал  предателем?  Он
отбирал каждого из них, все шесть тысяч. Он лично назначал старших офицеров.
И один из них ~ верующий христианин, слизняк с совестью,  и  в  тот  момент,
когда уже видна вершина власти? Невозможно!
   И тут он вспомнил, как однажды читал  древнее  высказывание:  "Дайте  мне
мальчика в возрасте до семи лет, и я верну вам мужчину". Не мог ли  один  из
его лучших людей превратиться снова в мальчика  при  алтаре,  каким  он  был
много лет назад? Нужно  будет  проверить.  Каждая  анкета  каждого  старшего
офицера должна быть прочесана частым гребнем.
   А что означает "старший"? Насколько старший? На два ранга ниже его самого
- десять человек. На три ранга -  сорок.  На  пять  рангов  -  почти  сотня.
Решение этой задачи займет много времени, а времени  не  было.  За  короткое
время можно только провести чистку всего верхнего  эшелона,  изолировать  их
всех  в  надежном  месте  и,  стало  быть,  лишиться  своих  самых   опытных
командиров. Но ничего, наступит день, обещал он сам себе, когда все виновные
в катастрофе заплатят, и уточнял, каким  образом  они  заплатят.  Начиная  с
Джейсона Монка. При мысли об этом американском агенте его  кулаки  сжимались
так, что белели суставы.
   Около пяти часов Бориса Кузнецова принял Комаров. Кузнецов просил уделить
ему два часа, чтобы увидеть  человека,  которого  боготворил  как  героя,  и
высказать ему свои  соображения  относительно  того,  что,  по  его  мнению,
следовало сделать.
   В свое время, будучи студентом в Америке, Кузнецов изучал проблему связей
с общественностью и был глубоко потрясен той силой, с которой общепринятые и
умелые приемы обеспечивают  массовую  поддержку  любой  глупости,  прикрытой
мишурным блеском. Кроме своего идола  Игоря  Комарова,  он  поклонялся  силе
слова и искусству создания образа для обмана, уговоров, чтобы  в  результате
преодолевать всякое сопротивление. То, что идея была фальшивой, не  имело  к
делу никакого отношения.
   Подобно  политикам  и  адвокатам,  он  был  убежден,  что  не  существует
проблемы, которую нельзя разрешить словами. Мысль о том, что может наступить
день, когда слова иссякнут и перестанут убеждать; когда другие слова,  лучше
его собственных, могут превзойти и перечеркнуть их; когда  ни  ему,  ни  его
вождю больше не будут верить, - никогда не приходила ему в голову.
   Связи с общественностью - так  это  называется  в  Америке  -  индустрия,
стоящая много миллиардов долларов; она может превратить бесталанного  тупицу
в  знаменитость,  дурака  -  в  мудреца  и  убежденного  оппортуниста  -   в
государственного деятеля. В России это называется пропагандой, но это тот же
инструмент.
   При помощи этого инструмента и  блестящего  таланта  Литвинова,  умеющего
снимать и редактировать фильмы, он  помог  бывшему  инженеру  с  ораторскими
способностями превратиться в колосса, стоящего на пороге величайшей победы -
стать самим Президентом России.
   Российские  средства  массовой  информации  привыкли  со   времен   своей
коммунистической молодости  к  лобовой,  обыденной  пропаганде  и  оказались
доверчивыми  детьми,  когда   столкнулись   с   выверенными,   убедительными
выступлениями, которые Кузнецов  составлял  для  Игоря  Комарова.  А  теперь
что-то изменилось, и в очень плохую сторону.
   Звучал другой голос, голос неистового проповедника, призывающий к вере  в
Бога  и  возвращению  другой  иконы;  звучал  по  всей  России  по  радио  и
телевидению, на которые Кузнецов смотрел как на свою вотчину.
   За проповедником стоял человек, ведущий телефонные разговоры -  Кузнецову
рассказали о целой серии анонимных звонков, - нашептывающий ложь - но  такую
убедительную ложь! - в уши главных редакторов и комментаторов, тех самых,  о
которых Кузнецов думал, что знает их и они у него в кармане.
