***

   Ночной поезд из Киева, столицы независимой  Украины,  с  грохотом  сквозь
морозную мглу шел на Москву.
   В купе шестого вагона сидели два англичанина и  играли  в  карты.  Брайан
Винсент взглянул на часы.
   - До границы полчаса, сэр Найджел. Пора готовиться ко сну.
   - Наверное, пора, - согласился Найджел Ирвин.
   Не раздеваясь, он забрался на верхнюю полку и до  подбородка  натянул  на
себя одеяло.
   - Выгляжу как надо? - спросил он.
   Бывший солдат кивнул.
   - Остальное предоставьте мне, сэр.
   На границе поезд остановился на короткое время. Украинские  пограничники,
находившиеся в поезде, уже проверили их паспорта. Русские сели  в  поезд  во
время остановки.
   Спустя десять минут в спальное купе постучали. Винсент открыл дверь.
   - Да?
   - Паспорт, пожалуйста.
   В купе горела только тусклая синяя лампочка, и, хотя  в  коридоре  желтый
свет был ярче, русскому контролеру пришлось напрячь зрение.
   - Нет визы, - сказал он.
   - Конечно, нет. Это дипломатические паспорта. Визы не требуется.
   Украинец указал на английское слово на обложке каждого паспорта.
   - Дипломат, - сказал он.
   Русский, слегка растерявшись, кивнул. Он получил инструкции  из  ФСБ,  из
Москвы, обращать особое внимание при пересечении границы на фамилию  и  лицо
или на то и другое сразу.
   - А где этот человек? - спросил он, указывая на второй паспорт.
   - Он там, наверху, - ответил молодой дипломат. - Дело в том, что, как  вы
видите, он очень стар. И ему нездоровится. Вам необходимо беспокоить его?
   - А кто он?
   - Ну, это отец нашего посла в Москве. Вот почему я сопровождаю его.  Едет
повидать сына.
   Украинец показал на лежавшего на верхней полке.
   - Отец посла, - повторил он.
   - Спасибо, я понимаю по-русски, - сказал русский.
   Он был сбит с толку. Круглолицый лысый человек на фотографии  в  паспорте
ничем не напоминал полученное им описание внешности.  И  фамилией  тоже.  Ни
Трабшо, ни Ирвин. Просто лорд Асквит.
   - В коридоре, должно быть, холодно,  -  заметил  Винсент.  -  Достает  до
костей. Пожалуйста. В знак дружбы. Из специальных запасов нашего  посольства
в Киеве.
   Литр водки исключительного качества, такую теперь  не  достать.  Украинец
кивнул,  улыбнулся  и  толкнул  локтем  своего  русского  коллегу.   Русский
проворчал что-то, поставил штамп на обоих паспортах и пошел дальше.
   - Не мог расслышать всего под этими одеялами,  но  получилось  хорошо,  -
сказал сэр Найджел, после того как дверь закрылась. Он спустился.
   - Давайте скажем просто: чем их меньше, тем лучше,  -  заявил  Винсент  и
принялся за уничтожение двух  фальшивых  паспортов  в  умывальной  раковине.
Кусочки вывалятся из отверстия туалета и разлетятся по снегу  Южной  России.
Один паспорт для въезда,  а  другой  для  выезда.  Те,  что  для  выезда,  с
прекрасно изготовленными въездными штампами, были спрятаны.
   Винсент с любопытством взглянул на сэра Найджела.  В  свои  тридцать  три
года он понимал, что Ирвин по возрасту мог бы быть не только его отцом, но и
дедом.  Как  бывший  солдат  войск  специального  назначения  он  побывал  в
нескольких "горячих точках", не исключая пустыни в Западном Ираке, где, лежа
на песке, готовился сбить ракету "Скад". Но с ним всегда  были  товарищи  по
оружию, автомат, граната, возможность отвечать врагу тем же.
   Мир, в который ввел его сэр Найджел Ирвин, хотя и за очень высокую плату,
мир притворства и дезинформации, стратегии бесконечных обманов и  прикрытий,
вселял в него ошущение необходимости выпить двойную порцию водки. К счастью,
у него в сумке нашлась вторая бутылка особого сорта. Он налил себе.
   - Не хотите, сэр Найджел?
   - Это не для меня, - сказал Ирвин. - Вызывает расстройство желудка,  жжет
горло. Но я выпью с вами кое-чего другого.
