ее близкой родственницы, злорадства, Андрей по отношению к
Сергею вообще не испытывал. Другой бы на его месте  мстительно  сверкнул
красивыми зубами: "Доигрался!" И подсветил блеском глаз:  "Туда  тебе  и
дорога". Однако известие о поимке особо опасного преступника он встретил
разочарованным покачиванием головой.
   И только сейчас, когда он принял окончательное решение встретиться  с
Марком, на губах Овчинникова проступила улыбка - обратная реакция на его
застарелый,  месячной  давности  жест   неудовлетворенности,   крохотное
сочувствие Марковцеву.
   И  все  же  Андрей  снял  трубку,  чтобы  отдать  своим   подчиненным
распоряжение.
   Через пару минут  по  указанному  Сергеем  адресу  выехала  машина  с
опытными  бойцами  охраны,  вслед  за  ней  в   компании   пары   личных
телохранителей  управляющего  банком   на   место   встречи   отправился
Овчинников.
 
*** 
 
   Вишневая "восьмерка" показалась из переулка Александра Невского.  Дом
номер 40 по Тверской-Ямской оказался на противоположной по ходу движения
стороне. Еще не зная, кто за рулем, Овчинников, наблюдая  за  "Жигулями"
из своего "Мерседеса", предположил, что, если  водитель  Марковцев,  тот
развернет машину, чтобы встать напротив означенного в разговоре дома.
   Так и случилось. Восьмая  модель  с  включенным  правым  поворотником
развернулась и, что стало для Андрея неожиданностью,  дала  задний  ход,
вплотную встав к белому "Ауди". Иномарка  уже  стояла,  когда  на  место
прибыла группа службы безопасности "Мегаполиса". Позади немецкой  машины
стоял аварийный знак, водитель находился в салоне  и  копался,  по  всей
видимости, с замком зажигания.
   Что ж, так даже лучше, подумал Овчинников, не преминув усмехнуться.
   - Саша, - спросил он водителя, - видел  маневр  "восьмерки"?  Повтори
его. Подъедешь - заблокируй машину, сдай назад.
   Водитель кивнул.
   Андрей  по  рации  связался  с  другой  машиной  и  отдал   очередное
распоряжение.
   Он страховался, как ему казалось, не напрасно. Он мог симпатизировать
своему коллеге на расстоянии, при контакте же  в  первую  очередь  решил
соблюсти правила безопасности. Как ни  крути,  Марковцев  -  преступник,
каким-то чудом снова оказавшийся на свободе.
   Наверное, Сергей  справедливо  рассчитывал  на  честность  Андрея,  о
которой  сообщил   в   телефонном   разговоре,   вполне   вероятно,   он
демонстрировал  и  свою  открытость,  так  бездарно,  с   точки   зрения
профессионала, поместив себя между двух машин - водитель  "Мерседеса"  к
этому времени выполнил распоряжение шефа и заблокировал "Жигули",  встав
к ним вплотную.
   В панорамном зеркальце  "Мерседеса"  отразились  вспыхнувшие  дальним
светом фары "Жигулей" и озарили  на  миг  улыбку  на  лице  Овчинникова:
Марковцев приглашал  его  к  себе  в  машину.  Что  ж,  теперь  можно  и
поговорить - когда второй джип стал сбоку от  "восьмерки",  заняв  часть
дороги, а  стекла  недвусмысленно  опус  шлись,  открывая  на  обозрение
суровых с виду бойцов службы безопасности, взявших машину в коробочку.
   Овчинников спокойно прошел к открытой дверце  и  уселся  на  переднее
кресло.
   - Дверь можешь закрыть, - посоветовал Марковцев.
   Чуть помедлив, Андрей, глядя то на Сергея, то мимо него  -  на  своих
подчиненных в "мерее", готовых вытащить стволы, хлопнул дверцей.
   Негромкий звук словно послужил  сигналом  стоящему  позади  "Жигулей"
"Ауди". Он дал задний ход и выехал на дорогу. И Марк действовал  так  же
быстро. Он резко подал "восьмерку" назад и, лихо  развернувшись,  быстро
набрал скорость, держа направление в сторону Большой Садовой. А  "Ауди",
в свою очередь, заблокировал одну из двух машин Овчинникова.
   Позади опешившего Андрея раздался женский голос:
   - Советую не  делать  резких  движений.  Вслед  за  этим  он  услышал
характерный щелчок взведенного курка.
   - В "Ауди" мой человек, - пояснил Марк главе безопасности. - А  твои,
Андрей, заранее начали  нервировать  меня.  Так  что  извини,  поговорим
наедине, как и договаривались.
   - Похоже на похищение, - довольно спокойно  отозвался  Овчинников.  -
Твоего человека сейчас положат лицом на асфальт.
   - Чтобы  этого  не  произошло,  -  сказал  Марковцев,  на  порядочной
скорости подъезжая к Оружейному переулку,  чтобы  через  пару  кварталов
