- Закончится и поедем в отпуск.
   - В отпуск лучше летом ехать.
   - Как раз до лета все точно  закончится,  -  уверил  ее  Виктор.  Она
покивала головой.
   Зазвонил  мобильный,  оставленный  в  кармане  пальто,  висевшего   в
коридоре на стоячей вешалке.
   Виктор набросил пальто и вышел на веранду.
   - Нашли твоего "Мюллера", - сообщил Георгий. - В лесу возле Ирпеня.
   Разукомплектованный. Видно,  был  изнутри  нашпигованный  аппаратурой
прослушивания... Я послал человека проверить твою квартиру и  он  только
что  сообщил,  что  нашел  двух  жучков  в  коридоре  и  видеоглазок  на
лестничной площадке, направленный на твою дверь. Так что ты им  все  это
время был в телевизоре.
   Понял?
   - Да...
   - Но и это еще не все. Соседний отдел подбросил  информацию  о  нашем
немецком приятеле. Слишком интересную информацию. Придется встретиться.
   - Когда?
   - Ну ты ведь никуда не уходишь?
   - А куда мне можно уйти?
   - Правильно. Значит, сиди на кухне или даже лучше  на  веранде,  если
там не очень холодно. Чтобы своих не будить. Буду рядом - перезвоню.
   Поначалу Виктор тоже хотел было взять в руки книжку. Но  это  желание
быстро пропало и, не включая свет, он остался сидеть за круглым  дубовым
столом на застекленной веранде, освещенной только нежным  бледно-голубым
светом почти полной луны.
   Задумался о Николае  Ценском  и  его  жене,  которая  совсем  недавно
приезжала в Киев. Виктор не мог избавиться от ощущения, будто он уже и с
Николаем лично знаком и все про него знает. И все,  что  он  делает  или
хочет делать, будто направлено на то, чтобы Николай вернулся в семью,  к
жене и сыну. Чтобы вернулся к ним контейнер с вещами и мебелью  и  могли
бы они зажить спокойно в России или в Киеве по их усмотрению.
   Мысли о контейнере сами вывели Виктора на Мишу Зано-зина, дежурившего
сейчас со своим приятелем Максимовым на контейнерном складе.  Постепенно
все закончилось у Виктора внутренним раздражением. Все  работают,  а  он
прячется и отдыхает.
   Сходил на кухню,  выпил  воды  из-под  крана.  Посмотрел  на  часы  -
полпервого ночи.
   Мобильный зазвонил около часа.
   - Выходи на улицу, я здесь. - прозвучал  голос  Георгия.  -  И  держи
трубку возле уха.
   Виктор тихонько прикрыл за собой двери. Вышел за  калитку.  Огляделся
по сторонам, но улица была пустая.
   - Перейди  дорогу,  -  прозвучал  из  трубки  голос  Георгия.  Виктор
остановился посреди деревьев, за которыми даже под скудным лунным светом
виднелось озеро.
   - Иди вперед к озеру.
   Виктор прошел метров триста, остановился на песочном  берегу.  Вокруг
стояли деревянные грибки замершего на зиму пляжа.
   - Посмотри направо, видишь деревянный домик спасательной станции?
   - Вижу, - подтвердил Виктор, заметив неосвещенное строение.
   - Подходи  сюда,  здесь  скамеечка.  Присядешь...  Виктор  подошел  и
действительно увидел под стеной бревенчатого домика скамейку, с  которой
поднялся Георгий. Первый раз Виктор увидел его что называется  "во  весь
рост".
   Был он почти на голову выше Виктора. Но  лицо  его  рассмотреть  было
невозможно.
   Глаза Виктор и чувствовал и видел. Проницательные и жесткие. Скамейка
стояла под навесом от дождя и поэтому свет луны, способный осветить лицо
собеседника, сюда не попадал.
   Обменявшись рукопожатием, они уселись.
   - Слушай внимательно, - проговорил Георгий. - Только сначала  отключи
мобильник и положи его в карман. Виктор смутился на  мгновение.  Спрятал
мобильный.
   - Мне подбросили информацию о том, что Ценский готовит  покушение  на
нашего человека в Париже... Даже  не  информацию,  а  указание  провести
операцию по ликвидации Ценского. Это очень забавно потому, что  указание
пришло через отдел, в котором ничего не должны знать о наших делах  и  о
том, что мы его разыскиваем... Понимаешь?
   - Ну да...
   - Это значит, что практически мы работаем против кого-то из нашего же
ведомства, а Ценский точно вышел на след этих денег и теперь его  спешат
убрать и притом нашими руками. В общем-то, они не идиоты и понимают, что
убивать мы его не станем, а возьмем живым, чтобы  он  поделился  с  нами
тем, что сам накопал.
