роткая тень.  Аскер затаил  дыхание.  Он  бы  и  удары  сердца
приглушил,   если   б  мог.  Мгновение  тень  была  неподвижна,  потом
двинулась.  Из-за  створки  ворот  появился  профиль  мужчины.   Аскер
отчетливо  разглядел  высокий  красивый  лоб,  правильной  формы  нос,
энергичный подбородок, пульсирующую на шее маленькую синюю жилку.
     В шею  он  и ударил - тем коротким сильным тычком,  который долго
тренировал и выучился производить безошибочно.
     Прежде чем  Торп  упал,  Аскер подхватил его,  прислонил к стене,
снова ударил - на этот раз в подбородок - и опустил на землю  обмякшее
тело врага.
     Глубоко вздохнув,  он вышел из ворот и  неторопливо  двинулся  по
улице.  Машинально  опущенная  в  карман  рука  наткнулась на рубчатую
рукоять пистолета. Аскер вновь поставил его на предохранитель.

     Торп открыл глаза,  оглядел сводчатый потолок, под которым лежал.
Сильно  болела  голова.  Он  с трудом перевалился на живот,  поднялся,
цепляясь за стену.
     Подскочил прохожий.
     - Что случилось?  О,  у вас кровь!  - Он указал на скулу Торпа, с
которой падали тяжелые темные капли.
     - Позовите шуцмана, - с трудом проговорил штурмфюрер.
     Прохожий поспешил на перекресток и вскоре вернулся с полицейским.
Возле Торпа стали собираться зеваки.  Шуцман растолкал  их,  остановил
проходивший автомобиль и усадил Торпа.
     Спустя полчаса штурмфюрер Торп, морщась от сильной боли в голове,
сидел  в своем служебном кабинете.  Фельдшер бинтовал ему скулу и шею.
Вошел Беккер.  Его маленькие глазки гневно  сверкали.  Торп  попытался
встать. Беккер досадливо шевельнул плечом.
     - Сидите,  сидите,  - проскрипел  он.-  Вы  можете  вскочить  при
появлении  начальника,  щелкнуть каблуками,  колесом выгнуть грудь,  с
собачьей преданностью глазеть на шефа.  Но при всем этом вы  остаетесь
круглым идиотом!
     Фельдшер поспешил закончить работу и уйти.
     - Да,  да, - продолжал бушевать Беккер, - вы идиот, Торп, идиот и
тупица!  Что  вы  наделали?  Какой  был  приказ?..   Отвечать,   когда
спрашивает начальник!
     Торп пробормотал, что приказ гласил отправиться для наблюдения за
домом    обер-ефрейтора    Герберта   Ланге   в   сопровождении   двух
контрразведчиков.
     - Значит, втроем?
     - Да, господин штурмбанфюрер.
     - А  вы?  Что сделали вы?  Отправились один,  и вас провели,  как
ребенка.
     - Но кто мог подумать?  - Торп заговорил торопливо,  горячо:  - Я
увидел его,  и сразу же возникли подозрения. Двинулся следом. Он ничем
не показал,  что заметил слежку.  Я был спокоен - все идет,  как надо,
провожу его до логова, и тогда дело в шляпе.
     - "В шляпе"! - передразнил Беккер. - Если говорить о шляпе, то ею
оказались  вы,  штурмфюрер  Торп,  с  треском  проваливший   важнейшее
поручение!
     - Но я не сказал всего...  Итак,  я шел  следом.  Я  своевременно
вспомнил,   что   мы   приближаемся   к  дому  с  проходными  дворами.
Приготовился.  Оказывается,  об этом знал и он.  Поставьте себя на мое
место:  до  ворот  дома десяток шагов,  и преследуемый вдруг стремглав
мчится к ним.  Ведь,  юркнув в ворота, он проскочит дворы, окажется на
главной  магистрали,  а там - ищи его!  Что бы вы предприняли?  Накажи
меня бог,  если бы не кинулись вслед. Так поступил и я. А он сыграл на
этом!  На том,  что ринусь за ним и вбегу в ворота. И - ждал меня... -
Адольф Торп смолк, горестно наклонил голову.
