ились о деталях.  Упиц получил  задание,
которое  рассматривалось  как  подготовка  к  его будущей работе.  Ему
приказали заняться сбором архивов гестапо,  зипо1 и СД,  действовавших
на Востоке, а ныне эвакуируемых в Германию, обеспечить надежное тайное
хранение этих архивов.
     1 Зипо - полиция безопасности.
     "Устройте хранилища где-нибудь на западе страны,  - сказал  новый
хозяин.  - В этом случае они будут недосягаемы для русских,  что бы ни
произошло в дальнейшем".
     Упиц был  с  этим  согласен.  Они попрощались.  Пожимая ему руку,
собеседник подчеркнул:
     "Все должно быть сделано быстро и безупречно.  Помните, что это в
ваших интересах - вы будете одним из тех,  кому предстоит после  войны
руководить германской агентурой.  - Он поправился: - Бывшей германской
агентурой".
     Упица покоробила эта поправка, но он благоразумно промолчал.
     Он вернулся в Берлин и,  не  теряя  времени,  принялся  за  дело.
Оказалось, что его задача сильно облегчена: уже имелся приказ главного
имперского управления безопасности о создании нескольких тайников  для
различных секретных архивов.  Похоже было, что и здесь не обошлось без
участия его новых хозяев. Тот, в Женеве, слов на ветер не бросал.
     Трудную работу  проделали  довольно  быстро,  в  условиях строгой
секретности.  И все же это  не  укрылось  от  советской  разведки.  По
некоторым  признакам  Упиц  определил,  что  она  действует  как раз в
районе,  где сосредоточены особенно  важные  документы,  вывезенные  с
Востока.
     После того как обычные меры,  предпринятые для ликвидации  группы
разведки противника, результата не дали, Упиц разработал весьма тонкую
и деликатную комбинацию.  На нее возлагались  самые  большие  надежды.
Скоро  должен  был  состояться  финал  этой комбинации,  причем именно
здесь, в Остбурге. Поэтому-то Упиц и приехал в Остбург,


Глава шестнадцатая

1

     На следующий  день  после того,  как Аскер и Кюмметц вернулись из
Освенцима в Остбург,  заведующий  заводской  канцелярией  Карл  Кригер
попросил у директора машину.
     - Моя неисправна,  господин Кюмметц, что-то со сцеплением. А надо
срочно съездить к поставщикам, согласовать счета.
     - Берите, - сказал Кюмметц, - только ненадолго.
     И вот   Аскер   и   Кригер  едут  в  автомобиле,  направляясь  на
завод-поставщик, расположенный в окрестностях города.
     - Рассказывайте,  -  попросил  Кригер,  когда  машина  выехала на
магистраль.
     - Как Шуберт? - в свою очередь спросил Аскер.
     - Спасибо.  Он и просил, чтобы я встретился с вами... У нас с ним
будет свидание на днях.
     По мере того как Аскер рассказывал,  Кригер все  больше  мрачнел,
ниже опускал голову.
     - Многое было известно,  - сказал он,  когда  Аскер  закончил.  -
Многое, но не все. Говорите, газовая камера на две тысячи человек? Год
назад там не было такой камеры.
     Аскер на  секунду  повернул  голову.  Они  встретились взглядами.
Некрасивое,  квадратное лица Кригера с  большими,  широко  посаженными
глазами было печально.
     - Как, наверное, вы презираете немцев! - сказал он.
     Аскер не ответил. Долго длилось молчание. Кригер глядел куда-то в
сторону.
     - Вы ничего не подготовили для меня? - осторожно спросил Аскер.
     - О Висбахе?
     - Да.
     - Кое-что собрали.
     Кригер извлек листок бумаги, прочитал запись.
     - Ничего нового. Все это уже известно, - заметил Аскер.
