й халат или сначала нажать на кнопку "стоп": наконец он выбрал халат.
Прикрывшись, он встал и подошел к окну. Человек снаружи  показывал  жестами,
что  просит  разрешения  войти.  Окончательно  заинтригованный  швед   отпер
балконную дверь. Незнакомец обратился к нему с  вязко-неторопливым  акцентом
южноамериканской глубинки:
   - Очень по-соседски, друг, да, сэр. Полагаю, вы удивляетесь, что я  делал
на вашем балконе...
   Здесь он был прав. Швед не имел об этом ни малейшего представления.
   - Ладно, я скажу вам. Черт знает, что случилось. Я тут рядом, в  соседнем
номере, и вышел выкурить сигару, не желая дымить в комнате и все такое, и вы
не поверите, эту чертову дверь захлопнул ветер! Тут я сообразил, что у  меня
нет выбора,  кроме  как  перелезть  через  перегородки  и  попросить  у  вас
позволения пройти через вашу комнату.
   На улице было холодно, курильщик сигар был полностью одет и в руке держал
атташе-кейс; ветра не было  заметно,  а  балконные  двери  не  защелкивались
автоматически, но бизнесмена это совершенно не интересовало.
   Его незваный гость, все еще  бормоча  слова  благодарности  и  извинения,
открыл входную дверь и, пожелав шведу прекрасного вечера, удалился.
   Бизнесмен,  занимающийся  торговлей  туалетными  принадлежностями,  запер
балконную дверь, задернул шторы, снял халат, снова включил видео и  вернулся
к не наносящему урона его бюджету времяпрепровождению перед экраном.
   Не замеченный никем, Монк прошел по коридору седьмого этажа, спустился по
лестнице и сел в ожидавший у тротуара "БМВ" Магомеда.
   В полночь в  номер  741,  воспользовавшись  запасным  ключом,  вошли  три
человека  с  небольшим  чемоданчиком.  Поработав  там  двадцать  минут,  они
удалились.
   В четыре утра устройство, как выяснилось позднее, содержавшее  три  фунта
пластиковой взрывчатки в твердой оболочке, взорвалось под  потолком  комнаты
741. Судебные эксперты могли бы установить, что устройство поместили наверху
сложенной на кровати пирамидой мебели и оно взорвалось точно  под  серединой
кровати в аналогичной комнате этажом выше.
   Комната 841 выгорела  полностью.  Матрас  и  пуховое  одеяло  на  кровати
превратились в слои ткани и пуха, большей частью обуглившихся, и все  вокруг
покрывал слой сажи. Внизу лежали обломки дерева от кровати, шкафа  и  другой
мебели, осколки стекла от  зеркал  и  ламп  и  многочисленные  раздробленные
человеческие кости.
   Прибыли четыре машины "скорой помощи". Медики вскоре уехали,  потому  что
оказывать помощь было некому, кроме  впавших  в  истерику  жильцов  из  трех
соседних номеров. Однако возбужденные постояльцы не  говорили  по-русски,  а
медики не  знали  никакого  другого  языка.  Видя,  что  люди  физически  не
пострадали, они предоставили ночному дежурному успокаивать  своих  гостей  и
уехали.
   Приехали пожарные, но, несмотря на то что все  в  комнатах,  где  бушевал
пожар - обуглилось от высокой температуры, ничего в данный момент не горело.
Бригаде судебных экспертов пришлось много поработать, собирая в  пакеты  все
до последней крошки останки, в том числе и  человеческие,  для  последующего
анализа.
   Отдел убийств представлял по приказу генерал-майора следователь  Бородин.
С первого взгляда он увидел, что в комнате не осталось ничего крупнее  кисти
человеческой руки, а также страшную дыру диаметром более метра  в  полу,  но
кое-что нашлось в ванной.
   Дверь, по всей видимости, была закрыта, потому  что  она  развалилась  на
куски и щепки долетели до раковины. Стена, в которой находилась дверь,  тоже
рухнула внутрь ванной под давлением взрывной волны.
   Но под кучей штукатурки лежал атташе-кейс. покореженный, покрытый сажей и
глубокими царапинами.  Его  содержимое,  однако,  сохранилось.  Очевидно,  в
момент взрыва кейс стоял в самом  укромном  уголке  ванной,  у  стены  между
унитазом и биде. Вода из разбитой сантехники намочила кейс, но не  испортила
того, что лежало внутри. Бородин, проверив, что за ним никто  не  наблюдает,
сунул оба документа под пиджак.
