либо уверенность. Причем уверенность с запасом  прочности,
на многие годы. Такого Интерполом не напугаешь, да и стоит ли?  Интерпол
опутал своей паутиной большую часть суши. Но вот вопрос:  попадет  ли  в
нее паук? Ведь рассчитана она на мух.
   Глядя на Марка, Кричанов пришел к выводу: у Марковцева есть  будущее.
Его невозможно представить с кровоточащей дыркой в голове,  в  полосатой
телогрейке.  Прочих  террористов,  с  кем  по  роду  службы  приходилось
видеться директору управления ФСБ,  Кричанов  мог  представить  в  любом
обличье.
   - Сергей, что тебе не дает покоя? Поговорим начистоту.
   - Мне не дает покоя предательство. Я провинился лишь в том, что встал
на путь праведный. Не доводите дело до  крайности,  генерал,  выполняйте
мои требования. Мне может надоесть эта  болтовня,  и  я  захочу  вечного
покоя. Знаете, как срываются люди? Ни с того ни с сего.  А  у  меня  сто
причин.
   Он едва не сорвался на Валентине.  Произошло  это  до  переговоров  с
ответственным за операцию. Оказалось, Мезенцев после разборки с цыганами
оставил на полке в гараже унифицированный "Калашников" и  "глок".  Забыл
положить  на  место,  оправдался  Валентин,  только  на  борту  самолета
вспомнив об этом. Базу в Жуковском  он  покинул  позже  своего  старшего
товарища. "Гараж догадался закрыть или оставил нараспашку?"  -  прошипел
Сергей. А ведь перед отъездом Валентин должен был упаковать и  поместить
в погреб навигационные и прочие приборы "гранитовцев", лежащие на полке.
   Напоследок Мезенцев еще раз огорошил:  "Машину  я  загнал  в  гараж".
Конечно, а уехал на попутке. А если кто-то заметил это и надумает угнать
"Жигули"? Заодно, увидев  на  полке  оружие,  перевернет  весь  гараж  и
погреб.
   Сейчас неорганизованность партнеров действовала Марковцеву на  нервы.
Как дети. Где еще они что-то напутали, забыли?
   - Сергей, - напомнил о себе  Кричанов,  -  если  ты  сдашь  оружие  и
отпустишь заложников, на суде...
   - Генерал, - перебил Марковцев, - я живу по другому  принципу:  "Если
хочешь справедливости - иди в бордель. Если хочешь, чтобы тебя  поимели,
обращайся в суд". Так что приберегите слова про закон для другого.
   - Хорошо. Поговорим на другую тему. Мы понимаем друг друга, во всяком
случае, я хочу надеяться. Ты подкинул свое  прозвище,  и  я  узнал  твое
настоящее имя. Разве не открытости ты хотел? Я многое знаю про тебя.  Не
все, но кое-что можно поправить.
   Кричанов  сделал  паузу.  Наступил  момент,  когда  нужно   подыграть
Марковцеву и проследить за его реакцией.
   -  Сергей,  ты  отпустил  много  заложников,  скажи,  где  медики  из
инфекционного отделения? Они живы?
   - Да. Но отпустить их сейчас не могу. Через десять минут после взлета
самолета я передам вам, где они находятся.
   Еще немного, решил  Кричанов.  Рано  заканчивать  тему  про  медиков,
Марковцев может заподозрить неладное.
   - Сергей, у женщины, ее  зовут  Людмила,  двое  маленьких  детей.  Ты
отпустил всех женщин, придержись этого правила.
   - Только после взлета, - настоял Марковцев.
   Итак, выяснилось,  для  кого  предназначался  третий  парашют.  Стала
очевидной причина, которая не позволяла Марку  отпустить  медиков.  "Они
видели",  -  передала  Бурмистрова  слова  Марковцева.  Видели  предмет,
похожий на парашют. Отсюда и скверное оружие в  руках  Билана  Чагитова,
вручили ему то, что оказалось или лишним, или не  совсем  надежным,  что
ли, - так, для устрашения.
   И  еще  один  вывод  сделал  Кричанов,  возвращаясь  в  штаб:   из-за
небрежности  своего  товарища  Марк  лишился   помощника,   оставленного
караулить медиков. Какими функциями  он  был  наделен  ранее?  Если  для
встречи в месте выброски, то он успевал туда, бросив за полтора-два часа
свои временные обязанности караульного.
   Деталь за деталью план Марковцева вырисовывался довольно  четко.  Что
ж, он действовал грамотно, посылая, как на три буквы, группу  "Альфа"  в
аэропорт Салоники. Своим мнимым пунктом назначения  Марк  выбрал  именно
этот греческий город.
   Расположившись за столом и отрабатывая, как и положено, обе  реальные
версии, Кричанов подвел итог своей встречи с Марковцевым.
   - Планы террористов нам известны. Мы возьмем  их  в  любом  случае  -
здесь ли, при выброске или в аэропорту  назначения.  Там  они  наверняка
захотят сдаться властям, другого выбора у них нет. В  обоих  случаях  мы
избежим жертв.
   Кричанов не стал говорить о том, что  до  некоторой  степени  позиция
Марковцева  устраивала   власти.   Если   Сергей   действительно   решил
поквитаться с Султаном, так можно и "записать":  самосуд  -  пусть  даже
путем  захвата   самолета   -   можно   преподнести   общественности   в
положительном свете.
   Можно "записать" и по-другому: при  попытке  освобождения  террориста
(порядковый номер такой-то) тот и стал жертвой четких действий спецслужб
России. То есть, иными словами, приговор был приведен в  исполнение,  не
противореча действующему в стране мораторию на смертную казнь.
   Найдутся,  конечно,  десятки  правозащитников,  которые  усмотрят   в
подобном акте специально  проработанную  акцию  спецслужб.  Но  это  уже
другая проблема.
 