   Он отвинтил прикрепленную к внутренней  стороне  атташе-кейса  серебряную
фляжку и налил жидкость  в  серебряный  стаканчик.  Приподняв  его,  как  бы
присоединяясь к Винсенту, он с видом знатока пригубил. Это  был  выдержанный
портвейн мистера Трабшо с Сент-Джеймс-стрит.
   - У меня такое  впечатление,  что  вы  получаете  удовольствие  от  всего
происходящего, - заметил экс-сержант Винсент.
   - Дорогой мой, уж много лет прошло с тех пор, когда я так забавлялся.
   Поезд доставил их на вокзал в Москве  перед  рассветом  Температура  была
пятнадцать градусов ниже нуля. Какими бы холодными ни казались вокзалы зимой
тем, кто спешит домой, к пылающему очагу, в них все же теплее, чем на улице.
Когда сэр Найджел с Винсентом сошли с киевского  ночного  экспресса,  перрон
встретил их холодом и толпой голодающих бедняков.
   Те старались держаться как можно ближе к теплым  двигателям  локомотивов,
попасть в случайную волну теплого воздуха, вырывающегося временами из дверей
кафе, или просто лежали на бетонном полу, надеясь пережить еще одну ночь.
   - Держитесь поближе ко мне, сэр, - тихо предупредил  Винсент,  когда  они
направились к  барьеру,  где  проверяли  билеты  и  за  которым  открывалась
привокзальная площадь.
   На пути к стоянке такси они были атакованы целым полчищем  нищих.  Головы
обездоленных были обмотаны шарфами, лица покрывала щетина, глаза запали. Все
протягивали к ним руки.
   - Боже мой, это ужасно, - прошептал сэр Найджел.
   - Не вздумайте доставать деньги  -  начнется  давка,  -  быстро  произнес
телохранитель.
   Несмотря на почтенный возраст, сэр Найджел сам нес саквояж и атташе-кейс,
чтобы у Винсента одна рука  оставалась  свободной.  Бывший  солдат  спецназа
держал ее у подмышки, давая понять, что  у  него  есть  оружие  и  он,  если
потребуется, пустит его в ход.
   Таким образом он провел сэра Найджела, оберегая  сзади,  сквозь  толпу  к
краю тротуара, где в надежде на пассажиров ожидали несколько такси.
   В тот момент, когда Винсент оттолкнул чью-то просящую руку,  сэр  Найджел
услышал, как нищий закричал ему вслед:
   - Иностранец! Проклятый иностранец!
   - Это потому, что они думают, мы богатые, - сказал ему на ухо Винсент.  -
Раз мы иностранцы, значит, богатые.
   Крики провожали их до стоянки. "Поганые иностранцы! Подождите, вот придет
Комаров!"
   Когда они благополучно уселись в дребезжащее такси,  Ирвин  откинулся  на
спинку сиденья.
   - Я даже не представлял себе, что все так плохо, - негромко сказал он.  -
Прошлый раз я только проехал от аэропорта до "Националя" и обратно.
   - Сейчас зима, сэр Найджел. Зимой всегда хуже.
   Когда  они  отъезжали  от  вокзальной  площади,  их  обогнал  милицейский
грузовик. Двое милиционеров  с  каменными  лицами  в  тяжелых  полушубках  и
меховых шапках сидели в теплой кабине. Грузовик, вильнув  в  сторону,  пошел
перед ними, и они увидели заднюю часть кузова.
   При повороте приоткрылся брезент, и на секунду стали  видны  ряды  ног  -
завернутых в тряпье человеческих ступней. Тела. Замерзшие как  камень  тела,
сложенные, словно вязанки дров, одно на другое.
   - Фургон для трупов, - коротко объяснил Винсент. - Утренняя смена. Каждую
ночь умирает по пятьсот человек, в подворотнях, на набережной.
   У них были  зарезервированы  номера  в  "Национале",  но  они  не  хотели
появляться  там  до  самого  конца  дня.  Поэтому  такси  доставило   их   к
"Палас-отелю", и весь день они провели в глубоких кожаных креслах в холле.

***

   Двумя днями ранее Джейсон Монк провел закодированную передачу  со  своего
специально оборудованного портативного компьютера. Передача была короткой  и
точной. Он встречался с генералом Петровским, и все, кажется, в порядке.  Он
все еще  передвигается  по  городу  с  помощью  чеченцев,  часто  под  видом
священника, армейского или милицейского офицера или бродяги. Патриарх  готов
принять английского гостя второй раз.
   Это  было  сообщение,  которое  через  весь  мир  достигло  штаб-квартиры
"Интелкор" и в том же  закодированном  виде  было  передано  в  Лондон  сэру
Найджелу. Только у него имелся дубликат одноразового шифроблокнота, дававший
возможность расшифровать информацию.
