два  жеста:  одним
разрешил "Оке" ехать дальше, а вторым остановил "десятку".
   - Уфф... - с облегчением  выдохнула  женщина,  набирая  скорость.  На
первом же перекрестке,  остановившись  на  красный  свет,  она  рискнула
обернуться: ее пассажир с безжизненным лицом спал.
 
*** 
 
   Джип Шамиля Наурова успел проскочить два милицейских поста  до  того,
как их усилили автоматчиками. Несмотря на то что у него имелся документ,
позволяющий избежать досмотра машины, Шамиль посчитал  оперативность  не
лишней.
   И вот его глаза уже отмечают первое  солидное  строение  Новограда  -
клиническую больницу. Отсюда все и началось. Науров представил, как  вот
по этой  дороге  едет  санитарная  машина,  как  останавливается  где-то
неподалеку, как происходит дерзкий захват.
   Человек, которого он так жаждал  увидеть,  сидел  на  заднем  сиденье
джипа в компании двух личных телохранителей Наурова.  Все  обошлось  без
стрельбы с их стороны, они помнили распоряжение своего хозяина: стрелять
только в том случае, если вдруг исполнители изменят условия. Вести торги
в критической ситуации дело опасное. И Султан  мог  остаться  у  них  до
полного выполнения дополнительных требований. Что  ни  говори,  наемники
работали профессионально, и пара дагестанцев вряд ли одержала бы верх  в
короткой перестрелке.
   Находясь между двух глыб в свободных  рубашках,  Султан  казался  еще
более ущербным. Вначале он дышал тяжело, натужно - сказался спринтерский
забег от самолета к КДП, показавшийся Амирову марафонской дистанцией. Но
на короткое время дыхание его перехватило, когда он  увидел,  кто  лично
приехал его встречать.
   Сейчас его дыхание пришло в норму. Несмотря ни на что,  он  радовался
огням ночной улицы, освежающему потоку воздуха, который врывался в салон
и трепал его короткие волосы.
   Он не спрашивал, куда его везут, а  сам  пытался  определить  это  по
огням и дорожным указателям.
   Ему припомнились слова Марковцева: "Не думай, что по своей значимости
ты перевесишь первый салон с двумя десятками пассажиров". Марк ошибался:
если бы оба телохранителя Наурова вышли из машины, посадка  ее,  видимо,
осталась бы такой же низкой. Ибо для Шамиля этот человек  имел  огромное
значение, вес, иначе чем объяснить его слова, адресованные Султану:
   - Ну, вот ты и на свободе...
   Губы старого дагестанца задрожали, а на глазах проступили слезы.
 