нырнуть на улицу Фадеева и окончательно оторваться от  преследования,  -
свяжись со своими и скажи, что с тобой все в порядке. Через час вы снова
встретитесь.
   Андрей послушно вытащил рацию.
   - Саша?.. Все в порядке... Да, уверен. Водителя иномарки отпустите.
   Сергей  запарковал  машину  возле  Миусской  площади   и   представил
Овчинникову пассажира на заднем сиденье:
   - Катя, офицер ФСБ. Ты можешь убрать пистолет.
   Овчинников полуобернулся в кресле. Скворцова пересела ближе  к  левой
дверце и ответила на приветственный кивок собеседника.
   - Давай я расскажу тебе все по порядку, - предложил  Марк.  -  Может,
тогда мы найдем общий язык.
   Андрей слушал молча, изредка кивая  головой.  Его  слегка  сощуренные
глаза,  указывающие  на  недоверчивость,  постепенно  приобретали  прямо
противоположный оттенок.
   Главное он понял. Впрочем, стержневых моментов было много, взять хотя
бы вооружение с базы,  которое  словно  прокляли,  заклеймили  печатями,
скрепили  подписями,  просто  продали  вместе  с  бойцами  спецназа,   -
вооружение, благодаря которому остался жив Марковцев, но  распрощался  с
жизнью Родион Ганелин.
   - Меня не покупали, - подходил к концу Марковцев, - я  сам  продался.
Выбор был небогатый: с деньгами человек урод, без денег  -  калека.  Что
лучше, а, Андрей?
   Овчинников пожал плечами: не знаю. И добавил:
   - Я понял одно: лечить тебя бесполезно.
   - В точку попал. Поможешь мне?
   В сложившейся ситуации Андрей,  словами  Марковцева,  -  "враг  моего
врага" (Шестакова), значит, его друг и союзник. Эта старая истина  редко
подводила тех, кто следовал ей.
   - Чем помочь? - спросил Овчинников.
   - Я строил на тебе определенные планы. Не шантаж - дважды на одном  я
никогда не  останавливаюсь.  Материальная  заинтересованность.  По  всем
банкам разослали номера купюр, из тех денег, что доставили мне  на  борт
самолета.  Допускаю,  что  процентов  пять,  от   силы   десять   успели
переписать. За этот список я готов был расплатиться с тобой:  за  каждую
"засвеченную" купюру - "чистую".
   - Но денег-то у тебя нет, - заметил Овчинников.
   - Они у моего партнера. Мы договаривались залечь на  дно,  подождать,
пока поиски немного поутихнут, пока с тебя слезут - хотя бы Шестаков  со
своей бандой.
   - Не говори при мне его имени, - попросил Овчинников.  И  его  глаза,
способные, казалось, менять цвет, снова сузились.
   Марк  очень  точно  выразился  -  Шестаков  со  своей  бандой.  Такое
определение  не  подходило  к  преступной  группе  Марковцева,  но,  как
трафарет, точно накладывалось на  сотрудников  "проблемного"  отдела  во
главе с начальником. Марк выглядел  человечнее,  что  ли.  Урод  он  или
калека, говоря его словами, но все же человек.
   - У Кости два пути, - продолжил Сергей, -  обратиться  за  помощью  к
своему приятелю в банк, с которым он планировал ограбить его, или к тебе
от моего имени, следуя намеченному плану.
   - Сколько вы собирались выжидать?
   - Минимум месяц, - ответил Сергей. - Костя остался  один.  Он  хорош,
когда ему отдают четкие распоряжения. То, как он  управился  со  мной  и
Валей Мезенцевым, по большому счету требовало от него  лишь  отваги,  от
сообразительности ничего не зависело.  Сейчас  же  он  попал  в  трудное
положение, когда нужно принять взвешенное решение.  Инструкции  живут  в
нем крепко, он автоматически выдержит  срок  в  тридцать  дней,  да  еще
прихватит недельку, перестраховываясь: Я знаю людей такого типа, они  не
самостоятельные, ими нужно руководить. Короче, Андрей, кроме  процентов,
о которых я говорил, за Костю я отдам тебе половину всей суммы.
   - Тебе можно поступить проще - подежурить у дверей  "Мегаполиса"  или
СИБМира самому или передоверить  это  дело...  -  Овчинников  глянул  на
Скворцову, - офицеру ФСБ.
   Марк покачал головой:
   - Я не могу разорваться. Я в розыске, а у Кати работа в управлении.
   - Он может обратиться в другой банк?
   - Теоретически - да. Практически - нет. У него есть два канала, зачем
ему  искать  еще?  Девять  из  десяти,  что  он  напорется  на   крупные
неприятности. Искать канал - долгая и трудная работа, требующая проверок
и перепроверок по линии МВД, ФСБ. Везде нужно давать деньги, но  главное
- иметь связи в правоохранительных органах. Нет, - ухмыльнулся Сергей, -
Косте ничего не светит. "Деньги достаются тем, кому они нужнее всего". А
