анием.  Обычно
захватчиков подстерегают неожиданности в виде бойцов  "Альфы"  на  борту
самолета. Он остановился на более эффективном, дающем спецслужбам понять
и  отличить  обычный   захват   от   тщательно   спланированной   акции.
Первоначальные действия Марковцева должны предостеречь противную сторону
от скоропалительных решений, точнее, от преждевременных выводов. Решения
ими обычно принимаются взвешенно.
   Однако вряд ли им выпадала честь иметь дело с коллегой,  знающим  всю
подноготную  аналогичных   группе   "Альфа"   подразделений.   Он   умел
перевоплощаться, идентифицируя себя с дикими животными.  Как  гиена,  он
мог учуять запах  падали.  Покойный  чеченец  Ваха  Бараев  говорил  про
Сергея: "Тигр с мозгами лисицы". Сейчас Марковцев снова влез в полосатую
шкуру, не утратив при этом мудрости кобры.
   Его взгляд остановился на смазливом личике бортпроводницы.
   - Ну, и где же виновник торжества? - спросил Сергей.
   - Изолирован  в  туалете,  -  тоже  в  полушутливой  манере  ответила
девушка.
   - Отлично! Ему там самое  место.  А  сейчас  освободим  от  долгих  и
мучительных процедур женщин и детей.  Они  пройдут  в  бокс  медсанчасти
аэропорта. Уверен, пробудут они там недолго.
   По  душному  салону  пронесся  вздох  облегчения.   Без   дальнейшего
распоряжения врача женщины стали собираться. Кто-то живо снимал с  полки
ручную кладь, кто-то не забыл подкрасить рот и напудрить носик.
   - Я с ребенком, - раздался мужской голос.
   - Это приравнивается, - не  оборачиваясь,  ответил  Сергей.  -  Какой
салон загажен, первый или второй?
   Вообще, с врачами такого  типа  общаться  легко,  подумала  Саша.  Не
балагур, конечно, не грубиян, но именно легкая, даже граничащая с шармом
развязность придавала этому человеку определенное обаяние.
   - Второй салон, - ответила она на вопрос врача.
   - Хорошо. Надо разобраться с экипажем. Им ведь в рейс сегодня.
   -  Я  тоже  вхожу  в  команду,   -   в   очередной   раз   улыбнулась
бортпроводница.
   - Вы - десерт, моя дорогая, - затянув букву "с", отпустил  комплимент
Марковцев, - и в моем меню занимаете почетное последнее место.
   Сергей посторонился, пропуская первую пару - женщину  и  ребенка  лет
семи, и прошел за ними к двери.
   - Охрана аэропорта проводит вас до места. - Марковцев сделал еще один
шаг. Встретившись взглядом с Игорем, он прошептал:
   - Выстраивай пассажиров внизу, скажи, чтобы не разбегались.  Работай,
работай.
   - Может, вы отпустите и меня? - На  Сергея  смотрел  представительный
толстяк лет сорока с небольшим, одетый в добротный полушерстяной  костюм
и полосатую рубашку с расстегнутым воротом. Избыточный вес  не  позволял
ему нормально переносить духоту.
   - Я отпущу вас, вслед за вами возникнет  очередь.  Потерпите.  Можете
стоять в проходе, здесь сквознячок.
   Женщины и дети оперативно  покинули  самолет.  В  их  действиях  явно
просматривалась поспешность, словно медики могли отменить свое  решение.
Остальные  пассажиры,  как  и  подобает  мужчинам,   стойко   переносили
временное заточение.
   Игорь Надеждин  не  стал  дожидаться  очередной  команды  Марковцева.
"Отмашку" ему дала стюардесса. Выйдя на  площадку  трапа,  Саша  махнула
рукой:
   - Все, Игорь.
   "Все, Игорь", - эхом  пронеслось  в  голове  Надеждина.  Все,  сейчас
начнется.
 