   Полковник Гришин собирался пить кофе, когда ему принесли документы. Он  с
удовлетворением посмотрел на оба. Один был в  папке,  на  русском  языке,  и
Гришин узнал "Черный манифест". Другим документом был  американский  паспорт
на имя Джейсона Монка.
   "Два раза ты приходил, - подумал полковник, - и уходил. Но  теперь,  друг
мой, ты не уйдешь".

***

   В тот же день произошло еще два события, ни одно из которых не  привлекло
к себе ни малейшего внимания. Англичанин, чье имя в  паспорте  было  указано
как Брайан Маркс, прибыл в аэропорт Шереметьево дневным рейсом из Лондона, а
"вольво" - седан с двумя англичанами пересек финско-российскую границу.
   С точки зрения чиновников в аэропорту, новоприбывший ничем  не  отличался
от сотен  других  и,  по-видимому,  не  говорил  по-русски.  Но  как  и  все
остальные, он прошел через различные контрольные пункты и наконец, выйдя  на
улицу, подозвал такси и попросил отвезти его в центр города.
   Отпустив такси на углу, он удостоверился, что за ним не следят, и  пешком
направился в маленькую второклассную гостиницу, где снял одноместный номер.
   Его декларация о  наличии  валюты  показывала,  что  он  имеет  при  себе
скромную сумму английских фунтов стерлингов, которые  он  должен  предъявить
при выезде или представить вместо них официальные обменные чеки и  несколько
так называемых дорожных чеков, к которым тоже относилось это правило.  Но  в
декларации не упоминались пачки стодолларовых купюр, приклеенных  к  тыльной
стороне его бедер.
   Его настоящая фамилия была другой, не Маркс, но сходство "Маркс" с Карлом
Марксом (хотя при  разном  написании)  забавляло  гравера,  готовившего  его
паспорт. Выбирая имя, он предпочел оставить свое настоящее - Брайан. Это был
тот самый  говорящий  по-русски  бывший  солдат  войск  особого  назначения,
которого сэр Найджел Ирвин посылал на разведку в сентябре.
   Заняв номер, он приступил к выполнению различных заданий и приобретениям.
Он взял в агентстве в  аренду  небольшую  машину  и  объездил  Воронцове  на
юго-западе столицы.
   В течение двух дней, в разное время, чтобы  не  привлекать  внимания,  он
кружил, наблюдая, вокруг одного большого здания складского типа  -  строения
без окон, к которому в дневное время непрерывно подъезжали тяжелые  грузовые
машины.
   Ночью он вел наблюдения, гуляя  пешком,  проходя  мимо  него  много  раз,
всегда с зажатой в руке бутылкой водки. В  тех  редких  случаях,  когда  ему
встречался прохожий, он просто начинал пошатываться из  стороны  в  сторону,
словно обыкновенный пьяный. и на него не обращали внимания.
   То,  что  он  видел,  ему  нравилось.  Ограждение  из  сетки   не   будет
препятствием. Отсек, где происходила погрузка и разгрузка  машин,  запирался
на ночь, но с противоположной  стороны  здания  имелась  небольшая  дверь  с
висячим замком, и единственный сторож время от  времени  обходил  территорию
после наступления темноты. Иными словами, здание представляло уязвимую цель.
   На старом рынке подержанных автомобилей в Южном порту, где  можно  купить
за наличные все, от немыслимой развалюхи до почти  нового  лимузина,  только
что украденного на Западе, он приобрел комплект московских номеров  и  набор
инструментов, включая пару мощных кусачек.
   В центре города он купил дюжину дешевых, но  надежных  наручных  часов  и
много батареек, мотки электрического  провода  и  клейкой  ленты.  Когда  он
убедился, что может найти склад с абсолютной точностью в любое время дня или
ночи и добраться до центра  города  несколькими  различными  маршрутами,  он
вернулся  в   гостиницу   и   стал   ждать   "вольво",   направлявшуюся   из
Санкт-Петербурга.
   Встреча с Кайрэном и Митчем была назначена в  "Макдоналдсе"  на  Тверской
улице. Эти два бойца из войск особого назначения медленно, но без осложнений
доехали до Москвы.
   В гараже в южной части Лондона в "вольво" заложили  необычный  груз.  Оба
передних колеса сняли и заменили на  старомодные  шины  с  камерами  внутри.
