атом часу ночи за квартал от дома,  где теперь находился
Шуберт,  остановилась легковая машина. Из нее выпрыгнула собака, затем
вылезли  Торп  и  еще  трое  гестаповцев.  Они  бесшумно  обошли  дом,
осмотрели его.  Двое встали под окнами, Торп и третий офицер подошли к
двери. С ними была и собака.
     Торп попытался   отпереть   дверь  отмычкой.  Это  не  удалось  -
очевидно,  был задвинут засов.  Тогда он переглянулся со  спутником  и
постучал.  На  стук  не  ответили.  Торп  вновь постучал,  но с тем же
результатом.
     Собака, которую держал на ремне спутник Торпа,  вдруг напряглась,
зарычала. Торп понял: за дверью кто-то есть.
     - Откройте, - сказал он. - Откройте, или мы взломаем дверь.
     Дом молчал.
     Тогда на дверь налегли.  Из-за нее раздался выстрел. Пуля пробила
толстую доску и обожгла плечо Торпа. Он вскрикнул, отпрянул в сторону.
     Офицеры, стоявшие у окон,  выбили стекла, чтобы проникнуть в дом.
Но за стеклами оказались ставни. И оттуда тоже загремели выстрелы.
     В доме  был только Шуберт.  С двумя пистолетами в руках перебегал
он из комнаты в комнату,  держа под обстрелом дверь  и  окна.  Он  был
невредим,  у него имелось несколько запасных обойм с патронами,  но он
понимал,  что оказался в ловушке,  и  все,  что  ему  остается  -  это
подороже продать свою жизнь.
     - Сдавайтесь!  - крикнул Торп.  - Бросьте оружие,  выходите,  и я
гарантирую вам жизнь!
     Шуберт в ответ выстрелил.  За дверью раздался стон, шум падающего
тела.
     Торп оттащил раненого в сторону.
     - Ломайте  ставни,  -  приказал  он помощникам.  - Ломайте,  и мы
пошлем к нему гостью!
     При этом он указал на овчарку.  Офицеры притащили большой камень,
раскачали,  швырнули в окно. Ставни с треском распахнулись. И тотчас в
окно вскочила собака.
     В доме раздались шум борьбы,  рычание,  выстрел. Один из офицеров
влез  на  подоконник.  Из дома вновь выстрелили,  гитлеровец вывалился
наружу, раненный в бок.
     Схватка продолжалась.  Теперь Шуберту приходилось туго. Нападение
собаки оказалось неожиданным.  Овчарка прыгнула на грудь,  и  он  едва
успел защитить рукой горло. Клыки собаки прокусили плечо. Пса он убил,
но рука повисла плетью - вероятно, было повреждено сухожилие.
     И все же Шуберт защищался.
     Где-то далеко возник низкий протяжный гудок.  Шуберт узнал  голос
"Ганса Бемера".  Прошла минута, другая, а сирена гудела не переставая.
Так могло быть лишь в одном случае - при воздушной тревоге.  А  ложным
сигналом  воздушной  тревоги и должна была начаться операция по взрыву
завода. Значит, Кригер и другие действуют!
     Шуберт приободрился.  Нет,  еще не все потеряно.  Оказывается, до
них не добрались.
     - Продержаться еще полчаса, - шептал он, посылая пулю в окно, где
мелькнула какая-то тень, - хотя бы полчаса!
     Раздался сигнал  полицейского  автомобиля.  К  осаждающим прибыло
подкрепление. Теперь Шуберт не мог сдерживать противников и у двери, и
у  окон.  Он  взбежал  по  лестнице  в  мансарду,  лег на пол у входа,
выставил сквозь перила лестницы ствол пистолета.
     Он слышал, как рухнула входная дверь и в доме раздался топот. Вот
внизу на лестнице мелькнуло чье-то плечо. Шуберт тщательно прицелился,
нажал на спуск.  Выстрела не последовало.  Торопясь, он схватил второй
пистолет,  направил в человека,  который большими скачками взбегал  по
ступенькам. Выстрел - и тот, перевалившись через перила, рухнул вниз.
     - Еще немного... - шептал Шуберт. - Еще несколько минут!..
     И он  дождался.  На  секунду  в  окнах стало светло:  в отдалении
грохнул взрыв.
     - Наконец-то! - Шуберт глубоко вздохнул, выпрямился.
     Вновь застучали шаги по лестнице. Теперь наверх торопились двое.
     Он поднял  пистолет.  Он  знал:  в  стволе последний патрон.  И -
выстрелил себе в голову.
