- Никто не может осквернить Сына  Божия,  -  повышался  правильный  ответ
из-за шторок. - Человек может лишь осквернить самого себя.
   - Но мы ведь созданы по образу и подобию Бога. Как и Он.
   - Это бледный, несовершенный образ. - Голос снова дал верный отзыв.
   Любок медленно выдохнул: обмен паролями был закончен.
   - Ты - Рим?
   - Я связной, - надменно ответил голос.
   - Я и не думал, что ты город, дурак несчастный.
   - Это храм Божий. Следи за своей речью..
   - А ты оскверняешь его! - зашептал Любок. - Все, кто работает на Донатти,
сеют скверну!
   - Молчи! Мы шествуем путем Христа.
   - Ты - грязь! Христос плюнул бы на тебя! Человек за шторкой тяжело дышал,
пытаясь одолеть ненависть.
   - Я буду молиться за твою душу, - с трудом выдавил он из себя.  -  Что  с
Фонтини-Кристи?
   - Он прибыл сюда с  единственной  миссией:  подготовить  лох-торридонскую
операцию. Ваши предположения оказались ложными.
   - Не может быть! - резко прошептал священник. - У него должны  были  быть
иные цели! Мы в этом уверены.
   - Он ни на минуту не отлучался с  того  момента,  как  мы  встретились  в
Монбельяре. И не вступал в контакт ни с кем, кроме тех людей, о которых  мне
быдо известно.
   - Не может быть! Мы не верим!
   - Через несколько дней уже будет не важно, во что вы верите.  Вам  настал
конец! Всем вам. Добрые люди позаботятся об этом.
   - Что  ты  сделал,  иудей?!  -  Теперь  человек  за  шторкой  не  скрывал
ненависти.
   - То, что должен был сделать, священник. - Любок встал с  колен  и  сунул
левую руку в карман. А правой вдруг распахнул шторки перед собой.
   Перед ним стоял  священник.  Он  был  огромного  роста,  его  исполинские
размеры подчеркивала черная сутана. Его лицо исказила ненависть; у него были
глаза хищника.
   Любок вытащил из кармана конверт и положил его на столик перед изумленным
священником.
   - Boт ваши деньги. Верни их Донатти. Я просто хотел узнать, какой ты.
   Священник тихо ответил:
   - Тебе следует знать и остальное. Я Гаэтамо.  Энричи  Гаэтамо.  И  я  еще
приду за тобой.
   - Сомневаюсь, - ответил Любок.
   - Напрасно!  -  сказал  Энричи  Гаэтамо.  Любок  стоял,  молча  глядя  на
священника. Когда их глаза встретились, светловолосый чех  послюнил  кончики
пальцев правой руки, протянул  руку  к  молельной  свече  и  затушил  пламя.
Исповедальня погрузилась во мрак. Он сдвинул шторки и вышел из кабинки.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава 12

   Коттедж стоял на территории большого  имения,  располагавшегося  западнее
Эйлсбери в Оксфордшире. Территория была огорожена высоким забором из колючей
проволоки, сквозь которую был пропущен электрический  ток.  Военный  городок
охраняли злые волкодавы.
   На территорию можно было попасть через единственные  ворота,  от  которых
вела длинная  прямая  аллея.  По  обеим  ее  сторонам  расстилались  зеленые
лужайки. У главного здания - оно находилось  в  четверти  мили  от  ворот  -
широкая аллея расходилась надвое, а чуть дальше обе дороги разветвлялись  на
узкие тропинки к отдельным коттеджам.
   Всего было четырнадцать коттеджей - домики стояли  на  опушке  леса  и  в
лесной  чаще.  Здесь  жили  люди,  которым  требовалось  временное  убежище:
перебежчики и члены  их  семей,  двойные  агенты,  разоблаченные  связные  -
словом, живые мишени для пули наемного убийцы.
   Коттедж, где жила Джейн, стал их новым домом, и Виктор был  рад,  что  он
так далеко от столицы. Ибо по ночам бомбардировщики "Люфтваффе" уже  чертили
небо, в Лондоне запылали пожары. Битва за Британию началась.
   И лох-торридонская операция тоже началась.
   Иногда Виктор на недели  покидал  этот  крохотный  домик  в  Оксфордшире,
оставляя Джейн одну. Но он не беспокоился,  потому  что  здесь  она  была  в
безопасности. Тиг переместил штаб лох-торридонской операции в подвалы  МИ-6.
Люди  работали  круглыми  сутками,  перебирали  тысячи   досье,   сидели   у
коротковолновых   передатчиков,   корпели   над   копированием   документов,
необходимых для агентов, которых забрасывали на  оккупированную  территорию:
служебными   удостоверениями,   пропусками,    рекомендательными    письмами
Reichsministerium вооружений  и  промышленности.  Сюда  вызывали  готовых  к
заброске людей, и капитан  Фонтин  вместе  с  капитаном  Стоуном  давали  им
последние  инструкции  перед  отправкой  на  континент.   После   чего   они
отправлялись в Лейкенхит и дальше.
   Все чаще приходилось это делать и Виктору. В подобных случаях он снова  и
снова убеждался в правоте Тига:
   "Безопасность твоей жены - гарантия твоего душевного спокойствия. У  тебя
есть задание, но и у меня есть задание".
   Здесь Джейн была недосягаема для фанатиков Ксенопского ордена в Риме. Это
самое главное. И товарный поезд из Салоник постепенно стал смутным и далеким
воспоминанием. А война тем временем продолжалась.