*** 
 
   "Ока" проехала еще  один  перекресток.  Женщина  за  рулем  перестала
ощущать невидимое давление пассажира. Он больше не угрожал. Причем с тех
пор, как повалился на заднее сиденье.
   А вообще она не испугалась его, только в  кино  дуры-бабы  визжат  от
вида крови, оружия. Она же... остолбенела, растерялась,  и  то  лишь  на
некоторое время. Дальше она вела себя и машину сдержанно, невозмутимо. И
неважно, что эти качества появились в то  время,  когда  она  натурально
боялась за собственную жизнь.
   Да, с  этим  трудно  разобраться,  но  можно  -  пока  время  терпит.
Противно, но возможно?
   Задавая   себе   этот   вопрос,    женщина    смотрела    на    будку
телефона-автомата. Остался далеко позади пост ДПС, где  она,  поглядывая
то на постового,  то  на  приготовленные  дорожные  "ежи",  растрачивала
нервную энергию.
   Надо звонить в милицию.  Но  прежде  отстегнуть  ремни  безопасности.
Придется открыть дверцу машину, а  замок-предатель  наверняка  "стукнет"
спящему бандиту. "Ты куда?" - спросит  он.  И  вот  тут  она  испугается
по-настоящему, как в кино. А на вопрос, почему она  стоит,  а  не  едет,
подготовлен ответ: "Куда ехать-то?"
   "Ока", припаркованная напротив телефона-автомата и в десяти шагах  от
коммерческого киоска, не бросалась в глаза. Хотя  как  знать.  Обычно  в
полночь "малолитражки" спят и  видят  детские  сны.  Может,  видя  такую
наглость, остановится милицейская машина?
   "Так... Надо подгрести  поближе  к  пункту  охраны  правопорядка.  Он
находится двумя кварталами дальше. Как сразу не сообразила?.."
   Ей не угрожали. Отключившийся в ее машине человек,  продолжая  терять
кровь, сейчас больше походил на покойника. А минуту назад?..
   Женщина встрепенулась, увидев парня лет двадцати пяти, который шел от
киоска в ее сторону. Она быстро опустила стекло, не издав  при  этом  ни
малейшего шума, далеко высунула голову в окно и горячим шепотом  позвала
парня:
   - Эй! Иди сюда!
   "Подумает, что я проститутка. Или выпить не с кем. Плевать!"
   - Эй, парень!..
   От накатившего волнения петля шейного платка стала тугой. Словно  она
отрывала от пола неподъемный груз, мышцы шеи напряглись, вены вздулись.
   "А этот козел  не  торопится,  даже  замедлил  шаг.  Присматривается,
приценивается?"
   - Эй, парень, подойди сюда. - Она сделала немыслимую, казалось, вещь:
умудрилась подкрутить стекло под самое горло.  Зато  голова  целиком  на
улице, а в салон не приникает ее возбужденный голос. - Парень, позвони в
милицию. У меня в машине грабитель.
   Ночной прохожий, глянув на покрасневшую от натуги  говорящую  голову,
ускорил шаг, бросив:
   - Пошла в задницу!
   - Спасибо, сволочь!
   Стекло опустилось. Пальцы с черными лунками под ногтями  потянули  на
себя ручку дверцы. До половины. Поворот головы, и дачница  прислушалась.
Ей показалось, что ее пассажир пошевелился...
   Показалось...
   Проглотив волнение, она с замиранием сердца  и  при  закрытых  глазах
потянула ручку до упора.
   Мягкий, негромкий щелчок,  затем  дверца  тихо  открылась.  Еще  один
слабый звук - она освободилась от ремня безопасности. Теперь  ее,  кроме
воображения, в машине ничего не удерживало.
   Только бы телефон оказался исправным. Она подумала было об отсутствии
телефонной карты, но тут же вспомнила, что в милицию, "Скорую" и пожарку
можно звонить бесплатно.
   Работает. Гудит так, будто вытягивает последние нервы.
   Она впервые набирала этот "полупустой" номер - "02".  Когда  раздался
первый длинный гудок, она вдруг нажала на рычаг и окаменела: из-за  угла
девятиэтажки показалась компания подвыпивших юнцов, держа направление  к
киоску мимо ее "Оки". От них можно ожидать чего угодно. Могут  повредить
машину или пристать  к  ее  хозяйке,  привлекательной  еще  женщине.  Но
главное - разбудить преступника.
   Она посоветовала себе успокоиться. В случае  опасности  она  может  и
убежать, теперь на ее пути нет препятствий - ни ремней, ни дверцы авто.
   Дачница  вздохнула  свободно.  Не  обращая  внимания  на  подростков,
отпустивших в ее адрес похабную шутку, она набрала номер милиции.
   - Алло?
   Как продолжить? Проехавшая мимо машина осветила салон "Оки"  и  будто
привела ее в движение.
   - Алло, милиция?.. Я звоню  вам  с  телефона-автомата.  Это  на  углу
Московской и Врубеля. У меня в машине вооруженный преступник. -  "Сейчас
бросят трубку". - Он ранен... Похоже, без сознания... Нет, подсел ко мне
в машину у железнодорожного переезда. Там  еще  оптовый  рынок...  Да...
Да... Лет сорока... Белая "Ока"... Моя? Захаркина.  Ирина  Николаевна...
Хорошо.
   Повесив трубку на рычаг, Ирина Николаевна Захаркина отошла к  киоску.
Она не обращала внимания на молодых людей, сосредоточив взгляд на шоссе.
Через  десять  минут,   показавшиеся   неудачнице   часом,   у   обочины
притормозили три машины. Группа захвата окружила "Оку", нацелив  на  нее
стволы автоматов. Один из бойцов ОМОНа, распахнув дверцу,  поднял  вверх
руку. Что означал этот жест, Ирина не поняла.
 
*** 
 
   "Ну, вот ты  и  на  свободе..."  -  повторял  про  себя  Султан.  Все
правильно, если свободой можно назвать салон машины, который в несколько
раз меньше его камеры в Лефортове. Зато обзор со всех сторон,  на  окнах
нет ставших привычными решеток и "ресничек" -  расположенных  под  углом
металлических пластин, напоминающих жалюзи. "Решетки для того,  -  шутят
заключенные, - чтобы  не  украли,  а  "реснички"  -  чтобы  не  закидали
цветами".
   Ничего не помогло - украли, а перед этим подкинули цветок -  записку,
которая окрылила узника.
   - Я считал дни и часы, - глаза Шамиля  увлажнились  еще  больше,  его
голос вибрировал. - Вплоть  до  минуты  мне  известно,  сколько  времени
провел Саид в плену. Ровно столько и ты будешь мучиться, шакал!
   Дагестанец не сдержался.  Повернувшись  и  с  надрывом  выдохнув,  он
ударил чеченца в лицо. И еще раз - с таким же жутким хрипом.
 
