ался избавиться от  желудочных колик? Да  кто тебе
поверит? Иметь перед собой столько камней и не заморить ими  червячка  - это
было бы чересчур наивно!..
     Иисус пожал плечами.
     - Я не шучу, - продолжал дьявол. - Да сын ли ты божий?
     Если да, то стоит тебе только повелеть этим камням превратиться в хлеб,
и они сочтут своим святым долгом это сделать.
     Таково было первое искушение. Допустим на  минуту, что Иисус последовал
совету Сатаны: я не вижу в  том никакого смертного греха. Изготовление хлеба
посредством чуда не является деянием, заслуживающим адской муки.
     Наоборот,  множество святых было канонизировано  церковью именно за то,
что они проделывали подобного рода фокусы. И разве сам Иисус впоследствии не
совершал аналогичные чудеса, причем многократно?
     Весь грех тут мог состоять  в нарушении поста, который Иисус должен был
блюсти по  приказанию  папаши Саваофа.  Но ведь как раз в  тот  момент  пост
кончился, поскольку с этого дня Иисус опять стал вкушать!
     Тем  не менее  Христос не поддался на дьявольское искушение. Он ответил
Сатане:
     - Мне нет надобности превращать эти камни в хлеб,  ибо не хлебом единым
будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст божьих. "И  приступил
к нему искуситель,  и сказал:  если ты сын  божий,  скажи,  чтобы камни  сии
сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ:
     написано: "не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом,
     исходящим  из уст божиих"  (Второзаконие, глава,  8,  стих 3)" (Матфей,
глава 4 стихи 3-4).
     Сатана  не  нашелся  что возразить: видимо, слово  божье  действительно
является весьма калорийной пищей.  Если  бы  я  был поваром  у какого-нибудь
епископа и  он  велел  мне приготовить  ему  глазунью, а я  бы  вместо этого
почитал ему Библию, - интересно, как бы он к этому отнесся?..
     Итак, дьявол  не  затевал  спора:  в запасе у  него оставалось  еще два
средства.  Он  схватил  Иисуса  в  свои  лапы, полетел  с  ним по воздуху  в
Иерусалим  и опустил  его на крыло  храма. Богословы считают,  что  это была
верхушка портика Соломона, который выходил на восточный берег Иордана. Крыша
высокого портика выступала над двором храма. Тогда дьявол, показав на толпу,
заполнившую  площадь,   стал   подзадоривать  Иисуса,  чтобы   тот  совершил
что-нибудь необычайное:
     -  Глянь-ка! Недурная  высота?! Вот  тебе,  миляга,  подходящий  случай
показать, на что  ты способен.  Сигай  вниз! Тебе  нечего  бояться,  что  ты
переломаешь  себе  ребра:  ведь  ангелы  оберегают  тебя, они  вовремя  тебя
подхватят, чтобы ты, не дай бог, не повредил своих божественных пяток. Иисус
устоял и перед вторым искушением и не совершил того, что возбраняется богам.
И на этот раз он отверг дьявольское предложение самыми простыми словами.
     -  Где-то  написано:  "Не искушай господа  бога твоего",  -  гласил его
ответ.
     Тогда  Сатана снова  схватил бога своего  Иисуса и  полетел  с  ним так
высоко, как только мог. Наконец он опустил его  на  вершину огромной горы. С
этой горы, утверждает евангелие, открывались "все царства мира". Однако, как
бы ни  была  высока  эта гора,  трудно об®яснить, каким образом с вершины ее
можно было  об®ять глазом  всю Землю, если  известно, что Земля  имеет форму
шара. Но стоит ли придираться к такой мелочи?..
     Сатана показал  Иисусу "все царства мира и  славу их" (Матфей, глава 4,
стих 8).
     - Ну и красотища! - воскликнул он. - И все эти огромные владения
     принадлежат  мне.  Я  раздаю их  кому заблагорассудится. Хочешь, подарю
пару, а то и больше? Впрочем, может быть, ты хочешь все? Пожалуй, я готов их
отдать,  но при одном условии:  если ты,  мой бог,  падешь передо мною ниц и
поклонишься мне, дьяволу.
     В ответ на такое предложение Иисусу следовало  бы расхохотаться дьяволу
в лицо, ибо, говоря это, Сатана явно был не в своем уме.
     И  действительно, Христос, до сих пор покорно терпевший  адские об®ятия
дьявола и совершивший  в этих об®ятиях несколько воздушных перелетов, на сей
раз заупрямился.