     - Значит,  подтверждается  наша  точка  зрения.  -  Кригер поджег
бумагу и держал ее в пальцах,  пока она  не  сгорела.  -  Как  видите,
сведения,  полученные  из  различных  мест,  полностью совпадают.  Это
говорит в пользу Висбаха, не так ли?
     Аскер задумчиво кивнул.
     Вскоре подъехали к заводу. Кригер вышел из машины, пообещав скоро
вернуться.  Аскер  следил  за  ним взглядом,  пока он шел по тротуару,
направляясь к конторе предприятия.  В отлично сшитом  костюме,  высоко
подняв голову,  он двигался легкой,  непринужденной походкой, небрежно
кивая  в  ответ   на   почтительные   приветствия   служащих   завода,
попадавшихся  на пути.  Да,  минуту назад в машине сидел совсем другой
человек.
     "Держится великолепно", - подумал Аскер, профессионально оценивая
поведение Кригера.
     Минут через  пятнадцать  Кригер  вернулся.  Тронулись  в обратный
путь.  Ехали молча.  Кригер просматривал какие-то  бумаги.  Аскер  был
погружен  в  раздумье.  Пришло  время вплотную заняться сварщиком,  от
которого перебежчик Хоманн узнал об архивах и тайниках. Рождался новый
план  проверки Висбаха и еще одного человека,  который,  как и Висбах,
должен был иметь отношение ко всему тому, что рассказал Георг Хоманн.

2

     Кладовщик Кребс работал на заводе  "Ганс  Бемер"  третий  десяток
лет.  В  сорок первом году его мобилизовали в вермахт,  а спустя шесть
месяцев он вернулся в Остбург без ноги,  которую  потерял  где-то  под
Гжатском.
     Это был человек лет пятидесяти,  шумный,  жизнерадостный, заядлый
спорщик, любитель скачек. Где бы ни появлялся Кребс, он сыпал шутками,
острил, что-то мурлыкал под нос.
     На характер  его  не повлияло даже увечье.  Кребс быстро привык к
своей деревяшке и так ловко с ней управлялся, что со стороны казалось,
будто она у кладовщика всю жизнь.
     Закончив работу,  Кребс обычно отправлялся в  расположенный  близ
завода бар "Нибелунги", где можно было встретить знакомого, поболтать,
обменяться новостями.  Кребс здесь и обедал - приносил еду и заказывал
кружку пива.
     Сегодня Кребс несколько запоздал.  И, войдя в бар, обнаружил, что
почти  все  места заняты.  Только в дальнем углу был свободный столик.
Кладовщик  поспешил  к  нему,  ловко  лавируя  между   официантами   и
посетителями.
     С противоположной стороны зала  к  столику  шел  высокий,  наголо
обритый  мужчина,  в  очках,  из-за  которых  приветливо  поблескивали
светлые  глаза.  Он  уже  готовился  усесться,  но,   увидев   Кребса,
посторонился и, улыбнувшись, кивнул.
     - Простите,  - сказал  он,  пригладив  небольшие  темные  усы,  -
кажется, я опоздал...
     - Кребс замотал головой.
     - Нет,  нет,  вы,  как говорится, первый у столба, обошли меня не
меньше чем на полкрупа.  Поэтому садитесь.  Садитесь  же,  не  теряйте
времени!
     Незнакомец продолжал отказываться.
     - Столик все-таки ваш,  - сказал он.  - Сейчас погляжу, где можно
будет устроиться. Черт! Ни одного свободного места.
     Тогда Кребс  предложил  компромиссное  решение:  столик  занимают
вместе - они отлично поладят.
     Посетитель не стал возражать. Они сели, заказали пива.
     - Ваше  лицо  мне  знакомо,  -  сказал   кладовщик,   внимательно
разглядывая соседа. - Любопытно, где это я мог вас видеть?
     Тот пожал плечами.
     - Но как вас зовут? - допытывался Кребс.
     - Генрих Губе.
     - Погодите, погодите - шофер?
