й  на
помощь киллер хотел выстрелить в него? Почему здесь появился следователь
угрозыска из Киева. И чем объяснить странное поведение  этого  человека,
который начал слежку за ним еще дней десять назад и теперь вел себя так,
как никакой профессионал вести себя не стал бы.
   - Садись, - приказал Ник, когда все было нарезано и вино  разлито  по
двум бокалам. - Угощайся!
   Пьер неловким движением взял вилку,  собрал  ею  несколько  кружочков
салями, перенес на свою тарелку.
   Пистолет Ник  положил  справа  от  своей  тарелки,  отодвинув  оттуда
столовый нож. Отпил вина. Взял себе колбасы и  сыра.  -  Тебе  есть  что
терять?  -  спросил  внезапно  Ник,  посмотрев  на   хозяина   дома.Пьер
отрицательно мотнул головой.
   - Мне тоже. Еще меньше, чем тебе, - произнес он задумчиво. -  У  тебя
ведь семья есть... А у меня все погибли...
   - С ними ничего не случится, - проговорил вдруг Пьер. - В нашем  деле
членов семьи Не трогают... Наоборот,  им  потом  помогают.  Детям  учебу
оплачивают, женам продукты привозят...
   - Это хорошо, - Ник до боли стиснул  зубы.  На  лице  его  выразилась
боль, другая, не физическая.
   - Тогда почему убили жену Броницкого? - Ник уставился на Пьера.
   Наступила пауза в разговоре. Ник пил вино. Мелкими частыми глотками.
   Вспомнился  опять  Сахно.  Напротив  сидел  Пьер.  Его  губы   нервно
шевелились. Он ничего не ел  и  вино  не  пил.  Молча  смотрел  на  свою
тарелку.
   Из коридора-прихожей послышался звук шагов.  Скрипнули  открывавшиеся
двери, потом другие.  Наконец  открылась  дверь  на  кухню  и  в  проеме
показался Виктор. Он довольно улыбался.
   Ник подумал было, что надо  взять  в  руки  пистолет,  но  ничего  не
сделал.
   Вопросительно глянул на Виктора.
   Тот держал  в  руке  короткую  толстую  пробирку,  в  которой  что-то
плавало. Ник попытался рассмотреть, но что-то мешало.
   - Что там?
   Виктор подошел ближе, положил пробирку с запаянной пробкой  на  стол.
Спазм чуть не заставил Ника вырвать только что выпитое вино. В  пробирке
плавал человеческий палец. Желтый, словно из воска. Даже на "срезе", где
виднелся край косточки, он был желтый.
   - Что это? - брезгливо спросил Ник.
   - Палец Броницкого, - с уверенностью произнес Виктор.  Ник  посмотрел
на него глазами идиота.
   - А кто такой Броницкий? - спросил он и перевел взгляд на Пьера.
   Пьер молчал.
   - Человек, которого ты убил в  Киеве,  -  спокойно  ответил  на  этот
вопрос Виктор, не сводя глаз с Ника.
   - Я никого в Киеве не убивал, - так же спокойно сказал Ник и взял  со
стола пистолет.
   Теперь замолчал Виктор. Он пристально  смотрел  на  Ника.  Смотрел  и
думал, что действительно Ник не мог убить Броницкого. Он вообще вряд  ли
мог бы кого-нибудь убить.
   - Откуда у вас это? - Виктор перевел взгляд на Пьера.
   - Привезли, - ответил тот отчужденно.
   - Кто? Зачем?
   Пьер тяжело вздохнул.
   - Из Москвы. Должны были забрать на прошлой неделе...  Я  думал,  что
заберут, пока я в командировке...
   - Кто заберет? - спросил Виктор.
   Пьер пожал плечами. Но в этом жесте скорее было выражение безразличия
ко всему, чем обычное "не знаю".
   В возникшей тишине вдруг прозвучала телефонная трель. Виктор  вытащил
из кармана куртки мобильник и сразу же вышел в коридор-прихожую.
