не, и я в нем...
Ядущий меня жить будет мною" (Иоанн, глава 6, стихи 55-57).
     Это  уж было слишком! Все собравшиеся искренне возмутились, в том числе
и  многочисленные сторонники  Иисуса, которые  добровольно следовали за ним,
чтобы быть в числе его учеников.
     - Довольно! -  послышались возгласы. -  Долой!  Это  отвратительно!  Он
сошел с ума!
     Но,  поскольку ни капернаумцы, ни вифсаидяне не  желали  ходячему Слову
погибели,  они удовлетворились тем, что оставили его наедине с его бредом и,
отплевываясь, разошлись по домам.
     "С этого времени, - меланхолично замечает евангелист Иоанн, - многие из
учеников  его отошли  от него, и уже не  ходили с ним" (Иоанн, глава б, стих
66). Иисус остался с двенадцатью апостолами.
     - Ну, - сказал он, - может быть, вы тоже хотите уйти?
     - Нет уж! - ответил Симон-Камень. - Мы совсем позабыли ремесла,
     которые нас  кормили, и привыкли  жить  вольно, так  что  мы  остаемся.
Правда, если ты сейчас угостишь нас бифштексом из своего филе, нас, конечно,
стошнит,  но со  временем мы,  наверное,  попривыкнем.  Ты  нам  показал уже
столько чудес, что теперь нас ничто не удивит. Короче, мы в тебя верим. Если
хочешь, можем поверить  еще раз в символ нашей веры: ты воистину сын голубя,
а стало быть, сын божий!
     -  Спасибо! -  сказал Иисус. - Благодарю вас, друзья.  Вместе с дюжиной
верных  учеников  он  вышел  из  синагоги  и двинулся по  улицам Капернаума.
Шокированные горожане смотрели им вслед и возмущенно переговаривались:
     - Хорошенькими же делами они занимаются, когда остаются одни!
     - Надо же! В наше время дойти до людоедства!
     - И как им только не противно?..
     Вполне естественно,  что этот случай  немало навредил Христу.  В  конце
концов  он и сам  понял, что  ему необходимо на время скрыться  с горизонта.
Поэтому  он  вскоре покинул  город,  а  затем  вообще ушел  из Иудеи.  Через
несколько дней Иисус был уже в городе Тире, в стране Ханаанской.
     Евангелие весьма сдержанно повествует о пребывании ходячего Слова среди
язычников. Упоминается  лишь  о  том, что Иисус оказал услугу одной женщине,
правда, не без  того,  чтобы предварительно обругать  ее последними словами,
ибо сын голубя далеко не всегда был кроток, как голубь.
     Женщина  та была язычница, родом сирофиникиянка, и просила изгнать беса
из ее дочери - эпилептички.
     Сначала Иисус ответил ей хамством.
     -  Мои  чудеса  не  для собак!  - сказал он. Несчастная мать проглотила
оскорбление.
     -  Правда  твоя, господи, - согласилась  она,  - но  и собаки подбирают
крохи, упавшие со стола, - дай же мне хоть крошку твоих чудес!
     Иисус был  настолько  любезен,  что перестал хамить  и  выдал  просимую
крошку чуда, хотя и скорчил при этом недовольную гримасу. "А женщина та была
язычница,  родом  сирофиникиянка; и  просила его, чтобы  изгнал  беса  из ее
дочери. Но Иисус сказал ей: дай прежде  насытиться детям; ибо нехорошо взять
хлеб у детей и бросить псам. Она же сказала ему в ответ:  так, господи; но и
псы  под  столом едят крохи  у детей. И сказал ей:  за это слово, пойди; бес
вышел из твоей дочери" (Марк, глава 7, стихи 26-29).
     Через некоторое время к нему привели глухонемого.
     Если  вы  жаждете подробнее  познакомиться с новым способом лечения,  к
которому  на  сей раз  прибег  Иисус,  настоятельно советую прочесть седьмую
главу Евангелия от Марка.
     Вкратце же произошло следующее:
     Иисус сунул пациенту пальцы в уши, плюнул ему в рот и крикнул:
     - Еффафа!
     К глухонемому тут же вернулся слух и дар речи.
     Несколько дней  спустя  Иисусу  представился  случай  повторить чудо  с
умножением булочек и копченых селедок. Если бы  жители  Вифсаиды узнали, что
он  совершил для язычников  то,  в  чем  решительно  отказал  правоверным  в
Капернауме, они бы позеленели от зависти.