     - Шофер.
     - Тупица!  - Кребс хлопнул себя по лбу.  - Вы же возите директора
Кюмметца!
     - Да, я его шофер.
     - Ловко!  - воскликнул кладовщик.  - Оказывается,  мы трудимся на
одном  и  том же заводе...  Ага,  вот и пиво...  Самое время спрыснуть
знакомство!
     - Нет, серьезно, вы тоже служите на "Бемере"?
     - Черт возьми, более двадцати лет!
     - Тогда  действительно  ловко.  -  Аскер  поднял  кружку.  - Ваше
здоровье, приятель. Но, простите, за кого я должен пить?
     - За Эриха Кребса.  Я кладовщик Кребс, заведую складом материалов
и запасного инструмента.
     - Ого! Знакомство, которое приятно вдвойне.
     Они выпили.
     Аскер угощал   собеседника   сигаретами,  смеялся,  шутил.  Кребс
отведал тем же, рассказал новому знакомому несколько забавных историй.
     - Я  в  восторге от вас,  дружище!  - воскликнул Аскер.  - И если
когда-нибудь понадобится мой "бьюик"...
     - Не могу ответить тем же, - сказал Кребс. - Машины у меня нет. А
склад - это склад,  порога которого не переступает никто.  Кроме меня,
разумеется. Я там - круглые сутки.
     - Вы говорите так,  будто и ночуете в  своей  кладовке!  -  Аскер
рассмеялся.
     - Если и не ночую,  то уж во всяком случае  нахожусь  неподалеку.
Я-то ведь живу на заводе.
     - Живете на заводе? Как это понять?
     - В  самом  прямом  смысле.  - Кладовщик дернул плечом.  - Так уж
пришлось. В прошлом году мой дом разбомбили. Это счастье, что я одинок
и  мне  не  пришлось  оплакивать семью,  которая наверняка бы погибла.
Оставшись без крова,  я долго искал  квартиру.  Но  все  было  слишком
дорого  или чересчур далеко от завода,  а мне трудновато ездить каждый
день за несколько километров.
     - Конечно, - сказал Аскер.
     - Так вот,  я уже собирался  перейти  на  соседний  завод  -  там
обещали  помочь с жильем.  Тогда директор Кюмметц распорядился,  чтобы
мне отвели каморку, которая примыкает к кладовой.
     - Там и живете?
     - Что же делать?  Комнатка,  правда, мала, но мне одному много ли
надо!
     - Еще  по  одной.  -  Аскер  сделал  знак  официанту,  прошел   к
механическому пианино и опустил монету.
     Зал бара наполнился звуками старинного тирольского вальса.  Кребс
принялся подпевать. Аскер - тоже.
     - Вероятно,  у  вас  богатый  выбор  различного   инструмента   и
материалов,  -  сказал разведчик,  когда пианино,  отгремев положенное
число минут, смолкло. - Представляю, чего только нет в вашей кладовке!
     - Грех жаловаться.  - Кребс хитро подмигнул. - Я запаслив и скуп,
как Гобсек. Поэтому есть все, что нужно.
     - Ну, это вы хвастаете, приятель. Бьюсь об заклад, что не все.
     - А ну-ка!  Говорите! Говорите, и я ставлю три против одного, что
ошибетесь.  Три  кружки  пива  против  одной  вашей,  что  обязательно
проиграете!
     - Идет.  -  Аскер  подумал  и  сказал:  - Аккумуляторов для моего
"бьюика" наверняка не найдется!
     Кребс рассмеялся.
     - Целых три! Один бог ведает, где и как я их раздобыл. Но это уже
другой вопрос. А теперь гоните-ка пивко!
     - Но я не хочу на этом кончать.  Ведь проигравший имеет право  на
реванш.
     - Ваша правда.  Реванш так реванш.  Говорите,  только  все  равно
проиграете. Говорите же!