*** 
 
   Шейнин похоронил свое восклицание: "Господи! Да они до самого  вечера
провозятся!" Он смотрел на группу людей в  сопровождении  бойцов  службы
безопасности и мысленно возблагодарил медиков. Возможно, те  ограничатся
лишь опросом пассажиров  и  заберут  в  инфекционное  отделение  одного.
Сейчас даже санобработка туалетов и камбуза не казалась Льву  Давыдовичу
долгой.
   Однако чем ближе подходили пассажиры с детьми,  тем  больше  мрачнело
лицо директора. Что-то неестественное было в этой группе и в то же время
знакомое. Словно действительно видел он подобную картину раньше  или  по
крайней мере представлял. А может, слышал?
   До здания аэропорта пассажирам оставалось пройти  около  ста  метров.
Шейнину  показалось,  что  группа  ускорила  шаг...  Да,  теперь   можно
различить жесты охранников, поторапливающих пассажиров. Еще  немного,  и
те перейдут на бег.
   И еще одна странность: бойцы "Кобры" часто  оглядывались  назад.  Лев
Давыдович не мог разглядеть выражение их лиц, но отчетливо понял  вдруг,
что на них написано беспокойство.
   Он взял бинокль  и  сосредоточил  свой  взгляд  на  Игоре  Надеждине,
замыкающем колонну. Его лицо выражало вину, беспомощность.
   Только теперь, когда волной накатила слабость,  а  ладони,  сжимающие
бинокль, стали влажными, директор понял, что его беспокоило. Обычно  при
захвате самолета террористы первыми отпускают женщин и детей.
 
*** 
 
   Валентин Мезенцев находился в первом салоне, перед дверью, ведущей  в
кабину пилотов. Пассажиры не видели, что происходит за  плотной  шторой,
за  которую  шагнул  медик,  они  различили  тихие,  невнятные   голоса,
отчетливо прозвучал  лишь  мужской  голос:  "Спокойно!"  Там  же,  кроме
экипажа, находились две из трех бортпроводниц  и  смазливый  стюард,  но
многие решили, что голос принадлежал человеку в медицинском халате.
   Некоторые из пассажиров переглянулись, почувствовав в груди тревогу.
 
*** 
 
   Равиль Яфаров начал приходить в  себя.  Даже  стал  забывать  обидные
слова бортпроводницы. Он еще надеялся поквитаться с ней за сказанное ею:
"Сами виноваты. Терпите. По вашей вине другие вынуждены терпеть".
   "Узник" вымученно улыбнулся, увидев за открывшейся дверью человека  в
халате, чье лицо скрывала марлевая повязка. Равиль ни разу не видел его,
но слышал. Он здесь, ступил на борт тихо и мирно, что уже доказывало его
профессионализм.
   Положа руку на сердце Равиль испытывал некоторое  сомнение.  План,  с
одной стороны, простой, и именно  из-за  простоты  казался  шатким,  как
старый мост через горную речку. Но ему неведомо было слово "психология".
Дерзость - да. И вот дерзость, слившись с тем, незнакомым словом, вобрав
в себя еще и ум, и профессионализм, дала первые всходы.
   - А вот и наш герой, -  услышал  Равиль  чуть  насмешливый  голос.  -
Пойдем со мной в камбуз, там я тебя осмотрю.
   "Надо будет спросить потом, что за снадобье мне дали, - решил Яфаров,
сделав по  проходу  первые  неуверенные  шаги.  -  Хлестало  натурально,
