Костя поехал по  другому  адресу,  где  проживал  некто  Билан  Чагитов,
чеченец по национальности. Он  оказался  вторым  в  списке,  кому  успел
позвонить покойный милиционер Агериев. Работа Билану предстояла не менее
ответственная, только в отличие от студента молодежного  центра  деталей
операции знать ему было не положено.
 
Новоград, 14 августа, вторник 
 
   Наверное, положа руку на сердце, Сергей оберегал Валентина. В отличие
от Кости, который рисковал на предварительном этапе операции,  Мезенцеву
предстояла  рискованная  работа  в  ее  финальной  стадии.   Потому   на
прибывшего в Новоград Костю, дав  ему  день  на  знакомство  с  городом,
подполковник возложил очередную обязанность.
   Следуя инструкциям Марковцева, Костя присмотрел машину на  авторынке.
Трехгодовалый,  с  мощным  двигателем,  серебристого   цвета   "Ауди-А4"
соответствовал   всем   требованиям   предстоящей   работы.   Оформление
документов и постановка на учет производились  в  автомагазине  напротив
рынка.
   Сотрудник Новоградского ГИБДД не удивился, когда в окошке  оформления
показалась синюшная физиономия мужчины лет сорока пяти - шестидесяти  на
вид. Частенько машины приобретают и дряхлые старухи, в два  раза  старше
вот  этого  клиента.  Ради  прикола,  хотя  и  зная  стандартный  ответ,
"государственные оформители" спрашивали: "Откуда деньжищи,  бабушка,  на
джип  "Чероки"?"  -  "Чай,  наверное,  заработала   за   семьдесят   лет
непрерывного стажа", - звучал исчерпывающий ответ.  За  ее  спиной,  как
правило, возвышался "внук" - детина,  очередной  задачей  которого  было
отвезти бабульку в нотариальную контору  и  заполучить  доверенность  на
свое имя.
   Кто стоит за  спиной  этого  ханыги,  гибэдэдэшнику  было  наплевать.
Оформив все документы, он подошел к  сейфу,  вынул  новенькие  номера  -
Н610МЕ - и вместе с техпаспортом передал новому владельцу.
   - Счастливо, - шаблонно напутствовал он покупателя.
   Нового владельца. "Ауди" звали  Борисом  Ситниковым.  В  нотариальной
конторе не без труда визуально установили его дееспособность и  оформили
доверенность на право вождения на имя Константина Яковлевича Горохова.
   В автомобиле Костя окончательно расплатился с  клиентом.  Пять  тысяч
Борис принял дрожащей рукой. Правда,  так  же  трясясь,  он  взял  вчера
задаток - ровно десять сотенных купюр. Сутки  прошли,  точнее,  двадцать
шесть часов, а где эта тысяча? Ситников и не знал, что  у  него  столько
друзей. Причем все преданные до гробовой доски. Налетели гурьбой, как на
поминки, словно только  что  похоронили  своего  лучшего  друга  Бориса.
Вылакали двадцать три... нет, двадцать четыре пузыря водки, съели что-то
около двух батонов хлеба и три четырехсотграммовых упаковки сосисок. Да,
была еще газированная вода, какой мудак ее купил? - возмущался кто-то.
   После  смерти   жены   Борис   покатился   по   наклонной:   разменял
двухкомнатную  на  однокомнатную,  потом  переехал   в   коммуналку   на
двенадцать метров. Вчера вот повстречал доброго мужчину, его предложение
не оказалось для Ситникова неожиданным или странным, наоборот,  он  ждал
его и искренне удивлялся, что никто до сих пор  не  подъехал  к  нему  с
таким вопросом.
   И вот - пять тысяч.  Вчерашней  компанией  -  на  пять  дней  хватит.
Возможно, компания отпочковалась, и сейчас ее ряды  насчитывают  в  пять