   Для Бориса Кузнецова выход по-прежнему мог быть  только  в  словах  Игоря
Комарова - словах, которые неизбежно убеждают и убеждали всегда.
   Войдя в кабинет своего вождя, он был поражен происшедшей в нем переменой.
Комаров выглядел ошеломленным.  Вокруг  него  на  полу  валялись  ежедневные
газеты,   бросались   в    глаза    набранные    крупным    шрифтом    яркие
заголовки-обвинения. Кузнецов уже видел эти сообщения о генерале  Николаеве,
покушениях и рейдах, бандитах и мафиозных  деньгах.  Еще  никто  никогда  не
осмеливался так говорить об Игоре Комарове.
   К  счастью,  Кузнецов  знал,  что  надо  делать.  Игорь  Комаров   должен
выступить, и все будет хорошо.
   - Господин президент, я должен убедительно  просить  вас  созвать  завтра
большую пресс-конференцию.
   Комаров смотрел на него несколько секунд, словно пытаясь понять,  что  он
говорит. За всю свою политическую карьеру и с одобрения Кузнецова он избегал
пресс-конференций.    Из-за    их    непредсказуемости.    Он    предпочитал
отрепетированное   интервью    с    заранее    представленными    вопросами,
заготовленными речами или обращениями, митинги с криками одобрения.
   - Я не провожу пресс-конференций, - резко ответил он.
   - Господин президент, это  единственный  способ  прекратить  эти  грязные
слухи. Обсуждение их в печати выходит за всякие рамки. Я больше не  могу  их
сдерживать. Никто не смог бы. Слухи появляются сами собой.
   - Послушайте, Кузнецов, я ненавижу пресс-конференции, и вам это известно.
   - Но  вы  умеете  обращаться  с  прессой,  господин  президент.  Говорить
логично, спокойно, убедительно. Они будут вас слушать. Только вы один можете
разоблачить эти ложь и слухи.
   - А что говорят опросы общественного мнения?
   - Вас поддерживают сорок пять процентов - против семидесяти,  которые  вы
имели два месяца назад. Зюганов из неокоммунистической партии имеет тридцать
три, и его рейтинг растет. Марков, исполняющий  обязанности  президента,  от
блока демократических сил, - двадцать два, и его рейтинг слегка  возрастает.
Сюда не входят еще не определившиеся. Я вынужден сказать, что последние  два
дня обошлись нам еще в десять процентов, а  может,  будет  и  больше,  когда
последние события повлияют на рейтинг.
   - Почему я должен проводить пресс-конференцию?
   - Это пойдет на всю страну, господин президент.  Все  главные  телецентры
ухватятся за каждое произнесенное вами слово. Вы знаете, когда вы  говорите,
никто не может устоять.
   Наконец Игорь Комаров кивнул:
   - Хорошо, организуйте. Обращения я напишу сам.

***

   Пресс-конференция состоялась на следующий день в одиннадцать часов утра в
банкетном зале отеля "Метрополь". Кузнецов начал с приветственного обращения
к представителям российской и зарубежной прессы и не теряя времени перешел к
опровержениям определенных,  неслыханно  грубых  заявлений,  прозвучавших  в
предшествующие дни относительно политики и деятельности Союза патриотических
сил.  Ему  предоставлена  честь  после  сделанных  полных   и   убедительных
опровержений  этой  подлой  стряпни  пригласить   на   трибуну   "следующего
Президента России Игоря Комарова".
   Лидер СПС, раздвинув занавеси у задней стены сцены, направился к трибуне.
Как всегда, как и на митингах, обращаясь  к  своим  приверженцам,  он  начал
говорить о великой России, которую он собирается создать, как  только  народ
окажет ему доверие и изберет президентом. Через пять  минут  тишина  в  зале
привела его в замешательство. Почему  не  вспыхнула  искра  отклика  на  его
слова? Где аплодисменты? Где партийные клакеры? Он поднял  глаза  к  небу  и
перешел к славной  истории  своего  народа,  сейчас  находящегося  в  тисках
иностранных банкиров, спекулянтов и преступников. Его  заключительные  слова
эхом отдались в зале,  но  никто  не  вскочил  с  места,  вытягивая  руку  в
фашистском приветствии СПС. Когда он закончил, никто не нарушил тишину.