отовсюду, только что не из ушей". Решил спросить  из  любопытства,  хотя
втайне надеялся: а вдруг пригодится?
   Он шел по  проходу,  перед  глазами  знакомая,  вызывающая  ненависть
картина: пассажиры,  при  его  появлении  прижимающие  к  лицам  носовые
платки.
   Да, он - зараза в  этом  деле,  а  позади  идет  врач.  Первый  через
минуту-другую посеет среди пассажиров  заразу  ужаса,  а  второй  сорвет
вдруг свою маску и из врача превратится в костолома.
   Так хотелось Равилю. Но не он главный на борту лайнера.  В  противном
случае он бы отомстил за издевки, звучавшие в его адрес, и унижения.  Не
главный, но один из основных, недаром ему доверили все детали  операции,
включая и карту Новоградской области. Обычная карта, ничего  особенного,
кроме нескольких цифр и штрихованных полос, нанесенных карандашом, ее он
хранил у себя дома. С ней, по словам Кости, должен был ознакомиться  еще
один человек, но, видимо, планы переменились.
   В камбузе в первую очередь нужно попросить минеральной  воды,  мечтал
Равиль.  Вода  из-под  крана,  которую  он  проглатывал  в   неимоверных
количествах, казалась отвратительной на вкус. Да, минеральной  воды.  Но
только не  попросить,  а  потребовать  у  стюардессы:  "Быстрее,  сука!"
Влепить ей пощечину - хлесткую, унизительную, позорную.
   Сейчас Равиль не видел пассажиров, все они остались за спиной, а  те,
кто  находился  в  первом  салоне,  скрывались  от  взора   за   шторой,
отгораживающей отсеки. Не видел, но чувствовал спиной, заломившим  вдруг
затылком, словно взгляды их допотопным коловоротом сверлили голову.
   - Подыши немного свежим воздухом,  -  посоветовал  Марковцев,  слегка
подтолкнув Равиля к выходу.
   Потный толстяк боязливо шарахнулся от "прокаженного" и поспешно вошел
в салон.
   Стоя за спиной Равиля Яфарова, Марк пробежал глазами по рядам кресел.
Он намеренно сощурился, вложив в свой взгляд жесткость, усмешку,  словно
готовил  пассажиров  к  тому,  что  вскоре  должно  произойти.  Так   же
предумышленно затягивал паузу.
   Пассажиры - инструмент в  его  руках,  а  мастер,  настоящий  мастер,
должен держать инструмент в полном порядке.
   В салоне повисла тишина. Кое-кто продолжал держать платки у лица. Все
ждали. Одни  мысленно  поторапливали  медика,  уже  догадываясь,  что  к
медицине он не имеет  никакого  отношения,  другие,  наоборот,  чувствуя
холодок на теле, играли у себя на нервах в этой паузе.
   Немой оркестр и дирижер.  Который  по  логике  вещей  должен  был  бы
вооружиться дирижерской палочкой.
   И Марковцев вооружился - пистолетом.  Приставив  ствол  "вальтера"  к
затылку Равиля Яфарова, глотнувшего последнюю  порцию  свежего  воздуха,
Сергей обратился к пассажирам:
   - Превентивные меры. Заразы нам тут только не хватало.
   И - спустил курок пистолета.
   Тело Равиля подалось вперед. Замерев на мгновение, оно  скатилось  до
середины трапа.
   Так же спокойно, но чуть громче, Сергей, подняв руку с пистолетом,  в
очередной раз привлек к себе внимание:
   - Самолет захвачен. Прошу соблюдать спокойствие.
 
