он задал Губе еще несколько вопросов - о
службе,  о  семье,  об  автомобилях,  на  которых  шоферу  приходилось
работать.  Ответы давались четкие и точные.  Все  свидетельствовало  о
том,  что  Губе  человек  уравновешенный,  и Кюмметц немногим рискует,
доверившись ему как шоферу.
     Зазвонил телефон.  Директор  снял трубку,  назвал себя.  Внезапно
лицо его расплылось в улыбке. Он даже привстал с кресла.
     - Приветствую  вас,  господин  группенфюрер,  -  радостно  сказал
Кюмметц.  - Счастлив слышать ваш голос,  еще более рад  тому,  что  не
забываете  старых друзей!..  Ну,  разумеется,  и я.  Послушайте,  а не
позавтракаете ли вы  у  нас,  милейший  Упиц?  Фрау  Кюмметц  была  бы
счастлива...  Дела?  Да,  да,  я  понимаю.  Ну что же,  если не гора к
Магомету, то Магомет к горе, как говорят на Востоке. Я так хочу видеть
вас, что бросаю все и немедленно еду!
     Кюмметц положил трубку.  Он был  весел,  довольно  потирал  руки,
улыбался. Что-то насвистывая, вышел из-за стола, снял с вешалки шляпу.
Аскер подал ему плащ.
     - Кригер,  -  сказал директор,  направляясь к двери,  - займитесь
этим человеком. Мы возьмем его на испытательный срок.
     - Не  начать  ли  испытание сейчас,  господин директор?  - сказал
Кригер. - Быть может, новый шофер и отвезет вас?
     Кюмметц остановился, озадаченно поглядел на Аскера.
     - Хорошо, - сказал он. - Отведите шофера Губе в гараж, и пусть он
подает мой автомобиль.
     Кригер и Аскер вышли. Вскоре Аскер подкатил к подъезду в легковом
автомобиле. Директор ждал на тротуаре. Новый шофер плавно притормозил,
выскочил из машины, распахнул перед Кюмметцем дверцу.
     - К зданию гестапо, - сказал тот, усевшись.

3

     Проводив взглядом  автомобиль,  Кригер вернулся к себе и принялся
за работу.
     Вскоре зазвонил телефон.
     - Слушаю, - сказал Кригер, сняв трубку. - Да, это я. Нет, нам уже
не требуется шофер. Мы только что взяли подходящего человека.
     И он дал отбой.
     На другом  конце  провода,  в телефонной будке на окраине города,
повесил на рычаг трубку Отто Шталекер.
     - Молодец, - прошептал он.
     Похвала эта относилась к Кригеру,  ближайшему другу  и  помощнику
Оскара Шуберта...
     В начале тридцатых годов  партия  Гитлера  развернула  деятельную
подготовку  к захвату власти в стране.  Силы нацистов,  поддерживаемых
финансовыми и промышленными магнатами,  непрерывно росли. Тень паучьей
свастики  легла  на немецкий народ.  Противостоять нацистам мог только
рабочий класс.  Но пролетариат  Германии  был  ослаблен  предательской
деятельностью  социал-демократов,  влияние  которых в те годы было еще
довольно сильно. Коммунисты трезво оценивали обстановку. Они понимали:
в  этих условиях может случиться так,  что нацисты добьются своего.  И
компартия предприняла ряд мер,  чтобы не  оказаться  безоружной  перед
лицом надвигавшейся опасности.
     Первое, что следовало сделать,  - это сохранить кадры.  И вот,  в
трагические для страны дни февраля - марта 1933 года, когда провокация
с поджогом рейхстага помогла нацистам привести к власти своего  фюрера
и отряды штурмовиков взламывали двери в домах,  отыскивая коммунистов,
партия рабочего класса Германии ушла в подполье.
