У Живот- ных же, чей век короток -- например, у Человека,
--  препятствующие  Порче Вещества, видимо, отсутствуют.  Возникает  вопрос,
можно  ли  ввести эти Вещества,  взя- тые  из рыбьего Тела, в  человеческое.
История  не  сохра-  нила  заслуживающих   интереса   упоминаний  о  случаях
долгожительства среди прибрежного Населения; да и сам я никогда не  замечал,
чтобы  обитатели портов  и  дру- гих мест, где часто  едят  Рыбу, отличались
особым  дол-  голетием.  Однако из  этого  нельзя  делать  вывод,  что  пре-
пятствующее Порче Вещество не может быть получено

       446
Человеком  от  Рыбы.  Ибо  прежде,  чем есть  Рыбу, Чело-  век ее  варит; но
Нагревание весьма заметно  влияет на свойства многих Веществ, о чем  говорит
нам  тысяча при- меров; более того, Человек выбрасывает как непригод-  ные в
Пищу именно те Органы Рыб, в коих разумнее всего искать препятствующее Порче
Вещество".
     -- Господи Иисусе! --  вскричал Обиспо, не  в силах долее сдерживаться.
-- Только не говорите мне, что ста- рый дурень собирается есть рыбьи потроха
в сыром виде!
     Глаза Джереми,  блестя  за стеклами очков,  скользну- ли по  странице и
мигом очутились на следующей.
     -- Вы угадали! -- торжествующе воскликнул он.--
 Вот послушайте: "Три первые попытки вызвали у меня
непроизвольную тошноту,  и я  не  смог  ничего прогло- тить; четвертая  была
успешнее; однако радость оказа- лась преждевременной -- через две-три минуты
меня вырвало. Только с девятой или десятой попытки  мне удалось проглотить и
удержать в себе несколько ложе- чек тошнотворного фарша".
     -- Вот это называется мужество! -- сказал Обиспо. --
 По мне, лучше воздушный налет, чем такие опыты.
     Тем временем Джереми не отрывал глаз от записной книжки.
     --  "Прошел  уже  месяц  с  тех  пор,  как  я  начал  прове- рять  свою
Гипотезу,-- прочитал  он.-- Теперь  я  каждый день принимаю не  менее  шести
унций сырых протертых кишок свежепотрошеного Карпа".
     --  А в этой  рыбе, -- медленно покачав  головой, ска-  зал  Обиспо, --
больше разновидностей червей-паразитов,  чем  у любого  другого животного. У
меня просто волосы дыбом встают, когда я вас слушаю.
     -- Вам не о  чем  беспокоиться, -- сказал Джереми,  продолжая читать.--
Его   светлость  Чувствует  себя  все  лучше   и  лучше.  Здесь   отмечается
"необыкновенный при- лив Бодрости и Сил в течение месяца Марта". Не счи- тая
"возвращения аппетита, хорошей памяти и глубоко
                                            447
умия". Какая прелесть  это глубокоумие, -- тоном знато- ка  заметил Джереми.
--  Великолепный обломок эпохи, вы не находите? Настоящее  чиппендейловское*
слово! -- Некоторое время он читал про  себя, затем радостно об®я- вил: -- В
апреле  он уже совершает "часовые послеобе- денные прогулки верхом на гнедом
мерине". А  ежеднев- ная доза  того,  что он называет  "пюре  из потрохов  и
фекалий", достигла десяти унций.
     Обиспо вскочил со стула и принялся возбужденно ме- рить шагами комнату.
     -- Черт побери! --  выпалил он.-- Это уже не шутка. Это серьезно. Сырые
рыбьи  потроха;   кишечная  флора;   блокировка   отравления   стеринами;  и
омоложение. Омо- ложение! -- повторил он.
     -- Граф более осторожен, чем вы, -- сказал Джере- ми. -- Послушайте-ка.
"Я еще не  могу определить, чему обязан  своим  новообретенным  здоровьем --
Карпам, приходу Весны или Vis medicatrix Naturae".
     Обиспо одобрительно кивнул.
     -- Правильный подход, -- сказал он.
     -- "Что  касается  точного ответа, -- продолжал Джере- ми,  -- то время
покажет; разумеется,  если я  ему поспо- собствую, что  я и намерен  сделать
путем  соблюдения  нынешнего  Режима.  Ибо  Гипотеза  моя,  пожалуй,   будет
подтверждена, если по прошествии некоторого срока я обрету не только прежнее
здоровье, но и заряд Бодрос- ти, коим обладал лишь в юношеские годы".
