зить свое обожание.
     Все это было весьма некстати.
     Миропомазанный  извинился перед  дамами, что  не  сможет  составить  им
компанию.
     - Слышите, что творится? - сказал он. - Толпа растет  с каждой минутой.
Слышите, как они ломятся в дверь? Лучше я скроюсь: мои обозленные почитатели
все равно не дадут нам спокойно провести ночь.
     Итак, он  сказал им "до свидания" и выскочил из харчевни  через  черный
ход.  Вместе с апостолами он добрался до  ближайшей пристани, где потребовал
найти  ему  лодку. Как раз  в это  время большая барка готовилась  сняться с
якоря, направляясь к противоположному берегу озера.
     - Это  нам  подходит,  -  сказал  Иисус. -  Главное - очутиться на  том
берегу, а больше мне ничего не надо. Затем, обратившись к хозяину барки,  он
спросил:
     - Куда вы плывете?
     -  В Гергесину,  -  ответил  тот, по Матфею; у Марка  и Луки он плыл  в
страну Гадаринскую.
     Апостолы погрузились следом за ходячим Словом.
     Утомленный всяческими треволнениями,  Иисус  прилег на  кучу веревок  и
задремал. Через несколько  минут он  уже храпел и посвистывал, как кузнечные
мехи.
     Погода  была  превосходной. Свежий  ветерок рябил  поверхность озера  и
надувал паруса. Барка весело бежала вперед.
     Апостолы собрались  с  подветренной  стороны, оперлись на  фальшборт  и
отдыхали, лениво переговариваясь между собой.
     -  Поистине наш учитель нахал, каких свет не видывал, - заметил Фаддей.
- Посадил на судно, а у самого  ни гроша  за душой.  Представляю, какую рожу
скорчит  хозяин  барки,  когда  мы  доплывем  до  Гергесины  и придет  время
расплачиваться!
     - Чего  ты волнуешься! - возразил ему Симон-Камень. - Сразу  видно, что
ты  недавно среди нас. Когда хозяин барки спросит с нас деньги, как с других
пассажиров, мы просто вывернем  пустые карманы, чтобы он успокоился, а Иисус
вместо платы за проезд расскажет ему какую-нибудь притчу.
     -  Хорошо,  если хозяин  этим удовлетворится! Только  мне  кажется, эти
матросы не  такие уж  добряки. Боюсь, как бы не  пришлось нам расплачиваться
своими боками...
     Внезапно  на  горизонте появились черные тучи,  налетел  шквал, и барка
запрыгала на волнах.
     -  Дьявольщина!  -  ругались матросы. - Вот  еще напасть...  Ну, сейчас
будет дело!
     Хозяин  барки  приказал  убрать  паруса, однако вскоре поднялась  такая
буря, что его суденышко оказалось в опасности.
     Малыш Иоанн,  в  качестве  избранного  ученика, спал рядом  с  Иисусом,
положив  голову ему  на  грудь, как на  подушку:  учитель  допускал подобную
фамильярность. Иоанн  проснулся от брызг и ветра, а миропомазанный продолжал
храпеть пуще прежнего: разбудить его было не так-то просто.
     Тем временем положение становилось все  серьезнее.  Волны кидали барку,
рулевой выбивался из сил, пытаясь удержать штурвал, хозяин судна надрывался,
выкрикивая  приказы.  В  довершение  всех  несчастий  в  днище  судна  вдруг
обнаружилась течь. Хозяин  обратился за помощью  к пассажирам: матросы и без
того метались как угорелые. Пустили в ход помпу. К сожалению, вода прибывала
быстрее,  чем  ее  откачивали,  и  теперь  можно было  даже высчитать, через
сколько времени барка пойдет ко дну.
     А Христос продолжал храпеть.
     Наконец   перепуганные   апостолы   бросились  к  нему  и  начали   его
расталкивать.  Иисус зевнул,  потянулся  и  спросил,  по какому  поводу  они
прервали его сон.
     - Что с вами? - осведомился он, делая удивленный  вид. -  Я так  хорошо
спал!
     - А то,  учитель,  что мы  погибаем. Судно  сейчас потонет.  Спаси нас!
Спаси!
     - И вы из-за этого меня  потревожили? Честно говоря, я этого от  вас не
ожидал!
     - Но послушай, учитель...
     -  О  маловеры,  чего вы  убоялись? Разве может с  вами хоть что-нибудь
случиться, если я среди вас?
     -  Конечно, равви, ты  прав, как всегда,  но  вода прибывает,  помпа не
может ее выкачать, и через пять минут мы все пойдем рыбам на корм!