     Этой же ночью гестаповцы нагрянули к Шталекеру. Но дом был пуст.
     Третья группа контрразведчиков  тщетно  искала  Трофима  Кныша  и
пятерых пленных.
     Сильный наряд  полиции  и  пожарные  суетились  вокруг   горящего
корпуса завода "Ганс Бемер".  За ними плотной молчаливой стеной стояли
рабочие, вернувшиеся из бомбоубежища.
     Глубокой ночью   в   гестапо   стало   известно   еще   об  одном
происшествии. Из лагеря военнопленных сообщили, что осведомитель Цюпа,
вышедший   ночью   из  барака  по  нужде,  найден  мертвым:  со  стены
строящегося здания на него свалился камень.


Глава двадцать первая

1

     Прибыв в  Карлслуст,  шеф  Упица  генерал-лейтенант  Зепп Зейферт
отказался от гостиницы,  хотя для него был приготовлен комфортабельный
номер. Автомобиль генерала проехал город и направился к расположенному
неподалеку лесистому холму, вершину которого живописно венчали стены и
башни  старинного замка.  Владелец замка,  берлинский коммерсант,  был
приятелем Зейферта,  и в день выезда генерала из  Берлина  управляющий
замком   получил   телеграфный   приказ  встретить  высокого  гостя  и
предоставить замок в его полное распоряжение.
     Генерала встречал,  разумеется,  не только управляющий замком.  К
нему тотчас явились руководители местных учреждений безопасности.
     Приезд видного  эсэсовского генерала не прошел незамеченным и для
советской разведки.
     Трое наших разведчиков, заброшенных в глубокий тыл противника еще
в начале войны,  базировались в различных районах  Германии,  пока  не
получили приказ переехать в Карлслуст.
     Первой прибыла  Тамара  Штырева.  Снабженная  документами   вдовы
погибшего  офицера,  она  купила домик и устроилась работать в местной
фотографии ретушером.
     Олег Люлько   жил  в  Гамбурге,  работал  техником  в  телефонной
компании. Та имела филиалы во многих городах, расположенных по нижнему
и  среднему  течению  Эльбы,  и  перевод  в  Карлслуст  Люлько устроил
довольно быстро.
     Труднее пришлось Павлу Перцеву,  пункт базирования которого был в
Котбусе,  где разведчик имел небольшой  антикварный  магазин.  Перцеву
пришлось  подыскать  предлог  для  того,  чтобы  съездить за товаром в
Карлслуст,  "познакомиться" там со Штыревой и "жениться" на ней. После
того   как   антиквар   Фриц   Готбах   и   ретушер  Стефания  Шнейдер
зарегистрировали брак  и  обвенчались,  Готбах-Перцев  уже  на  вполне
законном  основании  перебрался  в  Карлслуст.  Немногочисленные лица,
присутствовавшие на церемонии  бракосочетания,  были  информированы  о
том,  что  в Котбусе дела антикваров идут из рук вон плохо - под боком
Берлин,  который отбивает покупателей. Здесь же, в Карлслусте, который
вдвое  крупнее  Котбуса,  охотников  до  старинной  бронзы  и фарфора,
разумеется, гораздо больше.
     Новые жители    Карлслуста   подверглись   негласной   тщательной
проверке.  Но все оказалось в порядке,  и  вскоре  Перцевым  и  Люлько
перестали интересоваться.
     Группа уже несколько месяцев искала карлслустский тайник.  Сейчас
она  получила  указание  установить тщательное наблюдение за генералом
Зейфертом,  приезд которого мог быть связан с архивами,  но ничего  не
предпринимать, а ждать прибытия Керимова.
     Аскер приехал в Карлслуст во вторник.  Назревали важные  события.
Капитан Люлько,  служивший на телефонной станции,  перехватил разговор
Зейферта  с  Упицем.   Тот   тоже   выезжал   в   Карлслуст.   Встреча
высокопоставленных эсэсовцев,  намечаемая на послезавтра, могла многое
прояснить.
     Разведчики просидели вечер и весь следующий день,  обдумывая план
действий.

2

     В четверг утром генерал Зейферт  снял  в  кабинете  замка  трубку
телефона и обнаружил,  что аппарат не работает. Не действовал и второй
телефон, непосредственно связанный с междугородной станцией.
     Вскоре прятавшийся а кустах у подножия холма майор Перцев увидел,
как из ворот замка выскочил автомобиль.  Машина промчалась  по  склону
холма  и скрылась на шоссе,  которое вело в город.  Перцев,  час назад
заземливший телефонные провода,  которые тянулись из замка,  имел  все
основания  полагать,  что машина направилась на телефонную станцию.  А
там на дежурстве находился техник Готфрид Вильгауз,  то  есть  капитан
Люлько...