мне без них в Дагестане делать нечего.
   - В Дагестане? - переспросил Овчинников.
   - Ага. Неподалеку от  того  места,  где  ты  проходил  службу.  Катя,
расскажи, чем пестрят сегодня заголовки оперативных сводок.
   Катя отвечала намеренно монотонно, нехотя, решив для себя: эта услуга
Марковцеву - последняя по многим причинам, включая и то, что  контакт  с
Овчинниковым походил на боевую операцию. Вряд ли  она  засветила  своего
агента, который находился  за  рулем  "Ауди",  -  он  не  задает  лишних
вопросов, просто выполняет распоряжения и получает за это деньги.
   - В Дагестане был убит Шамиль Науров, пропали два его племянника.
   - Там ничего не сказано о Султане Амирове, - продолжил Марк, - я  мог
бы  дополнить  сводку.  Если  бы  не  приличная  должность,  которую  ты
занимаешь в банке, я бы предложил  тебе  прогуляться  по  местам  боевой
славы. Не скучают руки по штурвалу?
   - Не скучают, - солгал Андрей.
   - Так мы договорились насчет денег?
   - Пока не знаю.
   - Но список купюр в банк поступил, так?
   - Естественно.
   - Если договоримся, сумеешь наладить контакт с коллегой из СИБМира?
   - Да. Я найду для него нужные слова.
   Овчинников не стал спрашивать, почему Марковцев доверился ему.  Ответ
прозвучал месяцем раньше по телефону:  "Мы  оба  профессионалы,  Андрей.
Давайте в этом деле обойдемся без  официальных  лиц".  Дело  затянулось,
хотя и разделилось на две разные части - в том числе и качественно.
   Андрей мог сдать Марка так  же  технично,  как  и  сам  Сергей  часом
раньше, предвидя в общем-то стандартную ситуацию, освободил его от опеки
телохранителей. Он пошел на этот шаг для того, во-первых, чтобы еще  раз
доказать  свою  незаурядность,  во-вторых,  перестраховался.  Ведь   под
надежной  охраной  разговор  мог  пойти  в  ином   ключе:   Сергей   мог
занервничать, а Андрей, имея инициативу, наоборот, остался бы спокойным.
Во всяком случае, они могли не понять друг друга,  а  телефон,  рация  и
оружие под рукой. Сейчас  же  беседа  проходила  в  относительно  равных
условиях.  Марк  добился  того,  чего  хотел,  и  мог  рассчитывать   на
положительный результат переговоров.
   Уважать его - в прямом смысле этого слова - не за что.  Завидовать?..
Да, себе Андрей мог сказать, что немного завидует бывшему  подполковнику
спецназа. Его решительности, доли безумства, неустрашимости. Он  казался
ему викингом, бросившим вызов целой империи.
   - Что ты  решил,  Андрей?  -  вывел  Овчинникова  из  раздумья  голос
"викинга". - Скажи себе: "Да будет так, как должно быть, даже  если  все
будет наоборот".
   - Это твоя любимая поговорка?
   - Одна из любимых. - Сергей неожиданно рассмеялся. - Я вспомнил  одну
вещь. Как только люди Наурова перенесли вооружение с базы в яхт-клуб,  я
по каналам военно-морской  разведки  передал  сообщение  Шестакову  -  и
только после этого исчез из поля зрения ГРУ.
   - И что было в том послании?
   - А в том послании всего  четыре  слова:  "Прощай!  Уехала  гражданка
Иванова". А если серьезно, то дословно:
   "Прочтите второй стих псалма номер три и восьмой  стих  псалма  номер
сто". Капитан третьего ранга, фамилии его не запомнил, посмотрел на меня
как на суперагента с пятью нолями.
   - Уже в то время ты начал замаливать грехи? - сострил Овчинников.
   - Нет. Когда-то я монашествовал и  нашел  много  удивительных  вещей,
читая Библию. Не  знаю,  прочел  псалмы  Шестаков  или  отнесся  к  моей
шифровке атеистически.
   А послание, показавшееся начальнику отдела зловещим, уже само по себе
говорило о скорых неприятностях. Шестаков, находясь  в  своем  офисе,  в
раздумье побарабанил пальцами по столу, потом подошел к шкафу и  взял  с
полки подарок немецких коллег: миниатюрную книжицу размером со спичечный
коробок. "Новый Завет и псалтирь" стараниями немецких умельцев уместился
на тонких, едва ли не прозрачных страницах.
   Вооружившись лупой, Шестаков, предчувствуя крупные неприятности,  все
же пошелестел страницами, отыскивая нужные, и прочел то, что получилось.
   И как идти с этим "на ковер" к Прохоренко?  -  подумал  он,  еще  раз
перечитав "стихотворную" депешу от Марковцева:
   Стих первый: "Господи! Как умножились враги мои!.." Стих  второй:  "С
раннего  утра  буду  истреблять   всех   нечестивцев   земли,   делающих
беззаконие".
 
