ему  на палец  мой
самый  дорогой перстень. И не забудьте  сандалии,  ибо он  пришел босиком. А
потом  расставьте столы, как для великого празднества, - зададим пир на весь
мир! В хлеву у меня стоит  откормленный жирный телец, заколите  его немедля.
Станем  есть и веселиться. Еще сходите за музыкантами: если уж пировать, так
пировать!
     И действительно, устроили пирушку на славу. Отец был так  счастлив, что
даже  забыл  о  другом своем  сыне,  о старшем, который  работал  на поле  и
которого надо было хотя бы из вежливости подождать.
     Когда старший  сын, возвращаясь, приблизился к дому, он услышал пение и
ликование и весьма удивился.
     - Что  за притча?  - подумал он. - Сели за стол раньше  времени и  даже
меня не подождали. Пируют и  ликуют, а  я  даже не приглашен. Странно, очень
странно...
     И, призвав одного из слуг, сновавших из дома и в дом, он спросил:
     - Что это такое?
     -  Брат ваш вернулся,  -  ответил  ему плут  слуга,  -  Папаша ваш  так
радуется, уж так радуется!..
     -  Вот  как? Очень  мило с  его стороны.  Подумать только! Не мог  даже
послать за мной  на  ферму... И все  из-за этого пустозвона Анатоля, который
промотал свою долю, даже не вступив по закону в права наследства!
     Гнев  старшего  брата  был  далеко не беспочвенным.  А  раз уж  его  не
пригласили принять участие в общем ликовании, он вообще не  пожелал войти  в
пиршественный зал. Пришлось самому папе его упрашивать.
     - Послушай, Эрнест, - сказал отец, - не будь таким щепетильным. Пойдем,
чокнемся за здоровье твоего брата!
     - Ты сам не знаешь,  что говоришь,  папа, и ты ко мне несправедлив. Вот
уже сколько лет я надрываюсь, чтобы умножить  твои богатства. Я кручусь, как
черт,  всегда  исполняю  твои приказания,  я  просто образцовый  сын, пример
послушания.   А   этот  бездельник  Анатоль,  которому  пальцем  было   лень
шевельнуть, который не способен заработать себе на жизнь, - его  ты прощаешь
и балуешь!.. Тебе никогда и в голову не приходило дать мне хотя бы козленка,
чтобы повеселиться  с  друзьями  моими, а  в честь  Анатоля, промотавшего  с
блудницами половину твоего добра, ты  заколол упитанного тельца, ты  устроил
ни с того ни с сего настоящее пиршество... Нет, это несправедливо!
     - Успокойся, Эрнест, не завидуй своему младшему  брату, которого я  так
люблю. Все мое добро достанется тебе  после моей  смерти... А пока пойдем  и
возвеселимся по случаю возвращения нашего славного Анатоля!..
     В  притче не  сказано, смог  ли  отец убедить столь  резонными доводами
своего старшего сына. Впрочем,  это и неважно.  Главное отметить, что  Иисус
проповедовал довольно любопытные, чтобы не сказать больше, идеи правосудия и
справедливости.
     Нужны ли еще примеры, доказывающие, насколько абсурдны поучения Христа?
Достаточно привести другую притчу,  где  бесчестность восхваляется еще более
откровенно, чем в истории с блудным сыном, если только это вообще возможно.
     Был человек богатый и имел управителя. Однако  сей управитель бесстыдно
его  обкрадывал,  подчищал отчеты  и  воровал, как  хотел,  из кассы  своего
хозяина, чтобы оплачивать свои пороки.
     Хозяин узнал о проделках своего управителя.
     Он призвал его и сказал ему следующее:
     - Что это я слышу о тебе? Ты ведешь жизнь явно не по средствам! Тратишь
во сто раз  больше, чем получаешь.  Очевидно,  остальное ты платишь из моего
кармана,  то  бишь  кассы.  Немедленно представь мне  отчет,  и,  если он не
сойдется, гнев мой падет на тебя!
     Управитель ушел, повесив нос.
     "Что  делать? -  сказал он  самому себе. -  Я пропал! Хорошо еще,  если
хозяин просто  выкинет  меня  за  порог.  Представить  ему отчет невозможно!
Воспользуюсь-ка  я  той  маленькой  отсрочкой,  которую он  мне  дал,  чтобы
приобрести друзей, пока я еще заправляю в доме. Они примут меня  и накормят,
когда я останусь без места".
     И, не теряя времени, он созвал всех должников своего хозяина.
     - Сколько ты должен господину моему? - спросил он первого.
     - Сто мер масла. Я обещал их вернуть в конце месяца.