     - Нет уж, хватит! - сердито проворчал он. - Проваливай-ка ты отсюда, да
поживее! Ишь чего ему захотелось  - поменяться  ролями! Нет уж, старый плут,
это ты должен мне поклоняться и мне служить.  Довольно с меня твоих шуточек.
Убирайся прочь, нечистая сила!
     Дьявол  не  заставил себя  упрашивать:  он  безропотно  повиновался  и,
удрученный неудачной попыткой искушения, провалился в преисподнюю.  Желающих
убедиться   в  том,   что,  рассказывая   об  искушении  Иисуса,   я  строго
придерживался текста "священного писания",  отсылаю к  следующим источникам:
Евангелие от Матфея, глава 4, стихи 1-11; Евангелие от Марка, глава 1, стихи
12-13; Евангелие от Луки, глава 4, стихи 1-13.

     Глава 18.
        СЛОВО ПОЛУЧАЕТ ПЕРВЫЕ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ.
     На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его.
     И, увидев идущего Иисуса, сказал: вот агнец божий.
     Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом.
     Иоанн, глава 1, стихи  35-37. Пока  Христос, попустительствуя  дьяволу,
разрешал ему таскать  себя то на  верхотуру храма, то на макушку горы, Иоанн
продолжал  горланить  пуще  прежнего, оглашая  своими воплями  мирные берега
Иордана.
     Мало-помалу в  Иерусалиме пошли  толки  о  том, что  в Вифании появился
некий чудак, который кропит  людей водою и окунает их в реку, и что об одном
из окрещенных  таким манером  людей Иоанн говорил: "Сей был тот, о котором я
сказал, что  идущий  за мною стал впереди меня, потому что был  прежде меня"
(Иоанн, глава 1, стих 15).
     Узнав об  этом, некоторые  члены синедриона, высшего совета  иудейского
духовенства, забеспокоились и  подумали: а  должно ли позволять этому Иоанну
Крестителю  продолжать  свои религиозные  чудачества? Уж  не является  ли он
опасным конкурентом, помышляющим  о создании нового культа? Или, быть может,
к  нему следует отнестись просто  как  к одному  из  многих  помешанных, чье
безумие не представляет ни малейшей опасности?
     Чтобы  действовать наверняка,  синедрион уполномочил  нескольких  своих
членов  отправиться  к  Крестителю  и  дипломатично  все  у  него  выведать.
Представители, выбранные для этой миссии, были из секты фарисеев,  которые у
иудеев  занимали примерно  такое  же  положение,  как иезуиты  у  католиков.
Фарисеи составляли своего рода религиозное общество; члены его вели светский
образ  жизни и  пользовались большим  уважением; они  занимались  политикой,
лечили все болезни заклинаниями и больше всего стремились  к господству  над
своими  согражданами и единоверцами.  Короче говоря,  это были  честолюбивые
интриганы. Делегаты отправились в Вифанию.
     -  Кто  ты  есть?  -  обратились они  к Крестителю. - Не  мессия ли ты,
которого мы ожидаем?
     - Ни в коем случае! - ответил Иоанн, - Я мессия? О нет, никак нет.
     - Уж не Илия ли ты, который исчез несколько сот лет тому назад и теперь
снова вернулся на землю?
     - Нет, я не Илия.
     - Но ты пророк, по крайней мере?
     - Ни капельки.
     - Так кто же ты, в конце-то концов?
     - Я глас вопиющего в пустыне:  исправьте путь к господу! Фарисеям стало
ясно, с  кем  они имеют дело.  Однако один  из них,  считавший, что Иоанн не
вправе купать своих посетителей, задал ему еще такой вопрос:
     - Какого же рожна ты  крестишь, если ты не мессия, не Илия и не пророк?
Уклоняясь от прямого ответа, Иоанн ответил:
     - Ну какое  вам  дело до того,  что я  крещу?  Я крещу в воде, но стоит
среди  вас некто,  которого вы не  знаете:  он-то и  есть идущий за мною, но
который  стал  впереди  меня; и  вот  ему, который среди вас, я  не  достоин
развязать ремень у обуви его! Весь этот бред приведен в  Евангелии от Иоанна
(глава 1, стихи 26-27).
     Фарисеи были удовлетворены. Комплимент, содержавшийся в последней фразе
Крестителя,  каждый из  них мог  принять на  свой  счет. Они  возвратились в
Иерусалим и доложили синедриону о результатах своего расследования.