     Некоторые члены  КПГ  и примыкавшие к партии активисты задолго до
этого получили особое задание.  Сущность его заключалась в том,  чтобы
проникнуть  в партию Гитлера - НСДАП и в ее органы,  закрепиться там и
вести работу в стане врага.
     Такое задание  выполнил  и  беспартийный  экономист  Карл Кригер.
Помогло то,  что он, как это знал ортсгруппенлейтер1 Остбурга и другие
нацистские  заправилы  города,  был выходцем из мелкобуржуазной среды:
отец Кригера имел магазин меховых изделий.
     1 Ортсгруппенлейтер - руководитель местной организации НСДАП.
     В 1932 году Карл Кригер оформил свое членство в НСДАП.  На  стене
гостиной  его  дома  появился  большой  портрет Гитлера,  на бархатной
скатерти ломберного столика - экземпляр "Майн кампф" в переплете алого
сафьяна с тиснением.
     С тех пор Кригер жил двойной жизнью,  полной опасностей и тревог.
Он должен был непрестанно доказывать свою преданность режиму. И Кригер
делал это весьма  старательно.  Он,  в  частности,  принимал  активное
участие  в  июньских  событиях  1934 года,  о которых уже упоминалось,
охотился,  как  и  Гейнц  Улиц,  за  сподвижниками  Эрнста  Рема,  был
беспощаден  к  тем,  кого  должен  был разыскать и уничтожить.  Что ж,
совесть его не протестовала - эти люди,  как бы они  ни  относились  к
Гитлеру,  все  равно были нацистами,  злейшими врагами рабочего класса
Германии.
     После июня положение Кригера в НСДАП окончательно укрепилось.  Он
был принят в СС,  а затем  получил  тепленькое  местечко  управляющего
канцелярией завода "Ганс Бемер". Директор Кюмметц высоко ценил Кригера
за точность и исполнительность и полностью ему доверял.
     Таков был Карл Кригер.
     Закончив телефонный разговор со Шталекером, он задумчиво полистал
бумаги  нового  шофера,  вызвал  стенографистку и продиктовал запрос в
гамбургскую военную комендатуру на Генриха Губе.
     - Чья подпись? - спросила стенографистка.
     - Директора  завода.  Отпечатайте,  отнесите  господину  Кюмметцу
подписать и отправляйте.
     Стенографистка взяла блокнот и вышла.
     Кригер был  спокоен  за  результат  запроса.  Выполняя  поручение
Шуберта устроить на завод Краузе,  он специально побывал в Гамбурге  и
проверил то, что днем раньше узнал по телефону: госпиталь уничтожен, а
военная комендатура располагает только списками находившихся в нем  на
излечении  людей.  И  в  одном из этих списков,  после того как с ними
"ознакомился" Кригер, появился и Генрих Губе...

     Прошло дней десять.  Аскер,  встретившись с Кригером  на  заводе,
шепнул,   что   хотел  бы  поговорить.  Вскоре  он  сидел  в  кабинете
заведующего канцелярией, старательно заполняя анкетный лист.
     - Вам знакома такая фамилия: Гейнц Упиц? - спросил Аскер.
     - Группенфюрер СС?
     - Да.  Человек  этот прибыл в Остбург,  и я несколько раз возил к
нему директора.
     - Они хорошо знают друг друга.  Кюмметц - матерый нацист, окончил
в прошлом "Хоэ шуле"1,  занимал пост целленлейтера2.  Фигура,  словом,
достаточно  мерзкая.  - Кригер усмехнулся.  - О лучшем "хозяине" вы не
могли и мечтать. Ко всему, он еще и старый член СС.
     1 "Хоэ   шуле"   -  фашистская  партийная  школа  в  гитлеровской
Германии.
     2 Целленлейтер - руководитель низовой организации НСДАП.
     - Да... - Аскер помедлил. - Мы уезжаем с ним. И не куда-нибудь, а
в Аушвиц3.
     3 А у ш в и ц - немецкое название концлагеря Освенцим.