     - Понимаете ли вы, Торп, что Ланге, у которого были найдены чужие
документы, и тот, второй, посланы русскими?
     - Да, - прошептал Торп. - Они те самые парашютисты.
     - Наконец-то вы прозрели, Торп!
     Штурмфюрер застонал.
     - Вам,  может быть, плохо? - издевался Беккер. - А то самое время
закатить истерику.
     - Вы обозвали меня идиотом,  но вы еще снисходительны ко  мне.  Я
хуже, гораздо глупее и безнадежнее!
     Беккер сел, зажег сигарету.
     - Вы, Торп, - сказал он, - собственными руками швырнули кошке под
хвост Железный крест, чин оберштурмфюрера, а может быть, и еще кое-что
в придачу.
     Торп согласно наклонил голову.
     - Надо поймать парашютиста,  - сказал Беккер,  выставив кулаки. -
Поймать, чего бы это ни стоило!
     Торп поднял руку, будто произнося присягу:
     - Клянусь, он не уйдет от меня!
     - Полагаю, - сухо проговорил Беккер, - что главную ставку следует
делать на "Зеленого".  Это подсказывает шеф,  и  он  прав.  Итак,  все
внимание   "Зеленому".   Тот,  за  которым  мы  охотимся,  обязательно
попытается с ним связаться.
     В заключение  Беккер  и  Торп  разработали  план  посещения вдовы
Герберта Ланге.
     Как этот план был выполнен, читатель уже знает.


Глава двенадцатая


     Супруги Шталекер  вернулись  домой часам к восьми.  Аскер видел в
окно,  как они неторопливо шли по улице.  Отто бережно  вел  под  руку
жену, он же нес и сумку фрау Берты.
     Не дожидаясь звонка,  Аскер отпер дверь.  Шталекер  едва  заметно
кивнул.
     Пообедали молча. Потом фрау Берта ушла к себе, и мужчины остались
одни.
     Шталекер встал, раскрыл стоявшую на диване сумку, извлек рацию.
     - Спасибо! - Аскер стиснул механику руку.
     Шталекер унес аппарат и через несколько минут вернулся.
     - Запомните  на  всякий  случай:  передатчик  спрятан у сарая для
угля.  Там,  возле сарая,  собачья конура.  В конуре он и  лежит,  под
соломой.
     - И собака там?
     - Да, презлющая собака.
     - Что ж, - Аскер улыбнулся. - Это, пожалуй, остроумно.
     - Ну,  а что будем дальше делать? - спросил хозяин дома. - Каковы
ваши планы?
     Аскер не ответил.  Помолчав, рассказал о том, что с ним произошло
на улице.
     Шталекер задумался.
     - Трудное у вас положение.
     - В таких обстоятельствах легких не бывает...
     - Во всяком случае,  - решительно сказал Шталекер,  - вам  где-то
нужно выждать. Скажем, неделю.
     - Это было бы хорошо. Но - где?
     - Вы, как я понимаю, совершенно одиноки?
     Аскер промолчал.
     - Одиноки,  - повторил Шталекер.  - Следовательно,  решение может
быть одно. Придется остаться здесь.
     - Вы пойдете на такой риск? - негромко спросил Аскер.
     - Но у вас нет другого убежища!
     Аскер вновь промолчал.
     - Оставайтесь,  - продолжал механик,  - а  потом  посмотрим,  как
быть.
     - Нельзя,  товарищ Шталекер.  Слишком опасно,  особенно для вас и
супруги. Уже сейчас, конечно, вся служба безопасности поднята на ноги,
чтобы найти меня и схватить.  Ну-ка давайте поглядим  на  все  глазами
гестапо и абвера.  Представим себе,  как они могут рассуждать.  Прежде
всего  скажут:  тот,  другой,  прибыл  вместе   с   Гербертом   Ланге,
остановился у него, то есть у Ланге - почему? Вероятно, потому, что не
имеет в Остбурге квартиры.