раз больше. Нет, решил Борис, хватит, и спрятал четыре тысячи в потайной
карман: через прореху под подкладку пиджака.
   - Посидим в кафе? - неожиданно предложил его  благодетель.  -  Обмоем
покупку.
   Ситников согласился.
   Они до позднего вечера просидели в  дешевой  забегаловке  на  окраине
Новограда. В основном пил Борис, а  его  новый  знакомый  едва  пригубил
рюмку коньяка. Коньяка настоящего, вкус которого  Ситников  давным-давно
забыл.
   Возвращались они, когда совсем  стемнело.  Хмельные  мысли  Ситникова
выдавали желаемое за действительное, Борис с какой-то жадностью невольно
думал об этой немецкой машине, как о своей. Ведь по документам она  его.
Ему так и хотелось скомандовать водиле: сворачивай туда, остановись там,
подожди столько-то. И он  стал  понемногу  злиться.  Может,  благородный
напиток ударил не по тем струнам в голове? Привычные струны давненько не
выдавали подобного мотива.
   С Окружной дороги Костя повернул на Алма-атинскую улицу, и, когда они
въехали на мост, машина неожиданно заглохла.
   - Трамблер говно, - скривился Горохов.  -  Я  сразу  заметил.  Завтра
придется менять.
   - Нормально встали, - как показалось Косте, сердито бросил  настоящий
владелец авто, оглядываясь на сигналящую позади машину.
   - Поможешь? - спросил Горохов.
   Ситников пожал плечами и с неохотой оставил свое место.
   После ремонта моста движение на нем возобновилось не полностью, машин
мало, особенно сейчас,  когда  часы  показывают  половину  одиннадцатого
вечера.  И  именно  в  это  время  нужно  было  проехать   мимо   "Ауди"
раздолбанной "бане",  второй  модели  "Жигулей"  с  неработающей  правой
фарой.
   Костя поставил машину впритык к бордюрному  камню.  Прикурив,  бросил
спичку с моста, где прямо под  ними  грохотал  грузовой  состав.  Указав
вниз, Костя улыбнулся Ситникову:
   - Оглохнуть можно.
   - Что? - Борис сморщился и наклонился к собеседнику.
   Подхватив его под мышки,  Костя  резко  подался  с  тяжелой  ношей  к
ограждению. Секунда, и он перекинул жертву через парапет.
   В середине состава находилось три десятка полувагонов  с  лесом.  Они
уже скрылись под мостом. Сейчас под ним, чуть раскачиваясь,  проносились
цистерны с бензином.
   Падая, Борис делал нелепые движения руками  и  ногами.  Он  два  раза
перевернулся, прежде  чем  ягодицами  удариться  в  край  цистерны.  Его
подбросило и тут же потащило вниз по овалу вагона. И еще  один  удар,  о
сцепку. Каким-то чудом ему удалось зацепиться за толстый шланг, но ноги,
разбиваясь уже в кровь о бетонные шпалы, тащили его вниз.
   Ситников не чувствовал боли,  не  мог  знать,  что  на  нем  уже  нет
ботинок, а в носках находится кровавое тесто. Он еще  раз  перевернулся,
перехватываясь руками, но одна рука скользнула  с  масляной  поверхности
сцепки. И снова падение на ягодицы - но в этот раз  на  правую  по  ходу
движения рельсу. На которой его тут же распластало. Если бы он  ударился
головой, то не  увидел  бы  огромного,  сверкающего  своей  поверхностью
колеса,  с  громадной  скоростью  надвигавшегося  на  него.  Борис  стал
заваливаться набок, но колесо врезалось  точно  в  пах,  Вскинутые  ноги
ударились о металл, расчлененное тело несколько метров  кувыркалось  под
вагоном, пока снова не попало под колеса. Но уже другого вагона.
   Машина завелась с пол-оборота. Костя на  приличной  скорости  миновал
мост и влился в поток машин за Окружной дорогой.
 