     -  Превосходно!  Хозяин ничего  не смыслит в хозяйстве. Ты  обещал  ему
вернуть сто  мер  масла. Вот твоя расписка. Я ее рву! Садись и  скорее пиши:
должен только пятьдесят!
     - Тысяча благодарностей, - отвечает должник. - Иметь с вами дело - одно
удовольствие.
     Затем управитель принялся за второго должника.
     - А ты сколько должен? Он ответил:
     - Сто мер пшеницы.
     - Прекрасно! Садись за этот стол. Твою расписку я рву:
     напиши -  восемьдесят.  Видишь ли, я  вынужден  оставить это  место,  а
потому перед уходом хочу оказать тебе услугу, ты меня понимаешь?
     -  Вы  деловой  человек,  лучше и  не придумаешь.  Всю  жизнь  буду вам
благодарен!
     И так далее и тому подобное. Так пройдоха управитель приобрел себе кучу
друзей за счет своего хозяина.
     Что же  вы думаете,  осудил  Христос  этого управителя-пройдоху в своей
притче?  Как  бы  не  так!  Наоборот.  Евангелие  утверждает,  что  пройдоха
управитель поступил  правильно и  что всевышний судья в день страшного  суда
оправдает этого пройдоху управителя и все его жульничества за  то, что "сыны
века сего догадливее  сынов света в своем роде" (Лука, глава 16, стих 8), то
есть за то, что он был ловчее других жуликов.
     И Христос добавляет (дословно):
     "И я говорю вам: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы
они, когда  обнищаете, приняли вас в вечные  обители" (Лука,  глава 16, стих
9). Воруйте  сколько  вашей душе угодно, только приносите  вашему священнику
часть наворованного, и тогда  он  отпустит вам  все  грехи и  царство  божье
отверзнется перед вами.
     Но пока мы его еще не достигли, продолжим  обзор  евангельской  морали.
Главное, что составляет  пафос святого  Луки,  - это  прославление бедности.
Однако давайте  разберемся. Тут бедность представлена всегда  как  следствие
лени и безделья, и тем не менее нищета  лоботряса всегда противопоставляется
у него достатку, который в глазах верной паствы он почему-то пытается выдать
чуть  ли не  за порок. И  если управитель обкрадывает  хозяина,  он молодец.
После  этого  я  никому бы не посоветовал  нанимать  в кассиры  христианина,
которому   его  священник   проповедует   подобные   принципы   христианской
бухгалтерии!
     Тип  абсурдного богача  выведен  в анекдоте о  Лазаре. Этот  Лазарь, не
имеющий  ничего общего с  братом  Магдалины, был  от®явленным  бездельником.
Вместо того чтобы работать, он выпрашивал об®едки со столов богачей. Так оно
было и проще, и доходней.
     Слуги  одного  из богачей,  человека, облаченного  в пурпур  и  льняное
полотно, привыкшего пировать каждый день, как говорится в евангелии, ни разу
не дали даже крошки хлеба этому нищему-паразиту.
     И  вот однажды нищий и богач умерли.  Лоснящийся от грязи и лени Лазарь
был вознесен ангелами на лоно Авраамово, а  что касается богача,  то  он был
низвергнут  в ад. И когда богач  жарился  в  адском огне, среди  сатанинских
языков пламени, он вдруг заметил Лазаря в одном из уголков лона Авраамова. И
тогда он воззвал:
     - Отче Аврааме, сжалься надо мной и пошли ко мне Лазаря, дабы он омочил
в воде кончик своего пальца и увлажнил мне язык, ибо я страдаю в  этом пекле
невообразимо!
     Но Авраам ему ответил:
     - Каждому свой черед, малыш. При жизни ты пировал дни и ночи, а Лазарь,
наоборот, оставался беден, как  Иов. Теперь все переменилось: Лазарь пирует,
а ты попал впросак.
     Богач возразил:
     - В  таком случае,  и  раз  уж  так заведено,  что  достаток  при жизни
оборачивается несчастьем после смерти,  пошли  Лазаря, чтобы  он предупредил
моих родственников. У  меня пять  братьев,  далеко не бедных,  и торгуют они
себе не в убыток. Пусть Лазарь им растолкует, что с ними будет после смерти,
дабы  они  приняли соответствующие  меры и не  пришли  ко  мне  в это  место
мучений.
     Авраам  расхохотался,  и Лазарь вторил ему.  Ну что  сказать о каком-то
дурне богаче, который беспокоится о судьбе своих братьев!
