ет, хоть половину царства!
     - Ловлю вас на слове, папочка! - сказала Саломея.
     - Я готов его подтвердить! - откликнулся Ирод Антипа. Саломея подбежала
к матери и шепнула ей на ушко:
     - Мамочка, чего мне попросить?
     - Проси голову  Крестителя, - ответила Иродиада. И  вот милое  создание
возвращается к Ироду,  строит ему  глазки  и щебечет с самой  очаровательной
гримаской:
     - Маленькая Саломея хочет головку Крестителя на красивеньком серебряном
блюде, - вот!
     Такого подвоха Ирод  не ожидал. Он  даже подпрыгнул в  своем кресле,  а
потом  склонил  голову  на  грудь,  как человек,  которому нужно  хорошенько
подумать.  Однако придворные находили каприз  Саломеи прелестным и повторяли
хором:
     - Голову Крестителя! Голову Крестителя! Голову Крестителя!
     Для  монарха  нет  ничего  дороже данного слова, - разумеется, если  он
расположен его сдержать.
     Антипа  вынужден  был   позвать  палача,  которого   предусмотрительная
Иродиада заранее пригласила на празднество.
     -  Гарсон,  -  приказал  царь,  -  подать  мадемуазель  Саломее  голову
Крестителя!
     - На серебряном блюде! -  прибавила Саломея, желая, чтобы  ее заказ был
подан по всей форме. - И погорячее!
     Четверть  часа  спустя   нежная  дочь  поднесла  своей  мамочке  голову
незадачливого предтечи на вышеупомянутом блюде.
     Если  верить святому  Иерониму, который, впрочем, не мог присутствовать
на достопамятном пиру,  поскольку  родился  лет триста спустя,  Иродиада  из
женской мстительности тут же проткнула язык пророка булавкой.
     После этого Иоанн Креститель окончательно утратил вкус к жизни.
     Эту ночь и все последующие тетрарха  мучили кошмары. Он все время видел
во  сне  свою  жертву.  Креститель  появлялся  перед ним, возникая из  самых
неожиданных  предметов,  порою  весьма  интимных. Ироду  казалось,  что  тот
вылезает даже из его  ночной тумбочки!  Торжественный и бледный сын  Захарии
отовсюду протягивал к нему перст указующий и глубоким басом провозглашал:
     - Убийца! Убийца! Убийца!
     Мало того.  Когда  Ироду  донесли  о  деяниях  Иисуса,  он  в  отчаянии
пробормотал:
     - Я знаю, что это такое... Это  Иоанн, которого я обезглавил. Теперь он
воскрес, вышел из могилы и творит всяческие чудеса!
     (Смотри евангелия  от Матфея, глава 14, стихи 1-12; от Марка, глава  б,
стихи 14-29; от Луки, глава 9, стихи 7-9.)

     Глава 40.
        СЕЛЕДКИ И БУЛКИ ЕШЬ-НЕ ХОЧУ!
     Он взял пять хлебов и две рыбы, воззрев на небо, благословил и преломил
хлебы, и  дал ученикам своим, чтобы они  роздали им; и  две рыбы разделил на
всех. И ели все, и насытились.
     И набрали кусков хлеба и остатков от рыб двенадцать полных коробов.
     Было же евших хлебы около пяти тысяч мужей.
     Марк, глава 6, стихи 41 -44
     Вернемся, однако, к нашим апостолам,  которых  миропомазанный  разослал
попарно  с  особыми поручениями во все концы  Иудеи. Они  узнали о печальной
участи Иоанна Крестителя одними из первых и, не ожидая  дальнейших указаний,
поспешили вернуться к Иисусу.
     - Господи боже мой! Учитель! Нам рассказали такую страшную историю, что
у нас волосы зашевелились!
     - Что еще за история?
     - Дело  плохо.  Похоже,  твоего кузена Крестителя отправили к праотцам.
Говорят, ему отрубили голову.
     - Я это знаю. Да свершится воля господня!
     - При чем здесь  господь? Свершилась воля не господа, а мадам Иродиады,
если мы что-нибудь понимаем!
     - Возможно. Но, поскольку ничто  не  свершается помимо предварительного
соизволения божьего, мой кузен Иоанн был обезглавлен только потому, что  так
решил мой отец на небесах.
     -  Твой  небесный  родитель  не  слишком  любезен по отношению к своему
племяннику. Чего это он на него вз®елся?
     - Пути господни неисповедимы.
     Такое об®яснение, конечно, не могло  успокоить апостолов. Они спросили,
не благоразумнее ли им куда-нибудь укрыться на время.