52 
 
Москва, 24 сентября, понедельник 
 
   Марковцев,  Мезенцев...  и  "Мегаполис".  За  последние  дни  Горохов
перегрузил свои мозги, которые  не  хотели  выполнять  одну  из  главных
функций - избирательность по отношению к получаемой информации.  Голова,
как хорошая мясорубка на мясокомбинате, перерабатывала все,  что  в  нее
попадало, выходило соответственно. Три "М" - часть готового продукта.
   Вышло то, что вышло: Костя благоразумно  не  явился  на  "стрелку"  с
Дугушевым. Задаром сдал дагестанца. Вряд ли они тронут Наурова -  старик
поступил по закону гор. А если Амиров еще жив? Нет, он скорее мертв, чем
жив, нервничал Костя, не замечая новой привычки сцеплять  пальцы  рук  и
щелкать суставами.
   Больше в таком состоянии он находиться не мог -  еще  немного,  и  он
сойдет с ума.
   Совсем недавно, сдавая Шамиля Наурова, Костя вспомнил мудрую  истину:
"Не ошибается тот, кто ничего не делает". Но его беда заключалась в том,
что он не знал другого изречения на эту же тему: "Умный может  совершить
ошибку, но он не повторит ее никогда".
 
*** 
 
   До "Мегаполиса" Костя добрался на метро. Трехэтажный, возведенный  из
облицовочного кирпича банк тем не менее не бросался в  глаза,  отличаясь
от соседних строений утонченностью стиля, молодостью.
   Такими же качествами обладали охранники, одетые с иголочки.
   Посетитель, оставив справа от  себя  зал  обмена  валюты,  подошел  к
застекленной конторке. Бросив  взгляд  на  портативный  металлоискатель,
обратился к старшему смены:
   - Мне нужно  поговорить  с  вашим  начальником  службы  безопасности.
Позвоните ему.
   - Позвоните вы, - придержался правил охранник, указав  на  телефон  в
фойе, стоящий на столике в окружении кожаных кресел. -  Там  вы  найдете
список телефонов и фамилии служащих.
   Костя кивнул и прошел к столику. Взяв в руки лист бумаги,  пробежался
глазами по длинному списку.  Главу  службы  безопасности  звали  Андреем
Николаевичем, рабочий телефон - 219. Не мешкая, Горохов набрал номер.
   - Да, Овчинников слушает, - раздался в трубке густой баритон.
   - Здравствуйте, из фойе вас беспокоят, - как  всегда  неуклюже  начал
разговор Костя. - Посетитель. Хотел бы поговорить  с  вами  с  глазу  на
глаз.
   После непродолжительной паузы Овчинников посоветовал:
   - Подойдите к дежурному, предъявите паспорт, вам выпишут пропуск.  За
вами сейчас спустятся.
   - У меня нет с собой паспорта.
   - Извините, ничем не могу помочь.
   - Подождите, не вешайте трубку. Вы знаете  Марковцева?  Шестнадцатого
августа он имел с вами беседу так?
   - Ну-у... допустим, - с задержкой ответил Овчинников.
   - Нам нужно поговорить, - твердо произнес Костя. - В противном случае
я обращусь к другому человеку. - Сбиваясь на Марковцева, на  его  манеру
вести разговор, добавил:
   - Не обмани клиента, и он придет во второй раз.
   - Обойдемся без угроз.
   "О чем это он?" - нахмурился Костя.
   Овчинников возобновил разговор:
   - Сейчас за вами спустятся.
   Горохов усмехнулся, опустил трубку на рычаг и сосредоточил взгляд  на
тускло освещенной лестнице, ведущей на этажи банка.
 