   Ник проводил его задумчивым взглядом.
   - Ну что? - раздался из трубки голос Георгия.
   - Нашелся палец Броницкого, - доложил Виктор.
   - Отлично. А где?
   - Не знаю, в доме представителя "Аэрофлота". И Николай Ценский здесь.
Что делать дальше?
   - Представитель "Аэрофлота" еще жив?
   - Да.
   - Исправьте эту ошибку и  уходите!  Сразу  на  новое  жилье.  Пальчик
обязательно с собой! Перезвоню через три часа!
   - Ребята нашлись? - спросил Виктор.
   - Еще нет. Ищем! Все!
   Спрятав  мобильник  в  карман,  Виктор  вдруг   замер,   почувствовав
пробежавшийся по спине холод. Эхом повторились в голове  слова  Георгия:
"Исправьте эту ошибку!" Георгий приказал убить хозяина дома. Так легко и
между прочим! Виктор облизал сухие губы. Медленно зашел в  комнату,  где
лежал убитый мотоциклист.
   Увидел на полу свою "беретту". Николай Ценский  даже  не  подумал  ее
забрать  или  хотя  бы  зашвырнуть  так,  чтобы  ею  нельзя  было  снова
воспользоваться. Положил ее в плечевую кобуру. Вернулся в кухню.
   Ник заметил перемену в лице Виктора. Виктор побледнел  и  взгляд  его
стал немного стеклянным, неживым. Он еще раз облизал  губы  и  отрешенно
посмотрел на Пьера. Медленно  вытащил  из  кобуры  "беретту".  Выстрелил
Пьеру в живот. Пьер уронил голову на свою тарелку, захрипел.
   - Пошли! - крикнул Виктор Нику. - Давай! Потом он  схватил  со  стола
пробирку с пальцем, спрятал ее в карман куртки и зашагал  к  двери.  Ник
смотрел на хрипящего Пьера.
   - Какой телефон скорой? - спросил он негромко.
   - Три девятки... - прохрипел тот.
   Ник взял с холодильника трубку радиотелефона, набрал номер "скорой" и
положил трубку микрофоном возле рта Пьера.
   - Скажи им свой адрес!
   Они выбежали из дома, но Виктор вдруг вернулся на мгновение в  дом  и
появился снова, сжимая в руке какие-то  ключи.  Перебежал  через  улицу,
окликнул Ника, чтобы догонял его. Вставил ключ зажигания в стоявший  там
мотоцикл.
   Ник словно был рад тому, что никаких решений принимать не надо было.
   Усталость и физическая, и эмоциональная придавила  его.  Он  послушно
уселся на мягкое сиденье мотоцикла, ухватившись руками за  хромированную
ручку-перегородку, разделявшую длинное сиденье надвое.
   Мотоцикл рванул вперед, выскочил на пустую дорогу и помчался, взревев
мотором, в сторону центра этого квартала.
   - Ты знаешь, как ехать в центр? - спросил, полуобернувшись, Виктор.
   - Прямо, - ответил Ник.
   Он вдруг понял, что оставил на столе свой пистолет.  Подумал,  что  в
гостинице в сумке лежит еще один, подаренный ему Сергеем Сахно. Подумал,
что едет сейчас неизвестно куда и, в общем-то, неизвестно с кем.
   Мимо промелькнул знакомый китайский ресторанчик.

***

   Час спустя, промчавшись на мотоцикле через центр Парижа, они оставили
мотоцикл у входа в стриптиз-бар, но сами нервной спешащей походкой пошли
в другую сторону. Это  был  какой-то  другой  отдаленный  район  Парижа,
подобно району, где жил Пьер-Петр Терещенко, здесь бурная жизнь подавала
признаки  только  в  центре  квартала.  Напротив  входа  в  стриптиз-бар
виднелся  выход  из  метро.  Все  было  спланировано  для  максимального
удобства жителей.