     - Если бы ты захотел...
     Тогда Иисус встал и обратился к ветру с горькими упреками:
     - Что это значит, почтеннейший  ветер?  Как ты смел рычать и  визжать и
раскачивать это судно?  Ты напугал моих учеников! Нет, это уж  слишком...  А
кто тебе вообще позволил дуть? Я просто не нахожу слов... Проклятый ветрище,
я  не  знаю, что  меня  удерживает,  но, ей-богу,  если  ты  не  перестанешь
безобразничать, я тебя так отдую, что чертям будет тошно!
     Ветер в ответ засвистел еще пронзительнее.
     - А ну, хватит! -  крикнул  Иисус.  -  Я тебе запрещаю.  Молчать, когда
говорит Слово!
     По этому приказу ветер тотчас умолк и перестал дуть на барку.
     Теперь Иисус обратился к озеру, которое продолжало захлестывать волнами
палубу, и, уперев руки в бока, обрушился на непокорную стихию:
     -  А ты что, море Тивериадское, не  слышало? То, что я  сказал ветру, в
равной степени относится и к тебе. Твои шуточки мне не нравятся. Мы здесь не
для того, чтобы ты нас поглотило. Немедленно успокойся, иначе я и тебе надаю
пощечин!
     Тивериадское море утихло как по мановению волшебной палочки. Матросы  и
пассажиры не верили своим глазам.
     - Вот это да! - перешептывались они между собой. - С таким шутки плохи!
     Кто  же  это,  что и  ветер  и  море  повинуются  ему? Не  хотел  бы  я
столкнуться с ним на узкой дорожке...
     Переговариваясь,  они  буквально тряслись от страха. Даже  радость, что
они
     спаслись  от  гибели,  не могла заглушить их ужас перед  всемогуществом
Христа.
     А  что,  если этому  парню вдруг придет в голову забросить  их на луну?
Подумать только!..
     Впрочем,  дальнейшая часть путешествия прошла вполне благополучно. Даже
вода, попавшая в трюм, вылилась обратно тем же путем, каким налилась. И дыры
в корпусе барки заткнулись, надо  полагать,  сами собою. Что  ни говорите, а
чудеса - превосходная штука!
     Когда  барка  доплыла  до Гергесины, уже  занимался  день,  Хозяин и не
подумал спрашивать с Иисуса и его спутников плату за проезд: он был счастлив
уже  тем,  что его посудина уцелела благодаря  необычайному  пассажиру. И уж
конечно ему не пришла в  голову мысль, что Иисус, повелитель стихий, мог сам
вызвать эту  внезапную бурю, чтобы потом  усмирить ее и  приписать себе  еще
одну заслугу. В самом  деле,  ведь  нашему  миропомазанному ничего не стоило
произвести возмущение  в атмосфере: сын голубя  был всемогущ, даже когда  он
спал!  И  кто  знает, может, Иисус  сквозь сон все-таки слышал  беседу своих
апостолов, обеспокоенных тем, что у них нет денег заплатить за проезд? Итак,
все апостолы высадились на берег.
     Первый,  кого они встретили,  оказался бесноватым, но на сей раз это не
был обычный одержимый дьяволом. Такого  даже апостолы никогда еще не видели.
Семья  отказалась  от  несчастного. Вместо того  чтобы  устраивать время  от
времени   общепринятые  припадки,  этот  бесноватый  постоянно   пребывал  в
состоянии  буйного  помешательства.  Поэтому  его просто  изгнали за пределы
города.
     Он  поселился в  пещере в одной  из  прибрежных скал. Одежда  его давно
изодралась  в клочья;  день  и ночь  он  бегал в чем мать родила  по холмам,
испуская дикие вопли и наводя ужас на всех  прохожих. К тому  же своим видом
он шокировал дам.
     Со временем бесноватый приобрел широкую известность. В  таком плачевном
состоянии он пребывал  уже много лет, и матери  пугали им непослушных детей,
как сегодня пугают злой бабой-ягой.
     - Замолчи сейчас же, паршивец,  а не то позову  бесноватого! - говорили
они. И малыши, дрожа, умолкали и прятались за материнские юбки.
     Иногда несчастного удавалось поймать. Его крепко привязывали,  опасаясь
буйного нрава,  но он обладал такой силой, что  разрывал все веревки  и даже
железные цепи. Никто не мог его успокоить, и он никого не признавал.
     Вот какого страшного одержимого встретили апостолы, едва ступив с барки
на берег. Можно себе представить, что он вытворял!