   Это именно сообщение и привело его  из  лондонского  аэропорта  Хитроу  в
Киев, а оттуда на поезде в Москву.
   Но это же сообщение перехватило ФАПСИ, теперь почти все время  работающее
на полковника Гришина. Директор ФАПСИ совещался с Гришиным в то самое время,
когда поезд Киев - Москва сквозь ночь продвигался к столице России.
   - Мы почти засекли его, - сказал  директор.  -  Он  передавал  из  района
Арбата, а прошлый раз -  из  места  недалеко  от  Сокольников.  Так  что  он
передвигается.
   - Арбата? - сердито переспросил Гришин. Арбат расположен  в  полумиле  от
кремлевских стен.
   - Существует еще одна опасность, о которой  я  должен  вас  предупредить,
полковник.  Если   он   пользуется,   как   мы   предполагаем,   компьютером
определенного  типа,  то  ему  нет  необходимости  присутствовать  во  время
передачи или приема. Он можете заранее настроить его и уйти.
   - Тогда найдите прибор, - приказал Гришин. - Он вернется к нему, и там  я
буду его поджидать.
   - Если он проведет еще две передачи или даже одну,  длящуюся  полсекунды,
мы определим источник. С точностью до квартала, а может быть, и здания.
   И ни один из них не знал, что, согласно плану сэра Найджела Ирвина, Монку
требовалось отправить на Запад еще три coобщения.

***

   - Он вернулся, полковник Гришин!
   Голос отца Максима от волнения срывался на визг. Было шесть часов вечера,
на улице царили крепкий мороз и кромешная тьма.  Гришин  все  еще  сидел  за
столом в особняке неподалеку от Кисельного бульвара. Он  собирался  уходить,
когда зазвонил телефон. Согласно инструкции, оператор  коммутатора,  услышав
имя  "Максим",  сразу  переключил   его   на   телефон   начальника   службы
безопасности.
   - Успокойтесь, отец Максим. Кто вернулся?
   - Англичанин. Старый англичанин. Он пробыл у его святейшества целый час.
   -  Не  может  быть!  -  Гришин   заплатил   крупную   сумму   сотрудникам
иммиграционного отдела Министерства внутренних дел и офицерам  контрразведки
ФСБ, чтобы они заранее предупредили его, и вот предупреждения не  поступило.
- Знаете, где он остановился?
   - Нет, но он приехал на том же лимузине.
   "Националь", подумал Гришин. Старый дурак остановился в том же отеле.  Он
с горечью сознавал, что упустил старого аса-шпиона прошлый раз  из-за  того,
что мистер Трабшо оказался слишком быстр для него. На  этот  раз  ошибки  не
будет.
   - Где вы сейчас?
   - Говорю по мобильному телефону с улицы.
   - Это небезопасно. Идите на обычное место и ждите меня там.
   - Я должен вернуться. Меня хватятся.
   - Слушайте, идиот,  позвоните  в  резиденцию  и  скажите,  что  заболели.
Скажите, что пошли в аптеку за лекарством. Но будьте на месте и ждите.
   Он  бросил  трубку,  но  тут  же  поднял  ее  снова  и  приказал   своему
заместителю, бывшему майору из управления пограничных войск КГБ,  немедленно
явиться к нему в кабинет.
   - Возьмите с собой десять человек, самых лучших, в гражданской одежде,  и
три машины. - Он положил перед заместителем фотографию сэра Найджела Ирвина.
- Вот он. Вероятно, его сопровождает человек  -  моложе  его,  черноволосый,
крепкий на вид. Они в "Национале". Мне нужны двое в холле, чтобы держать под
наблюдением лифты, стол администратора и двери, двое  -  в  кафе  на  нижнем
этаже, двое - на  улице,  четверо  -  в  двух  машинах.  Если  он  появится,
проследите, когда он войдет, и сообщите мне. Если он там, я не  хочу,  чтобы
он ушел незаметно. Я должен знать.
   - Если он уедет на машине?
   - Следуйте за ним, пока не станет ясно, что он  едет  в  аэропорт.  Тогда
организуйте автокатастрофу. Он не должен доехать до аэропорта.
   - Есть, полковник.
   Когда заместитель ушел, чтобы  проинструктировать  свою  команду,  Гришин
позвонил другому специалисту, состоявшему у него на службе, - бывшему  вору,
специализировавшемуся на отелях; считалось, что он может открыть любую дверь
в Москве.