Перед этим каждую камеру разрезали и заполнили сотнями шариков  величиной  с
палец из пластиковой взрывчатки "Семтекс". Затем камеры заклеили, вставили в
шины и накачали.
   При вращении колес порошкообразная взрывчатка чрезвычайно устойчива, если
только не соприкасается  с  ртутно-фульминантным  детонатором.  Вот  с  этим
грузом после отправления на пароме Стокгольм - Хельсинки  "вольво"  спокойно
прошла тысячу километров  до  Москвы.  Детонаторы  доехали  на  дне  коробки
гаванских  сигар,  якобы  купленных  на  пароме,   но   в   действительности
изготовленных в Лондоне.
   Кайрэн и Митч остановились в другой  гостинице.  Брайан  сопровождал  их,
когда они на "вольво" приехали на заброшенный пустырь около Южного порта  и,
подняв домкратом автомобиль, заменили два передних колеса на новые,  которые
эти "туристы" предусмотрительно привезли с собой. Никто не  обратил  на  них
внимания: московские  автомобильные  воры  всегда  потрошили  машины  вокруг
Южного порта. Еще несколько минут ушло на  то,  чтобы  выпустить  воздух  из
камер и вынуть их, затем, затолкав их  в  сумку,  вернуться  в  гостиницу  и
отодрать прилипший к изнанке "Семтекс".
   Пока Кайрэн и Митч разбирались со своим добром в гостинице, Брайан забрал
разрезанные на полоски резиновые камеры и  прошел  по  улице,  бросая  их  в
мусорные урны и баки.
   Три  фунта  пластиковой  взрывчатки  разделили  на  двенадцать  небольших
частей,  величиной  приблизительно  с  картонную  пачку  сигарет.  К  каждой
добавили по детонатору, батарейке и  часы,  а  еще  провода  для  соединения
компонентов в нужных местах.  И  наконец,  бомбы  обвязали  прочной  клейкой
лентой.
   - Слава Богу, - заметил во время работы Митч, - нам не  надо  возиться  с
этой вонючей селедкой.
   "Семтекс-Х",  самая  популярная  пластиковая  взрывчатка  из   всех   РУЗ
(радиоуправляемых зарядов), издавна  производилась  в  Чехословакии,  и  при
коммунистическом режиме ее готовили совершенно лишенной запаха,  что  делало
ее очень популярной среди террористов. Однако после падения коммунизма новый
чешский  президент  Вацлав  Гавел  быстро  пошел  навстречу  просьбе  Запада
изменить формулу  и  добавить  особо  неприятный  запах,  чтобы  легче  было
обнаружить взрывчатку при перевозке. Запах  весьма  напоминал  запах  гнилой
рыбы, вот почему Митч упомянул селедку.
   К   середине   девяностых    годов    детекторные    приборы    настолько
усовершенствовались, что могли определять взрывчатку при  полном  отсутствии
запаха. Но нагретая резина  обладает  собственным,  очень  похожим  запахом,
почему и использовались  шины  как  средство  транспортировки.  "Вольво"  не
подлежала такому виду проверки.  но  сэр  Найджел  предпочитал  чрезвычайную
осторожность - качество, полностью одобряемое Кайрэном и Митчем.
   Налет на завод был произведен через шесть дней после того, как  полковник
Гришин получил "Черный манифест" и паспорт Джейсона Монка.
   Верной автомашиной "вольво" с  новыми  передними  колесами  и  такими  же
новыми и  фальшивыми  московскими  номерами  управлял  Брайан.  Если  бы  их
остановили, то он мог объясниться по-русски.
   Они оставили машину в трех кварталах от объекта и  остальную  часть  пути
прошли пешком. Сетка ограждения  позади  здания  не  устояла  перед  мощными
кусачками. Все трое, пригнувшись,  пробежали  пятьдесят  футов  по  бетонной
площадке, отделявшей их от здания, и скрылись в тени,  отбрасываемой  грудой
бочек с краской.
   Пятнадцать минут спустя единственный ночной сторож начал свой  обход.  Он
услышал, как кто-то громко рыгнул в тени, обернулся  и  посветил  фонарем  в
направлении звука. Он увидел пьяного, свалившегося у стены склада, с зажатой
в руке бутылкой водки.