*** 
 
   Заранее определив место встречи - обычное открытое кафе при небольшом
магазинчике, работающем круглосуточно, где местная молодежь оттягивалась
пивом,  -  Марк  с  Валентином  поджидали  Костю.  На   часах   половина
двенадцатого, а компаньона все нет.
   В  начале  одиннадцатого  закончилась  беседа  с  Биланом  Чагитовым,
прибывшим в Новоград всего несколько часов  назад.  Чеченец  не  задавал
лишних  вопросов,  молча  взял   деньги   и   выслушал   предварительные
инструкции.
   - Идет, - Валентин кивнул на невысокую фигуру  товарища,  попавшую  в
освещенный квадрат кафе.
   Сегодня Мезенцев обошел  несколько  магазинов,  торгующих  охотничьим
снаряжением, но так и не  смог  найти  подходящей  одежды.  И  только  в
универмаге  "Гарнизонный"  увидел  развешанную  на  вертящихся   стендах
сероватую форму.
   Вчера же он совершил удачную сделку с сестрой-хозяйкой 9-й  городской
больницы, заглянув вместе  с  ней  на  склад,  где  хранилось  списанное
оборудование.  Среди  устаревшего  медицинского  оснащения,  начиная   с
обшарпанных операционных  столов  и  заканчивая  мелкими  хирургическими
инструментами, Валентин выделил три больших хромированных стерилизатора.
Несомненно, к этому можно было отнестись как  к  удаче,  однако  "дорогу
осилит идущий", "кто ищет, тот всегда найдет". В противном случае группе
Марковцева пришлось бы воспользоваться обычными медицинскими саквояжами.
   Присев за стол, Костя дожидался вопроса.
   - Как дела? - наконец спросил Марковцев.
   - Нормально.
   - Подобрал машину?
   - Да, как ты и просил: "Ауди".
   - Хозяин?
   - Напился и попал под железнодорожный состав.
   Ладно, кивнул Сергей. Круто или нет обошелся Костя с мужиком,  решать
ему.
   - Завтра встречаемся в половине девятого утра на набережной, напротив
бассейна СКА, и прогоним все еще раз. Последний раз, Костя, понял?
   Марку  откровенно  не  понравилось  поведение  партнера.  Что-что,  а
чувство выполненного долга  не  стоит  демонстрировать  таким  вальяжным
способом: молча дожидаться похвалы. Если бы не поджимало  время,  Сергей
сменил бы одного из участников операции. А до нее оставалось  ровно  два
дня. "Все готовы, все  смеются,  -  скривился  Марковцев.  -  Все  хотят
попасть на день рожденья".
   Все  гости  собрались,  включая  Шамиля   Наурова,   ждут   виновника
торжества. В определенной степени ему  отвели  роль  рядового  участника
застолья, вручив приглашение. Он прочитал его, дал молчаливое согласие и
весь превратился в ожидание того, когда к его подъезду подадут лимузин.
 