     Вскоре автомобиль  доставил  в  замок  представителя   телефонной
станции.  Это был сам дежурный техник,  который заявил посланному, что
никому не может передоверить обслуживание почетного гостя.
     Техник проверил проводку на стене кабинета, разобрал аппараты и с
полчаса возился в них. Связь заработала.
     Однако техник  не  был  доволен.  Он  объяснил управляющему,  что
аппараты стары и ненадежны. Вечером он приедет снова и заменит их.
     Когда техник ушел,  адъютант положил перед генералом свежую почту
- связь с Зейфертом гестапо поддерживало специальным курьером, который
ездил из Берлина.
     Зейферт вскрыл  пакеты,  некоторое  время  читал  бумаги,   затем
отшвырнул их,  порывисто встал. Закинув руки за спину и сцепив пальцы,
он зашагал по кабинету. Мягкий ковер на полу, тяжелые гардины, плотная
ткань  обтягивавшая стены,  - все это заглушало шаги.  Однако адъютант
услышал, открыл дверь, вопросительно взглянул на шефа.
     - Убирайтесь! - проворчал Зейферт.
     Адъютант прикрыл дверь.
     Зейферт подошел  к  столу,  схватил  бумагу,  которую  только что
просматривал,  вновь  поднес  к  глазам.  Это  была  очередная  сводка
важнейших событий. Она-то и привела генерала в ярость. Сообщалось, что
Советская Армия  продолжала  наступление  почти  по  всему  фронту,  в
результате   чего   военно-политическое  положение  на  Востоке  резко
ухудшалось.  Русские сумели так повернуть дело, что Румыния, дравшаяся
на стороне Германии, вдруг объявила войну своей бывшей покровительнице
и союзнице. За неполную неделю советские войска заняли десяток городов
этой  страны,  в  том  числе  ее  столицу  Бухарест  и  центр нефтяной
промышленности Плоешти, откуда в охваченную топливным голодом Германию
до  последнего  времени  все же сочился тоненький ручеек горючего.  Из
войны с СССР вышла также Финляндия.  Повернула штыки против Германии и
бывшая ее союзница Болгария...
     Все это так ошеломляло,  что неприятные вести с западного  театра
военных действий,  где американцы и англичане продвигались, отбрасывая
германские войска,  воспринимались как-то равнодушно.  Да и  какое,  в
сущности,  это могло иметь значение.  Война решалась не там. Генерал в
бешенстве топнул ногой.  Не будь  сейчас  у  границ  Германии  русских
армий, немцы показали бы всем этим джи-ай и томми, что такое настоящая
война!
     Вторая сводка  анализировала  состояние  промышленности  рейха  и
потери в живой  силе  и  технике.  Убыль  в  людях  исчислялась  такой
огромной цифрой,  что в нее трудно было поверить. Не менее значительна
была потеря подводных лодок, самолетов, орудий, танков. Самое страшное
заключалось   в  том,  что  сейчас  все  заводы  Германии  производили
вооружения и техники гораздо меньше,  чем уничтожал  противник.  Иными
словами, убыль не восполнялась.
     Разумеется, содержание сводок не было новостью для генерала.  Обо
всем  этом  он  знал.  Обо  всем,  кроме  истинного  положения  дел  в
промышленности.  Это всегда тщательно скрывалось даже  от  таких,  как
Зейферт.  И  вот  сегодня  впервые  случилось  так,  что авторы сводок
суммировали все важнейшее,  из чего складывалось состояние  страны.  И
Зейферт был поражен вдруг раскрывшейся перед ним мрачной картиной. Что
же дальше? - спрашивал себя генерал.
     Дверь кабинета отворилась. На пороге стоял адъютант.
     - Ну? - сказал Зейферт.
     - Группенфюрер Гейнц Упиц прибыл.
     - А! - Зейферт выпрямился. - Пригласите его.
     Упиц вошел, со стуком свел каблуки, выбросил вперед руку.
     - Хайль Гитлер!
     - Хайль! - Зейферт приподнял правую ладонь.
     Упиц, сильно косолапя,  тяжело шагнул вперед.  Он был явно  не  в
настроении,  и  сейчас  казалось,  что  лоб  его тяжелее,  чем обычно,
нависает над маленькими темными глазками,  а нижняя  челюсть  выпячена
еще  сильнее,  будто  группенфюрер  готовился  вцепиться в кого-нибудь
зубами.
