написал эту чушь?
   - Вы слышали об Игоре Комарове?
   - Конечно. Станет президентом в январе.
   - Хорошим или плохим?
   - Откуда я могу знать? Все они, что называется, "куда ветер дует".
   - Значит, он не лучше и не хуже других? - Примерно так.
   Монк описал события, происшедшие 15 июля, стараясь изложить все как можно
быстрее, опасаясь не удержать  внимание  старого  человека  или,  еще  хуже,
истощить его терпение.
   - Не верю! - отрезал генерал. - Вы явились сюда с какой-то фантастической
историей...
   - Если это фантастическая история, то три человека  не  умерли  бы  из-за
того, что владелец пытался  ее  вернуть  себе.  Но  они  погибли.  Вы  идете
куда-нибудь сегодня вечером?
   - Нет. А что?
   - Тогда почему бы не отложить мемуары Павла Грачева и не  почитать  планы
Игоря Комарова? Некоторые главы вам понравятся. Восстановление  мощи  армии.
Но не для того, чтобы защищать Родину.  Для  Родины  не  существует  внешней
угрозы. А чтобы осуществить геноцид.  Вы,  может  быть,  не  любите  евреев,
чеченцев, грузин, украинцев, армян, но они тоже были в тех танках,  помните?
Были под Курском и участвовали в операции "Багратион", в Берлине  и  Кабуле.
Они сражались рядом с вами. Почему  бы  не  уделить  несколько  минут  и  не
посмотреть, что приготовил им господин Комаров?
   Генерал  Николаев  пристально  смотрел  на  американца,  который  был  на
четверть века моложе его, потом ворчливо спросил:
   - Американцы пьют водку?
   - Пьют, морозными ночами в глубине России.
   - Бутылка вон там. Налейте себе.
   Пока  старик  читал,  Монк  угощался  крепкой  "Московской"  и  думал   о
подготовке, которую прошел в замке Форбс.
   Николаев,  вероятно,  последний  из  русских  генералов  со   старомодным
чувством  юмора.  Он  неглуп  и  бесстрашен.  Существуют  десятки  миллионов
ветеранов,  все  еще  готовых  слушать  "дядю  Колю",  говорил  ему  русский
инструктор Олег.
   После падения Берлина  и  года,  проведенного  в  оккупационных  войсках,
молодого майора Николаева послали в Москву в Бронетанковую  академию.  Летом
1950 года его назначили командиром одного  из  танковых  полков  на  Дальнем
Востоке.
   Война в Корее была в самом разгаре, и  северокорейцы  откатывались  назад
под напором американцев. Сталин серьезно подумывал, не  помочь  ли  корейцам
спасти свою шкуру, бросив туда собственные новые танки  против  американцев.
Но его остановили мудрые советники  и  собственная  паранойя.  Танки  "ИС-4"
засекретили настолько, что о каких-либо деталях никогда даже не упоминали, и
Сталин боялся, что один неповрежденный танк может достаться  врагу.  В  1951
году Николаев получил звание подполковника и назначение в Потсдам. Ему  было
всего двадцать пять лет.
   В тридцать лет он командовал  танковым  полком  специального  назначения,
принимавшим участие в подавлении венгерского восстания.  И  там  он  впервые
огорчил советского посла Юрия Андропова, который  потом  стал  председателем
КГБ на пятнадцать лет и позднее - Генеральным секретарем ЦК КПСС.  Полковник
Николаев отказался применить пулеметы со своих танков  для  расстрела  толпы
протестующих венгров на улицах Будапешта.
   - Там семьдесят процентов женщин и детей, - сказал он послу и  инициатору
подавления восстания. - Они бросают камни. Камни не могут повредить танки.
   - Их надо проучить! - кричал Андропов. - Стреляйте!
   Николаев уже видел, во что превращают тяжелые пулеметы массы  гражданских
людей в замкнутых пространствах. В Смоленске, в 1941-м. Там,  среди  других,
были и его родители.
   - Вам это нужно - вы и делайте, - ответил он Андропову.
   Кто-то из  генералов  замял  скандал,  но  карьера  Николаева  висела  на
волоске: Андропов не относился к тем, кто умеет прощать.
   В шестидесятые годы он несколько лет прослужил на берегах Амура и Уссури,
пограничных с Китаем рек, в то время как Хрущев  обдумывал,  не  следует  ли
преподать Мао Цзэдуну урок в танковой войне.