   - Возьми свой набор инструментов,  отправляйся  в  гостиницу  "Интурист",
садись в холле и держи телефон включенным. Ты должен открыть  дверь  номера,
мне это нужно сегодня  вечером,  время  пока  не  знаю.  Позвоню,  когда  ты
потребуешься.
   Гостиница "Интурист" расположена в ста метрах от "Националя", за углом на
Тверской улице.
   Спустя  полчаса  полковник  Гришин  появился  в  церкви  Всех  Святых  на
Кулишках. Обеспокоенный отец Максим, покрытый потом, ожидал его.
   - Когда он приезжал?
   - Без предупреждения, около четырех часов. Но  его  святейшество,  должно
быть, ожидал его. Мне велели сразу же ею проводить. С переводчиком.
   - Сколько времени они пробыли вместе?
   - Около часа. Я принес им самовар, но они молчали, пока я был в комнате.
   - Слушали за дверью?
   - Я пытался, полковник. Это непросто. Там делали уборку те две  монахини.
И еще архидьякон, личный секретарь ею святейшества.
   - Что вы слышали?
   - Немного. Они говорили о каком-то принце. Англичанин предлагал патриарху
иностранного принца для какой-то цели. Я слышал только обрывки фраз - "кровь
Романовых" и "в высшей степени подходит". Старик говорил  тихо,  но  это  не
имело значения, я не понимаю  по-английски.  К  счастью,  голос  переводчика
звучал  громче.  Большей  частью  говорил  англичанин;  его  святейшество  в
основном слушал. Один раз я увидел,  как  он  рассматривает  какой-то  план.
Потом мне пришлось как-то оправдать свое присутствие поблизости. Я  постучал
и вошел, спрашивая, не надо ли подогреть самовар. Они в это  время  молчали,
потому что его святейшество писал письмо.  Он  сказал  мне  "нет"  и  махнул
рукой, чтобы я вышел.
   Гришин задумался. Слово "принц" имело для него четкий смысл,  не  то  что
для отца Максима.
   - Что-нибудь еще?
   - Да, последнее. Когда они уходили, дверь приоткрылась. Я был снаружи,  с
их пальто. Я  услышал,  как  патриарх  сказал:  "Я  поговорю  с  исполняющим
обязанности президента в первый  же  удобный  момент".  Это  было  отчетливо
слышно, единственное целое предложение.
   Полковник Гришин посмотрел на отца Максима и улыбнулся.
   - Боюсь, что патриарх вступает в заговор в пользу  иностранных  интересов
против нашего будущего президента. Очень печально, очень прискорбно,  потому
что ничего из этого не  получится.  Я  уверен,  у  его  святейшества  добрые
намерения, но он делает глупости. После выборов всю эту чепуху  можно  будет
забыть. Но вы, мой друг, не будете забыты. Работая в свое  время  в  КГБ,  я
научился распознавать разницу между предателем и  патриотом.  Предатели  при
определенных обстоятельствах могут быть прощены. Его святейшество, например.
Но истинный патриот всегда получит награду.
   - Благодарю вас, полковник.
   - У вас бывает свободное время?
   - Один вечер в неделю.
   - После выборов вы должны прийти и пообедать в  одном  из  наших  лагерей
молодых боевиков. Они неотесанные  грубияны,  но  сердца  у  них  добрые.  И
конечно, чрезвычайно крепкие. Всем от пятнадцати до девятнадцати. Лучших  из
них мы берем в "черную гвардию".
   - Это было бы очень... приятно.
   - И конечно, после выборов я предложу президенту Комарову, чтобы  гвардия
и боевики имели почтенного капеллана. Безусловно, для этого будет необходимо
стать епископом.
   - Вы очень добры, полковник.
   - Вы узнаете, что я могу быть добрым, отец Максим. А теперь возвращайтесь
в резиденцию. Держите меня в курсе.
   Когда информатор ушел, Гришин приказал водителю везти его к  "Националю".
Пришло время, думал он,  когда  назойливый  англичанин  и  его  американский
возмутитель спокойствия узнают кое-что о современной Москве.

Глава 17

   Полковник  Гришин  приказал  проехать  метров  сто  по   Охотному   ряду,
образующему  северо-западную  сторону  Манежной   площади,   где   находится
"Националь", и остановить машину.
   Из машины он увидел два автомобиля своих наблюдателей,  припаркованные  у
торговой галереи напротив отеля.
   - Подожди здесь, - сказал он водителю и вышел из машины. На улице в  семь
часов вечера было почти двадцать градусов ниже нуля.  Несколько  съежившихся
фигур брели по тротуару.