     Наш герой  провел среди  язычников в пределах Тирских и Сидонских шесть
долгих месяцев. Все это  время он  буквально умирал от скуки. Он тосковал по
Галилее и особенно часто вспоминал Магдалу, где остался его маленький гарем.
     Поэтому,  когда он  решил,  что провел в  изгнании  достаточно времени,
Иисус прежде всего поспешил в Магдалу.
     Святые дамочки встретили его с восторгом, -  иначе и быть не могло.  Он
пропадал где-то целых полгода!  Им его так не хватало!  И за  все время даже
весточки не прислал, нехороший!
     Чтобы отпраздновать возвращение неблагодарного, собрались  все набожные
одалиски.  Его  осыпали  нежными  упреками,  с  него  брали клятвы,  что  он
никогда-никогда не  будет  больше  так  делать, и наконец,  простив  гадкого
шалуна, вознаградили его за все шесть месяцев вынужденного поста.
     Именно  в  это  время  родился  печально  известный  каламбур,  который
евангелие приписывает Христу.
     Однажды утром, беседуя со своими апостолами, он вдруг спросил:
     -  Послушайте, вы рыщете повсюду и собираете всякие сплетни, - что люди
говорят обо мне?
     - Сказать  по  совести, - отвечали апостолы,  - никто  не верит, что ты
мессия. Мы расспрашивали каждого встречного. Одни говорят, что у тебя не все
дома, другие  принимают тебя за воскресшего пророка Иеремию -  эти  хотя  бы
признают  за  тобой   кое-какие   достоинства,   -   но   большинство  наших
соотечественников считает тебя прожженным плутом или шутом.
     - Ну, а вы, что вы обо мне думаете?
     - Мы, равви, - ответил от имени всех Петр, - мы думаем, как прежде. Для
нас ты сын голубя, и так мы провозглашаем тебя повсюду.
     - Прекрасно,  друзья мои, я вами доволен. Особенно тобой, старина Петр.
Молодец, что  решился  высказаться  за  всех,  спасибо. Вообще,  ты  хороший
парень, а потому слушай внимательно, что я тебе скажу. Тебя ведь зовут Петр,
не правда ли?
     - Конечно! Ты же сам дал мне это имя вместо прежнего - Симон.
     - Так  вот,  раз  ты Петр, то есть камень,  на сем  камне я создам  мою
церковь.
     - Прости, я не ослышался?
     - Я говорю, что построю  на Петре,  то  есть на камне, который есть ты,
мою церковь, и врата ада не одолеют ее (Матфей, глава 16, стих 18).
     - Врата ада?
     - Ну да, адские ворота.
     - Я что-то, не улавливаю...
     - А  это и  неважно. Кроме того,  я вручу тебе связку ключей. Это будут
ключи от царства небесного, того царства, что наверху, выше луны. И когда ты
завяжешь узел на  земле,  завяжется и на небесах, а когда развяжешь, наверху
тоже развяжется.
     - Премного  благодарен!  - сказал  Симон-Камень. - Это для меня немалая
честь. Постараюсь оправдать оказанное мне доверие.
     И.  повернувшись  к   остальным   апостолам,  с   торжеством  прибавил,
поглаживая бороду:
     - Слышали? Итак, решено: отныне я вице-президент нашего сообщества!
     (Смотри евангелия  от  Матфея, глава 15,  стихи  21-39; глава 16  стихи
1-20; от Марка, глава 7, стихи 1-37; глава 8, стихи 1-30; а также от Иоанна,
глава 6, стихи 22-72.)

     Глава 43.
        ПРОБНОЕ ВОЗНЕСЕНИЕ И БЕСЕДЫ НА ВОЗДУСЯХ.
     По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его,
и возвел их на гору высокую одних.
     И преобразился пред ними:  и просияло  лице его,  как солнце, одежды же
его сделались белыми, как свет.
     И вот, явились им Моисей и Илия, с ним беседующие.
     Матфей, глава 17, стихи 1-3
     Неделей позже Иисус направился в холмистую местность на западном берегу
Геннисаретского озера. К вечеру вместе с тремя апостолами - Симоном- Камнем,
Иаковым Старшим  и  малышом  Иоанном - он  взошел на  высокую  гору, которая
называлась Фавор.
     Добравшись до вершины, Иисус обратился к своим верным ученикам:
     - Я  здесь  помолюсь  на  сон  грядущий. Вы  тоже, если хотите,  можете
помолиться со мной.
     Затем он упал  на колени, простер руки ввысь и начал бормотать молитву.