     - У  них  есть Моисей  и  пророки;  пусть слушают их!  А Лазаря незачем
беспокоить. Богач настаивал:
     - Нет, отче Аврааме! Если кто-нибудь из мертвых согласится нанести хотя
бы короткий визит моим братьям, это будет добрым делом. Братья мои, конечно,
поверят мертвому  на слово,  смирятся со  всеми  лишениями, покаются и будут
счастливы хотя бы в загробной жизни.
     Авраам пожал плечами:
     - Если твои братья  Моисея и пророков не слушают, то,  если бы  кто  из
мертвых воскрес, не поверят.
     И тут отче Авраам фыркнул, а Лазарь показал нос богачу, который жарился
в адском пламени, как шашлык (Лука, глава 16, стихи 19-31).

     Глава 51.
        УМИРАЕТ ХОРОШО ТОТ, КТО УМИРАЕТ ВОВРЕМЯ.
     Итак, отняли камень от пещеры, где лежал умерший. Иисус же возвел очи к
небу и сказал:
     Отче! благодарю тебя, что ты услышал меня.
     Я и знал, что ты всегда услышишь меня; но сказал cue для народа,  здесь
стоящего, чтобы поверили, что ты послал меня.
     Сказав это, он воззвал громким голосом:
     Лазарь! иди вон.
     И  вышел  умерший, обвитый по рукам и  ногам погребальными пеленами,  и
лице его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его, пусть идет.
Тогда многие из иудеев,  пришедших к Марии  и  видевших, что сотворил Иисус,
уверовали в него.
     Иоанн, глава 11, стихи 41-45
     Я  забыл  сказать,   что   Вифания   находилась  совсем  неподалеку  от
Иерусалима. Иисус благоразумно не стал злоупотреблять гостеприимством Лазаря
э 1, брата  Магдалины  и Марфы,  однако  во время своего  вояжа  по Перее он
продолжал поддерживать с этой верной ему семьей дружескую связь по почте.
     И вот, пока сын  голубя странствовал  от  деревни к  деревне  в  Перее,
рассказывая повсюду  дурацкие старые анекдоты,  явился к  нему однажды утром
гонец с доверчиво-простодушным письмом, где было начертано:
     Господину  Иисусу  Христу  в  Перее.  В случае изменения  адреса  найти
адресата.
     "Господи, тот, кого ты любишь, болен.
     Марфа и Мария".
     Иисус скомкал записку и ответил гонцу:
     -  Чепуха!  Они зря беспокоятся.  Не от всякой  болезни умирают. Лазарь
выкарабкается, я в этом уверен.
     И гонец  отправился  к  двум возлюбленным  овечкам  с  этим ответом  их
пастыря.  Но  поскольку Лазарь  был тяжко  болен,  такой ответ их  ничуть не
успокоил.  Марфа  и Мария  Магдалина  чувствовали  себя  как  на  иголках  и
полагали,  что Иисус относится  к этому делу слишком уж беспечно. Неужели он
ничего не понимает, их красавчик шатен?
     О,  отнюдь!  Сын  голубя прекрасно  знал и  понимал все,  что  касалось
здоровья его  друга Лазаря.  Просто он не  хотел вмешиваться в  ход болезни.
Почему? А вот это мы сейчас узнаем.
     В  течение двух дней Иисус делал вид, что совершенно позабыл о послании
двух  сестер.  К  концу  второго дня  Лазарь преставился.  Мария и  Марфа  в
отчаянии! Они  берут Лазаря, обмывают  его,  умащают  благовониями, накрепко
пеленают надушенными простынями,  рассылают извещения о похоронах. Поскольку
Лазарь  занимал  среди евреев довольно высокое  положение,  хоронили  его по
первому  разряду. Народу  собралось  великое  множество.  Лазаря положили  в
превосходную пещеру, исполнявшую роль семейного склепа. В течение  трех дней
его оплакивали по самому  высшему тарифу:  Магдалина решила,  что на  слезах
экономить нечего, так что обусловленных ритуалом рыданий было предостаточно.
     Марфа  и Мария  тоже  присоединились к  хору  плакальщиц  и старательно
проливали целые  потоки  слез. Правда,  их  слезы были  искренними,  ибо они
действительно  обожали своего брата.  Особенно  горевала Магдалина,  которая
никак не хотела верить в столь внезапную кончину.
     -  Дорогой наш Лазарь! - восклицала  она.  - Всего  неделю назад он был
здоров и крепок, как дуб, а сегодня лежит в гробу... Не может быть, чтобы он
умер!
     И она потребовала, чтобы склеп открыли. С лица Лазаря сняли пелены.