     Иисус  сразу  же понял, с  кем  имеет дело. По  своему  обыкновению  он
обратился  непосредственно  к  дьяволу, истинной  причине  бешеных  скачков,
прыжков и прочих гимнастических упражнений несчастного.
     - Отвечай, нечистый! - воскликнул  он.  - Давно ли ты вселился в  этого
человека?
     - Давно, очень давно! - ответил дьявол голосом бесноватого. - Но к чему
эти вопросы?  Оставь  меня в  покое! Что  тебе до меня? Если я  терзаю моего
одержимого, так это мое личное дело... Укрощай себе бури, но только не  мучь
меня! Ты усмиряешь волны, я заставляю корчиться этого типа, - у каждого свое
ремесло. Неужто  ты для того  и явился  на  землю,  чтобы мешать  бесноватым
беситься?
     -  Я  не собираюсь  с  тобой  дискутировать, -  отрезал  Иисус,  -  Дух
нечистый, выйди из этого человека!
     Однако этот  дьявол не собирался  так легко уступить свою добычу и даже
не шевельнулся.
     - Чтоб тебе было  пусто! -  воскликнул  Иисус  по прошествии некоторого
времени. - Ты, что, не слышал? Или ждешь особого приглашения? Или ты один из
самых могущественных дьяволов? Как твое имя, отвечай!
     А  теперь держитесь,  друзья  читатели. Оказывается, этот одержимый был
одержим не одним каким-то дьяволом, а целым полком адских духов!
     -  Имя  мне  - легион,  ибо  нас  много!  -  ответили  дьяволы  голосом
бесноватого. - Нас шесть тысяч штук в одном теле!
     - Теперь все  понятно, - заметил Иисус. - Вот почему его корчит в шесть
тысяч раз сильнее, чем его коллег.  Ну что ж, господа дьяволы, пусть вас тут
целый легион, все равно придется вытряхиваться!
     И тут,  как  утверждает  евангелист  Матфей,  все шесть  тысяч дьяволов
пришли в крайнее расстройство.
     - Господи боже! - завопили они. - Мы уйдем из тела  этого человека, раз
ты велишь, но куда  мы  денемся?  Дай нам  хоть какое-нибудь пристанище!  Не
высылай нас вон из этой страны!
     Иисус с утра был в хорошем настроении.
     Он оглянулся и увидел неподалеку целое стадо свиней, которые мирно рыли
землю пятачками, видимо отыскивая трюфели.
     С одного  взгляда  с  божественной быстротой  он  пересчитал  поголовье
хрюшек. Их оказалось ровно  шесть тысяч - не  больше и не меньше.  Бывают же
такие удачи!
     Больше миропомазанный не колебался ни секунды.
     - Выходите, господа бесы, не бойтесь! - приказал он. -  И войдите вон в
тех свиней!
     Дальнейшее почти не поддается описанию.
     Одержимый сразу  успокоился и стал кроток. Он  уселся  на голую землю и
принялся чистить ногти, флегматично поглядывая на апостолов.
     Свиньи же, наоборот,  вдруг запрыгали, захрюкали, завизжали, заверещали
и начали кидаться друг на друга. Одни плясали на задних ногах, другие ходили
на  передних, третьи  делали мостики и  сальто-мортале, и все  это под такой
развеселый аккомпанемент, что невозможно себе и представить. Многие катались
от  восторга  по земле, а самые  бойкие  затеяли игру  в чехарду,  хотя,  по
совести говоря, у них это получалось не слишком изящно.
     Апостолы надрывали животики.
     Но вот кому было не до смеха, так это пастухам шеститысячного  стада. С
тревогой смотрели они на  беснующихся свиней и  спрашивали себя, чем все это
кончится.
     Несчастные свинопасы! Шутка миропомазанного обошлась им не дешево.
     Вдоволь  напрыгавшись  и наплясавшись, все свиньи устремились галопом к
морю  Тивериадскому,  бросились  с крутизны и  потонули все до единой. Можно
считать, что владельцы  стада  были разорены и пущены по миру. Еще бы, шесть
тысяч свиней! Это чего-нибудь да стоит!
     Если вы сомневаетесь в достоверности  моего рассказа, друзья  читатели,
то  можете открыть  евангелия  от Матфея  (глава  8,  стихи 23-34), от Марка
(глава 4, стихи 35-40; глава 5, стихи 1-20), а также от Луки (глава 8, стихи
22-39). Вы убедитесь, что я ничего не преувеличил.