После первой молитвы он перешел ко второй, к третьей, четвертой, пятой и так
далее. Апостолы последовали  его примеру. Они  тоже  стали на колени и  тоже
воздели руки к небесам, затянув "Отче наш".
     При этом они исподтишка перемигивались, словно хотели сказать:
     - Ну и гусь этот  наш помазанный миром сын голубя!  Ему хорошо:  у него
всегда  на  выбор две сущности - человеческая  или  божественная. Когда  ему
хочется, он устает, как все люди, а когда не хочется, вовсе не устает. Вот и
сейчас  он  торчит с вытянутыми вверх  руками целых  полчаса:  должно  быть,
включил свою божественную  сущность. Так он может  простоять еще  три-четыре
часа  подряд и  даже не шевельнуться...  Но мы-то,  черт возьми,  из другого
теста! У нас только одна  сущность,  человеческая, и  через пять минут у нас
просто отвалятся руки и ноги!
     И  действительно,  Иисус  молился  с таким  необычайным  рвением,  что,
казалось, вовсе не чувствовал утомления от неудобной позы. Что касается трех
апостолов, то у них уже ломило колени и руки сами опускались.
     Наконец,  не  в  силах  более противиться  усталости,  они  преспокойно
улеглись прямо  на голую  землю, чтобы хоть  немного вздремнуть.  Вскоре все
трое заснули крепким сном.
     И  как  раз тогда,  когда  они  с редкостным единодушием  похрапывали в
унисон, на горе Фавор произошло нечто поистине удивительное.
     Иисус перестал бормотать молитвы, встал на ноги и медленно поднялся над
землей, как  воздушный шар. Нет, он поднялся совсем невысоко - всего на метр
с небольшим от  земли.  Ведь это  была  только проба!  Настоящее  вознесение
должно было состояться в более торжественной обстановке.
     Поэтому  сейчас он неподвижно  повис над самой землей, словно для того,
чтобы доказать, что законы природы  для него не существуют и  плевать ему на
всякое там земное притяжение.
     В  то же  время  небеса  разверзлись  и  оттуда спустились два  пожилых
господина. У одного на голове сияла пара светящихся рогов  - то был  Моисей.
Другой с®ехал вниз на огненной колеснице, которая ныряла среди туч, как рыба
в воде, - это был  пророк Илия. Папаша Моисей повис  рядом с  Иисусом,  Илия
вылез  из своего экипажа и  таким же образом устроился с другой стороны. Все
трое  парили в метре от  земной поверхности, словно подвешенные на  незримых
веревках.  Зрелище было прелюбопытное! При этом они  спокойно вели дружескую
беседу.
     - Вы очень любезны, - начал  Иисус, - что сошли  меня навестить в такой
поздний час.
     - Полно тебе! -  ответил Моисей. - Это наша святая обязанность, которой
мы слишком долго пренебрегали... Расскажи лучше, как твои земные дела. Все в
порядке? Люди прислушиваются к твоему голосу? Души очищаются?
     - Гм, как тебе  сказать...  Кое-кто не слишком  упорствует, но в  общем
отсев значительный. Все идет совсем не так гладко, как я рассчитывал.
     - Кому ты это говоришь? - вмешался пророк  Илия. - Мне ли не знать моих
соотечественников? Они же упрямы, как андалузские мулы!  Я сам  проповедовал
им слово божье годы и годы, а толку что? После каждой моей проповеди они еще
глубже погрязали в своих пороках.
     - Да и  мне с ними повезло не больше,  - признался  Моисей. -  Впрочем,
справедливости  ради  надо  сказать,  что я,  когда  нужно,  не  стеснялся в
средствах. Если мои древние евреи слишком  брыкались, я их вразумлял огнем и
мечом. Чтобы наставить упорствующий народ на путь истинный, нет ничего лучше
хорошего массового избиения.
     -  Нет, Моисей,  - не  согласился с ним  Иисус, - твои законы  все-таки
слишком суровы,  говорю  тебе это как другу. Я предпочитаю не давить  мух, а
ловить их на мед.
     -  О, если тебе это  удастся, в  добрый час! Но у меня уже  есть  опыт,
поверь  мне.  Когда хочешь основать новую  религию, нежничать не приходится,
иначе все полетит вверх тормашками!
     - Вначале да, но зато потом...
     - Потом  тебя начнут преследовать, вешать на тебя  всех собак, смеяться
над тобой и в конце концов тебя замучают.
     - Я это знаю, но зато какой триумф ожидает меня в будущем!