Глава 11 
Последнее условие 
 
35 
 
Москва, Лефортово 
 
   Этот день стал для Султана  Амирова  необычным  с  утра.  Заключенный
часто просыпался до того, как в камере появлялись контролеры и  замыкали
на стене откидные нары. Сегодня его  разбудил  лязгнувший  металлическим
языком замок. Султан спал так крепко, будто набирался сил перед  трудной
работой или дальней дорогой. В связи с  этим  взыграл  аппетит,  завтрак
заключенный съел без остатка. И вдруг подумал о киселе, русском напитке,
клюквенном,  кисловатом,  дразняще  тягучем,  холодном  и  с  небольшими
комочками.
   Султан хотел было погрузиться с головой в чтение, но  перед  глазами,
как и несколько предыдущих дней, стояли строки из записки  и  выжидающее
выражение лица "продольного".
   Несомненно, оба они -  и  узник  и  охранник  -  изучали  друг  друга
последние дни, искали перемен в поведении, настроении - большего  трудно
себе представить. И оба терялись в догадках. Но один из них точно  знал,
что вскоре окажется на свободе, другому такая мысль казалась абсурдной и
лишь раз прошла краем его сознания.
   Когда в очередной раз щелкнул дверной замок, Султан  уверенно  сказал
себе: "Пришли за мной". Внезапно участившийся пульс, слабость, окутавшая
заключенного, стали неопровержимым  доказательством  скорой  встречи  со
свободой.
   - На выход... Стой... Лицом к стене... Руки за спину... Эти фразы  по
очереди могли сказать четыре контролера - ровно  столько  их  находилось
рядом с камерой Амирова. Никогда еще с таким почетом не выводили его  из
камеры. "Потому что это в последний раз".
   Султан уперся головой в желтую крашеную стену и улыбнулся.  Он  являл
собой полную противоположность охранникам с их тревожными лицами.
   Во дворе тюрьмы Амирова поджидала группа спецназа - черная  униформа,
черные маски. И на душе у них так же  черно,  замалевано  краской  цвета
обуглившихся  руин,  обгоревших  трупов.  Это  символ,  знамение,  знак,
который выбрал для себя в борьбе не за свободу, а за обладание ею Султан
Амиров. Просто получить свободу - одно дело, другое - обладать ею, иметь
ее. И не одну, а несколько, как жен по мусульманскому обычаю.
   Знакомая процедура - плотный мешок на голову,  жесткое  прикосновение
руки спецназовца на затылке, и Султан  уже  в  салоне  мощного  джипа  с
непроницаемыми стеклами. Эскорт из пяти машин, выехав из Лефортова, взял
направление на аэропорт.
 