   Хрущева  сместили,  его  заменил  Брежнев,  кризис  миновал.  Николаев  с
радостью покинул холодные, бесплодные  пустыни  на  маньчжурской  границе  и
вернулся в Москву.
   В  1968  году,  во  время  Пражского  восстания,   он,   сорокадвухлетний
генерал-майор, командовал прекрасно обученной дивизией. Он заслужил глубокую
благодарность десантников,  когда  спас  один  из  их  отрядов,  попавших  в
безвыходное положение. Слишком малочисленную  группу,  сброшенную  в  центре
Праги, окружили чехи, и тогда Николаев  лично  ввел  в  город  танки,  чтобы
спасти десантников.
   Четыре года он читал лекции по применению в военных  действиях  танков  в
Академии  имени  Фрунзе,  подготовив  совершенно  новое  поколение  офицеров
танковых войск, обожавших его, а в 1973 году его  назначили  советником  при
бронетанковых войсках Сирии. Этот год вошел в историю как год  войны  -  Иом
Кипур - Искупления.
   Хотя  и  предполагалось,  что  Николаев  должен  оставаться  в  тени,  он
настолько хорошо знал присланные советские танки, что разработал и возглавил
наступление на израильскую Седьмую бронетанковую бригаду с Голанских  высот.
Сирийцы не могли сравниться с ней, но план и тактика генерала были блестящи.
Израильская  Седьмая  бронетанковая  бригада  уцелела,  но  некоторое  время
сирийцы держали ее в большом напряжении; это был один из  немногих  случаев,
когда арабские танки доставляли израильтянам беспокойство.
   Учитывая сирийский опыт Николаева, его  пригласили  в  Генеральный  штаб,
разрабатывавший наступательные операции против НАТО. Затем  был  Афганистан.
Николаеву  тогда  исполнилось  пятьдесят  три   года,   и   ему   предложили
командование Сороковой  армией,  на  которую  возлагалось  выполнение  этого
задания. Назначение приносило с  собой  повышение  с  генерал-лейтенанта  до
генерал-полковника.
   Генерал Николаев  изучил  планы,  природные  условия,  этнический  состав
населения и написал рапорт, в  котором  заявил,  что  операция  и  оккупация
приведут  к  напрасным  потерям,  бессмысленны  и  превратят  Афганистан   в
советский Вьетнам. И во второй раз выступил против Андропова.
   Его снова послали в глушь - обучать новобранцев. Генералы,  отправившиеся
в Афганистан, получали свои награды - до поры до времени. Они, кроме  этого,
получали черные мешки, десятки тысяч черных мешков с телами убитых солдат...
   - Это вранье! Не верю в эту чепуху! -  Старый  генерал  отшвырнул  черную
папку, и она упала Монку на колени. - Вы нахал, янки. Вы  пробрались  в  мою
страну, в  мой  дом...  пытаетесь  заморочить  мне  голову  этим  зловредным
враньем...
   - Скажите мне, генерал, что вы думаете о нас?
   - О вас?
   - Да, о нас. Об  американцах,  людях  с  Запада.  Меня  послали  сюда.  Я
действую не по своей воле. Зачем меня послали?  Если  Комаров  -  прекрасный
человек и великий будущий вождь, то какого... надо нам беспокоиться?
   Старик смотрел на него не столько шокированный грубым выражением, которое
он слышал на каждом шагу, сколько пораженный настойчивостью этого человека.
   - Я знаю, что всю жизнь я сражался с вами.
   - Нет, генерал, вы всю жизнь были настроены против нас.  Этого  требовало
служение режиму, который, как вы знаете, творил чудовищные вещи...
   - Это моя страна. Оскорбляйте ее, если посмеете.
   Монк подался вперед и постучал пальцем по "Черному манифесту".
   - Но не творилось ничего подобного. Ни Хрущев, ни Брежнев, ни Андропов не
делали ничего, подобного этому...
   - Если это правда, если правда! - воскликнул старый солдат. -  Любой  мог
это написать.
   - Тогда почитайте. Это история о том, как к нам попала эта бумага. Старый
солдат отдал свою жизнь, чтобы вынести ее и отдать людям.
   Он протянул заверенный доклад генералу и щедро налил ему  водки.  Генерал
по-русски, одним глотком, осушил стакан.