Глава 9 
Первые результаты 
 
28 
 
   Руководитель службы безопасности аэропорта Алексей Федоров доложил  о
ЧП главе города и прокурору Новограда. Осталось позвонить  в  Москву,  в
управление ФСБ по борьбе с терроризмом.
   Федоров  обладал  одним  крайне  полезным  качеством  -   отсутствием
самонадеянности.  Лично   его   не   подмывало   начать   переговоры   с
террористами,  не  говоря  уже  об  активных  действиях  силами   своего
подразделения. Хотя  необходимые  меры  Алексей  Михайлович  предпринял:
усадил  на  крыши  зданий  снайперов,  стянул  на  поле  других  бойцов,
распорядился относительно месторасположения  пожарных  машин  и  "Скорой
помощи".
   Не  удалось,  конечно,  избежать  относительно  легкой  паники  -   в
отдельных случаях нездорового  ажиотажа,  порожденного  любопытством,  -
среди находившихся  в  аэропорту  пассажиров,  ожидающих  своего  рейса,
встречающих и провожающих. Стало известно и о сдаче билетов в кассы.
   Переговоры с террористами Алексей  Михайлович  передоверил  директору
аэропорта. Передоверил - громко сказано, поскольку его, Федорова,  главу
службы безопасности,  никто  к  разговору  не  приглашал.  Первые  слова
террориста, прозвучавшие  по  радио  из  кабины  пилотов,  указывали  на
желание захватчиков говорить с управляющим,  лицом  сугубо  гражданским.
"Более ответственным, что ли, или не слишком рьяным?" -  спрашивал  себя
Алексей Михайлович. Черт их знает, им виднее.
   - Да, - докладывал Федоров директору департамента "А",  -  террористы
уже убили одного заложника. Нет, женщин и детей отпустили...  -  Сказать
правду или приписать трусость подчиненных себе в актив? - Женщин и детей
отпустили без предварительных переговоров, - отказался от лжи Федоров. -
Судя по докладу командира экипажа, вооружены  преступники  основательно.
Кроме пистолетов, автоматы, взрывные устройства... Хорошо. Понял. Жду.
   Ждал  Алексей  Михайлович  группу  антитеррора  "Альфа".  И  поджидал
Шейнина, готовящегося пойти на прямой контакт  с  главарем  террористов.
Для  Шейнина  Федоров  припас  специальный  телефон   мобильной   связи,
разработанный  для  спецслужб.  В  него  было  вмонтировано  устройство,
позволяющее прослушивать разговоры террористов. Чувствительный  микрофон
передавал на пульт даже отдельные шумы, не  только  голоса.  Вот  только
клюнут ли преступники на эту приманку?  Если  да  -  несомненная  удача.
Главное, как преподнести "подарок". Естественно, для прямой,  мгновенной
связи. Но  ненавязчиво.  Какая-то  вечно  плаксивая  физиономия  Шейнина
должна помочь в этом деле. Плюс слова: "Вот, возьмите МОЙ сотовый".
   - Я предложу обменять себя на нескольких заложников. - Шейнин  тяжело
опустился на стул. Хотя рассиживаться не позволяло время.
   - Ой! -  сморщился  Федоров.  -  Вот  только  не  надо  инициативного
героизма.
   Все это слова, поза, показуха, думал он, глядя  на  чуть  одутловатое
лицо собеседника. Ленивая бравада слетит с лица "жида махрового",  когда
он начнет переговоры,  стоя  на  трапе  и  разглядывая  оружие  в  руках
террористов. В салон его точно не потянет. К тому же  в  первую  очередь
ему  придется  перешагнуть  через  труп  заложника,  который   продолжал
жариться на раскаленном трапе.
   - Вот  черт!  -  выругался  Федоров.  -  Ребята  серьезные,  показали
решительный настрой.
   - Однако они отпустили часть заложников,  -  заметил  Шейнин.  -  Мне
думается, не захотели травмировать детей в первую очередь, а уж потом...
   - Какие травмы! - перебил его глава службы  безопасности.  -  Обычный
трюк: мы можем быть жестокими, но согласны и на  конструктивный  диалог.
Все просто.
   Он передал Шейнину трубку "Сименс".
   - Спецтелефон. Скажите, что это ваша личная трубка.
   Лев Давыдович кивнул: да, я понял.
   - Далековато идти, - неумело и не  к  месту  посочувствовал  Федоров,
бросив взгляд за окно, на  авиалайнер,  отстоящий  от  здания  аэропорта
метров на триста.
   - Дойду. - Шейнин тяжело поднялся и, глядя себе под  ноги,  вышел  из
кабинета.
   Федоров поспешил за ним. Основные звонки он сделал, теперь его  место
среди личного состава.
   А в аэропорт уже начали прибывать омоновцы на автобусах  и  городские
начальники на машинах с проблесковыми маячками.  Последние  соберутся  в
конференц-зале. Несомненно, они нужны здесь хотя бы потому,  что  вскоре
может возникнуть необходимость оперативной работы вне аэропорта.
 