     - Что там понадобилось Кюмметцу?  Ага,  понимаю, пленные? Рабочая
сила? Странно, но он ничего мне не говорил.
     Кригер встал, прошелся по кабинету.
     - Когда вы едете? - спросил он.
     - Послезавтра.
     - Так...   Кстати,   вчера  пришел  ответ  из  полиции.  Проверка
закончена, и вы утверждены в должности.
     - Спасибо... Я бы хотел напомнить о сварщике Висбахе.
     - Да,  я знаю.  Шуберт говорил мне. Висбахом занимаются. К вашему
возвращению   кое-что   проясним.   Все   предпримем,   что   в  наших
возможностях.  Но не рассчитывайте на слишком  многое.  Боюсь,  что  в
отношении этого человека вы ошибаетесь. Сегодня вновь наводил справки.
О нем говорят только хорошее.
     - Вы  не  так поняли меня.  Я ни в чем его не подозреваю.  Просто
хочу ближе приглядеться к нему, вот и все.

4

     На следующее  утро,  когда Аскер вез директора на завод,  Кюмметц
осведомился, готова ли машина к поездке.
     - Вчера,  поставив  автомобиль  в  гараж,  я  бегло его осмотрел,
господин директор. Полагаю, надо будет кое-что подтянуть.
     - Хорошо,  - сказал Кюмметц, - действуйте, да поторапливайтесь; я
распоряжусь, чтобы вам помогли.
     Приехав на завод,  Аскер поставил машину в бокс.  Почти тотчас же
явился присланный Кригером механик. Им оказался Отто Шталекер.
     Они быстро  исследовали  мотор,  затем  подлезли  под автомобиль.
Аскер возился у заднего моста,  в то время как механик  проверял  тяги
рулевого  управления  и  тормозную  систему.  Внезапно  гаечный  ключ,
которым  действовал  Шталекер,  сорвался  и  с  силой  ударил  в  раму
автомобиля.  Послышался  резкий дребезжащий звук.  Вдвоем они очистили
раму от грязи и обнаружили трещину. У Аскера мелькнула мысль.
     - Позвоните  Кригеру,  -  сказал  он,  - сообщите о повреждении и
попросите, чтобы прислал сварщика. Самого лучшего!
     Шталекер вылез из-под машины и поспешил к телефону.
     Расчеты Аскера оправдались. Кригер прислал Макса Висбаха. Это был
человек  лет  сорока  пяти,  с приятным открытым лицом,  высоким лбом,
обрамленным волнистыми седеющими волосами.  Особенно красивы были  его
глаза - большие и умные.
     Висбах приветливо поздоровался со Шталекером,  которого  знал  по
заводу,  коротко  кивнул Аскеру и полез вниз.  Он внимательно осмотрел
поврежденное  место,  простучал  по  остальным  частям   рамы,   чтобы
убедиться в их исправности.
     - Продолжайте работу,  - сказал он,  - я подойду к  концу  смены,
покажу, куда подогнать машину. Там и заварим.
     Висбах ушел.
     Аскер и  Шталекер вновь принялись за работу,  вычистили и промыли
карбюратор и фильтр, осмотрели свечи, аккумулятор, подкачали шины.
     Висбах пришел  в  пять  часов.  Аскер вывел автомобиль из бокса и
направил в цех, где находилось хозяйство сварщика.
     Ремонт был закончен в десять минут.
     - Признателен вам.  - Аскер протянул сварщику  руку.  -  За  мною
пиво.
     - Что ж,  - усмехнулся Висбах,  - пиво - это  не  так  уж  плохо.
Особенно если рядом хороший собеседник.
     - Завтра мы уезжаем с господином директором.  На несколько  дней.
Вернемся, и я отыщу вас.
     - Хорошо. Значит, до вашего возвращения.
     К концу рабочего дня автомобиль ждал директора у подъезда.