   У него не хватило времени сообразить, как этот человек проник на закрытую
территорию, потому что, повернувшись спиной к  бочкам,  он  не  увидел,  как
из-за них выскочил кто-то в черном  комбинезоне  и  ударил  его  по  затылку
обрезком стальной трубы. У сторожа перед  глазами  вспыхнул  яркий  свет,  а
затем наступила темнота.
   Брайан склеил лодыжки, запястья и рот сторожа плотной клейкой лентой, а в
это время Кайрэн и Митч сбили с двери  замок.  Они  втащили  бесчувственного
сторожа внутрь и, положив его у стены, закрыли дверь.
   Внутри производственное помещение  освещалось  рядами  тусклых  лампочек,
висевших на балках потолочных перекрытий. Большую часть  помещения  занимали
гигантские рулоны газетной бумаги и  бочки  с  типографской  краской.  Но  в
центре стояло то, ради чего эти  три  человека  пришли  туда:  три  огромные
офсетные печатные машины.
   Пришедшие знали, что где-то у главного  входа  находится  второй  сторож,
уютно устроившийся в своей стеклянной будке перед телевизором или с  газетой
в руках. Брайан тихо проскользнул между машинами,  чтобы  позаботиться  и  о
нем. После этого, вернувшись, он прошел к задней стене и встал на  страже  у
выхода.
   Кайрэн и Митч не были невеждами в отношении трех агрегатов, стоящих перед
ними. Изготовленные в Соединенных Штатах  фирмой  "Бейкер-Перкинс",  они  не
имели аналогов в России. и  заменить  их  было  невозможно.  Новые  поставки
потребуют длительной морской транспортировки из Балтимора в Санкт-Петербург.
Если нарушить технологическую схему, то даже "Боинг-747" не сможет доставить
по воздуху недостающие компоненты.
   Выдавая   себя   за   финских    газетных    издателей,    намеревающихся
переоборудовать свою типографию машинами  "Бейкер-Перкинс",  Кайрэн  и  Митч
воспользовались  экскурсией  по  типографии  в  Норвиче  в  Англии,  любезно
организованной для них фирмой, использующей такие машины. После чего ушедший
на пенсию инженер за очень хорошее вознаграждение завершил их образование.
   Они выбрали объекты четырех типов. В каждую машину  вводились  гигантские
рулоны бумаги, и их подача отличалась  сложной  технологией,  обеспечивающей
замену  закончившегося  рулона  новым  без  образования  шва.  Эти  подающие
установки были первым объектом. Кайрэн начал размещать свои небольшие  бомбы
точно в тех местах, где взрыв гарантировал, что установка по  подаче  бумаги
никогда больше не заработает.
   Митч занялся механизмами, подающими краску. Эти машины были предназначены
для четырехцветной печати, и подача точного  количества  каждой  из  четырех
красок в нужный момент зависела от смесителя, с  которым  сообщались  четыре
большие цистерны. Покончив с этими образцами техники, два диверсанта перешли
к самим прессам.
   Местами, выбранными для размещения остальных бомб, были печатные  рамы  и
опоры печатных валов.
   Они провели в типографии двадцать минут. Затем Митч  постучал  по  ручным
часам и кивнул Кайрэну. Был час ночи,  а  часовые  механизмы  поставлены  на
половину второго. Спустя пять минут они покинули помещение, волоча за  собой
сторожа, пришедшего в себя, но все еще беспомощного. Ему  будет  холодно  на
улице, зато он не пострадает от обломков. Сторож у главного  входа,  лежащий
на полу в своей будке, находился слишком далеко и был в безопасности.
   В час десять они сидели в "вольво", удалявшейся от типографии. В половине
второго они находились уже слишком далеко, чтобы слышать почти одновременные
взрывы и треск, с которым печатные  рамы,  подающие  установки  и  смесители
рушились на бетонный пол.
   Взрывы раздавались совсем негромко  и  вряд  ли  могли  разбудить  спящих
обитателей Воронцова.  Только  когда  сторож,  лежавший  снаружи,  с  трудом
проковылял вокруг здания к главному входу и локтем нажал на сигнал  тревоги,
прибыла милиция.
   Освобожденные сторожа обнаружили,  что  телефоны  работают,  и  позвонили
старшему мастеру. Тот приехал в половине  четвертого  и  с  ужасом  осмотрел
разрушения. Затем мастер позвонил Борису Кузнецову.