     Выглядел он как самый заправский покойник. Тогда пещеру снова  заложили
камнем и замуровали. Друзья семьи окончательно убедились, что брата  Марии и
Марфы похоронили не напрасно.
     Но в тот миг, когда  Лазарь сыграл в ящик, Иисус, от  которого ничто не
скрыто, сразу же  получил - разумеется, от своего отца-голубя  - уведомление
об этом печальном событии.
     Вдруг он сказал ученикам:
     - Пойдем опять в Иудею.
     - В Иудею? - вскричали ученики. - Должно быть, ты шутишь! Совсем
     недавно  ты  едва избежал ярости  своих врагов,  а  теперь опять хочешь
вернуться
     в Иерусалим? Полно! Ты что, забыл, как тебя хотели побить камнями? Черт
     побери, короткая же у тебя память!
     - Все это неважно, - отрезал Иисус. - Мы идем в Иудею. И если не в
     Иерусалим, то уж в Вифанию наверняка.
     - Что, по Магдалине соскучился? - фамильярно спросил один из апостолов,
полагая, что догадался о причине столь внезапного желания вернуться в Иудею.
     - Да  нет  же, о Магдалине  я сейчас и  не думаю. Я думаю о  моем брате
Лазаре, который уснул, но я иду разбудить его.
     - Смотри-ка, в самом деле! - вспомнил кто-то, - Два дня назад тебе ведь
сообщили, что Лазарь болен. Но  если сейчас он уснул, значит, выздоровеет, -
это добрый знак. Апостол, сказавший это, думал, что его наставник, говоря об
уснувшем Лазаре,  имел в виду  тот благодатный  сон, который  при  некоторых
заболеваниях  служит признаком выздоровления.  Однако  Иисус тут же исправил
его ошибку.
     - Когда я говорил, что Лазарь уснул, я хотел сказать, что он опочил.
     - Лазарь умер?
     - Да, мои друзья.
     - Что же теперь?
     - Теперь я в восторге.
     - В восторге?!
     - Да, в восторге, ибо теперь  я  получил  возможность его воскресить. А
когда  я  его  воскрешу,  вам  всем  до  одного  придется  признать,  что  я
всемогущ... Но довольно слов, идем к нему!
     Однако  апостолы  все  еще  колебались.  Тогда  Фома,  отличавшийся  от
остальных своим мужеством, подал им пример.
     - Пойдем с ним, - сказал он великодушно, - и умрем с нашим учителем!
     И вот святой взвод двинулся в путь. Когда они добрались до Вифании, шел
уже  четвертый день после положения Лазаря во гроб.  Многочисленные  друзья,
как могли, утешали обеих сестер.
     Марфа,  услышав, что Иисус подходит к Вифании, бросилась ему навстречу,
Магдалина же осталась дома.
     И Марфа сказала Иисусу:
     - Ах, господи, почему не пришел ты раньше? Когда мы с сестрой известили
тебя, еще можно  было спасти  несчастного Лазаря. Если бы ты пришел вовремя,
то смог бы его исцелить и сейчас наш Лазарь был бы жив.
     - Что ж из того, что Лазарь умер? Он воскреснет!
     - Увы, это утешение я только и слышу последние четыре дня. Воскреснет в
день конца света! Все мои иерусалимские друзья мне это повторяют.
     - Да нет же, Марфа, я говорю о другом. Я сам по себе есмь воскресение и
жизнь; верующий в меня, если и умрет, оживет. Веришь ли мне, Марфа?
     - Конечно, господи. Верую, что  ты Христос, сын отца Саваофа. Теперь ты
доволен?
     - Да, Марфа. Перестань плакать, я верну вам  радость. Марфа  подумала о
Магдалине, оставшейся дома, и поспешила к ней.
     - Мария, Мария! - зашептала она. - Учитель здесь и зовет тебя.
     Слова эти она шепнула сестре на ушко, чтобы никто из собравшихся в доме
друзей не мог их слышать.
     Магдалина, как скоро узнала, что ее возлюбленный в двух шагах, поспешно
встала и пошла к нему.
     - Куда это она собралась? - всполошились друзья дома.
     - Она пошла плакать на гроб Лазаря.
     И они  пошли за ней, чтобы поплакать вместе с нею и тем смягчить горечь
ее слез.
     Магдалина же, придя туда, где был Иисус, и увидев его, пала к ногам его
и начала повторять упреки Марфы:
     -  Ах, господи, если бы ты был здесь хоть несколькими днями раньше,  не
умер бы брат мой!
     И больше она ничего не прибавила. Из  глаз ее полились ручьи слез более
красноречивых, чем любые слова. Такой взрыв отчаяния оказался заразительным.