     - Погодите, - ответил Иисус, - Я должен взглянуть на часы моей судьбы.
     Затем, немного помолчав, изрек;
     - Нет, мой час еще не пришел. Надо сматываться!
     Святая братия поспешила к ближайшему порту,  а  оттуда переправилась на
северный берег Тивериадского моря-озера.
     Наши путешественники высадились близ Вифсаиды, уже прославленной чудом
     с  рекордным  уловом. Эта деревня  находилась  на  территории,  которой
управлял
     Филипп. Год тому  назад она  стала называться  городом и  даже была  по
указу тетрарха  переименована.  Чтобы  сделать  приятное  дочери  императора
Августа, Филипп повелел отныне именовать Вифсаиду Юлией.
     Вокруг молодого города простирались пустынные равнины,  ограниченные  с
востока  холмами, такими же унылыми и  голыми, как в наши  дни. Именно здесь
сын голубя рассчитывал найти укромное место и отсидеться в тиши.
     Увы, расчеты его не оправдались. Несмотря  на то что великий исцелитель
ретировался елико возможно  скромнее, несколько рыбаков заметили удаляющийся
парус его лодки и предупредили народ. Верующие толпой поспешили за ним вдоль
берега,  стараясь  не   выпускать  парус  из  виду.  Барка  плыла  медленно,
разумеется,  из-за неблагоприятного ветра, толпа обогнала ее, и, когда Иисус
со своими  апостолами сошел на берег,  его  тотчас  окружило такое множество
людей, какого он не  видывал  ни в Капернауме, ни  в Наиме.  Происходило это
накануне праздника  пасхи, паломники стекались отовсюду.  Издалека прибывали
целые караваны любопытных. Папаша Зеведей, прослышав о скором прибытии своих
сыновей  с Иисусом  и компанией, буквально  разрывался на  части, подогревая
энтузиазм земляков.
     -  Вы  его сами увидите, этого  Иисуса! -  уверял  он  всех встречных и
поперечных. - Ох  и  силен же он, я вам  доложу! Как-то раз погода  была  ну
совсем не для  рыбной ловли - уж я-то, старый волк, в этом кое-что смыслю, -
а он с моими сыновьями наловил за утро два полных баркаса! Ей-богу, это было
похоже  на чудо. Да вы его только  попросите, он вам  сотворит чудес сколько
пожелаете, хоть сотню, хоть тысячу?
     Благодаря такой подготовке  жители Вифсаиды - Юлии оказали Иисусу самый
радушный прием.
     - Равви!  Учитель! Наставник! - взывала толпа на  все голоса. - Сотвори
нам чудо! Чудо!
     -  Только  не теперь, - ответил  миропомазанный. - Чудесами  не следует
злоупотреблять. Как-нибудь в другой раз.
     - Пожалуйста! Будь добр! Чудо! Чудо!
     - Помилосердствуйте, я очень устал...
     - Ты от чудес не утомляешься! Чудо! Даешь чудо!
     - Но мне нужно хотя бы проветриться и побыть в одиночестве!
     - Тебе сотворить чудо - раз плюнуть! Чудо! Чудо!
     Иисус действительно плюнул с  досады и, обходя орущую толпу, направился
вместе с апостолами к ближайшим холмам. Однако  упорные жители Вифсаиды и не
менее  упорные  паломники потащились  за ним. Иисус взошел на один холм,  на
другой, на третий - они следовали за ним по пятам, не отставая ни на шаг.
     Тогда  вместо  чуда   он  угостил   их  длиннейшей  речью  собственного
сочинения.  Он был так красноречив, что  его слушатели  совершенно  забыли о
том, ради чего они забрели так далеко в пустыню. К тому же речь  его длилась
бесконечно.  Он  говорил  весь день, но  никто  и не подумал  сбегать  домой
пообедать.
     Когда  же ходячее Слово  наконец закончило свое  словоизлияние, ни разу
даже не промочив горла стаканом подслащенной воды, - как видно, божественная
глотка от  проповедей  не  сохнет,  - был  уже  вечер и солнце  склонялось к
горизонту.
     Только  тогда ученики Христовы забеспокоились о здоровье многочисленных
слушателей, и прежде всего об их желудках.
     - Хороши же мы! - переговаривались апостолы.  -  Кругом куда ни глянь -
пустыня, эти добрые люди покинули свои очаги, чтобы послушать слово божье, а
мы даже не знаем, чем их накормить.
     - Это не проблема! - заметил миропомазанный, - Купите хлеба и  раздайте
толпе.