     - Уверен, что в вашей кладовой нет сварочных аппаратов.
     Кребс оборвал смех, удивленно выпятил губы.
     - Здорово,  - пробормотал он.  - Угадали,  друг.  Что правда,  то
правда. Сварочных аппаратов не имеется.
     - Отыгрался!  -  воскликнул  Аскер.  -  Но  как  же  вы  без  них
обходитесь?
     - Были аппараты.  Больше года валялись два комплекта.  Лежали без
дела,  и я тратил уйму времени на то, чтобы протирать их и расправлять
каучуковые шланги.
     - Что же с ними сталось?
     - У меня их забрали.  Губе.  Могу даже, если хотите, сказать кто.
Какие-то  военные.  Они явились ночью,  с запиской главного инженера -
бумага и сейчас у меня.  Ну, я и выдал им оба аппарата. Их унесли и не
вернули.
     - Да бог с ними, - рассмеялся Аскер. - Избавились раз и навсегда.
     ...Они распрощались поздно вечером.  Кребс пошел на завод,  Аскер
же отправился к себе,  размышляя над тем,  что  ему  довелось  узнать.
Итак, намеченное удалось. Он познакомился с кладовщиком, убедился, что
тот действительно выдавал сварочные аппараты ночью  каким-то  военным.
Все  совпадало  с тем,  что сообщил перебежчик Хоманн.  Вывод из всего
этого был один:  сварщик Висбах не лгал, рассказывая Хоманну о тайнике
близ  Остбурга.  А  раз  так,  Висбаху можно довериться!..  В сознании
возникли умные,  внимательные глаза  Макса  Висбаха,  глядящие  из-под
седых  клочковатых  бровей,  его  красивое  лицо,  большой чистый лоб.
Сварщик Висбах!  Теперь Аскер должен пойти  к  этому  человеку,  чтобы
узнать наконец правду о тайнике с архивами.

3

     Незадолго до  конца  рабочего  дня  цеховая  рассыльная  отыскала
механика Отто  Шталекера  и  позвала  его  к  телефону.  Разговор  был
коротким.  Собеседники  обменялись  несколькими  ничего  не  значащими
фразами.
     Шталекер возглавлял  одну  из  подпольных антифашистских пятерок,
действовавших  в   городе.   Члены   пятерок   знали   только   своего
руководителя.  Лишь руководители пятерок имели доступ к Шуберту,  да и
то встречались с ним крайне редко.  Как правило,  связь между  ними  и
Шубертом осуществлял Карл Кригер.
     И вот сейчас  гардеробщик  бара  "Нибелунги"  Ганс  Дитрих,  член
пятерки Шталекера,  сообщил по телефону своему старшему товарищу,  что
должен немедленно его увидеть. Дело не терпит отлагательства.
     Шталекер отправился на свидание с Дитрихом прямо с завода.  Войдя
в бар, он сдал кепку гардеробщику. Вместе с номерком в руках Шталекера
оказалась записка.  Шталекер зашел в туалет.  Прочитав бумагу, изорвал
ее и спустил клочки в канализацию.  Да,  сообщение было  действительно
важное.  Стараясь казаться спокойным,  он прошел в зал, спросил кружку
пива, выпил и не торопясь направился к выходу.
     Возвращая кепку, Дитрих шепнул:
     - Тянешь хвост!
     Шталекер подошел  к  зеркалу,  надевая кепку,  оглядел зал,  ряды
столиков,  посетителей.  Один из них держал в руках  номер  "Остбургер
цейтунг".
     - Тот, что с газетой? - спросил Шталекер.
     - Да...
     Одно к одному!  Сидя в зале за  пивом,  Шталекер  мысленно  вновь
прочитал тревожное сообщение Дитриха и решил повидать Шуберта.  Но как
отделаться от наблюдения?.. Ага, Вилли, кажется, сейчас в гараже!