     Мнение их, вероятно, было таково:
     -  Мы видели  Крестителя,  друзья!  Ну  и  дурень! Право  же,  не часто
услышишь, чтобы даже сумасшедший нес такую околесицу! Мы не  касаемся  того,
насколько  он  опасен.  Если  его  устраивает сидеть  в пустыне  и драть там
глотку, то пусть себе сидит на здоровье! Котелок у него не варит - вот в чем
все  дело.  На другой день  после  визита  фарисеев Иисус,  который  сошел с
высокой горы, куда он позволил уволочь себя дьяволу, в свою очередь явился к
Иоанну Крестителю.
     Едва только сын Захарии заметил своего родственника, он закричал:
     - Вот он! Вот агнец  божий! Вот тот, кто принял на себя все грехи мира!
Присутствовавшие,  не видя ни  ягненка,  ни барана, не  обратили внимания на
крики Иоанна.
     А он продолжал:
     - Я не знал его,  не знал агнца божьего. Но он идет за мною, и он  выше
меня, потому что был прежде меня.
     - Ты уже об этом говорил, - заметил кто-то.
     - Ну и что  же?  Я опять скажу. И если  вы  спросите, почему я  крещу в
воде, то знайте: затем, чтобы этот агнец явлен был Израилю.
     Вокруг   Иоанна   стала   собираться   толпа.   Присутствие  любопытных
подзадоривало Крестителя, и он распалялся все больше.
     - Я видел святого духа,  - кричал Иоанн, -  я видел, видел  его! С неба
спустился голубь, уселся  на агнца и  остался на  нем. Готов  поклясться чем
угодно, я не знал его.  Но тот,  кто  послал меня крестить, сказал мне:  "На
кого увидишь  духа сходящего и пребывающего на нем, тот есть крестящий духом
святым" (Иоанн, глава 1, стихи 29-34).
     Никому  и  в голову не пришло, что Иоанн имеет в виду Иисуса, и публика
стала расходиться, на все лады толкуя безумие Крестителя.
     На  другой день  Иоанн  Креститель снова  был  на том же  месте с двумя
галилейскими рыбаками: Андреем и Иоанном, сыном  Зеведеевым.  Последний  был
совсем  молоденький  парнишка  с длинными белокурыми  волосами  -  ну просто
красавчик!
     Мимо прошел Иисус. На этот раз Креститель пальцем показал на сына Марии
и вновь завел свою шарманку:
     - Обратите внимание на этого светлого шатена. Это и есть агнец божий, о
котором я все время толкую.
     Иоанн  и Андрей  оставили Крестителя и последовали  за  Иисусом.  Иисус
обернулся и, увидя, что они идут за ним по пятам, спросил их:
     - Что вы ищете? Они ответили ему:
     - Скажите нам только, где вы живете.
     - Ну,  если так, тогда  пошли со мной, - сказал Иисус.  Он привел их  в
заброшенную хижину и, когда они вошли, плотно закрыл дверь. Было четыре часа
пополудни.
     Что происходило в хижине - об  этом  в евангелии ничего не говорится. О
чем  беседовало  Слово  со  своими первыми  двумя  прилагательными, остается
тайной.
     Как бы там ни было, Андрей и красавчик Иоанн были очарованы своим новым
знакомым. Андрей рассказал о нем своему  брату Симону, тоже рыбаку, и привел
его к Иисусу.
     Иисус обратился к Симону с такими словами:
     -  Ты  Симон,  не  правда  ли?  Так вот,  с  сегодняшнего  дня  я  тебя
переименовываю, и будешь ты зваться Петром, что значит "камень".
     Симон согласился, чтобы его называли Камнем. На другой день все там же,
на берегу Иордана, Иисус повстречал четвертого галилеянина, по имени Филипп.
Он был родом из Вифсаиды, из того же города, что и Андрей и Симон-Петр.
     - Иди за мной, - сказал ему Иисус. - Кто меня любит, идет за мной.
     Филипп пошел за Иисусом.
     Наконец, по настоянию Филиппа, к этой маленькой компании  присоединился
еще  и  некий  Нафанаил,  сын  Толмая (Бар-Толмей), названный по сему случаю
Варфоломеем.
     Когда его представили Иисусу, мессия сказал:
     - Вот уж, право слово, настоящий иудей! Мне нравится этот хлопец!
     - Послушай, откуда ты меня знаешь? - поинтересовался Варфоломей.
     - Я тебя видел.
     - Когда же это было?
     - Прежде, чем назвал тебя Филипп.
     - И где?