   Однако  здесь,  в  отличие  от  предыдущего  района,   за   пределами
миницентра со станцией метро тянулись небольшие фабрики,  перемежавшиеся
закрытыми  в  этот  день  оптовыми  магазинчиками  хозтоваров,   детских
пластмассовых  игрушек  и  даже  парфюмерии,  скорее  всего  не  имевшей
никакого отношения ни к "Шанель номер пять", ни вообще к Франции.
   За магазинчиками резким ярким пятном  выделялась  освещенная  витрина
кафе или бара. Точно можно было  сказать  только  то,  что  за  витриной
внутри заведения наливали пиво, так как именно пивная бутылка размером с
человека была выгнута из светящихся неоновых трубок на витрине.
   Зашли и сразу уселись за первый  от  дверей  столик.  Остальные  были
заняты или полузаняты.
   Над Виктором завис  официант  греческой  наружности.  Взгляд  Виктора
попросил помощи у Ника.
   Официант тоже перевел взгляд на Ника.
   - Два пива, - заказал Ценский. - Выпьем и я поеду домой...
   Виктор посмотрел на Ника несколько ошарашенно.
   - Куда домой?
   Ник словно спохватился. Остановил себя еще до того, как  ответить  на
этот вопрос. К  присутствовавшей  в  его  взгляде  усталости  добавилось
подозрение.
   - Это мое дело, где у меня дом, - сказал он,  нервно  оглядываясь  по
сторонам.
   В кафе сидела в  основном  публика  южной  наружности.  Что-то  вроде
французского   варианта   "лиц   кавказской   национальности":    арабы,
марокканцы, греки и за  дальним  столиком  -  то  ли  вьетнамцы,  то  ли
китайцы.
   - Меня зовут Виктор, - произнес Слуцкий, который вдруг понял, что еще
не представился.
   - Как меня зовут, ты знаешь, - кивнул Ник.
   - Да, знаю. И меня прислали  тебе  помочь,  -  голос  Виктора  звучал
неуверенно. Виктор словно заранее подготовился, что Ник не будет  верить
ни единому его слову. - Мы даже нашли ваш контейнер с вещами...
   - Контейнер с вещами? - Ник  "застопорил"  свой  взгляд  на  Викторе.
Недавнее прошлое, уже казавшееся чем-то из чужой жизни, больно  кольнуло
в памяти. - А зачем его было искать, он что, пропадал?
   Виктор незаметно прикусил нижнюю губу, останавливая себя. Он на самом
деле  не  понимал,  как  и  о  чем  говорить.  Но  говорить  надо   было
обязательно. Молчание объединяет людей только в минуты скорби.
   - Да, он пропадал и, кажется, часть вещей тоже пропала...  Ник  пожал
плечами.
   - Но если б не твоя жена, мы бы  вообще  его  не  нашли...  -  Виктор
облизнул губы - они все еще были пересохшими. От волнения, должно  быть.
Он опять начинал волноваться, сознавая, что  он  обманывает  Ника,  ведь
заново пропавший контейнер еще не нашли.
   - Моя жена? - отмороженно переспросил Ник после паузы.
   Грек-официант поставил перед ними по высокому стакану пива.
   - Да,  она  приезжала...  взяла  деньги  у  Валентина...  Она...  Ник
прищурил глаза, глядя на Виктора.
   -  Она  погибла...  вместе  с  Володькой,  -  голос   его   задрожал.
Напоминание о жене словно возвратило его в  реальность,  от  которой  он
мысленно давно бежал.
   Добавило какой-то бессмысленности в этот разговор.
   - Она приезжала неделю назад в Киев, - проговорил удивленный  Виктор.
- А кто тебе сказал, что она погибла?
   - Она сгорела во время пожара на  даче  в  Саратове...  Еще  в  конце
осени...
   - Кто об этом сказал? - повторил свой вопрос Виктор.
   - Иван Львович...