     - Согласен, - кивнул Шталекер.
     - Дальше.  Герберт Ланге,  прибывший с чужими документами, мертв.
Гость ушел из его дома,  был выслежен, сумел ускользнуть. Значит, он в
городе (надо  учесть,  что  сейчас  все  выезды  из  Остбурга  надежно
перекрыты).  Знает,  что его ищут.  Конечно,  прячется. Но где? Скорее
всего, у своих друзей или у друзей Ланге.
     - Словом, могут нагрянуть с обыском?
     - Все может быть,  товарищ Шталекер.  И тогда вам с  фрау  Бертой
несдобровать.  Тем  более,  что  с  точки зрения нацистов,  прошлое ее
небезупречно.
     - О себе вы не говорите, - проворчал механик.
     Аскер не ответил.
     Шталекер задумался.  Он сидел,  опустив голову на грудь, барабаня
пальцами по столу.
     - Ладно,  - сказал он,  выпрямившись и поправляя галстук. - Решим
так.  Вы окончательно превращаетесь в штатского, а это, - он указал на
мундир Аскера, - все это немедленно сжигает в печке фрау Берта.
     - Но...
     - О  ней  можете  не  беспокоиться.  Берта  прошла отличную школу
ненависти к наци - концентрационный лагерь.  И потом, черт возьми, она
моя жена!" Словом,  Берта знает о вас все. - Шталекер поправился: - То
есть все то, что знаю я...
     - И о передатчике?
     - А вы думаете,  я сам вылавливал его  из  помойного  ведра?  Это
сделала она, - гордо сказал Шталекер. - Пока, я сидел возле покойника,
успокаивая бедняжку Лизель  и  следя  за  обстановкой  в  доме,  Берта
действовала  на  кухне.  Когда  она  вошла,  без  кровинки в лице,  но
спокойная,  я понял, что дело сделано... Теперь скажу следующее. Чтобы
вам было легче.  Знайте:  в моем доме уже возникали ситуации, подобные
нынешней. Вы, словом, у нас не первый...
     Аскер с  облегчением  вздохнул.  Наконец-то  Шталекер заговорил в
открытую.
     - Но мы отвлеклись от темы, - продолжал механик. - Таким образом,
решено:  ваше обмундирование сжигают,  вы,  одетый в штатское,  сидите
дома. А я отправлюсь потолковать о том, что с вами делать дальше. Но -
условие:  обещайте,  что ни в  коем  случае  не  покинете  дом,  чтобы
проверять, не стану ли я звонить в гестапо!
     Несмотря на всю серьезность минуты, Аскер не мог не улыбнуться.
     - Обещаю, - сказал он.
     - Итак,  - проговорил Шталекер,  не глядя  на  собеседника,  -  я
представляю вас как немецкого коммуниста?
     Аскер кивнул.
     - Ну что ж,  немецкого так немецкого.  - Механик вздохнул.  - Как
будто договорились обо всем.  - Он встал.  - Я  ухожу.  Сидеть  здесь,
вести себя прилично и ждать.
     - Слушаюсь, - снова улыбнулся Аскер.
     Шталекер отворил дверь в соседнюю комнату.
     - Берта, - крикнул он, - мою шляпу и зонт!

2

     Отто Шталекер пересек городской центр,  затем довольно долго  шел
по  нешироким  улочкам  северной  окраины  Остбурга.  Несколько раз он
заходил во встречавшиеся по пути магазины, купил пару носовых платков,
отдал ремонтировать зонтик.  И из каждого магазина, улучив секунду, он
внимательно  оглядывал  улицу,  редких  прохожих...  Шталекер  шел   к
руководителю  местной подпольной организации антифашистов и должен был
соблюдать сугубую осторожность.