     - Машина готова,  -  сказал  Аскер,  распахивая  перед  Кюмметцем
дверцу. - Можем ехать хоть сейчас.
     - Обращаясь  ко  мне,  надо  добавлять  "господин  директор",   -
ворчливо  напомнил  Кюмметц,  хотя  в  душе  был доволен расторопным и
исполнительным шофером.


Глава четырнадцатая

1

     Утром Аскер и Кюмметц покинули Остбург.  Путешествие начали рано,
и часам к десяти машина уже въезжала  в  Берлин.  Огромный  город  был
мрачен,  молчалив.  Шел дождь, по краям мостовых текли мутные ручейки.
Вода несла в канализационные решетки щепу,  обрывки  бумаги  и  прочий
мусор,  смытый  с тротуаров.  То и дело попадались дома без крыш,  без
окон,  одиноко торчащие стены, иссеченные осколками, покрытые копотью,
в  которой дождевые струи промыли длинные грязно-серые полосы.  Такими
же унылыми,  бесцветными показались Аскеру немногочисленные прохожие -
мокрые, сгорбленные фигурки, торопливо шлепавшие по лужам.
     Итак, путешествие началось. Что принесет оно?
     Освенцим!.. Название  этого  гитлеровского  концлагеря  все  чаще
появлялось в документах  советской  разведки.  И  было  очень  полезно
добыть побольше сведений об Освенциме.
     Мысли Аскера перенеслись к Висбаху.  Первая встреча с ним  ничего
не  дала.  Разумеется,  Аскер  и  не  надеялся разобраться в человеке,
побеседовав с ним несколько  минут.  Но  какое-то  впечатление,  пусть
самое поверхностное, должно же было остаться! А его не было...
     Директор прервал размышления Аскера.
     - Ведите машину через центр, - сказал он. - Едем в Бреслау, там и
заночуем.
     Они миновали Шпандау,  затем проехали по другому району Берлина -
Моабиту,  свернули  на  широкую   Унтер-ден-Линден.   Здесь   пришлось
замедлить  ход - по улице сплошным потоком двигались военные грузовики
и бронетранспортеры.
     - Сворачивайте,  -  распорядился  директор,  когда  проехали  под
Бранденбургскими воротами,  миновали рейхстаг и Тиргартен,  -  проедем
мимо аэродрома Темпельхоф, там начинается великолепнейшее шоссе.
     Аскер повиновался.  Вскоре   машина   выбралась   из   города   и
устремилась на юго-восток.
     Кюмметц сказал правду.  Дорога и впрямь была  хороша,  Выложенная
большими бетонными плитами,  Широкая и ровная, она будто сама стлалась
под колеса автомобиля. И Аскер все увеличивал скорость.
     - У  вас прекрасный автомобиль,  господин директор,  - сказал он,
чтобы поддержать разговор.  - Я ездил на многих марках, но никогда еще
не водил "бьюик". Видимо, трофей?
     Кюмметц кивнул.
     - Эти американцы умеют делать автомобили,  - проворчал он.  - Что
правда, то правда.
     - Нет!  -  Аскер  оторвал  от  руля и значительно поднял руку.  -
"Бьюик" хорош,  но я бы не променял "мерседес" или,  скажем, "хорх" ни
на  какие "бьюики" или "линкольны".  И мотор,  и коробка скоростей,  и
система подвески - все несравнимо, господин директор!
     - Да,  это  и  мое  мнение.  -  Кюмметц  с  интересом взглянул на
водителя. - Давно вы за рулем, Губе?
     Аскер рассмеялся.
     - Вот не поверите,  господин  директор.  Но  бывает  же  так!  Вы
задаете  вопрос,  а  я  должен  ответить  -  сегодня  у  меня  юбилей:
исполняется  двадцать  восемь  лет  мне  самому  и  десять  лет  моему
шоферскому удостоверению.
     Он полез в нагрудный карман, извлек и передал Кюмметцу документ.