   - Тогда что надо делать? -  спросил  Виктор,  суетливо  подыскивая  в
голове идеи, которые можно было бы предложить Георгию.
   - Не отреагировать на указание мы не можем. Главное, чтобы  мы  могли
все делать без посторонней помощи и так, как  надо  нам.  Так  что  твоя
мечта исполнилась - полетишь в Париж!
   - Да, но я не знаю французского, - растерялся Виктор.
   - А в Лондоне ты не знал английского, помнишь? Не беспокойся, в  этой
ситуации незнание иностранных языков - большой плюс, - спокойно  ответил
Георгий. - Если тебя вдруг возьмут французы - никогда не поверят, что ты
серьезная фигура. Хотя до серьезной фигуры тебе еще расти и расти... Но,
я тебе скажу, прогресс есть! А если тебя арестуют, пройдет  как  минимум
день, пока они найдут  переводчика.  Потом  ты  будешь  им  рассказывать
всякие небылицы  про  свою  милицейскую  работу...  -  Георгий  негромко
рассмеялся. - Придумаешь им какой-нибудь детективчик.
   - А с какой стати они меня возьмут? - Виктор тоже усмехнулся.
   - Ну если ты случайно убьешь кого-нибудь...
   Улыбка сошла с лица Виктора.
   - Я что, поеду с оружием? Ведь не пропустят.
   - Там получишь, от коллег из соседнего отдела. Заодно  присмотришься,
что у них за люди в  Париже.  Только  не  вздумай  с  ними  подружиться!
Получишь  информацию,  инструкцию  и  прочее,  и  сразу  отвали.  Только
проверяй  постоянно  -  следят  или  нет.  Если  следят  -   подыгрывай.
Озадачивай их, веди себя подозрительно и  по  возможности  отрывайся  от
"хвоста".
   - А жена и дочь? - спросил вдруг Виктор. - Им пока здесь оставаться?
   - Думаю, что да. Если  что,  мы  их  переселим.  Ты  предупреди,  что
возможно придется переехать. Скажи, что Георгий им будет звонить.
   - Но в доме нет телефона.
   - Завтра утром будет. А ты вылетаешь завтра вечером.  За  тобой  сюда
приедет наше такси. Номер я тебе потом скажу.
   Попрощавшись, Виктор вернулся во двор дома.  Остановился  на  пороге,
прислушиваясь к тишине. Стоял  минут  двадцать.  Услышал  издалека  звук
заработавшего  двигателя.  Подождал,  пока  не  наступила  опять  полная
тишина. Зашел в дом.

***

   Неделя расстегивалась, как капля густого меда. Ник  уже  третью  ночь
провел в Бельвилле в маленькой уютной квартирке Tatjany. Они  завтракали
и ужинали вместе и вместе вечерами бродили не спеша по  узким  парижским
улочкам,  всякий  раз  выбирая  новый   маршрут   от   представительства
"Аэрофлота", где Ник исправно встречал ее после окончания рабочего  дня,
и до арабско-китайского Бельвилля.
   Он уже почти не бывал  в  гостинице  и  подумывал  иногда,  что  пора
выписаться оттуда.  Но  Tatjana  не  предлагала  ему  перебираться.  Все
получалось как-то само собой. Он просто оставался у нее каждый  вечер  и
каждое утро выходил с ней из квартиры.
   В среду Ник решился сам заговорить об  этом.  Они  сидели  вечером  в
турецком ресторанчике и пили кофе "садэ" - горький и без сахара.
   - Но ты ведь не работаешь, - сказала она совсем  серьезно  г  и  даже
озабоченно в ответ на предложение Ника. Он кивнул.
   - У меня пока есть достаточно денег. Я,  в  принципе,  могу  поискать
работу... У меня немецкий паспорт...
   - Немецкий? - удивилась Tatjana. - Ты не говорил...
   - Разве это важно?
   - Нет, конечно. Это, наверно, лучше... Но работы в Париже  все  равно
очень  мало...  Я  поспрашиваю.   Ты   говорил,   что   работал   раньше
переводчиком?
   - Английский, немецкий, французский... Tatjana задумалась. Ник  тоже.