   - Возможно, есть вопросы? - предложил Кузнецов.
   Ошибка. По крайней  мере  на  треть  аудитория  состояла  из  иностранных
журналистов. Представитель "Нью-Йорк таймс" свободно говорил по-русски,  как
и корреспонденты лондонской "Таймс",  "Дейли  телеграф",  "Вашингтон  пост",
Си-эн-эн и большая часть остальных.
   - Мистер Комаров, -  крикнул  корреспондент  "Лос-Анджелес  тайме",  -  я
понял, что вы истратили на свою предвыборную кампанию  на  сегодняшний  день
двести миллионов долларов. Это, должно быть, мировой рекорд. Откуда  взялись
эти деньги?
   Комаров злобно посмотрел на него. Кузнецов зашептал вождю на ухо.
   - Общественные взносы великого народа России, - ответил лидер СПС.
   - Это приблизительно годовая  зарплата  всего  российского  народа,  сэр.
Откуда на самом деле появились эти деньги?
   К нему присоединились другие журналисты.
   - Это правда, что  вы  намерены  запретить  все  оппозиционные  партии  и
установить однопартийную диктатуру?
   - Вам известно, почему генерала Николаева убили через  три  недели  после
того, как он разоблачил вас?
   - Вы отрицаете причастность "черной гвардии" к недавним покушениям?
   Камеры и  микрофоны  государственного  телевидения  и  двух  коммерческих
каналов  переносились  по  залу,  ловя  вопросы  нахальных   иностранцев   и
запинающиеся ответы Комарова.
   Корреспондент "Дейли телеграф", чей коллега Марк Джефферсон  был  убит  в
июле прошлого года, встал, и камеры направились на него.
   - Мистер Комаров, вы  когда-нибудь  слышали  о  секретном  документе  под
названием "Черный манифест"?
   Наступила мертвая тишина. Ни  российские,  ни  иностранные  представители
прессы не знали, о чем идет речь. По правде говоря,  корреспондент  тоже  не
знал. Игорь Комаров, ухватившись за  трибуну  и  пытаясь  сохранить  остатки
самообладания, побледнел.
   - Какой манифест?
   Еще одна ошибка.
   - Согласно имеющейся у меня информации, сэр, подразумевается, что  в  нем
содержатся ваши планы создания  однопартийного  государства,  восстановления
ГУЛАГа для ваших  политических  оппонентов,  установления  в  стране  власти
двухсот тысяч черногвардейцев и вторжения в соседние республики.
   В  зале  стояла  напряженная  тишина.  Сорок  из  находившихся   в   зале
корреспондентов приехали из Украины,  Белоруссии,  Латвии,  Литвы,  Эстонии,
Грузии  и  Армении.  Половина  русских  журналистов   поддерживала   партии,
подлежащие запрету, а их руководителей ждали лагеря,  и  прессу  тоже.  Если
англичанин говорит правду... Все присутствующие смотрели на Комарова.
   Вот в этот момент все и произошло. Он сделал третью ошибку. Он  вышел  из
себя.
   - Я не буду больше стоять здесь и слушать все это дерьмо! - выкрикнул  он
и ушел со сцены, сопровождаемый расстроенным Кузнецовым.
   В глубине зала, в тени опущенных драпировок,  стоял  полковник  Гришин  и
смотрел на журналистов с нескрываемой ненавистью.  "Недолго,  -  говорил  он
себе, - осталось недолго".

Глава 19

   На юго-западе Москвы, на небольшом  возвышении  в  излучине  Москвы-реки,
стоит средневековый женский монастырь, у стен которого располагается большое
кладбище.
   На восьми гектарах земли в тени берез, сосен и ив нашли приют в  двадцати
двух тысячах могил выдающиеся граждане  России,  которых  хоронили  здесь  в
течение двух столетий.
   Кладбище делится на одиннадцать основных участков. Участки с  первого  по
четвертый  относятся  к   девятнадцатому   веку,   с   одной   стороны   они
ограничиваются монастырскими стенами, а с другой -  внутренней,  разделяющей
стеной.