Часть II 
 
Глава 13 
"Свято место" 
 
40 
 
Москва, 15 сентября, суббота 
 
   "Свято место пусто не бывает", - с такими богохульными мыслями Сергей
Марковцев проехал под усиленным конвоем за ворота  Лефортовской  тюрьмы.
Он  вызволил  из  этих   неприступных   стен   одного   преступника,   и
судьба-насмешница восполнила этот пробел.
   Месяц в больнице, где первые несколько дней врачи боролись  за  жизнь
Марковцева  с  таким  рвением,  будто  выхаживали  не   преступника,   а
президента страны, прошел в наручниках. Даже в реанимационном  отделении
Марк был пристегнут к спинке кровати, а в коридоре и на выходе  с  этажа
постоянно дежурили бойцы спецназа.
   Отдельная палата, отличное питание, классная охрана - все  для  того,
чтобы судить террориста. В крайнем случае, если  преступник  сделает  на
следствии рискованное заявление, грозящее докатиться до судебного  зала,
повернуть реабилитационный процесс вспять. Рады бы осудить,  да  ранение
оказалось слишком серьезным.
   В палате Сергей подумывал и над тем, что его могут объявить  мертвым.
Он опасен настолько, насколько информирован. И  жить  будет,  пока  дает
показания.  В  одной  из  камер  раздастся  пистолетный  выстрел,  и  он
безымянным трупом переедет на такой же безымянный погост.
   Да, следствию, равно как и  властям,  выгодно  преподнести  средствам
массовой информации следующую версию: террористы,  захватившие  самолет,
обезврежены,  однако  Султана  Амирова  задержать  не   удалось.   Пока.
Обкакались как бы наполовину.
   Такой  формулировкой  на  время  можно  отширмоваться  от  назойливых
журналистов, тех, кто творит общественное мнение, а самим  тем  временем
активно допрашивать террориста.
   Следствие по делу захвата самолета вела  Генпрокуратура  совместно  с
ФСБ.  Высокие  чины  с  Лубянки  рады  были  бы  не  подпускать  к  нему
прокурорских работников,  да  мешало  все  то  же  общественное  мнение,
вооруженное  лозунгом  "Спецслужбы  -  под   контроль   народа".   Ушлые
журналисты в  два  счета  пронюхали  бы,  что  Генеральная  прокуратура,
которая, по определению, занимается особо важными делами, не допущена  к
материалам следствия.
   Следственную бригаду  прокуратуры  возглавлял  следователь  по  особо
важным делам Пинковский - небольшого роста  гнида,  едва  увидев  его  в
своей палате, определился  Марковцев.  Глядя  на  засаленные  лацканы  и
клапаны карманов его синего пиджака, Сергей подумал, что это спецовка, а
отутюженный  и  безукоризненно  чистый  костюм  Пинковский   оставил   в
коридоре. Такие серые и озлобленные личности подходят на роль палачей; в
жизни они, как правило, чистюли.
   Свой первый допрос прокурорский полковник начал с вопроса о  деньгах.
Пять миллионов долларов - большая сумма. Выходит, Костю Горохова пока не
взяли. Уже лучше, хищно щурился Марк,  надеясь  неизвестно  на  что.  Он
отдал бы одну руку, чтобы второй задушить эту мразь.
   На  все  вопросы  следователя  Сергей   отвечал   полным   молчанием.
Пинковский запускал руку в пакет с чипсами,  вытирал  пальцы  о  лацканы
пиджака, челюсти  находились  в  постоянном  движении  -  когда  хрустел
жареным картофелем и когда задавал вопросы.
   - Где вы договорились с сообщником о встрече? Как  его  фамилия?  Кто
еще претендует на долю?
   Пинковский часто кивал и проводил языком под нижней губой, отчего его
физиономия напоминала обезьянью морду.
   - Молчишь?.. Ну-ну, молчи, пользуйся 51-й статьей.  Для  тебя  она  -
расстрельная.  С  тобой,  подонок,  церемониться  не  будут.  А   твоего
напарника возьмут, это вопрос  времени.  Нашли  машину,  на  которой  вы
разъезжали, установили связи твоего покойного дружка Мезенцева.
   Свято место пусто не бывает...
   Вот и камеры для допросов почти никогда не пустуют. В  одну  из  них,
после двухчасового пребывания в  "отстойнике",  привели  Марковцева.  На
месте следователя - Гиббон Пинковский, как окрестил  его  Сергей  еще  в
больнице.
   - А, - растянул губы в отталкивающей  улыбке  следователь,  -  Сергей
Максимович... Проходите, садитесь. Как самочувствие?
   - Неплохо, - вдруг прозвучал ответ.
   Гиббон едва не вздрогнул от прозвучавшего в камере голоса.
   На этот раз при нем не было  пакетика  с  чипсами,  на  столе  лежали
сигареты, зажигалка, открытый "дипломат", повернутый к себе, как ноутбук
в рабочем положении.
   Сергей действительно чувствовал себя неплохо. Всего  за  месяц  врачи
буквально поставили его на ноги. Другой на его  месте  задумался  бы,  к
примеру, о сущности бытия, - атмосфера тюрьмы, как и  стерильной  палаты
клиники, располагает к философии, к мыслям  о  вечном.  Либо  впал,  как
многие, в депрессию или буйство, что тоже не редкость  для  таких  стен,
как Лефортово.
   Марк часто ставил перед собой  трудные  задачи.  Одни  решал,  другие