     -  Купить?  Где,  скажи на  милость? И на какие шиши? В карманах у  нас
пусто, и вокруг ни одной булочной. Булочники почему-то не селятся в пустыне!
     -  Пусть  так. Однако мало  вероятно, чтобы  у всех этих паломников  не
нашлось в котомках хоть чего-нибудь с®естного!
     Андрей вскарабкался на обломок скалы и обратился к толпе:
     - Уважаемые слушатели! Может быть,  у кого-нибудь из вас найдется  хоть
корка хлеба?
     Ему ответил, выступив вперед, один маленький мальчик:
     - У меня есть пять булочек и две рыбки.
     - О, нам здорово повезло! - воскликнул Иисус. Затем Иисус приказал
     усадить всех собравшихся на землю группами по пятьдесят человек, что и
     было тотчас исполнено.
     После этого  он взял  пять  маленьких  хлебцев, переломил  их  и  начал
отдавать
     апостолам, которые в свою очередь передавали куски толпе. Точно так  же
он
     поступил и с двумя рыбами, очевидно копчеными селедками. И представьте,
в  руках  великого   исцелителя  эти   булочки   и  селедки   умножались  до
бесконечности!   Когда  уже   ничего  не  оставалось,  что-то  еще  все-таки
оставалось. Так он продолжал  делить  ничего  и  раздавать что-то, пока  все
собравшиеся не наелись до отвала и не начали кричать:
     - Довольно! Хватит! Достаточно!
     Тем не менее,  желая доказать,  что,  несмотря на  свой чудодейственный
дар,  он все-таки человек экономный, Иисус этим не удовлетворился и приказал
собрать все, что осталось от булочек и копченых селедок.
     Его пожелание было исполнено.  По окончании  импровизированного пикника
все  об®едки собрали; вышла целая  дюжина здоровенных корзин, наполненных до
самого верха.
     Затем паломники и жители Вифсаиды - Юлии  отправились восвояси и к ночи
добрались до города, к великому облегчению остальных его обитателей, которых
уже  не на шутку встревожила  столь  внезапная эмиграция.  Разговоры об этом
чуде  долго еще не  утихали  по  всей Галилее.  Слов  нет, чудо было высшего
сорта!  Собственно  говоря,  это было даже не одно чудо, а  несколько,  чего
евангелисты, к сожалению, не заметили.
     Во-первых,  уже то, что население целого города покидает  свои очаги  и
отправляется послушать проповедь  бог знает  в  какую даль,  в  пустыню,  не
позаботившись даже  захватить  с собой по  бутерброду,  - это  само  по себе
чудесно!
     А во-вторых,  представьте  себе  всех  этих  людей, которые  не считают
нужным  запастись  едой,  но  тем не  менее волокут на  себе двенадцать штук
здоровенных корзин, - это ли не чудо?
     Такова в общих чертах история с умножением булочек и копченых селедок.
     Как  видите, на самом деле она  даже  чудеснее, чем  полагают христиане
(смотри евангелия от Матфея, глава 14, стихи 13-21; от Марка, глава 6, стихи
30-44; от Луки, глава 9, стихи 10-17; от Иоанна, глава 6, стихи 1-15).

     Глава 41.
        ПРОГУЛКА ПЕШКОМ ПО ВОДАМ.
     И увидел их бедствующих в плавании; потому что ветер им был противный.
     Около же четвертой стражи ночи подошел к ним, идя по морю, и хотел
     миновать их.
     Они,  увидев  его  идущего  по  морю,  подумали,  что  это  призрак,  и
вскричали.
     Ибо все видели его, и испугались. И  тотчас заговорил с  ними  и сказал
им: ободритесь, это я, не бойтесь.
     И вошел к ним в  лодку; и ветер утих. И  они чрезвычайно  изумлялись  в
себе и дивились.
     Марк, глава 6, стихи 48-51
     Полагаю,  никто  не  удивится, узнав, что после  этого массового  чуда,
совершенного   перед   глазами   многотысячной   толпы,    жители   Вифсаиды
вознамерились захватить Иисуса и об®явить его царем.
     Замысел был вполне логичен.  Вифсаидяне  совершенно резонно рассуждали,
что, если у них будет такой могущественный вождь, он обеспечит им победу над
любым  врагом,  начиная  с римских  легионеров, которые надоели иудеям  хуже
горькой редьки.
     Однако  подобная перспектива отнюдь  не  улыбалась ходячему  Слову. Сын
голубя  взлетел на импровизированную  кафедру на холме, дабы  излить  оттуда
потоки  своего   красноречия,   а  вовсе  не  для   того,   чтобы  сделаться
главнокомандующим повстанцев и ввязаться в сомнительное военное предприятие.