     "Совершеннейшая обезьяна", - подумал Зейферт, в то время как губы
его сложились в улыбку, а рука гостеприимно указала на кресло.
     Упиц кивнул  и,  хотя  в  свою  очередь ненавидел Зейферта,  тоже
раздвинул в улыбке толстые, мясистые губы.
     Неприязнь между  ними  возникла еще до войны.  Зейферт - высокий,
по-юношески стройный и подвижной, с приятными чертами лица, остроумный
и  веселый,  начал свою карьеру в разведке гораздо позже Упица,  был у
него в подчинении, но затем обскакал Упица и стал его начальником.
     Со своей стороны Упиц считал карьеру Зейферта результатом тонкого
политиканства и подлости,  чего не терпел в других,  хотя сам поступал
именно так.  Зейферт умел предугадывать мнение и точку зрения тех, кто
стоял  у  власти,  а  угадав   -   действовать,   причем   действовать
стремительно,  опережая  всех  и  всяческих конкурентов.  В этом,  как
считал Упиц, и был секрет успехов Зейферта.
     Именно так  произошло  перед войной,  когда окружение фюрера было
озабочено необходимостью во что бы то ни стало раздобыть чертежи новых
бомбовых  прицелов,  изобретенных американцами.  Как удалось разнюхать
Зейферту,  прицелами  заинтересовался  сам  Гитлер.  Проявив   бешеную
энергию,  загубив  несколько  агентов,  истратив  уйму денег,  Зейферт
раздобыл-таки фотографии заветных чертежей.  Раздобыл в обход Упица  и
других своих начальников.
     Разумеется, Зейферт сильно рисковал. Плохо бы ему пришлось, узнай
обо  всем  Упиц  вовремя.  Но  тот,  тоже  увлеченный поисками военной
новинки, ни о чем не догадывался.
     И вот  Зейферт  положил  на  стол  шефа  гестапо чертежи прицела,
причем устроил так,  что о чертежах и о том,  кто именно их  раздобыл,
немедленно узнали Геринг и Гиммлер, а через них - Гитлер.
     Наутро наступила  развязка.  Упиц  был  вынужден   поменяться   с
Зейфертом кабинетами. Последний получил не только повышение по службе,
но также генеральский чин и рыцарский крест в придачу.  Таков был Зепп
Зейферт.
     Упицу не понравился приезд Зейферта в  Карлслуст.  Мало  хорошего
сулила  и встреча с ним в этом городе.  Поэтому он умышленно оттягивал
свидание,  надеясь,  что в конце концов что-нибудь  помешает  встрече.
Однако последовал повторный вызов...
     Поздоровавшись, Упиц объяснил причину задержки.  Он  рассказал  о
взрыве на заводе и об операциях,  которые проводило гестапо по розыску
и  ликвидации  подпольной  антифашистской  организации   и   советских
разведчиков.
     - Вы уверены,  что действовала именно русская разведка? - спросил
Зейферт.
     - Да, уверен.
     - Та группа, что была нацелена на Карлслуст?
     - Да, - повторил Упиц.
     Зейферт помедлил.
     - Что ж, - сказал он, - вы, пожалуй, правы.
     - Прошу учесть важное обстоятельство. С тех пор как мы обнаружили
следы советской разведки в Остбурге,  она перестала подавать  признаки
жизни в Карлслусте. Прежде служба радиоперехвата регулярно фиксировала
работу неизвестного передатчика,  причем пеленг указывал на Карлслуст.
Сейчас  этого уже не наблюдается.  Зато отмечена активная деятельность
тайной рации...
     - В Остбурге?
     - Да. И на тех же частотах.
     - Не стоит продолжать. Ясно.
     - Нет,  это важно.  Перед самым моим отъездом оттуда мы  получили
окончательное подтверждение того, что переиграли русских.
     - Интересно!..
     - С  операцией по заброске к ним перебежчика и агента вы знакомы,
не так ли?
     - Да, вы докладывали в свое время.
     - Так  вот,  в  Остбурге  появился  человек,  который   проверяет
показания  перебежчика  Хоманна.  Об этом донес кладовщик завода "Ганс
Бемер",  который был специально и заблаговременно  предупрежден  нашей
службой.
     - Его не взяли?
     - Лучшие  агенты  идут по следам.  Полагаю,  что его арест - лишь
вопрос  времени.  Кстати,   уничтожен   руководитель   антифашистского
подполья небезызвестный вам Оскар Шуберт.
     - Шуберт? Удача, Упиц!
     - Полагаю, да.
     - Кто же это смог?