***

24 августа 1940 года
Антверпен, Бельгия

   (Перехваченное донесение (дубликат).  Комендант  гарнизона  оккупационных
войск, Антверпен - рейхсминистру вооружений Шпееру.)
   "На железнодорожных сортировочных станциях Антверпена царит полный  хаос.
Грузовые  составы  с  оборудованием  и  материалами  перегружены  вследствие
небрежности составления заказов на транспортные  перевозки,  с  чем  связаны
частые случаи столкновения составов и образование пробок на  железнодорожных
мостах. Расписание  движения  составов  и  сигнальные  коды  изменяются  без
Должного уведомления. И это происходит по вине управляющих-немцев. Взыскания
носят  смехотворный  характер.  Иностранный  персонал   не   несет   никакой
ответственности. Нередко составы, следующие в  противоположных  направлениях
навстречу друг другу, попадают на одну и  ту  же  колею.  Порожние  грузовые
составы перегоняются под погрузку в места, куда  не  предусмотрена  доставка
грузов. Ситуация складывается нетерпимая, и  я  вынужден  настаивать,  чтобы
министерство координировало свою работу более тщательно..."

***

19 сентября 1940 года
Верден-сюр-М„з, Франция

   (Выдержки  из  письма,   полученного   юридическим   отделом   имперского
Управления экспроприируемого имущества от полковника Грепшеди, Верден-М„з.)
   "Согласно договоренности, мы разрабатываем особые правила  оккупационного
режима, дабы урегулировать возможные недоразумения между нашим командованием
и капитулировавшим противником. Было разослано циркулярное письмо. Теперь же
мы обнаружили дополнительные распоряжения,  которые,  будучи  распространены
вашим отделом, входят в противоречие со многими статьями ранее  утвержденных
кодексов. Мы постоянно имеем  разногласия  даже  с  теми  слоями  населения,
которые приветствуют нашу оккупацию. Целыми днями мы ведем тяжбы,  связанные
с  деятельностью  оккупационных  властей.  Наши   офицеры   сталкиваются   с
взаимоисключающими инструкциями, которые передаются вашими курьерами, -  все
они, впрочем, завизированы соответствующими лицами и имеют ваши  официальные
печати.  Мы  в  отчаянии  от  столь  несогласованных  и   непоследовательных
действий. Мы просто не знаем, что делать".

***

20 марта 1941 года
Берлин, Германия

   (Выдержки из стенограммы совещания бухгалтеров  министерства  финансов  и
официальных представителей  имперского  Управления  материально-технического
снабжения армии. Оригинал уничтожен - дубликат.)
   "Суть     непрекращающихся     трудностей     в     работе     Управления
материально-технического снабжения  заключается  в  постоянных  ошибках  при
распределении фондов в министерстве финансов. Счета месяцами не закрываются,
жалованье начисляется неверно, денежные средства не доходят до  адресатов  -
нередко переводятся в иные географические зоны. Целые батальоны не  получают
вовремя жалованье, потому что отправленные  средства  оказываются  где-то  в
Югославии, хотя должны были быть посланы в Амстердам..."

***

23 июня 1941 года
Брест-Литовск, русский фронт.