   Участки с пятого по  восьмой  находятся  между  этой  стеной  и  границей
кладбища, за которым по Хамовническому валу с ревом проносятся машины. Здесь
лежат великие и не очень великие личности коммунистической  эпохи.  Маршалы,
политические деятели, ученые, исследователи, писатели и  космонавты  -  всех
можно найти по обе стороны дорожек и аллей, их надгробия - самые разные,  от
скромных стел до монументов, хвастающихся своей грандиозностью.
   Космонавт Гагарин, погибший во время полета  на  новом  экспериментальном
самолете, лежит здесь,  в  нескольких  метрах  от  круглоголового  каменного
изображения Никиты Хрущева. Модели самолетов, ракет и  оружия  указывают  на
то, чем занимались эти люди при жизни. Другие  фигуры  с  героическим  видом
смотрят в никуда, грудь их украшают гранитные ордена.
   Если идти по центральной аллее, то можно увидеть еще одну стену, с узкими
воротами, ведущими к трем  небольшим  участкам  -  номер  девять,  десять  и
одиннадцать. Места на кладбище были в  цене,  и  едва  ли  осталось  бы  там
свободное место к зиме 1999 года, если бы оно не  было  зарезервировано  для
генерала армии Николая Николаева. И здесь 26 декабря его племянник похоронил
дядю Колю.
   Он старался сделать все так, как просил старик, когда они  последний  раз
обедали вместе. Присутствовали двадцать генералов, включая министра обороны,
и один из двух митрополитов Москвы отслужил панихиду.
   Полный ритуал, просил старый  солдат,  поэтому  священнослужители  махали
кадилами, и ароматный дымок поднимался вверх в морозном воздухе.
   Памятник  поставили  в  виде  креста,  высеченного  из  гранита,  но  без
изображения умершего - только имя, а под ним слова: "Русский солдат".
   Генерал-майор Андреев произнес надгробное слово. Он  был  краток  -  дядя
Коля ненавидел пустословие. Закончив свою речь, в то время  когда  священник
произносил слова прощания, Андреев положил красные ленточки и Золотые Звезды
Героя Советского Союза на гроб. Восемь  его  солдат  из  Таманской  дивизии,
несшие гроб, опустили его в землю. Андреев отступил назад и отсалютовал. Два
министра и восемь генералов последовали его примеру.
   Когда они шли по центральной аллее обратно  к  воротам,  за  которыми  их
ожидал кортеж лимузинов, заместитель министра обороны генерал Бутов  положил
руку ему на плечо.
   - Ужасно, - произнес он. - Ужасно так погибнуть.
   - Когда-нибудь, - ответил Андреев, - я найду их, и они мне заплатят.
   Бутов явно почувствовал себя неловко.  Он,  назначенный  по  политическим
мотивам, был канцелярист, никогда не командовавший боевыми частями.
   - Да, конечно, я уверен, милиция делает все возможное, - сказал он.
   У машин генералы с подобающим видом по очереди пожали ему  руку,  сели  в
служебные машины и умчались прочь. Андреев отыскал свою машину и  поехал  на
базу.

***

   В пяти километрах от кладбища  в  слабом  свете  приближающегося  зимнего
вечера низкорослый священник в выглядывающей из-под пальто  рясе  и  высокой
шапке торопливо пробрался через сугробы и юркнул в златоглавую церквушку  на
Славянской площади. Минут через пять к нему присоединился полковник Анатолий
Гришин.
   - Вы, кажется, чем-то взволнованы, - тихо заметил полковник.
   - Я так испугался, - ответил священник.
   - Не бойтесь, отец Максим. Произошла неудача, но ничего такого, что я  не
мог бы исправить. Скажите мне, почему патриарх уехал так неожиданно?
   - Не знаю. Утром двадцать первого ему позвонили из Загорска.  Я  об  этом
ничего не знал. Отвечал на звонок его личный секретарь. Впервые я  узнал  об
этом, когда мне велели собрать чемодан.
   - Почему в Загорск?