     - Штурмфюрер Торп. Способный малый.
     - Запомним его.  -  Зейферт  помолчал  и  неожиданно  спросил:  -
Хранилище далеко?
     Упиц нахмурился.
     - Не очень, - пробормотал он.
     - Покажите мне его.
     - Зачем? - Упиц встал, пожал плечами. - Или мне уже не верят?..
     Поднялся и Зейферт. С минуту они в упор глядели друг на друга.
     - Что  вы  задумали?  -  хрипло проговорил Упиц.  - Зачем оно вам
понадобилось?
     Зейферт побледнел. В его глазах зажглись огоньки.
     - Послушайте,  Упиц,  - начал он, стараясь говорить спокойно. - Я
знаю,  как вы относитесь ко мне,  иллюзий на этот счет не строю.  Могу
только сказать:  это чувство взаимно...  Но сейчас речь о  другом.  Вы
хотели знать,  зачем мне архивы?  Отвечаю:  за тем же,  зачем и вам. -
Зейферт помолчал и,  усмехнувшись,  прибавил:  - Теддер разговаривал с
вами, только получив на это мое согласие.
     В глубоко запрятанных глазках Упица промелькнула растерянность.
     - Где вы оставили Теддера? - спросил генерал.
     Упиц неопределенно шевельнул плечом.
     - Он  здесь?  - Зейферт вышел из-за стола.  - Говорите,  черт вас
побери!
     - Да.
     - Хорошо. Он поедет с нами.
     - Но...
     - Но?  Почему "но",  группенфюрер Упиц? Вы же собирались показать
ему хранилище!


Глава двадцать вторая

1

     Советские разведчики провели комбинацию с  телефонами,  преследуя
тройную цель.  Прежде всего, и это было главное, они решили установить
в кабинете Зейферта портативный  звукозаписывающий  аппарат  с  весьма
чувствительным   микрофоном.  Механизм  был  смонтирован  в  небольшом
футляре, представлявшем собой точную копию ящичка из-под сигар. Он мог
действовать много часов подряд.
     При осмотре телефонной проводки на стене кабинета капитан  Люлько
сумел  незаметно  сунуть прибор за портрет Гитлера,  который висел над
столом.
     Далее, Аскера   и   его   товарищей   интересовал   план   замка,
расположение  его  комнат,  устройство  запоров  на  дверях  и  окнах.
Наконец, следовало разведать, есть ли в замке охрана.
     Все это требовалось на случай,  если бы разведчикам  понадобилось
ознакомиться  с  документами,  которые  могли иметь при себе Зейферт и
Упиц.
     Капитан Люлько,   работая   в  кабинете  под  надзором  адъютанта
Зейферта,  дверных замков исследовать не смог,  но  изучил  запоры  на
окнах,  выходящих  в  сад.  Окна  были  снабжены  простыми  задвижками
вертикального действия.  Старые, прослужившие не один десяток лет, они
сидели  в  гнездах  неплотно.  Как рассудил Люлько,  снаружи,  из сада
(кабинет находился на первом этаже), открыть окна было бы нетрудно.
     Разведчику удалось  только  в общих чертах ознакомиться с замком.
Внизу размещались кабинет,  несколько гостиных и,  видимо,  столовая с
кухней.  Второй  этаж  занимали  спальни.  Днем  замок охранялся двумя
солдатами СС - один дежурил у главного входа, другой, расположившись в
вестибюле, отдыхал. Ночью охрану, конечно, усиливали.
     В этот же день,  когда стемнело,  Люлько явился в замок с  двумя,
новыми телефонными аппаратами.  Управляющий вызвал адъютанта генерала,
тот проводил техника в кабинет. Зейферта и Упица там не было.
     Прежде чем   производить   замену   аппаратов,  техник  пригласил
адъютанта убедиться,  как скверно работают старые телефоны.  Тот  взял
трубку и услышал сильные шумы.  Техник был озабочен.  Пробормотав, что
дело не  только  в  аппаратах,  он  попросил  офицера  повыше  поднять
телефон,  прижал  плечом  трубку  к  уху,  вынул  отвертку  и полез на
стремянку, чтобы вновь исследовать проводку на стене.
     Техник был   грузный  мужчина  и,  видимо,  неловкий.  Оказавшись
наверху,  он  тяжело  повернулся  на  ступеньке,  качнулся,   стремясь
сохранить  равновесие,  и выронил трубку.  Та с грохотом покатилась по
полу. Адъютант нагнулся, поднял ее. Этого и добивался Люлько. Он ловко
извлек  из-за  портрета звукозапи