   Виктор быстро сообразил, о ком говорит Ник - о том самом  полковнике,
выманившим его из Душанбе и пообещавшим работу и квартиру.
   - Нет, она жива. Я сам встречал ее на  вокзале.  Если  хочешь,  я  ее
опишу...
   - и не дожидаясь согласия, Виктор описал ее по  памяти,  не  забыв  и
пуховый платочек на голове, так ему запомнившийся. - Она, когда подошла,
еще сказала, что не переходила на твою фамилию. А я на табличке  написал
"Татьяна Ценская"...
   Ник смотрел на Виктора  взглядом,  полным  горечи.  Он  словно  и  не
слушал, что ему говорили.
   В кармане у Виктора негромко зазвонил мобильный.
   - Вы где? - спросил Георгий.
   - Не знаю, - признался ему Виктор, не сводя  напряженного  взгляда  с
замершего Ника. - Мы через весь Париж перемахнули. Сидим в кафе.
   - Все в порядке?
   - Да. Только Николай считает, что его жена и сын погибли. Об этом ему
Иван Львович еще осенью сообщил...
   - Пальчик не потерял?
   - Нет, здесь.
   - Смотри, головой за него отвечаешь... Так что Ценский? Как он  тебе?
Он нам, вообще-то, уже не нужен...
   - Как не нужен? - испугался Виктор, для которого скрытый  смысл  этой
короткой фразы показался страшнее явного. - Он же должен еще ответить по
поводу убийства Броницкого...
   - Это уже  не  важно.  Свое  дело  он  сделал.  Если  хочешь,  можешь
отпускать его на все четыре стороны...
   - Как отпускать? - в голосе Виктора прозвучало возмущение.
   - Да ладно, шучу! Ты с ним общий язык нашел? - спросил Георгий. -  Он
нам еще нужен. Теперь слушай внимательно: найдете через часик  гостиницу
и поселитесь там. Я через час перезвоню и скажу, что делать дальше.
   Еще полчаса они разговаривали, сидя за столиком в кафе. То ли  второй
бокал пива расслабил Ника и оживил их разговор,  то  ли  у  самого  Ника
возникли вдруг вопросы - прошлое вынырнуло из памяти. Он расспрашивал  о
Киеве, о приезде жены.
   Он, казалось, все еще не верил в то, что она жива. Но уже и не верил,
что погибла. В его интонациях присутствовало какое-то  третье  состояние
вещей и людей, о которых он спрашивал.  Они  словно  были  литературными
героями из не так давно прочитанной книги.
   Потом вышли на улицу. Впереди метрах в  двухстах  светилась  неоновая
табличка "Пансеон". Прошли туда. Ник, почувствовавший двойную усталость,
спокойно и покладисто воспринял слова Виктора о том, что надо поселиться
в гостинице и ждать дальнейших указаний.
   Возле стойки регистрации стояли две девушки  в  шортах  и  откровенно
"рабочих" полупрозрачных  блузках,  завязанных  на  животе  узлами.  Они
вопросительно оглянулись на вошедших мужчин.
   - Переночевать? - игриво  спросила  блондинка.  Виктор  оглянулся  на
Ника. Ник кивнул блондинке. На  ее  окрик  за  стойку  зашел  неизвестно
откуда появившийся толстяк. Взял в руки ручку, спросил фамилии и  вписал
их в тетрадь.
   Пришлось заплатить вперед за сутки. Как объяснил толстяк, такое у них
в гостинице было правило. Да и гостиница оказалась очень дешевой.
   Получив ключ от двойного номера, они поднялись на второй этаж.
   - Я к вам через часик загляну! - пообещала, усмехнувшись, блондинка.
   Как только  закрыли  за  собой  двери,  прозвенела  трель  мобильного
телефона.
   - Устроились? - спросил Виктора Георгий.
   - Да.