Глава 8 
Превентивные меры 
 
23 
 
Москва, 16 августа, четверг 
 
   Ранний звонок оказался междугородным, линия изобиловала  помехами,  и
главе службы безопасности "Мегаполиса" приходилось часто переспрашивать.
   - Андрей, это Сергей Марковцев, - услышал он после приветствия.
   - Как вы сказали?
   - Марковцев. Наверняка вы слышали обо мне от Шестакова.  Это  я  взял
часть снаряжения с законсервированной базы.
   -  Зачем?  -  спросил  Овчинников,  не  найдя  в  эту  минуту   более
подходящего продолжения разговора.
   - Строил определенные планы, тянул время - как  сейчас  выясняется  -
зря. Пришлось убрать Родиона Ганелина - не было выбора: или он меня, или
я его.
   - А сейчас чего вы хотите?
   - Поставить точку в этом  деле.  Я  назову  вам  место,  где  спрятал
оставшееся вооружение.
   - Скажите об этом Шестакову. - О капитане  первого  ранга  Овчинников
вспоминал с лютой ненавистью. Владимир Дмитриевич отрабатывал версию  об
участии Андрея как организатора в  похищении  арсенала  боевых  пловцов,
фактически  шантажировал,  непрозрачно  намекая  на  непыльную   работу,
которую  можно  потерять,  семью,  которой  так  же  можно  лишиться   в
одночасье. В конце концов отстал.
   Что касается звонившего, его фамилию Андрей услышал впервые.  Видимо,
в своей изощренности Шестаков не дошел до крайней точки - выявить  связь
между  попавшим   в   трудное   положение   Овчинниковым   и   настоящим
преступником.
   - Мы оба профессионалы, Андрей, - продолжал Марковцев.  -  Давайте  в
этом деле обойдемся без официальных лиц. Мне не  хочется  иметь  дело  с
человеком, который отдал приказ ликвидировать  меня.  И  для  вас  такой
вариант более выгоден: вы сами и докажете свою невиновность. До меня  вы
были кандидатом номер один, и мы снова можем поменяться местами.
   - Я уже доказал. - Овчинников разговаривал по телефону,  позволяющему
записывать разговор в  течение  пятнадцати  минут  в  цифровом  формате.
Запись позволяла ему действовать самостоятельно.
   - Я не закончил, - продолжалась запись.  -  Вас  не  устроит  вариант
подброшенного мною вооружения, мой человек передаст его из  рук  в  руки
вашим людям. Но с одним условием: они отпускают его с миром.  Они  могут
прихватить его с собой, однако  в  этом  случае  в  ближайшее  отделение
милиции придет письмо за подписью этого человека, в  письме  будет  идти
речь о том, что он случайно нашел оружие и сообщает о его местоположении
правоохранительным органам. Диверсионный заряд  может  наделать  больших
бед, только поэтому я избавляюсь от него и оружия. Деньги  ценой  взрыва
мне не нужны.
   - Интересно, о чем выдумали раньше...
   - О том же, пока не зашел слишком далеко.  Одна  мощная  криминальная
группировка заинтересовалась моим предложением, практически они охотятся
за мной. Так вы согласны на мое предложение?
   - Мне нужно подумать.
   - Думайте. Трубку я не кладу.
   Овчинников думал. Поймал себя на мысли, что успешнее процесс мышления
происходил  бы   при   видимом,   "живом"   движении   магнитной   ленты
записывающего устройства, а не при "закрытом"  процессе  оцифровки.  Что
происходит там, в крохотной плате? Так же  непонятно,  как  и  в  голове
Сергея Марковцева, соединенного  с  головой  главы  службы  безопасности
телефонными проводами. Обезличенная, "мертвая" связь,  не  хватает  глаз
собеседника, его жестов, недостает его эмоций  -  любых,  положительных,
отрицательных.
   - Не хотите встретиться лично со мной? - спросил Андрей.
   - Рад бы, но нахожусь далеко от столицы. А время не ждет.
   - Каким же образом мои люди успеют?
   -  Очень  просто.  В  Новограде  есть  филиал  вашего  банка.  Служба
безопасности филиала подчиняется вам?
   - Скажем... да.
   - Отлично. Вот и отдайте им соответствующее распоряжение. Как  только
мой человек передаст им заряд, они могут вызвать  на  место  опергруппу.
Перестрахуйтесь, если хотите. Теперь поговорим  конкретно  о  Шестакове.
Меня ему не найти, и он по приказу свыше повесит всю вину на вас. Дело в
том, что есть свидетель, женщина,  жена  Юрия  Санникова.  За  несколько
минут до убийства мужа она видела человека, выходящего из его дома.
   С ее слов составили  фоторобот  неизвестного,  и  он  как  две  капли
походит на вас, Андрей. Дело по факту убийства Юрия  Санникова  пока  не
закрыли. Понимаете, о чем я хочу сказать? Пока эта  женщина  скрывается,
но в случае вашего отказа даст повторные показания.
   - У меня есть алиби.
   - Наплюйте на него, - искренне посоветовал Марковцев, -  "проблемный"
отдел ГРУ  занимается  решением  именно  проблем,  а  не  их  созданием.
Проверять ваше алиби не станут. Показания жены вашего босса устроят  вас
наполовину, вторая половина ударит и по вашей любовнице, и по вас  -  вы
лишитесь работы. Вы профи,  Андрей,  и  могли  подготовить  алиби.  Жена
Санникова - простушка, к  чему  ей  оговаривать  кого-то?  Вы-то  должны
знать, что большинство дел раскрываются по свидетельской базе.
   После непродолжительной паузы Овчинников принял решение.
   - Хорошо, я согласен. Где находится вооружение? Надеюсь, не  в  жилом
секторе Новограда?
   - Мы думаем одинаково. Нет, конечно. Оно далеко от крупных населенных
пунктов.  На  юге  Новоградской  области  есть   селение   Кудели,   это
Малаховский район. По ходу движения от Новограда,  у  знака  "Населенный
пункт Кудели" будет ждать мой человек.  Пусть  ваши  ребята  остановятся
там, он сам подойдет к ним. Как видите, ничего опасного, все честно.  Вы
верите мне и посылаете в Кудели своих людей, а я доверяю вам  и  отряжаю
на место встречи своего помощника.
   - Договорились. Когда вы планируете встречу?
   - Сегодня, в одиннадцать вечера.
   - Не поздновато?
   - Раньше не позволяет личная безопасность. К  вечеру  я  должен  быть
далеко от Новограда. Удачи вам, Андрей.
   Повесив трубку, Овчинников отметил время. Самолетом он мог  успеть  к
назначенному сроку, но стоит ли?
   Голос  и  собственно  "благородные"  порывы  Марковцева  не  вызывали
подозрения, равно как его нежелание переброситься парой  слов  с  бывшим
начальником.  Андрей,  если  бы  его  "заказали",  на  месте  Марковцева
поступил бы так же.
   На месте Марковцева...
   Теперь мысли и чувства Овчинникова не могли жить  отдельно  от  этого
человека. Он мыслил и  за  себя,  и  "за  того  парня".  Если  в  чем-то
сомневался, находил ответы то в себе, то  в  другом  человеке.  В  таком
положении трудно найти один  ориентир;  если  это  тщательно  выверенная
психологическая тактика Марковцева, то он преуспел в ней.
 