     --  Браво! --  воскликнул Обиспо. --  Хотел  бы я, что-  бы Дядюшка Джо
научился смотреть на  вещи,  как этот граф, с научной точки зрения. Впрочем,
--  добавил  он, вдруг  вспомнив о  нембутале и детской  вере  Стойта в  его
медицинское всемогущество, -- впрочем, я  бы этого не хотел. Это повлекло бы
за собой определенные неудоб- ства. -- Он усмехнулся  своей шутке,  понятной
ему    одно-    му.    --   Ну-с,   давайте    почитаем    дальше    историю
болез-------------------------  Целительной силе Природы  (лат.). 448 ни, --
прибавил он.
     -- В сентябре он  уже  может,  не уставая, ездить  вер- хом по три часа
подряд,  --  сказал  Джереми. --  Затем  он  возобновил  свое  знакомство  с
греческой  литературой и,  как  я  вижу, очень  нелицеприятно  отзывается  о
Платоне. После чего мы не имеем записей до 1799 года.
     -- Не имеем  записей  до  1799 года! -- негодующе по- вторил Обиспо. --
Старый хрыч! Это ж  надо -- бросить на самом интересном месте и оставить нас
с носом!
     Улыбаясь, Джереми глянул на него поверх дневника.
     --  Ну не совсем с носом,  --  сказал он. -- Я прочту вам первую запись
после двухлетнего  перерыва,  и  вы  сами сможете сделать вывод относительно
состояния его  ки- шечной  флоры.-- Он слегка  откашлялся и начал  читать  в
своей обычной манере "под миссис Гаскелл". -- "Май 1799. Самыми от®явленными
Распутницами, особенно среди знатных  Дам, очень часто оказываются те,  кого
злая Природа лишила естественного повода и оправда- ния для любовных Интриг.
Неспособные  испытывать Наслаждение  благодаря  врожденной  Холодности,  они
никак не желают примириться со своей Судьбой. При-  чина, которая  побуждает
этих   Дам  умножать   число   лю-  бовных   Связей,  заключается  не  в  их
Чувственности,  но в  Надежде;  не в желании  вновь  испытать  знакомое Бла-
женство, но,  скорее, в стремлении  познать  наконец то обыкновенное,  всеми
вокруг   превозносимое  Счастье,  в  коем  им  было  так  жестоко  отказано.
Легкодоступные женщины  часто вызывают у Сластолюбцев столь  же  глу-  бокое
Отвращение, что и у строгих моралистов, хотя и по иным  мотивам. Да сохранит
меня  в будущем Бог от таких Побед, какую я одержал в Бате этой Весной!"  --
Джереми отложил дневник. -- Ну как, вы  все еще счита- ете, что вас оставили
с носом? -- спросил он.

        ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     Вращающийся ролик, покрытый наждачной бумагой,
                                449
с  оглушительным визгом коснулся  шершавой поверхно- сти  дерева. Согнувшись
над  верстаком с  электрической шлифовальной  машинкой в руках,  Проптер  не
слыхал  шагов Пита. Долгих  полминуты юноша  молча  наблюдал,  как  он водит
машинкой по доске взад и вперед. В его косматые брови, заметил Пит, набились
опилки; на за- горелом лбу,  там, где он дотронулся до  него масляной рукой,
чернело пятно.
     Пит  почувствовал внезапный  укол  совести.  Нехоро-  шо  наблюдать  за
человеком,  если  он  не   знает  о  твоем  присутствии.  Получается,  будто
подглядываешь тай- ком: можешь увидеть что-нибудь  такое, что  он не хо- тел
бы открывать другим людям. Он окликнул Проптера по имени.
     Старик поднял глаза, улыбнулся и остановил свою маленькую машинку.
     -- А, Пит,-- сказал он.-- Ты-то мне и нужен. Если, конечно, согласишься
поработать немного.  Как ты на этот счет? Ах да, я забыл, -- добавил  он, не
дав  Питу ответить согласием,-- забыл, что  у тебя нелады с серд- цем. Ох уж
эти ревматизмы! Думаешь, ничего страш- ного?
     Пит чуть покраснел, ибо он  еще не успел  изжить лег- кое чувство стыда
за свою неполноценность.
     -- Вы же не заставите меня бегать стометровку, прав- да?
     Хозяин пропустил его шутливый вопрос мимо ушей.
     --  Ты  уверен,  что вреда не будет?  --  настойчиво  по- вторил он,  с
ласковой серьезностью вглядываясь в лицо юноши.
     -- Да, если речь только об этом, -- Пит кивнул на вер- стак.
     -- Честно?
     Пит был искренне тронут такой заботой о его здоровье.
     -- Честно! -- заверил он.
     -- Ну тогда  порядок, -- сказал Проптер, окончатель- но успокоенный. --
Считай, что я тебя нанял. То есть не

       450
"нанял",  поскольку тебе  повезет,  если  ты получишь  за свой труд хотя  бы
стакан кока-колы. Считай, что ты просто мобилизован.