36 
 
Новоград 
 
   Все, что  читала  Саша  или  слушала  на  лекциях  о  так  называемом
"амстердамском  синдроме",   когда   заложники   вставали   на   сторону
террористов, а потом переписывались  и  нередко  посещали  их  в  местах
заключения, нашло подтверждение в реальной жизни: не только  она,  но  и
другие пассажиры симпатизировали террористам.
   И опять все ждали очередной развязки.  Одна  произошла  тогда,  когда
Марк  застрелил  своего  сообщника.  Сейчас  пришла  пора  окончательной
развязки.
   Марковцев в это время беседовал  с  пилотами.  Его  вопросы  казались
скучноватыми, вся беседа походила на ни к  чему  не  обязывающий  опрос,
стенограмму: "Помните своих казанских коллег, бежавших  на  самолете  из
афганского плена?" - "Да, они под видом профилактики самолета  запустили
двигатели и..." - "Летели  на  малой  высоте,  да?"  -  "Точно.  Порядка
пятидесяти-семидесяти метров". - "На  огромном,  заметьте,  пассажирском
самолете".
   У первого пилота есть сотовый телефон. Летчик часто ходит в туалет  и
передает в штаб все, что происходит на борту. Наверняка передаст и  этот
лишенный смысла разговор с Марковцевым.
   Сергей не слепой, все замечает. Он  вынул  из  специального  телефона
маяк, но закрывает глаза на  "шпионско-подрывную"  деятельность  первого
пилота. Может, и это входит в его планы?
 
*** 
 
   Султана Амирова доставили в аэропорт Новоград в начале  одиннадцатого
вечера. Конвой,  состоящий  из  бойцов  спецназа  Министерства  юстиции,
прибывших вместе с заключенным, проводил Амирова в подоспевший  автобус.
Через пять минут террорист сидел в отдельной комнате и щурился от яркого
света.
   Султан дождался своего часа, теперь очередь за минутой, за секундой и
мигом.  Пьянящих  моментов  до  окончательной  свободы  множество.   Они
простучат по  ступенькам  трапа,  зазвенят  сброшенными  на  пол  салона
наручниками, взлетят вместе с  самолетом  в  небо...  Он  позволит  себе
растянуть время, чтобы получше рассмотреть лицо человека, принесшего ему
свободу.
   А сейчас он, словно тренируясь, глядел на бойцов спецназа.  Смерть  в
воображении Султана, с одной  стороны,  -  ничто,  за  ней  порой  стоит
освобождение от грехов, освобождение от самой жизни.  С  другой,  и  это
главное, - переживания людей, которые думают  о  смерти  своих  близких,
смерти, которая одних уносит, а  другим  наносит  незаживающую  душевную
рану. Смерть - это  безотходный  продукт,  поскольку  ею  питаются  все,
начиная с гробовщиков и заканчивая этими спецами в черной униформе.
   Они ведь не лица свои  прячут,  а  скрывают  под  масками  эмоции.  И
чувства бойцов спецназа,  всех,  кого  гнетет  явное  поражение,  питали
Султана. Ему ни к чему скрывать победоносного выражения на своем лице, и
он швырял его в прорези масок.
   Взять хотя бы крайнего бойца. Глаза у него так же  сощурены,  но  как
разнятся два  этих  прищура  -  его  и  Султана.  Молодой  парень,  лет,
наверное, двадцати с небольшим. Он мог бы прослыть на всю страну героем,
если бы, не сдержавшись, дал  очередь  из  автомата.  Никто  бы  его  не
осудил, даже  если  бы  в  отместку  из  самолета  безжизненными  кулями
вывалились несколько заложников. Никто. Так что сдерживает  его?  Может,
гордость, героизм испортят его в  дальнейшем?  Сейчас  он  -  безымянный
солдат,  а  после  геройского  поступка  станет   известной   личностью,
поменяются его взгляды, за свою доблесть он потребует иного отношения  к
себе, большего внимания. Он будет гнить изнутри.
   В голову Султана прокралась  рискованная  идея  спровоцировать  бойца
спецназа. Сейчас он понимал русских солдат,  которые  бросали  исправное
оружие и шли на противника с голыми руками:  порвать,  почувствовать  на
губах вражескую кровь.
   Мысли настолько увлекли Султана, что в его больной голове не осталось
достаточного места для дум  о  близкой  свободе.  Своеобразный  поединок
захватил его и не остался не замеченным для старшего в группе  спецназа.
Двухметровый гигант сделал шаг вперед, раздельно и стандартно сказал:
   - Смотреть в пол.
   Преувеличивая  свое  значение  и  гипнотические  способности,  Амиров
напоследок подумал: "Сейчас старший сменит бойца, которому я  смотрел  в
глаза".
 