     Директор считал себя добряком и демократом. Кроме того, он хорошо
помнил  указание  фюрера,  сделанное  еще  до  войны,  на   одном   из
партейтагов  в  Мюнхене,  о  необходимости крепить единство германской
нации,  наций  господ  и   покорителей   мира.   Поэтому,   просмотрев
удостоверение  и  найдя  его  в  полном порядке,  Кюмметц сказал,  что
следует отметить этот двойной юбилей. Вон, впереди, зеленеет лужайка и
на  ней  - группа деревьев.  Там они и сделают привал.  Кстати,  давно
наступило время завтракать.
     Проговорив это,  Кюмметц  взглянул  на шофера и с удовлетворением
отметил на его лице смущение и признательность.
     - Мы с вами немцы,  Губе. Мы немцы, и этим все сказано! - Кюмметц
снисходительно похлопал шофера по плечу.
     Путники провели  на  лужайке  полчаса.  Аскер  расстелил на траве
газету, уставил ее припасами - у Кюмметца оказался солидный запас еды.
Директор извлек из кармана плоскую флягу с гофрированной пробкой.
     - Спирт,  - сказал он, отвечая на вопросительный взгляд шофера. -
Этот спирт, Губе, панацея от всех несчастий и бед.
     Кюмметц выпил и предложил флягу Аскеру.
     - Нельзя,  - проговорил Аскер.  - Когда я за рулем, в рот не беру
ни капли.
     Директор одобрительно  кивнул.  Это  была  проверка,  которую  он
устроил новому шоферу.
     Кюмметц вновь выпил,  налил себе еще, затем опрокинул и четвертый
стаканчик. Тощий затылок и дряблые щеки директора порозовели, в глазах
зажглись  огоньки.  Длинными тонкими пальцами он то и дело отправлял в
рот большие куски холодной свинины,  громко чавкая и щуря свои  и  без
того небольшие глаза.
     Ел Кюмметц долго и жадно.  Наконец с  завтраком  было  покончено.
Директор  завинтил  флягу,  поднес  к  уху,  взболтнул  и с сожалением
покрутил головой.  Затем встал,  походил по траве,  разминая  затекшие
ноги. Аскер собрал остатки еды и отнес в машину.
     - Продолжаем путешествие,  - сказал Кюмметц, закурив и усевшись в
автомобиль.
     Спирт скоро подействовал.  Директор сидел,  привалившись к  борту
машины, улыбался и что-то негромко напевал.
     - Но вы не спрашиваете, Губе, за каким чертом понесло меня в этот
Аушвиц? - вдруг проговорил он, хитро взглянув на Аскера.
     Аскер пожал плечами.
     - Я полагал, это меня не касается, господин директор.
     - Вы верно полагали. - Кюмметц качнулся. - Но вы хороший шофер, и
я посвящу вас. Мы едем за людьми. За новыми рабочими для завода.
     - Но у вас и так трудится много пленных.
     - А теперь... их будет гораздо больше!
     Речь Кюмметца стала отрывочной,  бессвязной.  Он вдруг смолкал на
полуслове,  потом  торопливо  выкрикивал  фразу.  Временами  голос его
спускался до шепота, и тогда Аскер вообще не мог ничего разобрать. Все
же  он  понял,  почему  директор  так спешил с отъездом.  Оказывается,
военные власти Остбурга предупредили, что скоро с завода будет взята в
вермахт  новая большая группа рабочих-немцев,  и Кюмметц должен успеть
заменить их пленными.
     - А почему мы едем так далеко?
     - Э,  мне предложили людей из окрестных  лагерей:  "Берите,  герр
Кюмметц,  что  вам  нравится!"  -  Директор  гневно качнул головой.  -
Берите!..  А что я там найду,  если уже давно перерыл весь контингент?
Ведь не дремлют и директора других заводов.
     - Конечно, - подтвердил Аскер.