   ...И только летом 1987 года кто-то добрался до верхней полки, снял с  нее
рапорт Николаева, написанный в 1979 году, стряхнул с него  пыль  и  отнес  в
Министерство иностранных дел. В январе 1988  года  министр  иностранных  дел
Эдуард Шеварднадзе заявил всему миру: "Мы уходим".
   Николаеву  наконец  присвоили  звание  генерал-полковника   и   назначили
руководить выводом войск. Последним командующим Сороковой армией был генерал
Громов, но ему сообщили, что вывод будет  проводиться  по  плану  Николаева.
Удивительно, но вся Сороковая армия вышла, почти не понеся потерь,  несмотря
на то что моджахеды буквально хватали ее за пятки.
   Последняя советская колонна перешла мост через Амударью 15  февраля  1989
года. Николай Николаев  замыкал  колонну.  Он  мог  бы  улететь  на  штабном
самолете, но он уходил вместе с солдатами.
   Он в одиночестве сидел на заднем  сиденье  "газика"  с  шофером  впереди.
Больше никого не было. Он никогда раньше не отступал. Он сидел выпрямившись,
в полевой командирской форме  без  погон,  указывающих  на  его  звание.  Но
солдаты узнавали седую гриву волос и кончики колючих усов.
   Они  устали  от  ненавистного  Афганистана  и,  несмотря  на   поражение,
радовались, что возвращаются домой. Сразу же за мостом на  северной  стороне
раздались приветственные крики.  Солдаты  остановились  на  обочине,  увидев
седого генерала, высыпали из машин и приветствовали его. Среди  них  были  и
солдаты ВДВ, слышавшие о пражском инциденте, - и тоже приветствовали его. За
рулем бронетранспортеров в основном сидели бывшие танкисты - они махали  ему
и кричали.
   Тогда ему было шестьдесят три, он ехал на  север,  в  отставку,  начинать
жизнь, заполненную лекциями, мемуарами и старыми друзьями. Но все  равно  он
оставался для них "дядей Колей", и он вел их домой.
   За сорок пять лет службы в танковых войсках  он  совершил  три  поступка,
сделавших  из  него  легенду.  Он  запретил  "дедовщину"  -  систематическое
издевательство солдат,  прослуживших  больше  года,  над  новобранцами,  что
приводило к сотням самоубийств, - в каждом  подразделении,  находящемся  под
его командованием, заставляя других генералов следовать его примеру. Генерал
зубами и когтями вырывал у политической верхушки  лучшие  условия  и  лучшее
питание для своих солдат. И еще  Николаев  настойчиво  воспитывал  в  каждом
подопечном чувство гордости за то, чем он занимался, и требовал  интенсивной
подготовки, до тех пор  пока  каждое  подразделение,  находившееся  под  его
командованием, от взвода до дивизии, не становилось самым лучшим.
   Горбачев присвоил ему звание генерала армии, ко  вскоре  лишился  власти.
Если бы Николаев согласился устроить избиение Чечни для Ельцина, то  получил
бы маршальскую звезду и бесплатную дачу.
   - Чего вы ждете от меня, американец? - Генерал уронил  заверенный  доклад
на пол и не отрываясь смотрел на огонь. - Если все это  правда,  тогда  этот
человек все-таки дерьмо. А что я могу сделать? Я  стар,  одиннадцать  лет  в
отставке, время мое прошло. жизнь катится под горку...
   - Они еще живы, - сказал Монк, вставая  и  убирая  папки  в  кейс.  -  Их
миллионы. Ветеранов.  Некоторые  служили  под  вашим  командованием,  другие
помнят вас, большинство слышали о  вас.  Они  будут  слушать  вас,  если  вы
заговорите.
   - Послушайте, мистер американец,  моя  страна  страдала  больше,  чем  вы
можете себе вообразить. Моя родная земля пропитана кровью  своих  сыновей  и
дочерей. А теперь вы говорите мне, что грядут новые  страдания.  Я  скорблю,
если это правда, но я ничего не могу сделать.
   - А армия, которую заставят совершать все это? Как  же  с  армией,  вашей
армией?
   - Это больше не моя армия.
   - Это настолько же ваша армия, как и всякого другого.
   - Это побежденная армия.