Но он думал совсем о другом. Он вдруг подумал, что вот-вот  вернется  из
командировки Пьер-Петр Терещенко и надо будет все-таки довести  дело  до
конца. Ведь хочет он этого или нет - а просто забыть о недавнем  прошлом
не получится. Может, если он доведет дело до конца в одиночку, то  потом
найдет в украинском посольстве сотрудников безопасности и просто  отдаст
им всю  информацию  об  этих  миллиардах.  Чтобы  как  бы  отдать  долг,
реабилитироваться и чтобы больше они о нем не вспоминали. А у него  есть
деньги, на дне сумки под кроватью в гостинице. Пускай, не самые честные,
но других не было. Хорошо бы их в банк положить, чтобы  не  волноваться.
Чтобы какая-то гарантия сохранности была... Tatjana после раздумий очень
уверенно пообещала помочь найти ему работу.
   На это он кивнул, попытавшись изобразить на лице благодарность.
   Днем следующего дня, прогуливаясь по  Парижу,  зашел  в  банк  "Креди
Лионе".
   Спросил, как открыть счет.  Оказалось,  совсем  несложно.  Услужливый
клерк взял его немецкий паспорт, нащелкал на клавиатуре компьютера  все,
что было необходимо. Потом спросил адрес. Сперва  немного  растерявшись,
Ник назвал по памяти адрес Tatjany. Потом спросил, что делать,  если  он
переедет.
   - Ничего страшного. Дадите нам знать. А мы вам по этому адресу вышлем
чековую книжку и карточку для банкоматов.
   Положил для начала на счет тысячу франков. Сходил в гостиницу и через
часик  добавил  к  этой  тысяче  все  остальные,  кроме  оставленных  на
карманные расходы пяти тысяч. Клерк  услужливо  принял  немецкие  марки.
Сразу перевел их во франки и пожелал Нику больших деловых успехов.
   Ник кивнул и, только выйдя из банка, задумался: при чем здесь деловые
успехи? Видно, клерк принял его за немецкого бизнесмена, начавшего  свой
бизнес в Париже.
   Вечером Tatjana вышла с работы раздраженная и уставшая. Едва  заметно
улыбнулась встречавшему ее Нику. - Пойдем  куда-нибудь  посидим,  выпить
хочется. Целый день нервотрепка!

***

   В кафе за чашечкой "эспрессо" с коньяком она  рассказала,  что  целый
день звонили какие-то новые русские и требовали Терещенко  -  он  что-то
напутал с оплаченным коллективным билетом. А Терещенко  нет,  он  только
завтра, в пятницу, приезжает, но чтобы они ему не устроили сразу скандал
пришлось их обмануть и сказать, что он будет с понедельника.
   Ник насторожился. Вспомнился загнанный в угол  Вайнберг,  за  которым
охотились  как  минимум  две  стороны.  Ситуация  с  Терещенко  начинала
становиться похожей на ту, с Вайнбергом. Да и  сам  Терещенко,  кажется,
слежку за собой заметил. Может, поэтому и отправился в эту командировку.
Во всяком случае оттягивать разговор с ним было нельзя.  Это  Ник  понял
сразу.
   -  Пойдем  завтра  вечером  в  кино?  -  спросила  Tatjana,   немного
успокоившись.
   - Завтра не могу, - с сожалением в голосе произнес Ник.  -  Завтра  у
меня встреча. Насчет работы. Давай послезавтра?
   - Давай, - охотно согласилась девушка.

***

   В четверг с самого утра мела поземка. Виктор проснулся рано, часов  в
шесть. За окном лежала темень, но эта темень сыпала  снежной  крошкой  в
окно и, может, именно эта снежеть разбавляла  предрассветную  мглу  едва
заметной белизной.
   Ира и Яночка еще спали. До приезда такси оставалось два часа.  Виктор
оделся, заварил чаю и вышел с чашкой на  веранду,  где  было  по-зимнему
холодно.
   Включил лампочку, свисавшую с деревянного  потолка.  Над  чашкой  чая
поднимался пар. Холод бодрил кожу. Ветер стучал снежной крошкой  во  все
окна веранды.
   Сегодня в три часа дня он будет в Париже. В это почти не верилось. Но
так оно и будет. Он просто знал это. Только когда он вернется? Ничего об
этом Георгий ему не сказал. Словно это и не было важно. В  прошлый  раз,
когда  он  летал  в  Лондон,  Виктор  четко  знал  дату  отлета  и  дату
возвращения. Сейчас о возвращении ни слова не  было  сказано.  Но  через
пару часов билет будет у него в руках и он все  увидит.  Все  узнает  и,
если не успеет сейчас, то прямо из Парижа перезвонит  Ире.  Телефон  уже
поставили. Номер он переписал. Жизнь продолжается.
   Или, если точнее, продолжается  работа,  ради  которой  он,  кажется,
живет больше, чем для семьи. Но это временно. Будут  и  другие  времена.