24 
 
Борт самолета "Ту-154" 
 
   Бросив взгляд на часы, а затем на иллюминатор, на рваные,  необъятные
поля облаков, среди  которых,  казалось,  неподвижно  завис  авиалайнер,
Равиль Яфаров в очередной раз поднялся с кресла и направился в туалет.
   - С вами все в порядке? - поинтересовалась бортпроводница, наконец-то
обратившая  внимание  на  частые  рейды  пассажира  в  хвостовую   часть
самолета.
   - Да, - кивнул  Яфаров,  изобразив  на  лице  болезненную  улыбку,  и
облизнул пересохшие губы. - Почки. Наверное, застудил.
   - Вы плохо переносите полеты, - внесла коррективы стюардесса, пытаясь
вызвать пассажира на откровенный разговор. Когда  самолет  оторвался  от
взлетно-посадочной полосы казанского аэропорта и набрал  высоту,  Равиль
неумело попытался завести с ней знакомство:
   "Вас зовут Жанна?" - "Саша", - представилась стюардесса, поправляя на
белоснежной блузке фирменный бейджик со своей фотографией.
   Еще тогда она обратила внимание на бледное лицо пассажира,  прячущего
свое истинное состояние за шаблонными словами. Сейчас же болезненный вид
парня указывал на то, что его тошнит. Страдальческий изгиб губ и  частые
взмахи его длинных ресниц открытым текстом говорили, что  ему,  сильному
парню, стыдно перед хрупкой девушкой, стойко  или  привычно  переносящей
болтанку в небе. Вдвойне стало бы стыдно, воспользуйся он  гигиеническим
пакетом, предназначенным для подобных случаев. Гигиенический пакет - это
не для настоящих мужчин.
   - Парк самолетов... - выдавил из себя Равиль. - Мне говорили, он стал
совсем изношенный. Раньше было легче,  -  торопливо  добавил  он  сиплым
голосом,  -  об  авиакатастрофах  умалчивали.  А  теперь  каждую  неделю
объявляют.
   Саша улыбнулась молодому брюзге и коснулась пальцами его плеча:
   - Не беспокойтесь, наш самолет новый.
   - Новый или не совсем старый? - Равиль покосился на пожилого мужчину,
сидевшего в последнем  ряду  на  крайнем  кресле.  Тот  прислушивался  к
разговору и пару раз обернулся на страдальца.
   - Извините. - Яфаров бочком миновал стюардессу и заперся в  туалетной
кабинке.
   Присев  на  крышку  унитаза,  Равиль  вынул  из  кармана  пакетик  и,
развернув его, долго смотрел на сероватый порошок.  Наконец,  решившись,
резко выдохнул,  высыпал  содержимое  на  язык  и  быстро,  почувствовав
сильную горечь, распространившуюся по всей полости рта,  запил  снадобье
водой.
   Согласно полученной инструкции, приступы  тошноты,  а  затем  сильной
рвоты дадут знать о себе через пятнадцать-двадцать минут - ровно столько
останется и до конца полета.
   Яфаров снова бросил взгляд на циферблат "командирских"  часов:  сорок
минут,  и  шасси  воздушного  лайнера  коснутся   бетона   Новоградского
аэропорта.
   Равиль ничего не ел сегодня, не смог проглотить легкий  завтрак  даже
через силу.  Желудок  начал  протестовать  задолго  до  запланированного
времени, готовый вывернуться наизнанку даже без рвотного препарата - еще
до взлета лайнера, прямо на трапе. И Равиль как мог  сдерживал  себя.  В
противном случае он ставил под угрозу - да что там говорить -  просто  в
самом начале срывал тщательно  спланированную  операцию.  "По  состоянию
здоровья" его могли оставить в Казанском аэропорту;  а  если  бы  он  не
сдержался в первые минуты полета, командир экипажа  получил  бы  команду
вернуться в  столицу  Татарстана,  которую  едва  не  "поставили"  из-за
вспышек холеры на карантин.
   Равилю объяснили, что  за  двадцать  минут  до  посадки  пассажирский
самолет назад в Казань не вернут - не хватит топлива.  Также  не  смогут
предоставить для посадки другой аэродром: какой город захочет принять  у
себя борт, на котором находится  человек  с  явными  симптомами  холеры?
Считай, в этом случае все пассажиры  несчастного  лайнера  автоматически
входят в группу риска.
   А вопрос нешуточный. Яфаров собственными глазами видел по  телевизору
президента страны,  взявшего  "холерный  вопрос"  под  личный  контро