*** 
 
   Султан шел по летному полю. До самолета оставалось не так уж и много.
За пятьдесят  метров  до  борта  один  из  двух  спецов,  сопровождавших
Амирова, дал команду остановиться.
   - Руки! - потребовал он  и  бесцеремонно,  намеренно  причиняя  боль,
запрокинул сомкнутые за спиной Султана руки, отчего  террорист  согнулся
пополам.
   Звякнули наручники, острая боль отпустила Амирова, он разогнул спину.
   - Тебе  недолго  осталось  ходить  по  земле,  -  угрожающе  произнес
спецназовец.
   - Прекрати! - осадил его товарищ, однако и сам не сдержался. - Мы еще
увидимся. Давай, двигай! - И подтолкнул тщедушного человека в спину.
   Уверенные в том, что Султана на борту ждут друзья, а  не  противники,
бойцы Минюста жгли спину террориста глазами, больше  похожими  на  жерла
огнемета.  Развернувшись,  словно  получив  оплеуху,  они  пошли  назад.
Отчего-то им  не  верилось,  что  Амирова  и  его  дружков,  захвативших
самолет, возьмут сегодня или в ближайшие дни.
   - Вот он, сука-самолет! - выругался спецназовец и смачно сплюнул себе
под ноги. - Как бутылка водки на витрине, а у страждущего в  кармане  ни
гроша. Так и слюной подавиться недолго.
   Они шли по бетону,  эффектно  подсвеченные  прожекторами.  За  спиной
остался сука-самолет - нарядный, красиво иллюминированный, так или иначе
навевающий мысли о празднике.
   И  снова  боец  выругался:  в  обмен  на  Амирова  террористы  должны
отпустить десять заложников, а они, поддавшись эмоциям, забыли обо  всем
и ушли прочь.
   Вот они - пять...  семь...  десять  человек  -  разорванной  цепочкой
спускаются по трапу. Нет, их одиннадцать.  Подачка?  Довесок?  Именно  в
таком качестве расценили бойцы лишнего заложника.
 
*** 
 
   Кричанов смотрел в ярко освещенный дверной проем  самолета,  невольно
думая о Марковцеве: "Давай, Марк, сделай свое дело, поквитайся  с  ним".
Повеяло бы теплом от этого странного  человека,  подтолкни  он  с  трапа
вышедшего,   как    в    насмешку    над    юридической    формулировкой
"условно-досрочно освобожденного", Султана Амирова. Мертвого Султана.
   Нет, в бинокль отчетливо виден жест Марковцева, указывающий именитому
преступнику на второй отсек.
   Марк не боится появляться в проеме, на площадке трапа,  часто  курит.
Рисуется?  Не  похоже.  За  этой  показухой  перед  оптикой  снайперских
винтовок четко просматривается его уверенность в собственных  силах.  Не
ушел в салон даже тогда, когда техники  (а  это  могли  быть  переодетые
бойцы "Альфы") заправляли самолет топливом.
   Рядом с Кричановым, вооружившись биноклем, наблюдал эту сцену  и  Лев
Давыдович Шейнин. В  отдельные  моменты  лицо  Марка  виделось  довольно
отчетливо.
 
*** 
 
   Вот он, знаменитый террорист, перец которым должен бы поникнуть образ
Марковцева.  Но  для  Марка  он  был  лишь  силуэтом,   тенью,   которая
проследовала, молча подчинившись такому же безмолвному приказу, в  конец
второго салона. И лишь когда  Амиров  уселся  в  кресло,  Сергей,  качая
головой, сказал:
   - Не думай, что по своей значимости  ты  перевесишь  первый  салон  с
двумя десятками пассажиров. Сиди смирно и не дергайся.
   - Не понимаю...
   - Я работаю за деньги, но могу наплевать на них. Так что сиди  смирно
и рта не раскрывай. Ты вдоволь наговоришься  с  теми,  кто  заплатил  за
тебя.
   По телефону Марк связался с Кричановым.
   - Передайте диспетчерам подготовить свободную полосу. Сейчас половина
одиннадцатого, без четверти  одиннадцать  борт  должен  стоять  на  ВПП.
Пятнадцати минут вам хватит. И последнее: случайно ли или намеренно,  но
если вдруг погаснут прожектора, я начну расстреливать заложников.
 