     - Как где? Под смоковницей (Иоанн, глава 1, стихи 48-50).
     -  Вот  так здорово! -  воскликнул Варфоломей. - Ты и впрямь молодчина!
Готов поручиться, что ты сын божий, царь Иудеи.
     Иисус продолжал:
     -  Тебя это удивляет, милейший? Ты  поверил, потому что  я сказал,  что
видел тебя под смоковницей. Но это все пустяки:
     дай только время, и ты еще не такое увидишь!
     - Что же такое я могу увидеть? - заинтересовался Варфоломей.
     Остальные ученики тоже вопрошающе смотрели на Христа.
     - Ты увидишь... вы увидите небо отверстым и  ангелов божьих, восходящих
и нисходящих ко мне (Иоанн, глава 1, стихи 50-51).
     В  предвкушении  такого  изумительного  зрелища  ученики  заплясали  от
радости.
     Так Иисус составил первоначальное ядро апостолов. В него вошли: Андрей,
Иоанн, Симон-Петр, Варфоломей и Филипп.
     Слово было дополнено пятью прилагательными  - учениками, которые в свою
очередь привлекли к нему новых приверженцев.

     Глава 19.
        О ТОМ. КАК БОГ ЯВИЛСЯ НА СВАДЬБУ.
     Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской  и явил славу свою;
и уверовали в него ученики его.
     Иоанн,  глава 2, стих  11. С этой небольшой компанией  из пяти учеников
Христос отправился  в  путь. Сперва  они  подались в  сторону  Назарета.  Ни
экипажа, ни лошадей у них не было, так что, переночевав  одну ночь в Сихеме,
а вторую  -  в  Эль-Ганииме,  они  пешком пересекли  Эсдрелонскую равнину  и
кое-как добрались до безвестного городишки, где проживала семья Иисуса.
     У наших странников - об этом не следует забывать - в кармане не было ни
гроша: все шестеро  побросали  свои  хибары  и не слишком  доходные, но зато
вполне честные  ремесла и отныне решили жить за  счет  сердобольных дураков.
Они,  без  сомнения, налагали  контрибуцию  на  попадавшиеся  им  по  дороге
курятники и фруктовые  сады, так что во время походных трапез  у  них всегда
было что-нибудь и на десерт.
     Кроме  того,  они  рассчитывали  на  некоторую  поддержку   со  стороны
назаретских  друзей,  но,  когда  они туда явились, родственников Иисуса  не
оказалось дома: они были на свадьбе неподалеку.
     - Превосходно, - сказал Иисус, - пойдем и мы на свадьбу.
     И  они отправились  в Кану, расположенную всего в каких-нибудь  четырех
километрах от Назарета, где скромные ремесленники выдавали замуж свою дочь.
     В  Иудее  свадьба  считалась большим событием,  так что  даже в  бедных
семьях она праздновалась весьма торжественно и пышно.
     Когда появился Иисус в сопровождении пяти спутников, торжество было уже
в  полном разгаре. Все необходимые  обряды были  уже совершены, и дело шло к
свадебному пиру. Наши  скитальцы  прибыли  весьма  кстати:  им  представился
удобный  случай как следует  выпить и закусить на дармовщинку, тем более что
иногда свадебный пир продолжался несколько дней подряд.
     Недолго думая, они нырнули в толпу гостей  как  раз в тот момент, когда
прибыл  свадебный  кортеж   во  главе   с  молодоженами.  Была  среда,  день
бракосочетания  девиц;  вдовы, вступавшие  в  брак  вторично,  венчались  по
четвергам.
     Церемония происходила следующим образом.  К торжественному  дню невеста
готовилась очень тщательно. Во-первых, накануне она принимала ванну,  причем
ванну  ароматическую,  - нередко  это  было для нее в  диковинку. Затем  она
надевала все свои безделушки и украшения, в том  числе хитро застегивающийся
пояс, снять который имел право только будущий супруг. К наконец, она венчала
прическу миртовым венком и с ног до головы закутывалась огромной вуалью.
     Разодетая  таким  образом  невеста  ожидала  приезда  жениха.  При  ней
находилось  десять молодых девушек,  которые  должны были  сопровождать ее и
освещать путь фонарями.