     Шталекер имел  в  виду  другого  члена  своей  пятерки  -  шофера
грузовика,  который несколько недель назад впервые доставил  Аскера  к
Шуберту.
     Покинув бар,  Шталекер отправился  на  завод.  Вышел  и  человек,
читавший газету.  Это был штурмфюрер Адольф Торп.  Он "довел" механика
до заводских ворот,  убедился,  что тот вошел в них,  и остался  ждать
неподалеку. Торп знал, что Шталекер уже отработал и, следовательно, на
заводе не задержится.
     Минут через  двадцать из заводских ворот выехал большой грузовик.
Машина  прошла  мимо  Торпа,  который  окинул  водителя   безразличным
взглядом.
     Отъехав на  порядочное  расстояние,  шофер  Вилли   огляделся   и
негромко сказал:
     - Кажется, все в порядке.
     На полу кабины,  скорчившись, сидел Шталекер. Он поднялся и занял
место рядом с шофером.
     - Сейчас сойдешь?
     - Поезжай дальше. Скажу где.
     Грузовик миновал еще несколько улиц.
     - Здесь,  - сказал Шталекер,  когда они оказались  на  оживленной
магистрали.
     Он сошел и затерялся в толпе.
     Вскоре Шталекер  уже рассказывал Оскару Шуберту о звонке Дитриха,
о встрече с ним в баре и полученной записке.
     Дитрих сообщал  о беседе,  которая состоялась сегодня утром между
ним и его дружком - кладовщиком завода "Ганс Бемер" Кребсом.  Оба были
на войне,  получили увечья,  лежали в одном и том же госпитале,  там и
подружились.  У Кребса нет более  близкого  человека,  чем  Дитрих,  -
кладовщик  не  имеет ни семьи,  ни родственников.  И Кребс под большим
секретом поведал другу о своем разговоре с шофером Губе.
     - Ну и что же? - спросил Шуберт.
     - А то,  что,  как утверждает Кребс,  сварочных аппаратов у  него
вообще не было!
     Шуберт поднял голову.
     - И  аппаратов  не  было,  -  продолжал Шталекер,  - и военные не
приходили за ними. Вот ведь какая история!
     - Продолжайте,  Отто.  - Шуберт шевельнул плечом, будто ему стало
холодно.
     - Кребс признался Дитриху в следующем. Не так давно его вызвали к
директору завода.  Он явился,  но Кюмметца в  кабинете  не  оказалось.
Вместо  него  за столом сидел незнакомый человек.  С полчаса опрашивал
Кребса - кто он, откуда родом и все такое. Потом вынул и дал подписать
бланк  обязательства  о  неразглашении  государственной  тайны.  Кребс
пробовал было возражать,  но  ему  показали  удостоверение  сотрудника
гестапо.  Собеседник сказал: "Может случиться, что кто-нибудь спросит,
не приходилось ли вам  выдавать  два  сварочных  аппарата,  ночью,  по
записке  дежурного инженера.  Так вот,  если будет задан такой вопрос,
ответить надо утвердительно.  Вы скажете:  да,  выдавал, и получали их
какие-то военные".
     Тревога Шуберта  росла.  Уже  посвященный  в   задание,   которое
выполнял  разведчик,  он начинал догадываться,  почему тот завел такой
разговор с кладовщиком.
     Между тем Шталекер продолжал:
     - Кребсу приказали немедленно позвонить в гестапо,  если появится
человек, который будет интересоваться сварочными аппаратами, запомнить
его и подробно описать.  Вот  и  все.  Как  утверждает  Дитрих,  Кребс
напуган,  растерян.  Поэтому  и  обратился к своему дружку,  чтобы тот
посоветовал, как ему быть.
     - Что же сказал Дитрих?
     - Что он волен поступать, как велит ему совесть.
     - Правильно. Ведь это может быть и провокацией.
     - Так подумал и Дитрих.