   (Курьерская почта от генерала Гудериана - командующему генералу фон Боку.
Штаб. Припять, Польша. Перехвачено: Белосток. Депеша не доставлена.)
   "Спустя два дня после начала наступления мы  находимся  в  сорока  восьми
часах пешего марша от Минска. Днепр будет форсирован в считанные недели. Дон
и Москва уже на горизонте. Скорость нашего продвижения  требует  обеспечения
немедленной  связью  -  прежде  всего  радиосвязью,  однако  мы   испытываем
всевозрастающий  дефицит  надлежащей  радиоаппаратуры.  В   частности,   как
утверждают радиоинженеры,  необходимы  приборы  для  выверки  частот.  Более
половины наших передатчиков настроено на  иную  частотную  сетку.  Сообщения
передаются без должных предосторожностей,  при  этом  используются  неверные
частоты, нередко - частоты неприятеля. Это заводской дефект.  Нас  беспокоит
невозможность определить заранее, какие именно радиопередатчики имеют  такие
дефекты... - В частности, я лично, пытаясь связаться  с  Клейстом  на  южном
фланге, попал на приемную станцию наших оккупационных сил в Литве..."

***

2 февраля 1942 года
Берлин, Германия

   (Изъято   из   досье   Манфреда   Пробста,   официального   представителя
министерства промышленности. Письмо от иру Каянака, атташе посольства Японии
в Берлине.)
   "Дорогой repp Пробст,
   Поскольку мы теперь  являемся  не  только  товарищами  по  оружию,  но  и
братьями  по  духу,  нам  следует   попытаться   и   дальше   стремиться   к
самосовершенствованию, столь чаемому в нас нашими вождями.
   А теперь непосредственно к делу, дорогой друг.  Как  вам  известно,  наши
правительства договорились о совместных экспериментах по созданию радара.
   Мы направили - с великим для себя риском - наших лучших  специалистов  по
электронике в Берлин для участия во встречах  с  вашими  специалистами.  Это
произошло шесть недель назад, но до сих пор ни одна запланированная  встреча
еще не состоялась. Мне сообщили, что наши крупнейшие специалисты  по  ошибке
были Л отправлены в Грейсфальд на Балтийском побережье.  Они  не  занимаются
исследованиями в области ракетной техники,  мой  дорогой  repp  Пробст,  они
специалисты по радарам. К несчастью, ни один из  них  не  говорит  на  вашем
родном языке, а переводчики, которыми вы их снабдили, с  трудом  говорят  на
нашем языке.
   Час  назад  я  узнал,  что  наши  ученые  направляются  в  Вюрцбург,  где
располагаются радиопередатчики. Мой дорогой герр Пробст, мы  не  знаем,  гае
находится  Вюрцбург.   И   наши   крупнейшие   специалисты   занимаются   не
радиопередатчиками, а радарными установками!
   Будьте так любезны установить местонахождение  наших  крупнейших  ученых.
Когда состоится конференция по  радарной  технике?  Наши  крупнейшие  ученые
путешествуют по Германии - ради чего?.."

***

25 мая 1942 года
Сен-Валериан-Ко, Франция

   (Рапорт капитана Виктора Фонтина, заброшенного за линию фронта  в  районе
Эрикура. Вернулся траулером на остров Уайт, близ Шотландии.)
   "В прибрежные районы осуществляется главным образом переброска вооружений
наступательного характера, в настоящее время оборонительным типам  вооружен!
уделяется недостаточное внимание. Переброска осуществляется из Эссена  через
Дюссельдорф, далее через границу к Рубе и затем  на  французское  побережье.
Главное сейчас - топливо. Мы направили своих людей  на  бензохранилища.  Они
постоянно получают так называемые "инструкции"  из  имперского  министерства
промышленности по осуществлению переброски составов с топливом из Брюсселя в
Роттердам, откуда те направляются  на  русский  фронт.  Согласно  последнему
полученному рапорту, на протяжении четырнадцати миль все пути между  Л„веном
и Брюсселем забиты грузовыми составами с вооружением по  причине  отсутствия
топлива. И разумеется, виновных нет. По  нашим  расчетам,  подобный  саботаж
возможно осуществлять еще в  течение  ближайших  четырех  дней,  после  чего
Берлин будет вынужден вмешаться, и наших людей придется удалить с  объектов.
Скоординируйте бомбовые удары с воздуха на этот момент..."
   (Примечание: штаб лох-торридонской операции. В досье.  Бригадный  генерал
Тиг. Капитану Фонтину предоставить отпуск после возвращения с острова  Уайт.
Представление на присвоение ему звания майора одобрено...)