   - Я узнал об этом позже. Монастырь пригласил проповедника  отца  Григория
прочитать там проповедь. Патриарх решил, что ему тоже нужно послушать.
   -  И  таким  образом  дать  личное  разрешение  Григорию  на  его  жалкую
проповедь, - зло  сказал  Гришин.  -  Даже  ничего  не  говоря.  Одного  его
присутствия было бы достаточно.
   - Я все же спросил, ехать ли и мне  тоже.  Секретарь  сказал  "нет":  его
святейшество возьмет личного  секретаря  и  одного  из  казаков  в  качестве
водителя. Двух монахинь отпустили навестить родственников.
   - Вы не известили меня, батюшка.
   - Откуда же я  мог  знать,  что  кто-то  придет  в  ту  ночь?  -  жалобно
оправдывался священник.
   - Дальше.
   - Ну, мне потом пришлось позвонить  в  милицию.  Тело  казака  лежало  на
верхней площадке. Утром я позвонил в монастырь и разговаривал с  секретарем.
Я сказал - были вооруженные грабители и стрельба, больше  ничего.  Но  потом
милиция заявила по-другому. Они сказали, что нападение планировалось на  его
святейшество.
   - А что дальше?
   - Секретарь  мне  перезвонил.  Он  сказал,  что  его  святейшество  очень
расстроен. Он выразился "потрясен", главным  образом  убийством  казака.  Он
оставался с монахами в Загорске  все  Рождество  и  вернулся  только  вчера.
Главная причина - отслужить панихиду по  убитому  казаку,  прежде  чем  тело
увезут родственники на Дон.
   - Итак, он вернулся. Вы звонили мне сюда, чтобы сообщить об этом?
   - Конечно, нет. Скоро выборы.
   - Вам не следует беспокоиться по поводу выборов, отец Максим. Несмотря на
неудачи, исполняющий обязанности президента не пройдет первого  тура.  А  во
втором Игорь Комаров все равно победит коммуниста Зюганова.
   - В том-то и дело, полковник. Сегодня утром  его  святейшество  ездил  на
Старую площадь на личную встречу с исполняющим  обязанности  президента,  по
его просьбе. Там, кажется, присутствовали два  генерала  из  милиции  и  еще
кто-то.
   - Откуда вы знаете?
   - Он  вернулся  домой  к  обеду.  Обедал  в  кабинете  один  -  только  с
секретарем. Я их обслуживал, они не обращали  на  меня  внимания.  Обсуждали
решение, которое окончательно принял Иван Марков.
   - И какое же? - Отец Максим трясся как осиновый лист. Пламя свечи  в  его
руках трепетало так, что слабый свет играл на лицах Богоматери и младенца. -
Успокойтесь, батюшка.
   - Не могу, полковник, вы должны понять мое положение. Я сделал все, чтобы
помочь вам, потому что я верил в ту Новую Россию, которую  рисовал  господин
Комаров.  Но  я  больше  не  могу.  Нападение  на  резиденцию,   сегодняшняя
встреча... все это становится слишком опасным.
   Он поморщился, когда стальная рука сжала его плечо.
   - Вы слишком глубоко увязли, чтобы теперь выйти  из  игры,  отец  Максим.
Возвращайтесь-ка к своим обязанностям и прислуживайте  за  столом.  А  через
двадцать один день, после победы Игоря Комарова и моей,  вы  подниметесь  на
такую высоту, какая вам и не снилась. Так что же они говорили на  встрече  с
исполняющим обязанности?
   - Выборов не будет.
   - Что-о?!
   - Да нет, выборы будут. Но без господина Комарова.
   - Он не посмеет, - прошептал Гришин.  -  Он  не  посмеет  объявить  Игоря
Комарова недостойной личностью. Больше половины страны поддерживает нас.
   - Дело зашло дальше, полковник.  Генералы  явно  проявили  настойчивость.
Убийство старого генерала,  попытки  покушения  на  милиционера,  банкира  и
главным образом на его святейшество, кажется, возмутили и спровоцировали их.
   - На что?
   - Первое января. Новый год. Они полагают,  что  все,  как  обычно,  буду