   - Нет. не побежденная. Побежден коммунистический режим. А не солдаты,  не
ваши солдаты. Их распустили по домам. Теперь появился человек, который снова
хочет поставить их  в  строй.  Но  для  другой  цели.  Агрессия,  оккупация,
порабощение, убийства.
   - Почему вы обратились именно ко мне?
   - У вас есть машина, генерал?
   Старик, удивленный, отвернулся от огня.
   - Конечно. Небольшая. Возит меня по окрестностям.
   - Поезжайте в Москву. В Александровский  сад.  К  большому  полированному
камню из красного гранита. К Вечному огню. Спросите их, чего  они  хотят  от
вас. Не меня. Их.
   Монк уехал. К рассвету он уже находился в безопасном  месте  под  охраной
чеченских телохранителей. В эту ночь взорвали типографию.

***

   В Великобритании среди многих исторических учреждений мало найдется таких
старинных и таинственных, как Геральдическая палата,  возникновение  которой
относится к  правлению  Ричарда  III.  Главными  лицами  в  палате  являются
герольдмейстеры и герольды.
   В средние века, как указывает их название, герольды  передавали  послания
воюющих полководцев друг другу, пересекая поле брани  под  белым  флагом.  В
промежутках между войнами они занимались другим делом.
   В мирное время у королей и знати существовал обычай  устраивать  шуточные
сражения на турнирах и поединках.  Тело  рыцаря  было  закрыто  панцирем,  а
забрало часто опущено, и поэтому герольды, чьей обязанностью было объявление
следующего  участника  турнира,  испытывали  затруднения   при   определении
личности, скрытой под забралом. Чтобы  решить  эту  проблему,  рыцари  стали
носить щиты с эмблемой или рисунком. Таким образом, видя  щит,  например,  с
изображением медведя и скрытую под железом фигуру, герольд знал, что  где-то
внутри находится герцог Уорвик.
   Эта работа превратила герольдов в экспертов и  арбитров  при  определении
"кто есть кто" и, что более важно, кто кем имеет право  себя  называть.  Они
прослеживали и записывали  все  родственные  связи  аристократии  в  течение
многих поколений.
   Дело заключалось не просто в снобизме.  К  титулам  прилагались  огромные
имения,  замки,  фермы  и   особняки.   Говоря   современным   языком,   это
соответствовало доказательству права на законное владение большинством акций
"Дженерал моторс". Речь шла о больших состояниях и власти.
   Аристократы имели  привычку  оставлять  целую  кучу  потомков,  некоторых
законных, а многих незаконных, поэтому споры о законном наследнике возникали
очень часто. Между соперниками разгорались настоящие  войны.  Герольды,  как
хранители  архивов,  выступали  в  качестве   высших   судей,   определяющих
родословную, а также право "носить оружие", что означало  не  вооружение,  а
герб, в картинках показывающий происхождение владельца.
   Даже в наше время палата разрешит спор  соперников,  придумает  герб  для
вновь получившего титул банкира или  промышленника  или  за  плату  составит
любому его генеалогическое древо, начиная со времен первых записей.
   И нет ничего удивительного в том, что герольды занимались своей  странной
наукой, погружаясь в  изучение  загадочного  норманно-французского  языка  и
гербов; овладение этими  знаниями  требует  многих  лет.  Некоторые  из  них
специализируются  на  происхождении  знатных  семей  Европы,   связанных   с
английской аристократией путем постоянно заключаемых браков между ними.
   Путем тихих, но упорных расспросов сэр Найджел Ирвин  узнал,  что  нужный
ему человек - один из ведущих мировых экспертов  по  династии  Романовых.  О
докторе Ланселоте Проубине говорили, что он знал больше фактов о  Романовых,
чем сами Романовы о себе. Позвонив по телефону и представившись дипломатом в
отставке, подготавливающим  для  министерства  иностранных  дел  документ  о
возможных монархических тенденциях в России, сэр Найджел  пригласил  его  на
чай в "Ритц".
   Доктор Проубин оказался невысоким приятным человеком, склонным  обсуждать
свою науку с добродушным юмором и без  напыщенности.  Он  напоминал  старому
разведчику иллюстрации к роману Диккенса, изображающие мистера Пиквика.
   - Интересно, - произнес сэр Найджел, когда на столе появились сандвичи  с
огурцами  и  чай  "Эрл  Грей",  -  не  могли  бы  мы  рассмотреть  вопрос  о
престолонаследии Романовых?