     -  Ну,  если  тебе  так хочется  быть распятым,  это уж  твое  дело,  -
проговорил Илия. - От души желаю повеселиться! Что же до меня, то я искренне
благодарен твоему превосходнейшему отцу Саваофу за  то, что он успел втащить
меня живым на небеса, когда современники только собирались меня пристукнуть.
С его стороны это было весьма, весьма любезно...
     В таком  же  духе  наши  подвешенные джентльмены  мирно  беседовали еще
несколько  минут.  Их  окружало  ярчайшее  сияние.  Даже  тела  их  казались
прозрачными,  так силен был  излучаемый ими  свет. Одежды Иисуса  "сделались
блистающими, весьма  белыми,  как  снег, как  на  земле  белильщик  не может
выбелить"  (Марк,  глава  9,  стих 3). Это было прекрасное зрелище, поистине
прекрасное!
     Сверкающее  видение  было  так  ослепительно,  что  даже  наши апостолы
наконец пробудились. Они  вытаращили  глаза, свет  ослепил  их,  но они,  по
словам евангелия, все-таки услышали,  как Илия  и Моисей беседуют с Иисусом.
"Явившись  во  славе, они  говорили об  исходе  его,  который  ему надлежало
совершить в Иерусалиме" (Лука, глава 9, стих 31).
     Однако  столь великолепное зрелище, естественно, не могло  продолжаться
долго: ведь конец приходит всему! Даже опера кончается, когда последняя ария
спета. Поэтому сияющее видение начало постепенно бледнеть, меркнуть, а потом
и вовсе исчезло. Илия и Моисей растаяли, как тени волшебного фонаря.
     По мнению Петра, все кончилось слишком быстро.
     - Учитель! -  сказал он. - До чего же здесь хорошо! Если не возражаешь,
мы сейчас соорудим три  шалаша: один  для тебя, один  для Моисея и  один для
Илии, - и сами тоже останемся на этой волшебной горе.
     -  Что за вздор! - возмутился Иисус. - Три шалаша  на  шестерых? А  где
будете спать вы сами?
     -  Как-нибудь разместимся. Ты  возьмешь к  себе  малыша  Иоанна, а мы с
Иаковом Старшим  устроимся  один  с  Моисеем,  другой с  Илией, и все  будут
довольны. Он еще развивал свою мысль,  как вдруг на них  опустилось облако и
ударил такой  гром,  что Петр едва  не поперхнулся. Затем из облака загремел
глас божий:
     - Сей есть сын мой возлюбленный, слушайте его!
     Голос настолько не походил на голубиное воркование, которого можно было
бы ожидать, что апостолы не знали, что  и ответить. Они растянулись на земле
носами вниз, зажмурились и затихли, как нашкодившие коты.
     Лишь   некоторое   время  спустя,  видя,  что  небеса   не   собираются
обрушиваться им на головы,  наши храбрецы осмелились открыть  глаза.  Ощупав
себя с головы до ног, они с облегчением убедились, что все вроде на месте.
     Иисус сидел неподалеку на обломке скалы. Он был  один  и смотрел на них
довольно презрительно.
     -  Ну и ну! -  сказал он. -  Насколько  я  понимаю,  это называется  не
помнить  себя  от  страха. Похоже, вы  сами  не  знаете, живы  вы  или  нет.
Пересчитайте  свои  кости, все ли целы,  да заодно  перенумеруйте их:  может
быть,  в  следующий  раз пригодится!  Нет,  честное слово, видал я ослов, но
таких!.. Когда наконец я вобью вам в ваши тупые  головы, что,  пока я здесь,
ничего  с  вами  не случится?! С апостолов  было  вполне  достаточно.  Иаков
Старший,  выражая мнение своих коллег,  намекнул, что пора бы возвратиться в
город.  Каждый  из  них старался  себя  убедить,  что  эта волшебная  гора в
конечном счете не так уж страшна, как им показалось.
     Иисус не стал их больше мучить: жестокость была  не в его характере. Он
согласился  спуститься с горы  и добраться  до  ближайшего города. Кстати, и
горизонт начал проясняться. Когда забрезжил рассвет, они были уже внизу.
     По дороге Иисус растолковал своим ученикам, что это пробное  вознесение
и беседа с подвешенными пророками на воздусях состоялись специально для них,
а потому они должны хранить все виденное и слышанное в глубочайшей тайне.
     - Никому не сказывайте о сем видении! - приказал сын голубя.