*** 
 
   Лица человека, лежащего  на  ступенях  трапа,  Шейнин  не  разглядел.
Наверное,  к  счастью,  ибо  впечатлительный  Лев  Давыдович  увидел  бы
выходное  отверстие  от  пули,  точнее,  безобразную   дыру   в   районе
переносицы.
   Два сотрудника службы охраны встали в  нескольких  метрах  от  трапа,
провожая директора глазами.
   Лев Давыдович перешагнул через тело Равиля Яфарова, поднялся  еще  на
две ступени.
   Из глубины салона на площадку  шагнул  высокий  человек,  вооруженный
коротким автоматом. Врач. Анестезиолог,  усыпивший  бдительность  бойцов
"Кобры". Сейчас он стоял  без  халата,  но  осталась  на  лице  марлевая
повязка.
   Шейнин  поздоровался  первым,  не  зная,  правда,  уместно   ли   его
приветствие.
   - Здравствуйте. Вы хотели говорить со мной. Я - тоже.
   По радиосвязи он не различил в голосе террориста никакого  намека  на
акцент. Надеялся определиться на этот счет сейчас.  Но  ни  характерного
чеченского, ни интернационального в  голосе  главаря  не  чувствовалось.
Говорил  он  по-русски  чисто,  легкая   ирония   придавала   его   речи
уверенность.
   В отличие от директора аэропорта,  Марковцев  опустил  приветствие  и
начал разговор с вопроса:
   - Вы хотели услышать мои  требования?  Пока  рановато.  Как  мне  вас
называть?
   - Называть, - усмехнулся Шейнин, почувствовав вдруг прилив энергии. -
Это больше относится к вам. Меня зовут Лев Давыдович.
   - Меня называйте... - Марковцев сделал  небольшую  паузу.  -  Возьмем
что-нибудь библейское. Лука, к примеру. Хотя нет, остановимся на  Марке.
"Марка возьми и приведи с собой, ибо  он  мне  нужен  для  служения",  -
сказал апостол Павел.
   Неплохая игра, заметил Шейнин.  Однако  это  не  экспромт.  Наверняка
заучено и отрепетировано.  Лев  Давыдович  не  догадывался  о  том,  что
стоящий перед ним террорист мог процитировать не только апостола  Павла,
но того  же  Марка,  добавив  к  высказываниям  святого  свои  мысли,  с
поправками и не боясь согрешить.
   - У меня есть пара условий, -  возобновил  разговор  Сергей.  -  Одно
услышите вы, другое  я  сообщу  специалисту  по  переговорам  из  группы
"Альфа". Думаю, часа через полтора они будут здесь. А вы пока сообщите в
штаб о сумме в пять миллионов долларов. Пока вы  удивляетесь,  почему  я
затребовал так мало, я освобожу одного заложника, который пойдет с вами.
Он расскажет вам о некоторых мерах, предпринятых мною на  случай  штурма
самолета. Николай Васильевич, - позвал Марковцев, повернув голову.
   За его спиной возникла фигура тучного человека. Сергей пропустил  его
вперед.
   - Николай Васильевич плохо переносит духоту.  Всех,  кто  почувствует
себя скверно, я отпущу. Однако симулянтов буду наказывать.
   - Ваша цель - деньги? - спросил Шейнин, бегло оглядев пассажира.
   - Не только.
   - Политика?
   -   Скорее   претензии   к   уголовно-процессуальному   и   судебному
производству. - Марковцев сморщился. - Меня нервирует снайпер на  крыше.
Попросите его уйти в тень. На солнце  блики  от  оптики,  как  солнечные
зайчики.
   - Мне бы хотелось узнать больше, - настаивал Шейнин. -  Наверняка  вы
захотите покинуть страну.
   - Лев Давыдович, смотрите на вещи просто,  -  посоветовал  Сергей.  -
Самолеты угоняют психи,  умные  люди,  музыканты  -  целыми  семьями.  У
кого-то есть на то основание, кто-то совершает преступления без  причин.
У меня же причин достаточно, и все они более  чем  весомые.  Разумеется,
здесь я долго не задержусь.
   Директор переступил с ноги на ногу и вытащил из кармана  спецтелефон.
Думая, что отвечает ролью на роль, сказал:
   - Возьмите мой сотовый - для экстренной связи.
   - А, телефон с радиомаяком для прослушивания... Давайте.
   Шейнин покраснел. Марковцев рассмеялся.
   - Не утруждайте себя, Лев  Давыдович.  Я  знаю  все  тонкости  работы
спецслужб. Иначе не взялся бы за это дело. Я думаю не только о том,  как
сделать что-то, но и почему это может не получиться. Такой вот секрет.
   - Разрешите служащим аэропорта забрать тело убитого.
   - Пока рано. Я скажу, когда настанет пора.
   "Он  прав,  -  думал  о  Марковцеве  директор  на  обратном  пути,  -
переговоры должен вести специалист".
   Деньги...
   Деньги, конечно, найдут. На пути  сюда  высшие  чины  Генпрокуратуры,
МВД, ФСБ. Традиционно, как это принято в  других  странах,  руководители
подобных ведомств не имеют права вести переговоры  с  террористами.  Чем
выше чин, тем больше возрастает значимость самих террористов - в  их  же
глазах. На несговорчивость могут ответить выстрелом в  заложника.  Но  у
спецслужб - опять же во всем мире - существует подобие  тарифной  сетки.
Уложились в процент погибших заложников - получи оценку "отлично".  Чуть
превысили - только "хорошо".
   Из ряда вон случай, морщился Шейнин, слушая за спиной тяжелое дыхание
освобожденного заложника. Пока тот не проронил ни слова. Ему потребуется
какое-то время, чтобы прийти в себя, отдышаться наконец.
   Пока особого любопытства по поводу приготовлений террористов на борту
лайнера Шейнин не испытывал. Сейчас его больше заботило  впечатление  от
разговора с главным захватчиком. Как ни странно, ничего  плохого  о  нем
директор сказать не мог. Труп заложника не произвел того впечатления,  к
которому внутренне готовился Шейнин, отправляясь на  переговоры.  Те  не
дали никакого результата. Директор будто предложил свои услуги  поводыря
и вот ведет за собой заложника.
   И это хорошо. Однако не путем переговоров был освобожден этот Николай
Васильевич, а по личной инициативе  террориста.  Толстяку  наговорили  и
показали все, что нужно, и он должен передать это в штаб.
   Труп заложника не произвел впечатления...
   Почему?
   Ответ находился где-то рядом.
   Так же близко подступило другое откровение: террористов на  борту  не
два, а три. Якобы инфекционный больной -  не  кто  иной,  как  подсадная
утка. Именно на нем и строился расчет  террористов,  поскольку  проникли
они на борт в качестве медицинских работников.
   Все расставил на свои места заговоривший в  конференц-за