волею судьбы оказывались неразрешимыми.  Сейчас  же  он  поставил  перед
собой и вовсе сумасшедшую цель: оказаться на  свободе  и  поквитаться  с
предателем.
   Поделись  Марк  подобным  бредом  с  Гиббоном   Пинковским,   он   бы
порекомендовал закрыть дело по причине сумасшествия арестанта.
   -   Отлично-отлично,   -    скороговоркой    подбодрил    следователь
заговорившего подопечного. - Хочешь курить - кури. -  Он  пододвинул  на
край стола  пачку  сигарет  и  предупредительно  щелкнул  зажигалкой.  -
Скажешь имя своего сообщника?
   - Не сегодня, - Сергей затянулся и выпустил в потолок струю дыма.
   - А когда?.. Будешь тянуть резину?
   - Мне нужно подумать.
   - Месяц думаешь, пора бросать вредную привычку.
   - Вас интересуют только деньги? Оставшаяся  часть  вооружения  боевых
пловцов побоку?
   - Давай поговорим на эту тему, - согласился следователь. - С  чего-то
ведь надо начинать.
   - Что, новоградские банкиры поставили ФСБ на счетчик?
   - Завязывай борзеть, говори по делу.
   Марк покачал головой. Гиббон не тянул на следователя  прокуратуры  по
особо важным делам, максимум на младшего лейтенанта милиции  на  гужевом
транспорте. Не  в  меру  развязный,  пожалуй,  преувеличенно  развязный,
состоящий, видимо, на откупе у братков. Грубое давление -  единственная,
наверное, тактика, которой владел Пинковский. О других или забыл, или не
знал вовсе.
   - Еще один вопрос. Султан Амиров вас также не интересует?
   - Кончай агитировать. А то я вспомню, что ты освободил его.
   "Сегодня же, - решил Сергей, - как только меня  определят  в  камеру,
действительно нужно позаботиться о здоровье". Правая рука в норме, левая
же поднималась с болью в грудной  клетке.  Ноги  в  порядке,  дыхание...
Дышится нелегко, но забега на длинные дистанции не предвидится.
   - Ну, говори, где остальное вооружение?
   - Для начала ответьте: в этом вопросе вас курирует Прохоренко?
   - Прохоренко? - прикинулся дураком Пинковский. - Кто это?
   - Я ничего не скажу, пока не услышу ответа на свой вопрос.
   - Тогда  я  спрошу:  раны-то  хорошо  затянулись?  Марковцев  затушил
сигарету о край стола и  скрестил  на  груди  руки,  давая  понять,  что
отвечать на вопросы следователя он не намерен.
   - Ладно, умник... - Пинковский решил, что ему не резон  затыкать  рот
своему подопечному. - Знаю такого человека. Больше того - говорил с ним.
Теперь очередь за тобой. Но учти:  не  развяжешь  большой  язык,  будешь
отвечать маленьким. Ты - никто, дважды покойник...
   Агрессия Гиббона отчасти доказывала, что Марк  в  своих  рассуждениях
оказался прав. Что жить будет, пока дает показания.
   - ...столько навешано на тебе, - продолжал следователь, - что  дальше
некуда. Думаешь, оружие с базы твой козырь? - Пинковский, скривив  губы,
покачал головой.
   - Почему нет? -  возразил  Сергей.  -  Вы  все  время  спрашиваете  о
сообщнике. А ведь он может...
   - Ничего  он  не  может,  -  перебил  следователь.  -  Не  станет  он
связываться с оружием, у него денег хватит на пять жизней.
   - Отложим разговор на завтра, сегодня я устал.
   -  Ладно,  как  скажешь,  -  легко  согласился  Пинковский.  -   Иди,
устраивайся. Лысая кастелянша с волосатой задницей  сейчас  выдаст  тебе
матрас, подушку... Хочешь, похлопочу,  чтобы  тебя  поместили  в  камеру
Султана Амирова?
   - Там что, уже табличка висит?
   - А вот завтра ты мне об этом и скажешь, умник.
   Завтра...
   А хотелось сегодня. Гиббон не  подозревал,  что  даже  этот  короткий
разговор имел прямое отношение к намерению Марковцева навсегда  покинуть
эти старинные стены.  Впрочем,  он  не  знал  даже  главного.  Зато  был
наслышан о дерзком побеге подполковника из колонии  строгого  режима.  В
деле наверняка есть строка: склонен к побегам.
   Вообще Марк думал, что вскоре Гиббона заменят на  другого,  "доброго"
следователя, потом его место снова займет предок гомо  сапиенса.  Трудно
представить, что такое серьезное дело доверили одному следователю. Умный
он или нет, злой или добрый, не имеет значения.
   В своей камере  Сергей  по  случаю  его  неудовлетворительного  -  по
заключению лефортовских медиков - состояния  обнаружил  откинутые  нары,
матрас и застеленную простыню.  Здесь  не  обошлось  без  представителей
Красного Креста, которые запретили откидывать нары в камере  с  больным.
Положив под голову руки, Марковцев мысленно составлял порядок вопросов и
ответов, которые завтра прозвучат в камере для  допросов.  Сегодня  Марк
прекратил начатое по двум причинам: устал и запутался именно  в  порядке
вопросов. Малейшая ошибка, и он  навсегда  потеряет  шанс  выбраться  на
свободу.
   Часто его раздумья прерывали два имени  -  Кости  и  Шамиля,  реже  -
Султана. С мыслями о них Марковцев и уснул.
 