     Мне  могут  задать   вопрос:  откуда  в  стране,  где  законы  Моисеевы
соблюдались повсеместно, вдруг появилось стадо свиней, да еще численностью в
шесть тысяч голов? Ведь свинина считалась у иудеев запретной пищей,  и тому,
кто  преступал запрет,  грозили всяческие  кары,  вплоть  до смертной казни!
Признаюсь, на этот вопрос я ответить не в состоянии.
     Но, если евангелие, продиктованное святым духом, утверждает, что свиньи
были, значит, они были.
     Нам остается только  удивляться и  верить, или, наоборот, вспомнить еще
раз,  что  священники  считают свою  паству  круглыми  идиотами, а потому не
стесняются выдавать за святую истину самую от®явленную ложь, состряпанную из
самых вопиющих противоречий.

     Глава 38.
        ПИРУШКА У МЫТАРЕЙ.
     Все плакали и рыдали о ней. Но он сказал:
     не плачьте; она не умерла,  но спит. И смеялись над ним, зная,  что она
умерла. Он же, выслав всех вон и взяв ее за руку, возгласил: девица! встань.
И  возвратился  дух ее;  она тотчас  встала,  и  он  велел дать ей  есть.  И
удивились родители ее. Он же повелел им не сказывать никому о происшедшем.
     Лука, глава 8, стихи 52-56.
     После  этого  подвига  ходячее Слово  вообразило,  что  местные  жители
встретят его с распростертыми об®ятиями. На  сей раз миропомазанный  ошибся.
Едва слух о свинском чуде разнесся по окрестностям, жители Гергесины толпами
начали приходить к Иисусу, умоляя его покинуть их страну.
     В самом деле, зачем им нужен был чудотворец, который мог в любой момент
вселить  бесов в  их  свиней, баранов,  уток, быков,  кошек,  собак  и  кур!
Миропомазанный согласился удалиться, но при одном условии: бывший бесноватый
должен прославлять его имя по всей стране.
     Исцеленный принял на себя это обязательство, и власти  Гергесины, сразу
зашевелившиеся, когда речь зашла о том, чтобы поскорее отделаться от Иисуса,
тут же оплатили  обратную  переправу ходячего Слова и  его апостолов. Святых
проводили до самого судна.
     Хозяин   барки   спросил,  обращаясь   к  представителям  гергесинского
муниципалитета:
     - Куда мне доставить этих господ?
     - Доставь их куда они скажут, лишь бы отсюда подальше!
     Иисус  попросил переправить  его в Геннисарет. Поскольку этот городишко
находился на противоположном конце озера, гергесинцы с радостью согласились.
     Миропомазанный вогнал шесть  тысяч  бесов в шесть  тысяч свиней  ранним
утром. На земле Гергесинской он задержался недолго, а потому вечером того же
дня уже  высаживался на берег напротив  Геннисарета.  Едва  ступив на землю,
Матфей обратился к своим компаньонам с заманчивым предложением.
     - Друзья мои! - сказал он. - Все мы умираем от голода.  Судите сами: мы
постимся  со  вчерашнего  вечера!  Эти  невежды гергесинцы  так спешили  нас
выпроводить, что  даже не предложили закусить... Так  вот, у меня здесь есть
старые  друзья.  Мытари  Геннисарета  давно  побратались со  всеми  мытарями
Капернаума, и они будут просто счастливы устроить в нашу честь первоклассный
банкет.  Я  пойду их предупрежу, а потом вернусь за  вами. Матфей  обернулся
быстро.
     Когда  мытари  узнали,  что  Иисус  выразил  желание  попировать  в  их
компании, они запрыгали от радости.
     К тому же Матфей их успокоил.
     - Он, правда,  говорит,  как по книге читает, - сказал он, - но в общем
наш всемогущий учитель - парень не гордый. За столом он душа компании. И при
этом  такой  обходительный, такой дамский угодник, прямо  удержу нет! Если у
вас найдутся какие-нибудь девочки, можете быть уверены, он себя покажет.
     - В самом деле? Присутствие дам его не стеснит?
     - Никоим образом.
     - Но  ты не знаешь, кого мы имеем  в виду, когда говорим о  дамах.  Это
наши зазнобы, потаскушки каких поискать...
     - Чем они хуже, тем ему лучше. Уж он своего не упустит, вот увидите!
     - В таком случае тащи его к нам. А мы пока накроем  стол, позовем дам и
- завейся горе веревочкой!
     Иисус был восхищен, узнав,  что для него готовится  подобное пиршество.