Ибо час его еще не пришел, - формулировка прежняя.
     Когда ему  сообщили  о  намерениях  жителей Вифсаиды,  Иисус решительно
запротестовал.
     -  Нет,  нет  и нет! -  вскричал  он, - Не  нужна мне  никакая  корона!
Оставьте  меня в покое,  я хочу исцелять своих немых и паралитиков, а прочее
меня не интересует.
     Однако  апостолы держались иного  мнения. Они  бредили славой  и вполне
разделяли  воинственные  устремления  вифсаидян.  Поэтому   они   попытались
переубедить Иисуса.
     - Господи, - говорили апостолы, - если ты возглавишь восстание, которое
давно уже  назревает,  победа наверняка останется за нами. Мы  этим римлянам
покажем где раки зимуют, вот увидишь!
     - Увижу, да только что? - огрызался  миропомазанный. - Против нас будут
не только римские легионы, а еще войска Ирода и солдаты синедриона!
     - Ну  что с того?  Ты  же сын божий,  какого  черта тебе бояться? Одним
своим словом ты повергнешь в прах всех наших противников, как бы ни были они
многочисленны.
     - Вполне возможно,  однако возглавлять  восстание - это не входит в мои
планы.
     - Но послушай, учитель...
     - Никаких  "но"!  Я сам  знаю,  что мне делать. Раз уж вы признали меня
своим   вожаком,  извольте   повиноваться!   Слепое  повиновение  -   первая
добродетель  христиан.  А  посему  вы  сейчас  же  погрузитесь  на  судно  и
отправитесь в Капернаум. И прошу без пререканий!
     Понурив головы, апостолы  покорились. Когда их  лодка  была уже далеко,
Иисус   отослал  по  домам  толпу,   снова  собравшуюся  его  послушать,  и,
воспользовавшись темнотой, удрал на гору. Наконец-то он остался один!
     Тем временем над долиною Иордана собирались тучи, и  к ночи разразилась
гроза. На  Тивериадском море от  ветра поднялось  волнение, лодку  апостолов
начало заливать. Положение  их было  далеко не  утешительным,  тем более что
миропомазанный чудотворец на сей раз отсутствовал.
     Апостолы проклинали  свою  судьбу. Они  пытались бороться,  но все было
тщетно.  Буря  становилась  все  сильнее,  волна  все  выше, барка  потеряла
управление и сбилась с курса.
     В  четвертом  часу ночи  они все  еще  были  на  полпути  от берега,  и
опасность становилась все реальнее.
     Внезапно  апостолы  увидели  невдалеке  человека,  который  преспокойно
шествовал по водам. Можно было  поклясться,  что он прогуливается по твердой
земле,  так  уверенно и невозмутимо шагал он с волны на волну.  Его окружало
яркое сияние - это был Иисус.
     По  логике  вещей, апостолы  должны  были обрадоваться, решив,  что  их
учитель спешит к ним  на помощь.  Но нет! Вне себя  от ужаса,  они принялись
вопить и кричать.
     -   Перестаньте    наконец   надрываться,   глупцы!   -   не   выдержал
миропомазанный. - Это я.
     - Нет, нет, это не он! - застонали апостолы. - Это призрак!
     - А я вам говорю, что это я.
     Первым решился ему поверить Симон-Петр.
     -Господи,  - пролепетал  он,  -  если это действительно ты, прикажи мне
прийти
     к тебе по воде!
     - Иди, Петр, если тебе так хочется.
     - А ты гарантируешь, что я не утону?
     - Даю тебе честное слово.
     Петр  тотчас  перемахнул через  борт лодки  и  осторожно  направился  к
миропомазанному.  В  глубине  души он все-таки опасался,  как  бы эта жидкая
дорожка не сыграла с ним злой шутки. Но сначала все шло  хорошо. Он топал по
волнам,  как по асфальту, только  брызги летели! Но вдруг налетел шквал  и -
трах! Апостол пропорол неровную поверхность и начал  погружаться. Когда вода
дошла ему до колен, он всерьез забеспокоился за свою шкуру.
     - Учитель! Учитель!  - завопил  Петр не своим  голосом. - Спаси меня, я
тону!
     - Это тебе только кажется, - возразил Иисус, который ловко балансировал
на гребне волны. - Смотри, видишь, как прочно я стою?
     - Да нет же, учитель, мне совсем не кажется. Может быть, для тебя, сына
голубя,  эта  жидкость  достаточно   прочна,  а  для   меня  нет...  Я  ведь
всего-навсего простой апостол... О  господи,  поспеши, а  то уже  доходит до
пупка! Вытащи меня,  бога  ради,  я тебя умоляю... Дурацкая шутка! Спаси,  о
господи!