     Поздно вечером  -  обычно  для  этой церемонии  выбиралась теплая ясная
ночь, что  в  условиях  малоазиатского  климата не  трудно  было сделать,  -
раздавался  крик:  "Жених,  жених  приехал!  Встречайте  жениха!"  Во  главе
процессии  шествовали  певцы,  голоса  их смешивались  со  звуками  флейт  и
тамбуринов. За  ними следовал жених. На нем был  парадный костюм, на  голове
золоченый тюрбан, украшенный гирляндами из роз и мирта. Шествовавшие рядом с
женихом десять его друзей держали  в руках пальмовые ветви. Далее  следовали
родственники   жениха  с   зажженными   факелами,  и  все   местные  барышни
приветствовали их, обмениваясь мнениями:
     - Послушай-ка, сегодня Елеазар женится!
     - И уж конечно на маленькой Ноэми?
     - На ней самой, на дочке папаши Самуила... Они  познакомились на балу у
толстой Ревекки, в лесу Кикайон...
     -  Как она выглядит, эта Ноэми? Она  так закуталась в свою вуаль, что и
не разглядишь: даже нос спрятала!..
     - Эдакая рыженькая, ни то ни се, а  рот  такой, словно  собралась  луну
проглотить... Девчонка, видать, разбитная!
     - Говорят,  она обожает  своего нареченного... Недельку  тому назад  их
застукали в овраге.
     - А  этот плут  Елеазар -  на  седьмом  небе!  Гляди, как  он  сияет от
счастья!  По   окончании  процессии  жених  в  сопровождении  своих   друзей
направлялся к девушке и, взяв ее  за руку, вел  к  дому.  На пороге  будущий
тесть  вручал  ему плоский широкий  камень,  на котором  была указана  сумма
приданого, разумеется, когда оно было.
     Затем кортеж направлялся к месту свадебного пиршества.
     Я  уже сказал, что свадьба  продолжалась  несколько дней. За завтраками
следовали обеды, за обедами - ужины; наедались до того, что лопались животы,
а  в промежутках между  трапезами развлекались игрой в  шарады  и  в  другие
умственные игры. Все происходило именно так,  как я рассказываю,  -  тут нет
никакого вымысла.
     "Целая  неделя,  а то и  две проходили в сплошных  увеселениях" (Тобий,
глава 8,
     23). И вот, чтобы несколько  охладить разгулявшихся гостей и внушить им
более серьезные  мысли, существовал такой обычай:  время от времени  жених и
невеста  бросали  свои бокалы на пол  и разбивали их вдребезги.  Кроме того,
временами все гости покрывали себе головы салфетками или  уголком скатерти и
поднимали  при  этом  страшный крик, Как уже  было  сказано, наши  блюдолизы
поспели к самому началу пиршества.
     Они без зазрения совести примазались к гостям, а  хозяин дома, не желая
конфузить  их и нарушать  общего веселья, сделал вид, что ничего  не  видит.
Мария  попыталась,  было  сделать  Иисусу  родительское  внушение,  но  тот,
отличавшийся сыновьим почтением отнюдь  не  более,  чем благовоспитанностью,
довольно дерзко оборвал ее:
     - Женщина, что между мной и тобой общего?
     Евангелие от Иоанна (глава 2, стих 4) приводит эти грубые слова с такою
невозмутимостью, как будто это самый обычный и естественный ответ сына своей
мамаше.
     Заметьте кстати: слова эти изобличают Иисуса не только как грубияна, но
и как воплощение невежества. Будь то Иосиф, ему Иисус, строго говоря, мог бы
еще  сказать:  "Между  нами  нет  ничего  общего".  Но  ляпнуть такое родной
матери?! Вот уж действительно образец глупости и хамства!
     Я спрашиваю у всех отцов и матерей: не заслуживала ли  подобная выходка
крепкого подзатыльника?
     Оправдать Иисуса  может только одно обстоятельство: вероятно, перед тем
как войти в зал, он хватил лишку и от этого у него зашумело в голове.
     Однако  не  все ли  равно? Как и у большинства  матерей, у  Марии  были
слабости: она лишь обернулась к хозяину и слугам и сказала:
     - Ладно, не мешайте ему, пусть делает что хочет.
     И вот вся святая компания уселась за общий стол. Андрей,  Симон, Иоанн,
Филипп и  Варфоломей, которых никто раньше и в  глаза не видел и которые  не
получили никаких приглашений,  без лишних церемоний  заняли  самые  почетные
места.
     Ясно, что такая публика живо  опорожнила все бутылки, и через некоторое
время гости стали требовать еще вина.
     Иисуса -  ему тоже хотелось промочить горло - так и подмывало нажать на
все педали всемогущества.  Он решил пустить в ход  свою божественную силу  и
сотворить чудо.
     В зале, где происходил  пир,