Матфей  начал  было ему об®яснять, что его приятели,  мытари Геннисарета,  -
славные  выпивохи,  несмотря на их  презренное  ремесло,  что  прочие глупцы
просто ничего не смыслят ни в надувательстве, ни в сутенерстве и так далее и
тому подобное,  но  миропомазанный остановил его всем известной  пословицей:
"Пустое брюхо к речам глухо".
     - Попридержи свои об®яснения до другого раза,  - сказал он. - А сейчас,
друг Матфей, веди нас к своим друзьям!
     Святые ввалились в дом, где их ждали мытари. Нечего и говорить, что это
был один из самых подозрительных домов Геннисарета. Девицы легкого поведения
вились вокруг него как  мухи  вокруг  падали и десятками валялись с  утра до
ночи  на  ложах, на которых  во время  пирушек  располагались  гости  вокруг
столов. Все пили, орали, пели, бранились и обнимались. Зрелище было достойно
самого низкопробного лупанария.
     Когда   появился   Иисус  в  сопровождении   апостолов,  его  встретили
восторженным ревом,  в котором  уже не было  ничего человеческого.  Нетрудно
представить, во что превратился званый обед: это была настоящая оргия.
     Хозяева и гости подняли такой шум, что сбежались все соседи. Дело шло к
десерту, когда  пирующими  овладевает  самое игривое настроение. Каждый  уже
произнес тост. Иисус выпил  за здоровье малыша Иоанна,  своего возлюбленного
ученика.
     По  этому  поводу и разгорелись споры.  Иоанн был таким  хорошеньким  и
миропомазанный  так  его  баловал  и  ласкал, что  кто-то  из  сотрапезников
высказал  мысль, будто Иоанн  на  самом деле не Иоанн,  а  Иоанна.  У него и
впрямь была ангельская мордашка, волнистые белокурые волосы и голубые глаза,
полные томной неги. Можно было поклясться, что это прелестная девица.
     Некоторые мытари, думая, что  мужская одежда  Иоанна  просто  маскарад,
пытались  его  обнять.  Не в меру застенчивый мальчик  только краснел, но не
сопротивлялся.
     Итак, пирующие со смехом спорили относительно его истинного пола, когда
соседи вбежали в  пиршественную залу. Представшая перед ними картина разгула
поразила  их и оскорбила. Видя,  что Иисус орет громче  всех и бьет в азарте
тарелки, кто-то не удержался и сказал ему:
     - Постыдился бы! Человек, выдающий себя за ученого богослова, не станет
бесчинствовать с таким отребьем!
     На это Иисус ответил, хватив кулаком по столу
     - Что? Как? Учить меня вздумали? Эти господа, видите  ли, шокированы! А
позвольте спросить, какое вам до нас дело?
     -  Извините,  -  возразил  ему  один фарисей, но  вы  выдаете  себя  за
общественного деятеля, поэтому  ваша личная жизнь должна быть  примером  для
всех остальных
     И вдруг  мы видим,  что вы растрачиваете драгоценное время, обжираясь и
пьянствуя с мытарями и блудницами!
     - Он  нас оскорбляет! - завопили гуляки. - Иисус, отомсти ему! Не давай
нас в обиду!
     Тогда мессия с ехидной усмешкой повернулся к фарисею.
     - Предположим, что мои сотрапезники действительно таковы, - сказал  он.
- Ну и что  из того? Мое присутствие среди них вполне оправдано. Вы, прочие,
безгрешны, а они, по вашим словам, закоренелые  грешники. Превосходно... Но,
поскольку я болею душой за всех людей,  мне и положено больше интересоваться
грешниками,  нежели  безгрешными  праведниками.  Врач  нужен не здоровым,  а
больным.
     Это  заявление  было  встречено  громом  аплодисментов.  Сообразив, что
возражать Иисусу небезопасно, фарисеи промолчали.
     Однако этим  дело не кончилось,  и  ходячему Слову  пришлось  выслушать
упреки с другой стороны.
     Привлеченные шумом и воплями,  в дом зашли ученики  Крестителя и в свою
очередь приступили к Иисусу.
     - Наш учитель, - сказали  они, - томится в застенках крепости Махер. Он
сидит на черном хлебе  и гнилой воде, а ты, его двоюродный брат, обжираешься
здесь вовсю! Неужели ты забыл своего предтечу?.. Ведь он же великий  пророк!
Мы  его  оплакиваем,  мы  постимся, чтобы ему уподобиться,  мы носим по нему
траур, а ты...
     - Мне это в конце концов  надоело! - с досадой воскликнул Иисус. Я, что
же, виноват, что Креститель  попался как дурак в лапы Ирода?.. А кроме того