   Он перешел улицу и постучал по стеклу машины со стороны водителя. Стекло,
опускавшееся автоматически, скрипнуло на морозе.
   - Слушаю, полковник.
   - Где он?
   - Должно быть, внутри, если он  пришел  до  нашего  приезда.  Никто  даже
слегка напоминающий его не выходил.
   - Позвони господину Кузнецову. Скажи: он нужен мне здесь.
   Начальник отдела пропаганды появился через двадцать минут.
   - Надо, чтобы ты  изобразил  американского  туриста  еще  раз,  -  сказал
Гришин. Он вытащил из кармана фотографию и показал Кузнецову. - Вот человек,
которого я ищу, - сказал он. - Попробуй фамилии Трабшо или Ирвин.
   Кузнецов вернулся через десять минут.
   - Он там, под фамилией Ирвин. В своей комнате.
   - Номер?
   - Два пять два. Это все?
   - Все, что мне нужно.
   Гришин  вернулся  в  свою  машину  и  по  мобильному  телефону   позвонил
профессиональному вору, сидевшему в холле гостиницы "Интурист" за углом.
   - Ты готов?
   - Да, полковник.
   - Оставайся наготове. Когда я дам команду, надо  будет  обыскать  комнату
два пять два. Один из моих людей в холле. Он пойдет с тобой.
   - Понял.
   В семь часов один из двух людей Гришина оставил свой наблюдательный  пост
в холле и вышел на  улицу.  Он  кивнул  своим  коллегам  на  противоположной
стороне, находившимся в ближайшей к нему машине, и ушел.  Через  пару  минут
показались две фигуры в тяжелых  зимних  пальто  и  меховых  шапках.  Гришин
разглядел седые пряди, выбившиеся у одного из-под шапки.  Мужчины  повернули
налево и пошли в направлении Большого театра.
   Гришин позвонил вору:
   - Он вышел из отеля. Комната пуста.
   Одна  из  машин  Гришина  медленно  поползла   за   идущими.   Еще   двое
наблюдателей, которые сидели в кафе  нижнего  этажа  "Националя",  вышли  на
улицу и пошли за англичанами. Четверо  наблюдателей  шли  по  улице,  другая
четверка сидела в двух машинах. Водитель Гришина спросил:
   - Мы возьмем их, полковник?
   - Нет, я хочу посмотреть, куда они пойдут.
   Не исключено, что  Ирвин  встретится  с  американцем,  Монком.  Если  это
произойдет, Гришин возьмет их всех.
   Двое англичан дошли до угла Тверской, подождали зеленого света и  перешли
улицу. Тут же из-за угла Тверской появился вор.
   Это был человек с  большим  опытом.  Он  всегда  старался  выглядеть  как
иностранный менеджер - почти единственная категория  людей,  которые  теперь
могли позволить себе останавливаться в лучших отелях Москвы.  Его  пальто  и
костюм, сшитые в Лондоне, были  украдены,  а  его  самоуверенная,  свободная
манера могла обмануть любого служащего отеля.
   Гришин наблюдал, как он толкнул вращающуюся дверь отеля и  исчез  внутри.
Найджел Ирвин, как с радостью  заметил  полковник,  не  взял  атташе-кейс  с
собой. Если он у Ирвина был, значит, он остался в номере.
   - Поехали, - велел Гришин водителю. Машина медленно отъехала от  тротуара
и притормозила в сотне метров от идущих мужчин.
   - Вы знаете, что за нами следят? - небрежно спросил Винсент.
   - Двое идут впереди, двое  сзади,  на  противоположной  стороне  медленно
движется машина, - сказал сэр Найджел.
   - Впечатляет, сэр.
   - Дорогой мой мальчик, может быть, я стар и сед, но, надеюсь. я еще  могу
разглядеть "хвост", когда он такой большой и неуклюжий.
   Обладая огромной властью, сотрудники бывшего Второго главного  управления
редко давали себе труд придерживаться правил конспирации,  чтобы  оставаться
незаметными на улицах Москвы. В отличие  от  ФБР  в  Вашингтоне  или  МИ5  в
Лондоне умение вести слежку никогда не являлось  отличительной  особенностью
КГБ.
   Пройдя мимо ярко освещенного великолепия Большою театра, а затем  Малого,
англичане подошли к узкой боковой улочке -  Театральному  проезду.  На  углу
перед поворотом туда был подъезд, где закутанный в  тряпье  человек  пытался
устроиться на ночлег, н