   Пост одного из пяти герольдмейстеров, кларенского, давал доктору Проубину
пышный титул, но не очень щедро оплачивался, и маленький толстенький  ученый
не привык пить чай в "Ритце". Он с удовольствием уплетал сандвичи.
   - Знаете ли, линия Романовых -  это  только  мое  хобби.  А  не  основная
работа.
   - Тем не менее я считаю вас автором выдающейся работы в этой области.
   - Очень любезно с вашей стороны. Чем могу быть полезен?
   - Как обстоят дела с престолонаследием Романовых? Там все ясно?
   Доктор Проубин прикончил последний сандвич и с вожделением  посмотрел  на
пирожные.
   - Напротив. Путаница, сплошная путаница. Среди выживших  немногочисленных
потомков старой семьи царит полная неразбериха.  Претендентов  множество.  А
почему вы спрашиваете?
   - Предположим, - осторожно начал сэр Найджел, - что по каким-то  причинам
русские пожелают восстановить конституционную монархию, то есть царя.
   - Ну, они не смогут этого сделать, потому  что  у  них  никогда  не  было
конституционной  монархии.  Последний  император  -  между   прочим,   таков
правильный титул, и он существовал с 1721 года, но все до  сих  пор  говорят
"царь" - Николай Второй являлся абсолютным монархом. У них никогда  не  было
конституционной монархии.
   - Просветите меня.
   Доктор Проубин положил в рот последний кусочек эклера и запил чаем.
   - Вкусные пирожные, - заметил он.
   - Рад слышать.
   -  Так  вот,  если  это   совершенно   невероятное   событие   произойдет
когда-нибудь, они столкнутся с проблемой. Как вы знаете,  Николай  вместе  с
императрицей Александрой и их пятеро детей были убиты в Екатеринбурге вскоре
после  революции.  Прямая  линия  оборвалась.  Все  сегодняшние  претенденты
происходят от побочной линии, предком которых был еще дед Николая.
   - Значит, не существует прямого неоспоримого наследника?
   - Нет. Я мог  бы  предоставить  вам  более  убедительные  факты  в  своем
кабинете. Есть все документы. Я не мог бы разложить их все здесь. Они  очень
большого формата, множество имен, родственные связи повсюду.
   - Но теоретически могли бы русские восстановить монархию?
   - Вы это серьезно, сэр Найджел?
   - Мы только рассуждаем теоретически.
   - Ну, теоретически все возможно.  Любая  монархия  может  захотеть  стать
республикой, изгнав своего короля. Или королеву. Так сделала Греция. И любая
республика может захотеть восстановить конституционную монархию. Так сделала
Испания. И обе в течение последних тридцати лет. Так что  -  да,  это  можно
сделать.
   - Тогда проблемой станет кандидат?
   - Абсолютно верно. Генерал Франке издал закон, восстанавливающий монархию
после его смерти. Он выбрал внука Алонсо XIII, принца Хуана Карлоса, который
правит и сейчас. Но  там  не  было  других  претендентов.  Родословная  была
четкой. Претенденты создают неприятности.
   - А есть претенденты по линии Романовых?
   - Повсюду. Их достаточно много.
   - Кто-нибудь выделяется среди них?
   - Никто не приходит на ум. Нужно как следует  поискать.  Уж  очень  давно
никто серьезно этим не интересовался.
   - Может быть, вы поищете? - попросил сэр  Найджел.  -  Я  должен  уехать.
Скажем, когда я вернусь? Я зайду к вам в Геральдическую палату.

***

   В те времена, когда КГБ представлял собой  единую  огромную  организацию,
занимающуюся шпионажем, подавлением и контролем, с  одним  председателем  во
главе,  его  задачи  были  настолько  разнообразны,  что  комитет   пришлось
разделить на главные управления, просто управления и отделения.
   Среди  них  образовали  Восьмое   главное   управление   и   Шестнадцатое
управление;  оба  занимались  надзором  за  электронными  средствами  связи,
радиоперехватами,  прослушиванием  телефонов  и  спутниками-шпионами.  Таким
образом, они являлись эквивалентом американскому управлению по  национальной
безопасности  и  национальной   разведывательной   службе   или   британской
штаб-квартире правительственной связи.
   Для такого ветерана КГБ, как председатель Андропов, получ