*** 
 
   Овчинников оказался  высоким,  лысеющим  блондином.  Одетый  в  серый
стильный костюм и полосатый галстук с большим модным узлом, он  едва  ли
не терялся среди серого пластика кабинета. Даже жалюзи на окнах отдавали
мышиным оттенком.
   - Слушаю вас.
   Горохов уселся в кресло напротив и положил  ногу  на  ногу.  Пока  он
добирался на метро, в его  поведении  наметились  положительные  сдвиги.
Наверное, все же он  подражал  Марковцеву,  что  наглядно  показало  его
высказывание о клиенте, которого не  стоит  обманывать,  брал  пример  с
более сильного и учился у него. Поздновато, но что поделаешь.
   - Дела пошли не так, как планировалось  нами,  -  акцентировал  Костя
окончание фразы. - Соответственно возросли и комиссионные. -  Наконец-то
он подыскал замену процентам, слову, которое казалось ему обкрадывающим,
буквально влезающим в карман. Комиссионные - звучало щедро для одного  и
заслуженно для другого. - Я предлагаю вам двадцать процентов.
   - Двадцать, - многозначительно покивал хозяин  кабинета,  внимательно
разглядывая гостя. - Почему не тридцать?
   Сам идя на уступки, Костя  предвидел  такой  оборот  дела  и  ответил
сразу:
   - Потому что двадцать - потолок.
   - От какой суммы, простите?
   - От той, - терпеливо пояснил Костя, - что мы  взяли  в  Новоградском
аэропорту.
   - Не произносите при мне название  этого  города,  -  обронил  хозяин
кабинета.  Для  того  чтобы  эмоционально  взорвать  бывшего   командира
диверсионной группы, достаточно было сказать: "Шестаков в Новограде".
   - Я догадался, кто вы, и вот сейчас, не вставая с места, вызову  сюда
охрану, чуть позже - милицию.
   - Прежде посчитайте, от какой суммы отказываетесь.
   - Я посчитаю иначе: лет этак на пятнадцать-двадцать вперед. Меньше на
суде не дадут.
   "Нет, он не дурак, - подумал Овчинников, - но разговор дурацкий.  Да,
без Марковцева он никто. И все же решился".
   - Почему именно я? - спросил Овчинников, наводя неумелого собеседника
на  правильную  мысль.  Практически  все  делал  за   него.   -   Хотите
компенсировать ущерб за доставленное мне неудобство?
   - Да, можно и  так  сказать,  -  немного  удивленный,  Костя  покивал
головой.
   - У меня одно условие, - Андрей возобновил  разговор  после  довольно
продолжительной паузы. - Деньги вы принесете сюда, - и тихонько  хлопнул
по столу ладонью.
   Именно  этого  и  боялся  Костя.  Но  другого  выхода,  видимо,  нет.
Положительные сдвиги спровоцировали и такую мысль: "Если я  уйду  отсюда
хотя бы с двадцатью  процентами  от  суммы,  можно  будет  назвать  себя
счастливчиком".
   Стоило ли тогда рисковать, стреляя в  товарищей?  Отчасти  Овчинников
оказался прав: Костя не был дураком, но не умел  просчитывать  ситуацию,
не мог прогнать в голове предстоящий разговор, задать несколько вопросов
и дать на них столько же ответов, тем  направляя  его  в  нужное  русло.
Марковцев, готовя операцию по  освобождению  Амирова,  действительно  за
ночь, в чем сомневался Науров, решил труднейшую задачу.
   А Костя продолжал учиться у него. Он все-таки задал себе сначала один
вопрос, потом другой. "Что сделает хозяин кабинета,  в  чьем  подчинении
два или три десятка сыщиков и охранников, когда я выйду из дверей банка?
Проследит? Зачем ему двадцать процентов, когда он может забрать все?"
   Андрей легко читал мысли  собеседника  и  принял  единственно  верное
решение - успокоил клиента, дабы не потерять его.
   - Пятьдесят процентов.  И  небольшими  партиями  -  по  двести-триста
тысяч.
   Костя согласно наклонил голову. Ничего другого ему не оставалось.
   Когда за Гороховым закрылась дверь, Андрей снял  трубку  и  вызвал  к
себе подчиненного.
   - Сейчас от меня  вышел  человек,  ты  должен  был  встретить  его  в