     Убедившись в  том,  что  все  спокойно,  он неторопливо свернул в
переулок,  оказался перед большим мрачноватым домом и вошел в подъезд.
Лифт  поднял  его  на четвертый этаж.  На площадку выходили три двери.
Механик подошел к крайней справа, постучал. Отворилась соседняя дверь,
находившаяся в центре площадки. Из нее выглянула женщина.
     - Нет их, - сказала она. - Уехали, и неизвестно, когда будут.
     - Очень  жаль.  - Шталекер вынул из левого кармана платок,  вытер
лоб,  спрятал платок в правый карман.  - Очень жаль,  я так  давно  не
видел фрау Юлию.
     Женщина посторонилась. Шталекер вошел в ее квартиру.
     За столом  писал  худощавый человек средних лет.  Черная шелковая
шапочка,  закрывавшая лоб почти до бровей,  придавала ему вид ученого.
Он встал, протянул Шталекеру руку.
     - Что случилось, Отто?
     - Важное дело, - сказал Шталекер, кладя шляпу на краешек стола.
     - Понимаю, что важное, если вы пришли.
     - У  меня  прячется  человек,  которого  я имею основания считать
русским разведчиком.
     Собеседник, собиравшийся  переложить  на  столе бумаги,  задержал
руку.
     - Быть может, я плохо понял. Беглый пленный?
     - Да нет же. - Шталекер сделал нетерпеливое движение. - Настоящий
разведчик.  Хотя,  конечно,  помалкивает на этот счет.  Впрочем,  он в
таком положении, что молчание носит скорее символический характер.
     И Шталекер вкратце пересказал события истекших двух суток.
     Человек в шапочке сказал:
     - Кое-что уже знаю.  Позавчера на рассвете в лесу,  близ вокзала,
были найдены три парашюта.  Далее мне известно о происшествии у дома с
проходными дворами.
     - Это был он! Я переодел его, но он не хочет оставаться у меня...
Вам надо встретиться.
     - Он сам просил об этом? - быстро спросил собеседник.
     - Что вы! О вас он и не подозревает. Это - мое мнение.
     - Так... Какой он из себя, Отто? Опишите его.
     - Ему что-то около тридцати.  Высок, светловолос, четкий профиль,
светлые глаза.  Широкоплеч и строен, чувствуется много энергии и силы.
Еще: разговаривая, глядит прямо в глаза.
     - Он, я вижу, понравился вам?
     - Да,  не  могу этого скрыть.  Между прочим,  по облику настоящий
немец.
     - Но вы говорите - русский?
     - Быть  может,  из  эмигрантов.   Кстати,   назвался   германским
коммунистом.
     - Любопытно.
     - Знаете, мы как-то сразу стали понимать друг друга.
     - Любопытно, - повторил человек в шапочке.
     - Встречу нельзя откладывать.
     - Хорошо.  - Собеседник Шталекера задумался.  - Адрес, которым вы
пользовались прошлый раз, помните?
     - Домик у железнодорожного моста?
     - Да.  Там,  где  мы  прятали  польского профессора.  Время явки,
сигнал - все, как и прежде.
     - Итак, сегодня?
     - Да.

3

     Наступил вечер. Огни в домике Шталекера были погашены. Фрау Берта
стояла  у  раскрытого  окна,  придерживая  за ошейник собаку,  которую
незадолго до этого перевели из конуры в дом.
     Висевшие над  камином  старинные часы зашипели,  раздалось десять
ударов.
     - Время, - прошептала, фрау Берта. - О всемогущий господи, помоги
моему мужу и его другу в их святом помысле,  не оставь своими заботами
и милостями!
     Прошло еще  несколько  минут.  Потом  за  окном,  где-то   вдали,
раздались  короткие  автомобильные  гудки,  послышался  рокот  мотора.
Овчарка глухо зарычала.
     - Тихо,  Дик.  - Женщина пригладила шерсть на загривке собаки.  -
Тихо, нельзя шуметь!