     - Но Кребс еще не звонил туда?
     - Нет. Сказал, что подумает денек. А впрочем, кто знает?..
     - Кто знает...  - задумчиво повторил Шуберт. Он помолчал. - А что
он за человек, этот кладовщик?
     - Дитрих  давно  над  ним работает.  Отзывается хорошо.  Говорит:
честен, прям, ненавидит нацистов... Теперь еще одно.
     И Шталекер рассказал о человеке с газетой.
     - Да, новости, - поморщился Шуберт. Он встал. - Где Краузе?
     - Не знаю.
     - Надо его отыскать.
     - Сейчас?
     - Да.
     - Быть может, отложим до завтра? Глядите, уже вечер.
     - Нет,  нет,  сейчас же,  -  сказал  Шуберт.  -  Положение  очень
серьезное.
     - Тогда я отправлюсь. - Шталекер тоже встал.
     - Идите  и  передайте  ему  все то,  что сообщили мне.  На всякий
случай,  на самый крайний случай скажите, что через два часа я буду на
второй квартире.
     - У железнодорожного моста?
     - Да.  Учтите:  Краузе в большой опасности. Предупредите его - он
ни в коем случае не должен встречаться со сварщиком Висбахом.  Ни  при
каких обстоятельствах!
     - Ясно. Иду.
     - Погодите.  -  Шуберт  взял товарища за рукав.  - На все даю вам
один час сроку.  Сюда больше не приходить.  Позвоните.  Вы знаете как?
Номер помните?
     - Да.
     - Телефон в этом доме...  Мне передадут.  Вам надо будет сказать:
"Курт здоров", и я пойму, что все в порядке.
     Шталекер направился к выходу. Шуберт остановил его у двери.
     - Все-таки надо рискнуть,  Отто.  Повидайте Дитриха, и если он не
будет  возражать,  пусть скажет Кребсу,  чтобы тот покуда помалкивал о
своем разговоре с шофером Губе.  Повторяю,  это риск,  но на него надо
пойти.
     - Я тоже так думаю.
     - Значит,  условились. - Шуберт взглянул на часы. - Сейчас восемь
без нескольких минут. В девять жду звонка. В девять, не позже. Если не
найдете Краузе, не звоните.
     Шталекер ушел.
     Шуберт взволнованно  заходил  по комнате.  Он понимал,  что после
беседы с Кребсом разведчик мог рискнуть и на встречу с Висбахом, А тот
сейчас выглядит весьма подозрительно. В самом деле, если гестаповцы не
приезжали  на  завод  за  сварочными  аппаратами,  а  кладовщик   этих
аппаратов  не  выдавал,  то ими,  естественно,  не мог работать и Макс
Висбах там,  в тайном хранилище.  Как же быть с его  рассказом  Георгу
Хоманну?.. Только бы успел Шталекер, только бы успел!
     А время  шло.  Час,  который  был  дан   Шталекеру   на   розыски
разведчика,  истекал.  Тревога  Шуберта росла.  Не давала покоя мысль:
быть может,  в эти минуты Краузе разговаривает со сварщиком  Висбахом.
Или  -  разговор  уже  состоялся,  и  Висбах,  если он предатель,  уже
докладывает обо всем своим хозяевам.  Из ворот здания гестапо выезжают
машины - в них люди, которые должны схватить Краузе...
     Бум! - гулко пробили часы в углу,  будто  ударили  по  нервам.  -
Бум!.. Бум!..
     Девять ударов.
     А звонка  нет.  Где же Шталекер?  Вдруг и с ним несчастье?  Вдруг
перехватили по дороге?..
     Шуберт все так же ходил по комнате. Сейчас, в минуты томительного
ожидания,  вспомнилась почему-то вся жизнь.  Он видел себя за школьной
партой в Гамбурге,  где прошло его детство,  потом в далеком Веймаре -
там, в университете, молодой Шуберт слушал курс естест