***

   Фонтин ехал из Лондона по Хэмпстедскому шоссе в Оксфордшир. Боже,  он  уж
думал,  что  совещание  с  Тигом  и  Стоуном  никогда  не  закончится!   Эти
бесконечные вопросы! Его напарник  Стоун  почему-то  всегда  бесится,  когда
видит Виктора, вернувшегося с  заданий  в  тылу  у  немцев.  К  этой  работе
готовился Стоун, но теперь она стала для него невозможна. Изуродованная рука
не позволяла, и  он  вымещал  свой  гнев  на  Викторе.  Он  засыпал  Фонтина
быстрыми, жесткими вопросами, выискивая ошибки в его действиях. Сострадание,
которое Виктор некогда испытывал к шифровальщику, полностью исчезло  за  эти
месяцы. Месяцы? Матерь Божья, Да ведь уже прошло почти два с половиной года!
   Но сегодняшние придирки Стоуна были просто непростительны. Бомбовые удары
"Люфтваффе" по Англии стали менее интенсивными,  но  не  прекратились.  Если
вдруг началась воздушная тревога,  ему  вообще  не  удалось  бы  выехать  из
Лондона.
   А у Джейн уже подошел срок. Врачи говорят, до родов осталось недели  две,
не больше. Неделю назад он вылетел из Лейкенхита во Францию, и его  сбросили
на пастбище близ Эрикура...
   Он уже добрался до предместий Эйлсбери и посмотрел на часы, поднеся их  к
тускло освещенному приборному щитку. Двадцать минут третьего  утра.  Вот  уж
они посмеются: вечно он возвращается домой в странное время.
   Но все-таки возвращается. Через десять  минут  он  въедет  на  территорию
военного городка.
   Далеко позади он услышал, как завыли сирены воздушной тревоги, то громче,
то тише выводя свои жалобные фуги. Но  он  уже  не  ощущал  леденящего  душу
испуга, который раньше вызывали у него эти жуткие  звуки.  Сирены  воздушной
тревоги стали почти рутиной: от частого повторения страх притупился.
   Виктор крутанул руль вправо: теперь он  ехал  по  проспекту,  ведущему  к
оксфордширскому имению. Еще две-три мили, и он окажется в объятиях жены.  Он
сильнее нажал на акселератор. На  дороге  машин  не  было,  можно  прибавить
скорость.
   Инстинктивно он  вслушивался  в  отдаленный  рокот  бомбардировщиков.  Но
взрывов не было слышно - только неумолчный  вой  сирен.  И  вдруг  раздались
странные  звуки  -  там,  где  должно  было  быть  абсолютно  тихо:  у  него
перехватило дыхание, вдруг подкатила  забытая  тревога.  На  секунду  Виктор
подумал: уж не от усталости ли его слух с ним шутки шутит...
   Но это были не шутки.  Совсем  не  шутки!  Звук,  который  ни  с  чем  не
спутаешь, раздался прямо у него над головой.  Он  часто  его  слышал  и  над
Лондоном, и на континенте.
   "Хейнкели"! Двухмоторные бомбардировщики дальнего действия. Они  миновали
Лондон. И если так, то "хейнкели" скорее всего возьмут курс на  северо-запад
на Бирмингем, где располагаются заводы по производству боеприпасов.
   Но что это? Бомбардировщики теряли высоту! Они быстро снижались!
   Прямо над ним.
   Перед ним.
   Они пикируют, готовясь нанести бомбовый удар. Бомбить сельскую  местность
в Оксфордшире. Зачем?
   Господи! Господи Иисусе!
   Военный городок!
   Единственное место во всей Англии с непреодолимой системой  безопасности.
Наземной, но не противовоздушной!
   Этот бомбовый удар с малой высоты должен был уничтожить военный городок.
   Фонтин вжал акселератор до отказа.  Его  трясло,  он  тяжело,  прерывисто
дышал, глаза неотрывно всматривались в ленту шоссе.
   И  тут  небеса  раскололись  от  взрывов.   Свистящий   визг   пикирующих
бомбардировщиков слился с  рукотворным  громом:  взрывы  следовали  один  за
другим.  Гигантские  огненные  вспышки,  желтые  языки  пламени  -   рваные,
бесформенные,  ужасные  -  взметнулись  в  черную  пустоту   неба,   охватив
оксфордширские леса.
   Он доехал до ворот городка, резко затормозил - так, что взвизгнули  шины.
Ворота были раскрыты.
   Эвакуация.
   Он вжал педаль в пол и рванул по дорожке. Внутри огонь  бушевал  повсюду,