   - Теперь примите  душ,  наведите  небольшой  беспорядок  в  номере  и
выезжайте на Лионский вокзал. Сядете на экспресс до Лиона. Там  сразу  в
аэропорт. На ваши фамилии будут заказаны два билета до  Северного  Кипра
через Стамбул. Вылет в семь утра. На Кипре попросите визы не в  паспорт,
а на вкладыш. Понятно?
   - Да, - сказал Виктор. - А что делать на Кипре?
   - Там  будут  встречать.  У  вас  пятидневный  отдых  возле  Кирении.
Остальное узнаете там. Пальчик держи при себе,  в  кармане!  Головой  за
него отвечаешь! Все!
   Удачи!
   Виктор спрятал в карман мобильник. Вздохнул и посмотрел на Ника.  Ник
поймал взгляд.
   - Надо уезжать, - протянул Виктор. - Сейчас...
   - Куда? - спросил Ник.
   - В Лион, оттуда самолетом на Северный Кипр.
   - За деньгами? Вопрос застал Виктора врасплох. Он почувствовал в этом
предположении, будто Нику известно больше, чем ему.
   - Почему за деньгами? - переспросил  он.  -  У  нас  там  пятидневный
отдых...
   Ник кивнул. Он думал теперь, почему никто не спросил его ни про  код,
обнаруженный им на нижней части панциря черепахи из  дома  Погодинского,
ни про то, что удалось узнать  от  Вайнберга.  Конечно,  они,  возможно,
ничего сами об этом не знали и, уж конечно, не могли знать, что Вайнберг
рассказал ему про эти миллиарды. Но ведь они  явно  искали  деньги,  эти
самые деньги. И он знает, в каком банке они лежат.  Он  помнит  -  "Норд
Медитерраниэн Бэнк". Он знает код, если, конечно, этот набор букв и цифр
не является чем-то другим. Но чем он  еще  может  быть?  За  этим  кодом
спрятаны деньги, и, по всей видимости, именно  эти  миллиарды,  получить
которые полностью могут только трое, появившись лично.
   Вайнбергу не было смысла врать, а значит, в одиночку, даже имея  код,
можно было получить только 10 процентов.  Но  ведь  и  10  процентов  от
четырех миллиардов - это огромные деньги!
   - Мне нужно позвонить, - сказал вдруг Ник,  оглянувшись  на  телефон,
стоявший на столике. Виктор пожал плечами.
   - Звони. Только не говори, где мы и куда едем!
   Ник,  воспринявший   сначала   Виктора,   как   тихого   и   опасного
человека-ловушку, расслабился.
   Набрал номер Tatjany.  Она  оказалась  дома.  Рассказал,  что  должен
уехать на несколько дней по делам. Вернется - сразу позвонит. Хотел было
предупредить, что на ее адрес придет его чековая книжка и  карточка  для
банкомата, но, покосив взглядом на Виктора,  промолчал.  Попрощавшись  с
Tatjanoi, подошел к окну,  за  которым  горели  легкие  веселые  огоньки
Парижа.  Из  дома  напротив  доносилась  музыка  и  на  балконе,  громко
разговаривая, курили две девушки.
   - А какого роста моя жена? - спросил неожиданно  Ник,  обернувшись  к
Виктору.
   - В каком смысле?
   - На себе покажи! - попросил Ник. Виктор вспомнил. Провел ладонью над
ухом.
   - Только я не заметил, она на каблуках была или нет...  Кажется,  без
каблуков...
   - Она не носит туфли на каблуках, - задумчиво кивнул Ник.

***

   До Стамбула Виктор и Ник летели в  набитом  до  отказа  "боинге",  но
потом, пересев на другой "боинг", отправлявшийся на Северный  Кипр,  они
оказались практически в  пустом  самолете.  Виктор  насчитал  двенадцать
пассажиров и двух стюардесс перед тем, как уткнуться в  иллюминатор,  за
которым были видны красивые, присыпанные снегом верхушки высоких гор.
   На какое-то время он забыл о  существовании  Ника,  сидевшего  рядом.