41 
 
16 сентября, воскресенье 
 
   - Сигареты без фильтра, как ты и просил, - Пинковский бросил на  стол
пачку "Примы". Как и  вчера,  перед  следователем  открытый  "дипломат".
Возможно, там диктофон, подумал Марковцев, но чего ради скрывать его?  В
больнице, к примеру, один из допросов был снят на видеокамеру.
   - Я не просил - ни с фильтром, ни без фильтра. Поговорим серьезно,  -
предложил Сергей. -  На  что  я  могу  рассчитывать,  если  укажу  место
хранения оружия с базы?
   - Можешь просить все, - разрешил Гиббон. - В  пределах  этой  тюрьмы,
кроме киркомотыги, тебе дадут все.
   - В пределах любой тюрьмы слухи расходятся быстро, - заметил Марк.  -
Сидя в Матросской Тишине, я общался, не выходя  из  камеры,  со  многими
заключенными. Что, если информация, которой я обладаю, вырвется на волю?
Не думали об этом?
   Дверь в камеру открылась,  пропуская  высокого  худощавого  человека.
Марк не сумел разглядеть его как следует, тот устроился сбоку  и  позади
заключенного, щелкнув замками кейса и расположив его на коленях.
   -  Полковник  Суворов,  -  представил  незнакомца  Пинковский.  -  Из
следственного отдела ФСБ.
   "Добрый и умный следователь?" - подумал  Сергей,  глядя  на  злобного
Гиббона. Однако полковник обозначил себя лишь шуршанием бумаг за  спиной
арестованного.
   - Ладно, не дури мне голову, -  Пинковский  приступил  к  решительным
действиям. - Я послушал тебя, теперь ты  послушай  меня.  У  тебя  дочка
работает  в  продуктовом  магазине.  Не  дай  бог  завезут   в   продмаг
просроченные продукты - отравиться может. Вот  в  обмен  на  ее  хорошее
самочувствие ты и расскажи нам про место хранения оружия.  Клин  клином,
Сергей Максимович. Ты занимался грязными делами, так что не  рассчитывай
на теплый прием. Я даю тебе десять минут на размышление.
   Пинковский снял с руки часы, положил их перед собой и молча уставился
на арестованного.
   Так даже лучше, вдруг подумал Сергей. Гиббон сам упростил ему задачу.
Дейс