     - И  тут вмешалось провидение,  Губе.  Оно явилось в образе моего
старинного друга,  который  неожиданно  приехал  в  Остбург  по  делам
службы.  О, мой друг занимает высокий пост. Конечно, он нашел, как мне
помочь.  Два пятиминутных разговора по  телефону  с  Берлином  -  и  я
получил право как следует порыться в Аушвице!
     - И все же вы могли бы не ехать так далеко,  господин директор. Я
слышал, большой лагерь есть возле Веймара - это куда ближе.
     - Бухенвальд?
     - Да.
     Кюмметц затряс головой, визгливо рассмеялся.
     - Браво, Губе! - воскликнул он. - Вы мне все больше нравитесь. Но
я уже был в том лагере.  Был,  понимаете?  Я забрался в Бухенвальд еще
весной,  мой мальчик! О, у меня отличные связи, и для Бухенвальда я не
искал бы протекции.  Заместитель коменданта лагеря  -  мой  племянник.
Понимаете,  племянник?  И все же мне нечего делать в Бухенвальде.  Там
действуют люди Крупна и Хейнкеля. А после них мало что остается...

2

     Часам к пяти прибыли в Бреслау.  Утром путешествие  продолжалось.
Вскоре замелькали городки Верхней Силезии - Опельн,  Беутен, Катовице.
В этих местах год назад Аскер действовал  под  именем  оберштурмфюрера
Краузе,  выслеживая  руководителя  агентурной школы,  здесь,  в лесном
убежище, он и повстречал впервые Оскара Шуберта...
     Проехав Катовице,  машина  свернула  на  юг.  Спидометр  "бьюика"
отсчитал еще километров тридцать. Впереди замаячили какие-то строения.
Местность   была  всхолмлена.  Машина  взлетела  на  возвышенность,  и
строения стали видны лучше.
     - Аушвиц, - сказал директор.
     Аскер с удивлением вглядывался в раскрывшуюся перед  его  глазами
картину.  Ему  не раз приходилось видеть гитлеровские концентрационные
лагеря на  Востоке.  Это  были  участки,  наспех  огороженные  колючей
проволокой,  где  вкривь  и  вкось  торчали  грубо сколоченные бараки,
темные и смрадные.  А иной раз не было и бараков - только  огороженная
ржавой  проволокой и рвами земля,  на которой вповалку лежали,  умирая
голодной смертью,  люди.  Теперь  же  он  видел  огромную  территорию,
тщательно   распланированную  и,  казалось,  благоустроенную.  Большие
бараки стояли ровными рядами,  полускрытые зеленью деревьев. Лагерь во
всех   направлениях  пересекали  прямые,  широкие  дороги.  В  стороне
высилось квадратное сооружение - по виду фабрика или  завод,  из  труб
которого шел густой дым и вырывались языки пламени.
     Повсюду виднелись  группы  людей,  выполнявших  какие-то  работы.
Общее впечатление было такое, что здесь царят мир и спокойствие.
     В стороне послышался свисток локомотива.  К Освенциму приближался
длинный товарный состав.  "Наверное,  за продукцией завода", - подумал
Аскер.
     Подъем кончился. Машина скользнула по широкому пологому спуску. У
подножия холма ей преградил путь шлагбаум.
     - Куда и зачем следуете? - спросил вышедший из будки лейтенант.
     Кюмметц протянул  ему  бумагу.  Офицер  прочитал  и  сделал  знак
стоявшему поодаль солдату. Тот поднял шлагбаум.
     - Торопитесь,  -  сказал  лейтенант.  -  Как  раз   поспеете   на
представление.
     При этом он ухмыльнулся.
     Аскер был  озадачен.  Он скосил глаза на спутника.  Тот,  видимо,
тоже не знал, что означают слова офицера.
     Их проверили  еще  на  двух  постах  и в конце концов направили к
пассажирской плат