Забыл почти обо всем,  рассматривая  невиданной  красоты  горы.  Самолет
поднимался все выше, но горы не уходили вниз, расстояние  между  ними  и
самолетом словно бы и не увеличивалось, будто  они  поднимались  в  небо
одновременно.
   Круглолицая стюардесса-турчанка предложила турецкого красного вина из
большой литровой бутылки. Виктор кивнул. Ник тоже. Этот  кивок  напомнил
Виктору о Нике. Вернул в реальность. И  тут  же  реальность  задала  его
мыслям два вопроса: как там Ира и Яночка и нашли ли ребят...
   Пальцы дотронулись сквозь ткань куртки  до  мобильника,  лежавшего  в
кармане.
   Виктор подумал, как все-таки он рассчитывает на помощь этой мыльницы,
способной говорить голосом Георгия. Вот и сейчас было бы хорошо, если  б
зазвонил телефон и сообщил что-то Виктору. Это  бы  добавило  не  только
ясности  по  поводу  этого  полета.   Этот   звонок   добавил   бы   ему
самоуверенности.
   Покосил взглядом на Ника, спокойно попивавшего вино.
   Впереди показалась вторая стюардесса, толкавшая металлическую тележку
с обеденными подносиками.
   Виктор облизнулся.
   То ли турецкое вино разбудило чувство голода, то ли он  действительно
был голоден, просто не думая о еде.
   Молча съев предложенный обед, они продолжали думать каждый о своем.
   Ник пытался разобраться в  себе,  в  своих  чувствах.  Его  возросшая
уверенность в том, что и жена, и  сын  остались  живы,  порождала  новые
вопросы.
   Его волновало, зачем Ивану Львовичу понадобилось  сообщать  о  гибели
жены и сына?
   Это казалось чем-то совершенно нелогичным.  Но  Ник  понимал,  что  в
таком деле, как и в армии, за всякой кажущейся нелогичностью  стоит  или
идиот, или четко просчитанный результат. В деле, в которое его  втянули,
идиотов быть не могло.
   Вспомнились дни, когда раздался этот телефонный звонок.  Он  раздался
после того, как Ник поговорил с Уберкрафтом. Говорили они тогда о  Сахно
и, кажется, о том, что Сергею надо было  подбросить  таблетку.  То  есть
речь шла об убийстве Сахно. Ник  прекрасно  помнил  свои  чувства,  свои
мысли в тот момент. Он не собирался убивать Сергея. Он просто  надеялся,
что тот не вернется. Может, звонок Ивана  Львовича  должен  был  сыграть
какую-то роль в этом деле? Может, он рассчитывал,  что  Ник,  услышав  о
гибели семьи, гораздо легче решится  на  убийство  напарника,  вышедшего
из-под контроля?
   Ник пожал плечами.
   Виктор оглянулся на него. В его глазах был вопрос. На его языке  тоже
крутился  вопрос,  который  он  уже  несколько  часов  хотел  задать   и
одновременно боялся  произнести,  не  зная  не  только  ответ,  но  даже
возможную реакцию Николая Ценского. Виктору хотелось еще раз спросить  о
генерале Броницком, о его смерти.
   Ему казалось, что Ник все-таки должен был что-то знать.
   Странным образом именно в связи с этим  желанием  в  памяти  возникла
совсем недавняя фраза Георгия о том, что Ник уже не нужен, что  он  свое
дело сделал. И хоть потом Георгий признался, что это была  шутка,  но  в
каждой шутке есть доля того, что называется правдой.
   Если Георгий так говорил, значит, дело Броницкого уже яйца выеденного
не стоило, или же Николай Ценский был здесь действительно не при чем. Но
ведь не от Георгия  он  получил  фотографии  Ценского  и  Сахно.  Рефат,
человек  весьма  серьезный,  сам  сказал,  что  Николай  и  Сахно   были
исполнителями, от которых должны были избавиться  за  границей,  сначала