   Шеф пропагандистской службы Союза патриотических сил прибыл около пяти  и
выслушал рассказ управляющего о случившемся. В семь он позвонил Гришину.
   Несколько ранее взятая напрокат машина и "вольво" были брошены неподалеку
от Манежной площади, где машину из  проката  могли  бы  скоро  обнаружить  и
вернуть агентству. "Вольво", незапертая и с вставленными ключами  зажигания,
могла быть украдена еще раньше, что и имело место в действительности.
   Три бывших солдата позавтракали  в  неприглядном  кафе  аэропорта  и  час
спустя улетели первым утренним рейсом в Хельсинки.
   В то время, когда они покидали Россию, полковник Гришин, черный от гнева,
осматривал руины типографии. Будет проведено дознание; он сам проведет  его,
и горе тому, кто сотрудничал с врагом. Но своим профессиональным взглядом он
определил,  что  преступники  были  специалистами  высокого  класса,  и   он
сомневался, что найдет их.
   Кузнецов растерялся. В течение последних двух лет каждую неделю субботняя
газета небольшого формата  "Пробудись!"  несла  политические  призывы  Игоря
Комарова в пять миллионов домов по всей стране. Идея создания  всероссийской
газеты СПС и ежемесячного журнала "Родина" принадлежала ему.
   Эти два проводника его идей представляли собой издания, где кроссворды  и
обещания больших призов перемежались с сексуальными откровениями  и  расовой
пропагандой. Они доносили слова вождя до каждого  уголка  России  и  вносили
огромный вклад в его предвыборную борьбу.
   - Когда вы  сможете  возобновить  работу?  -  спросил  Кузнецов  старшего
мастера.
   Тот пожал плечами.
   - Когда у нас будут  две  новые  машины,  -  ответил  он.  -  Эти  нельзя
отремонтировать. Возможно, через пару месяцев.
   Потрясенный Кузнецов побледнел. Он еще не докладывал  самому  вождю.  Это
вина Гришина, убеждал он себя, типографию следовало лучше охранять. Но  одно
оставалось очевидным: в эту субботу  не  выйдет  "Пробудись!"  и  через  две
недели не появится специальный выпуск "Родины". И даже через восемь  недель.
А президентские выборы - через шесть недель.
   Это утро оказалось недобрым и для инспектора Бородина, хотя он  пришел  в
отдел убийств МУРа  в  хорошем  настроении.  На  предыдущей  неделе  коллеги
заметили его довольный вид, но не знали,  что  послужило  тому  причиной.  В
действительности все объяснялось просто: он доставил  два  ценных  документа
полковнику Гришину после загадочного  взрыва  бомбы  в  "Метрополе",  а  это
принесло ему значительную прибавку к месячной зарплате.
   В душе Бородин сознавал,  что  продолжать  расследование  преступления  в
отеле не имело смысла.  Восстановительные  работы  уже  начались,  страховые
компании, без сомнения, иностранные, возьмут  на  себя  расходы,  американец
мертв, и тайна оставалась тайной. Если он и подозревал, что его  собственные
расследования в отношении американца, проводимые по приказу самого  Гришина,
имели какую-то связь с мгновенной смертью гостя "Метрополя", то не собирался
затрагивать этот вопрос.
   Игорь Комаров наверняка станет  новым  Президентом  Российской  Федерации
меньше чем через два месяца, тогда полковник Гришин вознесется на  небывалую
высоту. Те же, кто хорошо служил ему,  получат  награды  и  тоже  приобретут
влияние.
   Управление гудело, взбудораженное известием о ночных взрывах в типографии
СПС. Бородин приписывал это  коммунистам  Зюганова  или  хулиганам,  нанятым
кем-то в одной из мафиозных банд; мотивы преступления  неясны.  Он  как  раз
излагал свои теории, когда зазвонил телефон.
   - Инспектор Бородин слушает.
   - Это Кузьмин.
   Бородин покопался в памяти, но не вспомнил.
   - Кто?
   -  Профессор  Кузьмин,  лаборатория  судебной  патологоанатомии,   Второй
медицинский институт. Вы посылали мне образцы, найденные в "Метрополе" после
взрыва? На документах ваша фамилия.
   - Да, я веду это дело.
   - Тогда вы полнейший идиот.
   - Не понимаю.
   - Я только что  закончил  исследование  останков  человека,  найденных  в
номере отеля. Как и масса осколков дерева и стекла, они не имеют отношения к
моей работе, -