     Может  быть,  именно потому  малыш  Иоанн  хранит об  этом великолепном
видении непроницаемое  молчание?  Он был единственным  евангелистом, который
видел этот  спектакль, и  он же единственный  из четырех  ничего об  этом не
пишет.
     Откройте евангелие, и вы найдете рассказ о чудесном видении:
     а) у святого  Матфея (глава 17, стихи  1-13),  хотя святого Матфея, как
известно, на горе Фавор не было;
     б)  у  святого  Марка  (глава  9,  стихи  1-12),  которого тоже  там не
наблюдалось;
     в)  у святого  Луки (глава 9, стихи  28-36); святой Лука  имеет  к этой
истории не больше отношения, чем два вышеупомянутых его коллеги.
     И только четвертый, святой Иоанн, молчит об этом как рыба.
     Итак,  малыш Иоанн свято  сохранил тайну пробного  вознесения  на  горе
Фавор.
     Но,  простите,   каким  тогда  образом  о  ней  узнали  три   остальных
евангелиста? Впрочем, еще раз простите, я совсем забыл: ведь они писали  под
диктовку голубя!
     Итак, посоветовав апостолам попридержать языки, Иисус затем об®явил им,
что воскреснет из мертвых.
     Здесь снова не мешает взять в руки евангелие.
     Апостолы не могли опомниться.
     - Как  же он может воскреснуть из мертвых? -  спрашивали они  себя, - И
куда  делся  Илия?  Ведь  книжники  говорили, что Илия должен явиться прежде
мессии и  сначала все устроить!  Значит, наш учитель  вовсе не Христос? Если
верить  "священному   писанию",  эти  вопросы  весьма  беспокоили  Иисусовых
учеников.
     Давайте,  однако,  внесем  некоторую  ясность.  Одно  из  двух:  видели
апостолы  чудеса Иисуса или не видели?  Видели, не так ли?  В  таком  случае
почему же они  сомневались? Если Иисус мог у них на глазах воскрешать других
мертвецов, почему бы ему, всемогущему, не воскреснуть самому?
     Что касается меня, то, если, скажем,  последний  болван на моих  глазах
повиснет   в   воздухе   без   всякой   веревки  или   каких-нибудь   других
приспособлений,  если  он  по моей просьбе оживит  мою  бабушку,  сказав  ей
"талифа куми", если он при мне исцелит глухонемого, сунув пальцы ему в уши и
плюнув ему  в  рот,  я,  несмотря  на  весь  свой  скептицизм, даже  болвана
провозглашу богом и буду на него молиться.
     Когда  я  думаю  об  апостолах,  перед  глазами  которых  Иисус  творил
неисчислимые чудеса и которые все-таки время от времени сомневались, Христос
ли он, я рассуждаю следующим образом.
     Рая нет, я в этом уверен, но если бы он был, я бы туда наверняка попал.
Апостолы, которые время от времени сомневались в господе боге, хотя не имели
на то  никаких оснований, и даже наоборот, заняли там самые лучшие  места  и
считаются святыми первого разряда. Я  же не видел  ни одного чуда, а потому,
если я и не верю в бога, у меня есть смягчающие обстоятельства и вечный отец
наш - надеюсь, в тот день, когда я перед  ним предстану, он  будет в хорошем
настроении - вручит мне  диплом святого хотя бы четвертого разряда. Большего
мне не надо. "Блаженный Лео  Таксиль" - ей-богу, это будет неплохо выглядеть
в  календаре  святых!  Но довольно  об этом:  мы  и  так  уделили  сомнениям
апостолов слишком много места.
     Иисус тот долго не рассуждал.
     Он просто сказал им:
     - Может быть, вы думаете, что  я не Христос? Вы себя спрашиваете, как я
воскресну из мертвых? Пусть это вас не волнует! Говорят,  Илия должен прийти
раньше  меня... Так  вот знайте: он  уж приходил, только никто не обратил на
него внимания. Он скрывался в образе моего кузена Крестителя, - вот и все! А
поскольку крестильщик  с Иордана  в действительности был  не кто  иной,  как
переодетый Илия, значит, я - всем мессиям мессия!

     Глава 44.
        ВЕРА ГОРАМИ ДВИЖЕТ.
     И запретил ему Иисус; и бес вышел из него; и отрок исцелился в тот час.
     Тогда ученики, приступив к Иисусу  наедине, сказали: почему мы не могли
изгнать его?
     Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно  говорю вам: если вы
будете иметь  веру с горчичное  зерно  и скажете  горе сей: "перейди  отсюда
туда", и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас.
     Сей же род изгоняется только молитвою и постом.
     М