взрывы гремели повсюду, в панике метались люди - повсюду.
   Прямое попадание полностью смело главное здание.  Вся  левая  стена  была
снесена, крыша вздыбилась и медленно оседала вниз величественно-бесформенной
громадой. На землю сыпались обломки кирпича и бетона.  Клубился  черно-серый
дым, желтые языки пламени вершили свой страшный триумф.
   И тут раздался оглушительный удар.  Машина  подскочила  на  месте,  земля
дрогнула, стекла в окнах лопнули, осколки посыпались со всех сторон.  Фонтин
почувствовал, что кровь залила лицо, но он видел, а это сейчас было главное.
   Бомба разорвалась меньше чем в пятидесяти ярдах от него. При свете пожара
он увидел развороченную лужайку. Он  повернул  направо,  объехал  воронку  и
помчался по траве к аллее, ведущей к их коттеджу. Бомбы  никогда  не  падают
дважды в одно и то же место, подумал он.
   Дорога была завалена, рухнули деревья, пламя пожирало их.
   Он выскочил из машины и побежал, минуя  огненные  препятствия.  И  увидел
свой дом. Огромный, дуб был с корнем вырван из земли,  и  его  мощный  ствол
рухнул на черепичную крышу.
   - Джейн! Джейн! Боже, исполненный ненависти,  не  заставляй  меня  пройти
через это! Не заставляй меня: вновь пройти через это!
   Он распахнул дверь так, что она слетела с петель. Внутри царил  полнейший
разгром: столы, лампы,  стулья  валялись  на  полу,  все  было  перевернуто,
перебито. Пламя охватило мебель: огонь прорвался сюда через  дыру  в  крыше,
образовавшуюся от падения дуба.
   - Джейн!
   - Я здесь!
   Ее голос донесся из кухни. Он бросился туда и вдруг подумал,  что  сейчас
самое время пасть на колени и вознести, благодарность Всевышнему. Джейн, вся
дрожа, стояла, вцепившись руками в кухонный стол, спиной к нему. Он подбежал
к ней, обхватил за плечи, прижался к ее щеке, но не смог унять ее дрожь.
   - Любимая!
   - Витторио! - И вдруг Джейн содрогнулась. - Простыню... милый, мне  нужна
простыня. И одеяло. Мне кажется... Я не уверена, но...
   - Молчи! - Он подхватил ее на руки и увидел во тьме, что ее лицо искажено
страданием. - Я доставлю тебя в клинику. Тут же есть клиника, есть врач, ест
.
   - Точнее говоря, никейского "Символа веры" 381 года. Ведь было  множество
соборов,  и  в  "Символ  веры"  постоянно  вносились  поправки.  Филиокве  -
позднейшее добавление,  которое  раз  и  навсегда  установило,  что  Христос
единосущ с Богом. Восточные церкви отвергают этот догмат как ошибочный.  Ибо
для восточных церквей, особенно  для  сектантов,  последователей  священника
Ария, Христос, сын Божий,  был  учителем,  и  его  божественность  вовсе  не
тождественна божественности Создателя. В те  времена  они  просто  не  могли
допустить и мысли о таком тождестве. Когда же догмат  филиокве  был  впервые
предложен,  Константинская   патриархия   посчитала,   что   это   изменение
христианской доктрины в  угоду  Риму.  Это  был  своего  рода  теологический
символ, оправдывающий политику "разделяй и властвуй" на  новых  территориях.
Они оказались правы. Священная Римская империя стала мировой сверхдержавой -
для тех времен. Ее влияние распространялось повсеместно на  основании  этого
догмата  и  вытекающего  из  него  специфического  понимания  божественности
Христа: завоевывай во имя Христа. - Бревурт замолчал, словно ища  подходящие
слова. Он медленно вернулся к постели.
   - Значит, документы в том ларце, - сказал Виктор,  -  опровергают  догмат
филиокве. Если  так,  то  они  ставят  под  сомнение  самые  основы  римской
католической церкви, а соответственно,  и  тот  раскол  христианского  мира,
который вследствие этого произошел.
   - Да, именно так, - тихо ответил Бревурт. - В совокупности эти  документы
называются опровержением... опровержением филиокве. Они содержат соглашения"
подписанные королями и кесарями в шестом веке в Испании, где  возникла  идея
филиокве в силу,