Виктор так думал. Думал и пил чай. Ветер ослабел. Снежная крошка уже  не
поднималась до окон веранды.
   Она стелилась змейками по мерзлой земле.
   "А какая сейчас погода в  Париже?"  -  подумал  Виктор.  В  восемь  у
калитки дома остановилась белая "Волга". Виктор  поцеловал  проснувшуюся
жену. Про поездку он рассказал ей только вчера  вечером.  И  это  ее  не
обрадовало. Но сейчас на ее сонном лице появилась улыбка.
   - Когда назад? - спросила она.
   - Я позвоню.
   Проверив номер машины, который действительно совпал с  продиктованным
Георгием, Виктор бросил на заднее сиденье сумку с вещами,  а  сам  хотел
было сесть рядом с шофером. Но  шофер  -  серьезного  вида  мужчина  лет
пятидесяти с умным жестким лицом - отрицательно мотнул головой и показал
взглядом на заднее сиденье.
   Медленно выехали на  дорогу,  посередине  которой  бежали  трамвайные
рельсы.
   Ехали не спеша - машину немного заносило.  Проехали  мимо  Берковцов.
Здесь дорога улучшилась, ее  уже  посыпали  песком  и  водитель  немного
добавил газа. Время от времени он посматривал в  зеркало  заднего  вида.
Вел машину молча и сосредоточенно.
   Киев проезжали как раз в самый разгар зимнего  рассвета.  Окна  домов
светились, горели уличные фонари. Полусилуэты-полутени шли по тротуарам.
   Сердце сжалось у Виктора, когда промелькнули справа его многоэтажка и
"дорога жизни", ведущая к ней. Харьковское  шоссе  уткнулось  в  круглую
клумбу-развязку,  с  которой  начиналась  трасса  на  Борисполь.   Перед
скворечником ГАИ притормозили, и тут же водитель надавил на газ.  Трасса
словно  не  поддавалась  гололеду.  Немногочисленные  машины  мчались  и
обгоняли старушку-"Волгу", но и она не  позорилась  -  спидометр  держал
стрелку на ста десяти километрах.
   На трассе их окончательно догнал рассвет. И  как  только  Виктор  это
заметил, в салоне автомобиля прозвучала трель мобильника. Виктор  рывком
сунул руку в карман пальто, вытащил трубку, поднес к уху. Чистый сигнал,
ни голоса, ни шума.
   - Да, да... мы  на  девятнадцатом  кэмэ,  -  зазвучал  спереди  голос
водителя, одной рукой крепко удерживавшего руль. -  Что?  Нет,  чисто...
все чисто... понял... Спокоен, да, - водитель подставил лицо чуть вперед
и  через   внутреннее   зеркальце   над   лобовым   стеклом   встретился
сосредоточенным взглядом с Виктором. - Понял. Можно. Да...
   Он  опустил  трубку  мобильника  к  рычагу  переключения   скоростей.
Вздохнул.
   Виктор понял, что часть разговора, если  не  весь,  касались  его.  И
теперь ждал объяснений или хотя бы пары  слов.  Но  водитель  молча  вел
машину дальше.
   Только несколько раз пристально присмотрелся в  оба  зеркала  заднего
вида.
   Снова  запел  свою  трель  мобильник.   Виктор   наклонился   вперед,
высматривая мобильный водителя. Но  вдруг  понял,  что  теперь  это  уже
звонит его собственный.
   - Слушай, - прозвучал из трубки озабоченный голос Георгия.  -  У  нас
ЧП. Со склада пропали оба контейнера. Произошло  это  около  трех  ночи.
Видно, наши ребята расслабились и их  сняли  с  поста.  Если  это  часть
единого плана, то они нас перехитрили. Будь осторожнее. Пахнет ловушкой.
Но, может. я и не прав.
   Виктор  держал  трубку  у  уха  и  лихорадочно  думал.  Новость   его
действительно выбила из колеи.  Как  можно  было  так  легко  вывезти  с
военного склада два огромных контейнера? Это даже Представить себе  было
почти невозможно. Но ведь произошло - Но там же  ребята,  в  одном...  -
сказал Виктор.
   - Мы ищем и будем искать... Поднимать большую  шумиху  с  перекрытием
дорог нельзя. По крайней мере сейчас!
   Мимо пронеслась остановка пригородного автобуса. Свернули с трассы на
прямую дорогу, упирающуюся в Борнспольский аэровокзал.
   - Но вы постарайтесь их найти, - негромко проговорил Виктор.
   - Найдем-найдем... - сказал Георгий  и  как-то  сожалеюще  причмокнул
языком.
   - Ладно... до связи по мобильнику. Позвоню, когда будешь в Париже.