     Иисус наконец сжалился над несчастным Петром,  который  бултыхался, как
подбитая утка. Он  протянул ему руку, извлек  его  на поверхность и дружески
пожурил:
     - Если бы ты  не  усомнился  во  мне, старина, не пришлось  бы  тебе  и
купаться. Сам виноват, маловерный!
     Затем, поддерживая друг друга, они добрались до лодки.
     Едва Иисус  переступил через борт,  как тотчас ветер утих и  они  сразу
очутились  у  самого  места своего назначения (смотри  евангелия  от Матфея,
глава 14, стихи 22-33; от Марка,  глава 6, стихи 45-52;  от Иоанна, глава 6,
стихи 16-
     21).
     На  сей раз апостолы  уже не сомневались. Они бросились на колени перед
своим вожаком, который так ловко спас их от гибели, и сказали ему:
     -  Ты не просто пророк, провалиться нам всем на этом месте! Поистине ты
сын голубя, а значит, сын божий!

     Глава 42.
        ИЗГНАНИЕ И ВОЗВРАЩЕНИЕ В ГАЛИЛЕЮ.
     Иисус же сказал  им:  я  есмь хлеб жизни; приходящий  ко  мне  не будет
алкать, и верующий в меня не будет жаждать никогда.
     Но я сказал вам, что вы и видели меня, и не веруете.
     Все,  что дает мне отец, ко мне придет;  и приходящего ко мне не изгоню
вон.
     Ибо  я  сошел  с небес не  для того,  чтобы творить  волю  мою, но волю
пославшего меня отца.
     Иоанн, глава 6, стихи 35-38.
     Двадцать четыре часа спустя после этого происшествия миропомазанный уже
проповедовал в  капернаумской  синагоге  при  великом  стечении  слушателей.
Помимо  местных  жителей тут  же  были и  вифсаидяне.  Узнав,  что  барка  с
апостолами отплыла без Иисуса, они бросились его искать по  горам и долинам,
чтобы привести к нему своих больных. Нигде не обнаружив плотника-исцелителя,
жители  Вифсаиды  были  глубоко озадачены.  Но ненадолго. Ни  телеграфа,  ни
телефона  в  ту  эпоху еще не  существовало.  И  тем не менее,  если  верить
евангелию,  вифсаидяне  в  тот же день узнали,  что сын  голубя находится  в
Капернауме, и в тот же день  успели туда  прибыть.  Итак, на  следующее утро
жители    обоих    городов,    об®единившись,    упросили   ходячее    Слово
облагодетельствовать их  одной  из тех бесконечных  речей,  тайна коих  была
ведома ему  одному. Иисус,  разумеется,  не мог им  отказать. Однако,  когда
после проповеди его начали просить, чтобы он повторил позавчерашнее чудо, то
есть чудо с умножением булок  и копченых  селедок, миропомазанный уперся. Да
так, что дело едва не кончилось плохо.
     - Будьте вы все неладны! - завопил он. - Изменитесь вы когда-нибудь или
нет? Или вы снова проголодались, что пришли ко мне просить хлеба? Хорошо же,
я вас накормлю, только не тем, чего вы просите. Я вас угощу самим собой, ибо
я - хлеб жизни, сошедший с небес.
     Услышав  это,   надо   признать,  довольно   рискованное   предложение,
присутствующие  зароптали,  несмотря на все свои симпатии  к  сладкоречивому
плотнику.
     А  тот,  вместо того чтобы  об®яснить свою  мысль, продолжал  в прежнем
тоне:
     -  Да,  да,  пища,  которую я вам предлагаю,  -  это плоть  моя. Хотите
отведать?
     - Нет! - дружно ответили сотни голосов.
     - Тем хуже для вас. Дважды повторять приглашение я не стану. Вы видели,
как я воскрешал мертвецов. Так вот, если хотите, чтобы я вас воскресил после
вашей смерти, вам придется есть мою плоть и пить мою кровь!
     Это  людоедское  угощение пришлось  собравшимся явно  не  по вкусу. Они
охотно  закусили бы еще  раз копчеными селедками с  булкой, но  бифштекс  из
ляжек оратора никого не соблазнил.
     - Это что, новая притча? - крикнул ему кто-то.  - Надеюсь, ты  говоришь
иносказательно?
     - Вовсе нет! "Ибо плоть моя истинно есть пища, и кровь моя истинно есть
питие. Ядущий мою плоть и пиющий  мою  кровь пребывает во  м