*** 
 
   Кричанов в очередной раз сверил электронные  часы  в  конференц-зале,
показывающие и секунды, со своими наручными: идут  один  в  один.  Не  в
протокольное время - ровно без четверти одиннадцать -  с  ним  на  связь
вышел   генерал-майор   Попков   и,   похоже,   развеял   все   сомнения
ответственного за операцию: в район населенного  пункта  Кудели  прибыли
две иномарки, джипы - серебристый "Ниссан" и черный пятиметровый "Форд".
Габаритные огни сразу же выключили, номера машин разобрать  не  удалось.
Прибывшие на джипах - молодые люди, похоже, вооружены, вышли из машин  и
поглядывают на часы.
   Попков, рвущийся в бой,  запросил  разрешения  взять  их.  Взять  их,
конечно, он может, в его распоряжении опытные бойцы ОМОНа.
   - Рано,  -  косвенно,  но  все  же  подтвердил  разрешение  Кричанов,
переходя на "ты". - Операцию начнешь по моему звонку.
   Все-таки  на  место   предполагаемой   выброски   прибыли   сообщники
террористов. А выброска  состоится,  иначе  к  чему  "светить"  людей  и
машины?
   С этого момента игра больше пошла на нервах. В любой момент на  связь
мог выйти Марковцев. Скорее  всего  время  Икс  им  назначено  ровно  на
одиннадцать,  его  поисково-спасательная  бригада,   наверняка   имеющая
дополнительную подсветку в виде прожекторов, прибыла на пятнадцать минут
раньше - тоже нервничают.
   Абсолютно спокойными казались лишь бойцы "Альфы". Готовые  к  штурму,
они  легко  расслабятся  с  командой  "отбой".  В  напряжении  останутся
оперативники, впереди у них масса работы с  пассажирами,  летчиками,  не
говоря о террористах, и саперы - им предстоит обследовать вернувшийся  в
аэропорт борт номер 1137.
   Вот сейчас должен выйти на связь Марковцев. Кричанов загадал: если не
услышит его голос через две минуты, все его приготовления - блеф.
   Сто двадцать секунд. Время  пошло  -  и  на  часах  Кричанова,  и  на
электронном хронометре. Идут один в один.
   Давай, Сергей, торопил террориста Кричанов. Тот  спланировал  хорошую
операцию, и пострадать могут лишь парашютисты  да  поисково-спасательная
банда на джипах. Если бы не карта, найденная в  квартире  сестры  Равиля
Яфарова,  пришлось  бы  идти  на  штурм,  подвергать   опасности   жизни
заложников  и  бойцов  спецназа.  Ах  как  хорошо  сработали   казанские
оперативники!  -  добрым  словом  помянул  коллег  Кричанов.  Не  забыть
отметить их в рапорте.
   В погоне за секундной стрелкой генерал увлекся, но практически свыкся
с  мыслью,  что  максимум  через  час-полтора  он  снова  встретится   с
Марковцевым.
   Осталась минута. Шестьдесят секунд.
   На хитроумную комбинацию Марковцева, на его болт с  резьбой  Кричанов
ответил гайкой с закавыкой. Точнее, ответит. Уже  отвечает,  прижимая  к
уху телефонную трубку.
   - ...Хорошо, Сергей, взлет разрешаю. Может,  отпустишь  заложников?..
Нет, я помню... Хорошо, договорились.
   Нажав  на  клавишу  отбоя,  генерал  требовательно   протянул   руку,
обращаясь к Федорову:
   -  Дайте  мне  Попкова...  Алексей  Павлович?  Приготовьтесь.  Я  дал
террористам  разрешение  покинуть  аэропорт.  Минут  через  десять  бери
джипарей.
 
*** 
 
   Джипари в это время обсуждали ЧП, случившееся в аэропорту  Новограда,
не представляя, что имеют к происшествию прямое отношение. Они выполняли
распоряжение "верховного" начальника  службы  безопасности  "Мегаполиса"
Андрея Овчинникова, чей офис находился в Москве. Строгий начальник, пару
раз наведывался с проверкой.
 
*** 
 
   Пилоты не потеряли ни одной лишней секунды. Получив команду на взлет,
они медленно вывели самолет  со  стоянки  на  вторую  взлетно-посадочную
полосу. Набирая обороты, турбины плавно подошли к высокому, критическому
звуку, давящему на уши. Задрожав, лайнер понесся по бетону.
   Сергей  Марковцев,  находившийся  в  кабине   пилотов,   смотрел   на
пробегающие мимо с огромной скоростью  сигнальные  огни.  Перед  отрывом
самолета от бетона они превратились в  сплошную  светящуюся,  смазанную,
как на фотографиях, полосу.
   - Отключи связь, - приказал  Сергей  второму  пилоту.  -  Помнишь,  я
спрашивал тебя о твоих казанских коллегах? Они летели на малой высоте.
   Пилот  кивнул.  Из  штаба  его  заранее  предупредили   о   возможном
требовании террористов. Однако решил чуть поиграть и,  повернув  голову,
вопросительно приподнял бровь.
   - Делай разворот и держи направление юго-запад, - распорядился