   Виктор спрятал мобильный в карман. Поймал на себе через зеркальце над
лобовым стеклом холодный взгляд водителя.
   Заехали на платную  стоянку.  Вышли  вместе.  Водитель  взял  из  рук
Виктора сумку.
   - Пройдете через служебное окно, - говорил на ходу, не  оборачиваясь,
водитель. - Паспорт держите для французов. Здесь показывать не будем...
   - Как не показывать? Почему?
   - Чтобы по  компьютеру  не  было  видно,  что  вы  покинули  Украину.
Понятно?
   Виктору было  непонятно,  но  он  кивнул.  Водитель  не  казался  ему
человеком, от которого можно было бы услышать какое-нибудь  человеческое
объяснение.
   Прошли на новый левый терминал, там нырнули в неприметные  двери,  за
которыми стоял охранник в привычном камуфляже. Охранник кивнул  водителю
и  показал  взглядом  налево,  на  коридор.   Они   прошли   через   три
взаимоперпендикулярных коридора и вышли на начало летного поля. Водитель
глянул на часы, потом, уже не обращая внимания  на  Виктора,  осмотрелся
внимательно по  сторонам.  Еще  раз  посмотрел  на  часы.  Справа  стоял
"причаленный" к зданию аэровокзала  трапом-рукавом  аэробус  с  бортовой
надписью "Трансаэро". Чуть в  стороне  на  очерченных  стоянках  ожидали
своего часа три одинаковых "боинга".
   К выходу под трапом-рукавом подъехал длинный приземистый  автобус.  К
нему вышли несколько пассажиров. Неуверенно оглядываясь, зашли внутрь.
   Водитель протянул Виктору посадочный талончик - обрезок  с  указанием
ряда и места.
   - Идите быстро в автобус! - сказал он негромко.
   Виктор заторопился, не оглядываясь и  чувствуя  нарастающее  в  груди
волнение. Его словно в спину подгоняли чьи-то  взгляды,  от  которых  он
пытался спрятаться. Уже в автобусе  посмотрел  на  левый  терминал,  где
только что стоял вместе с водителем такси. Там никого не было.
   Посмотрел на посадочный талончик. Подумал: а где же обратный билет? В
руках ощутил холод.
   Автобус закрыл  широкие  двери  и  медленно  поехал  к  тройке  мирно
дремавших "боингов".
   Виктор поднялся по трапу,  стюардесса,  взглянув  на  его  посадочный
талончик, указала на место.
   Виктору стало еще холоднее. Сунув сумку под  ноги,  он  выглядывал  в
иллюминатор и дрожал. Дрожал не от осознанного  страха,  а  от  какой-то
неясности.
   От неясности самого момента отъезда  и  от  приближающейся  неясности
ситуации в Париже. Только теперь до него начал доходить смысл сказанного
Георгием. Утечка информации о Николае Ценском в любом случае была чем-то
вроде приманки на пороге ловушки,  в  которую  должен  был  попасть  он,
Виктор.  Но  в  той  возможной  ловушке  он  собирался  действовать,  он
собирался состязаться, поиграть в игру "кто кого съест", несмотря на то,
что был явным новичком в этой игре. Теперь он уже  сидел  в  самолете  и
знал, что противниками был сделан сложный и довольно грубый ход -  кража
двух огромных контейнеров, в  одном  из  которых  вместе  с  аппаратурой
наблюдения находятся двое его товарищей.  Такой  ход  был  настолько  же
радикальным,  насколько  радикальным  может  быть  обычное  убийство.  А
значит, если и указание  "изловить  и  обезвредить"  Ценского,  указание
практически подсказавшее местонахождение этого человека,  было  передано
теми же людьми, которые имели отношение к исчезновению  контейнеров,  то
от них и в Париже можно было ждать чего  угодно.  В  принципе,  для  них
почти одинаковую опасность представляли и Николай Ценский,  вышедший  на
след опасно больших денег, и Виктор Слуцкий, мешающий им в Киеве.
   Самолет  медленно  тронулся.  Развернулся,   вырулил   на   взлетную.
Стюардессы прошлись по рядам, проверяя  пристегнутость  ремней.  Разгон.
Отрыв. Добавочная тяжесть в груди.
   Выглянул в иллюминатор. Земля резко уходила вниз и  назад.  Наступило
необъяснимое облегчение. У Виктора вырвался вздох, каким обычно  человек
отрезает от себя прошлое, вздох надежды на будущее. Он  окинул  взглядом
салон самолета, лица пассажиров и внезапно остановил свой взгляд на лице
человека, смотревшего прямо ему в глаза