     Сигналы услышали и мужчины.
     - Скорее,  Краузе,  - прошептал Шталекер.  - Скорее,  ему  нельзя
останавливаться!
     Шталекер и Аскер отворили дверь,  поспешили к калитке.  По  обеим
сторонам  дорожки  росли цветы,  и сейчас,  в ночную пору,  от них шел
сильный, пьянящий аромат.
     Шум мотора  стал слышнее.  Аскер,  поглядел в сторону,  откуда он
доносился,  увидел смутно вырисовывавшийся в темноте грузовик.  Машина
приближалась.
     Шталекер нагнулся,  пошарил в цветах и извлек передатчик, который
заблаговременно перетащил сюда. Затем он отодвинул щеколду калитки.
     Когда грузовик  поравнялся  с  домом,  шофер  распахнул   дверцу.
Шталекер  и  Аскер  выбежали  на  тротуар и на ходу вскочили в кабину.
Дверца захлопнулась. Машина увеличила скорость.
     Где-то в  центральной  части  города  перед  автомобилем замаячил
патруль.  Шофер грузовика,  молодой парень с темной повязкой на  левом
глазу, сказал:
     - Если остановят, все мы - рабочие с "Ганса Бемера". Везем песок.
Застряли  у реки из-за неисправности мотора.  Пропуска на всех троих в
порядке.
     Машина неторопливо   проследовала   мимо  поста.  Два  солдата  и
полицейский равнодушным взглядом проводили тяжело осевшую  под  грузом
песка восьмитонку.
     Спустя полчаса  грузовик  оказался  на  противоположной   окраине
Остбурга.  Домики, окруженные крохотными садиками, стояли здесь далеко
друг от друга. Впереди маячила громада железнодорожного моста.
     - Подъезжаем,  - сказал Шталекер, взявшись за ручку дверцы. - Вон
тот дом,  среди деревьев,  с двумя окнами, закрытыми ставнями. Видите,
Краузе?
     - Да, - кивнул Аскер.
     Грузовик принял  вправо,  сбавил  скорость.  Дверца распахнулась.
Шталекер и Аскер выпрыгнули из кабины. Автомобиль дал газ и уехал.
     - Даже не поблагодарили его, - пробормотал Аскер.
     - Бог даст, еще встретитесь!
     Шталекер приблизился  к  окну,  постучал  в  ставень  -  дважды и
немного погодя третий раз. Из-за ставня раздался ответный удар.
     - Идемте, - сказал Шталекер.
     Они миновали парадную дверь,  на  которой  висел  тяжелый  замок,
обошли  дом.  В  задней  стене  Аскер  увидел вторую дверь,  поменьше.
Шталекер толкнул ее,  пропустил Аскера,  вошел сам и  затворил  дверь,
повернув ключ в замке.  Щелкнул выключатель.  Стало светло. Из комнаты
вышел  мужчина,  с  которым  Шталекер  встретился  несколькими  часами
раньше.
     Секунда, и,  вскрикнув,  он  кинулся  к  Аскеру.   Шталекер   был
ошеломлен.  На  его глазах руководитель остбургского подполья Шуберт и
незнакомый ему человек тискали  друг  друга  в  объятиях,  выкрикивали
какие-то слова, целовались...
     Оскар Шуберт!
     Аскер мгновенно   вспомнил   лето   минувшего   года,   город  на
северо-западе Силезии.  Ценой больших усилий он был  заброшен  в  этот
важный  район  нацистской  Германии,  чтобы установить местонахождение
тщательно законспирированной школы по подготовке агентуры  противника,
выявить  шпионов,  обучаемых  для  действий  в  тылах советских войск.