Все  пришедшие  с  Магдалиной  иудеи заревели хором.  Сам  Иисус был глубоко
тронут  и едва  не  присоединился  ко всеобщим рыданиям. Однако  сын  голубя
вовремя вспомнил, что он все-таки бог  и что ему  стонать незачем, поскольку
он сейчас воскресит несчастного покойника.
     - Где вы его положили? - вдруг спросил он. Ему ответили хором:
     - Господи, изволь пойти за нами, и там сам увидишь.
     И он пошел  за ними. Поразмыслив, он решил, что не худо будет, если  он
все  же  поплачет  вместе  со  всеми. И  вот  Иисус прослезился.  Евреи  же,
принявшие его слезы за чистую монету, говорили шепотком:
     - Смотри-ка, он  его все-таки чертовски  любил! Впрочем,  некоторые, по
свидетельству того же евангелия, скептически изрекали:
     - Если  бы он его действительно  так  любил,  он бы не дал ему умереть,
ведь  открыл же он глаза слепорожденному! Хотя, может быть, все его чудеса -
жульничество?
     Эти слова сомнения подстегнули Иисуса. Он ускорил шаг.
     -  Поспешим!  - сказал  он.  -  Где  этот  склеп?  Это  была,  как  уже
говорилось, пещера, заваленная тяжелым камнем.
     -  Отвалите  камень!   -  скомандовал  Иисус,  приблизившись   к  месту
погребения.
     Но тут запротестовала Марфа.
     - Отвалить камень? - воскликнула она. - Спасибо! Как я ни любила брата,
я все-таки не желаю нюхать мертвечину. Господи, он же, наверное, смердит!
     - Не мешай мне, Марфа, - одернул ее Иисус. Евреи отвалили камень, и сын
голубя, став на пороге пещеры, возопил громким голосом:
     - Лазарь, Лазарь, встань!
     По этому приказу  мертвец  сел.  Все  присутствующие закричали.  Лазарь
зашевелился и, делая невероятные усилия, качаясь, встал. Сделать это было не
так-то  просто,  потому   что  сестры  накрепко  связали  его  погребальными
пеленами. Наконец кое-как ему  удалось принять хотя  и весьма шаткое, но все
же вертикальное положение.
     Зрелище это повергло всех в ужас.
     - Пошевеливайтесь поскорее! - напустился на них Иисус. - Помогите моему
другу Лазарю!  Развяжите пелены,  будь  они  неладны! Иначе  он  никогда  не
выберется из этой могилы.
     Наконец  решились   развязать   воскресшего.  Ему   одолжили  кое-какую
одежонку, потому  что, освободившись  от пелен, Лазарь  остался  в  чем мать
родила, и  шествовать  в  таком наряде  через весь  город  было не  очень-то
прилично.
     Тем временем  любопытные  иудеи,  оправившись  от  первого  потрясения,
окружили  бывшего мертвеца. Марфа усердно  благодарила  Иисуса. Магдалина, у
которой  не оставалось  больше повода для слез,  обрела  былую  веселость  и
подшучивала над братом.
     - Подумать только! - со смехом говорила она Лазарю. - Теперь ты станешь
рассказывать своим внукам, где ты побывал! А в самом деле,  что  ты видел за
эти  четыре дня  своей  смерти?..  Скажи,  тебе было  страшно?  Послушай-ка,
поделись с нами впечатлениями!
     Иисус несомненно  успел  сделать  Лазарю  знак молчать, ибо в евангелии
нигде  не  сказано,  чтобы брат  Марии  и  Марфы  кому-нибудь  открыл  тайну
загробной  жизни... А  жаль! Право, жаль. Вместо всяких  слов  Лазарь только
яростно чесал ляжки и прочие места, ибо все тело у него зудело из-за червей,
уже приступивших было к трапезе.
     Присутствующие смотрели,  как  он  чешется, вытаращив глаза.  Их  испуг
уступил место  бесконечному  удивлению! Еще  бы!  Не  каждый  же  день можно
встретить человека, который четыре или пять дней пробыл трупом!
     Досыта  налюбовавшись воскресшим,  они удалились.  Расходясь  по домам,
многие говорили:
     - Провалиться мне на месте, этот Иисус вам не первый встречный!
     И многие уверовали в него.
     Другие же со всех ног бросились к фарисеям и говорили им с таинственным
видом:
     - Слыхали, в Вифании такое стряслось!..
     - Да ну? Что же именно?
     - Вы знаете этого, как его, Иисуса, Иисуса из Назарета?
     - Знаем. А дальше что?
     - То