Трудная задача удалась.  И вот он едет в лес,  где  скрывается  группа
беглецов   из   немецкого  концентрационного  лагеря  -  Аскер  должен
предупредить антифашистов о том,  что убежище их обнаружено, гестапо и
полиция  безопасности  готовят  операцию...  Там,  в лесу,  он впервые
встретился с Шубертом.  У Аскера оказались весьма  важные  данные.  Их
необходимо было немедленно переслать руководителям советской разведки.
Но Аскер не имел средств  связи.  Как  быть?  Шуберт  посоветовал  ему
перейти линию фронта,  а сам с товарищами взялся уничтожить агентурную
школу - теперь,  располагая новыми материалами,  можно было надеяться,
что это удастся...  Позже Аскер узнал, что Оскар Шуберт сдержал слово.
Но было известно и другое - почти все участники операции погибли.
     И вот  сейчас  Шуберт,  живой и невредимый,  стоит перед Аскером,
широко улыбается, щурит свои большие светлые глаза!..
     - Да,  - говорит он,  откидывая назад сильно поседевшие волосы, -
там было жарко,  я уж думал - не выбраться...  Но - жив!  Уцелел  всем
чертям назло, чтобы встретить вас на этом свете!
     Шталекер наконец обрел дар речи, взял руку Аскера, крепко пожал.
     - Простите меня,  приятель,  - сказал он, - теперь верю, что вы -
немецкий коммунист!
     - Ну, а я могу теперь сказать, что вы ошибаетесь.
     Шталекер растерянно посмотрел на Шуберта.
     - Возвращайтесь домой,  Отто,  - сказал Шуберт.  - Вам пора,  уже
ночь...
     - Да,  Оскар.  - Шталекер обернулся к разведчику:  - Доброй ночи,
товарищ!  - Он протянул Аскеру руку,  улыбнулся: - А ведь у меня чутье
на хорошего человека!
     - И у меня!  - Аскер хитро прищурил глаз.  - Я тоже не ошибся, не
так ли?
     Шталекер ушел.
     Шуберт взял Аскера под руку, провел в соседнюю комнату, усадил на
диван.
     - Рассказывайте.
     - Прежде  всего  несколько   вопросов.   В   Остбурге   действует
организация антифашистов?
     - Да.
     - И во главе ее - вы?
     - Так решили...
     - И давно вы здесь?
     - Без малого год.  После ликвидации школы из  наших  только  трое
уцелели.  Мы  перебрались  в Польшу,  пробыли там что-то около месяца.
Затем было решено направить меня сюда.
     - Понятно.  - Аскер помолчал. - Товарищ Шуберт, вам знакомо такое
имя: Макс Висбах?
     - Сварщик с завода "Ганс Бемер"?
     - Он самый. Мне надо установить, что это за человек.
     - О нем хорошо отзываются.
     - Я бы хотел поближе приглядеться к Висбаху.  Да и вообще,  можно
устроить так, чтобы за ним понаблюдали?
     - Полагаю, да.
     - Должен сказать, что Висбах сейчас главное для меня.
     - Лично хотите им заняться?
     - Это  было  бы  лучше  всего.  Видимо,  придется  пожить в вашем
городе.
     Шуберту было   непонятно,   почему   вдруг   советский  разведчик
интересуется каким-то сварщиком.  Но  он,  сам  опытный  подпольщик  и
конспиратор, вопросов не задавал.
     - Пожить в городе,  - повторил Шуберт.  - Тогда  придется  где-то
работать. Нужна легальность.
     - Да.  - Аскер встал,  прошелся по  комнате.  -  У  меня  хорошие
документы. Очень хорошие. Не страшна никакая проверка.
     - А свидетельство шофера есть?  - вдруг спросил Шуберт. - Ведь вы
неплохо  водите машину.  Помню,  как петляли на своем "штеере" там,  в
лесу.
     - Шоферское  удостоверение  в  порядке.  Но  прежде  хотелось  бы
изменить внешность.
     Шуберт вопросительно поглядел на собеседника.
     - Не думайте обо мне слишком плохо,  - сказал  Аскер.  -  Никаких
накладных бород или повязок на глазу. Про