     Все  остальные  его помощники, об®яснил  он,  сейчас заняты. Приходится
одному управляться с целой ме- бельной фабрикой.  А  время поджимает: у трех
семей се- зонников, там, в хижинах, до сих пор нет ни столов, ни стульев.
     -- Вот  размеры,  -- промолвил он, указывая  на прико-  лотый  к  стене
листок бумаги.  -- А там материал. А те-  перь слушай,  что  нужно сделать в
первую очередь, -- до- бавил он, поднимая доску и укладывая ее на верстак.
     Некоторое  время они работали вдвоем,  не  пытаясь  пе-  рекричать  шум
электроинструментов. Потом  в  работе  наступило  недолгое  затишье. Слишком
робкий для того, чтобы сразу завести речь о  предмете своих затруднений, Пит
заговорил  о  новой  книге профессора Перла*, посвя- щенной  демографическим
проблемам. Сорок душ на квадратную  милю  в  среднем по планете. Шестнадцать
акров  на  человека. Отбросьте  около  половины  земель  как  бесплодные,  и
получите  восемь  акров.  А  современ- ные  агрикультурные  методы,  тоже  в
среднем,  позволя-  ют прокормить одного человека с двух-трех акров. Ста- ло
быть,  на каждую душу выходит по пять с половиной акров лишку -- так  почему
же треть мира голодает?
     --  А я  думал, ты  уже нашел ответ в Испании, -- ска-  зал Проптер. --
Голодают, потому что человек не может жить одним хлебом.
     -- При чем тут это?
     --  Как при чем? --  ответил  Проптер.  --  Люди не мо- гут  жить одним
хлебом,  поскольку им  необходимо чув-  ствовать,  что их жизнь имеет смысл.
Поэтому они  и об- ращаются к  идеализму. Но опыт и  наблюдение говорят нам,
что  в большинстве  случаев  идеализм  ведет к войне,  террору  и  массовому
помешательству.  Человек не может  жить  одним  хлебом; но если выбранная им
духовная пища не того сорта, он рискует остаться и без хлеба. Он
                                451
и останется без хлеба, потому что будет  занят по горло, убивая или замышляя
убийство своих соседей во имя Бога, Родины иди Социальной  Справедливости, а
до ра- боты  на полях у него  не дойдут  руки. Нет ничего  более простого, и
очевидного. Но, к сожалению,-- заключил Проптер, -- есть еще  одна очевидная
вещь: большинство людей будет и дальше неправильно выбирать духовную пищу, а
значит, косвенным образом навлекать на себя беду.
     Он включил  ток,  и шлифовальная машинка снова пронзительно  завизжала.
Разговор опять прервался.
     -- При нашем-то климате, -- сказал  Проптер, когда шум стих в очередной
раз, -- да с таким количеством воды,  какое со следующего года начнет давать
новый акведук на Колорадо, здесь можно делать практически все что угодно. --
Он отключил  от  сети  шлифовальную машинку и  пошел  за дрелью.  --  Возьми
небольшой посе- лок в тысячу жителей, дай им три-четыре тысячи акров земли и
достаточно  производственных  и  потребительс- ких  кооперативов  --  и  они
полностью себя  прокормят;  они  смогут на  месте удовлетворить  около  двух
третей ос- тальных своих потребностей; а излишков у них вполне хватит на то,
чтобы путем обмена восполнить все недо- стающее.  Такими поселками ты можешь
покрыть  весь  штат.  Конечно, лишь в  том  случае, --  с довольно мрач- ной
улыбкой прибавил он, -- если получишь разрешение  от  банков и найдешь людей
достаточно умных и чест- ных, чтобы соблюсти настоящую демократию.
     -- Банки наверняка не согласятся, -- сказал Пит.
     -- Да и  нужных людей найдется, скорее всего, очень немного, -- добавил
Проптер. -- А ведь начинать  соци- альный эксперимент с неподходящими людьми
--  значит  заранее обречь его  на  провал. Вспомни  попытки органи-  зовать
коммуны  у нас в  стране.  Например,  Роберта  Оуэна,  фурьеристов  и прочую
братию. Десятки  соци- альных экспериментов, и все потерпели  неудачу. Поче-
му? Да потому, что никто не выбирал людей. Не было

       452
ни вступительного  экзамена,  ни испытательного  срока.  Принимали всех, кто
подвернется.  Вот  они,   результаты  излишнего  оптимизма  по  отношению  к
человеческой природе.
     Он включил дрель, а Пит в свой черед взялся за шли- фовальную машинку.
     -- Вы считаете, оптимистом быть плохо? -- спросил юноша.
     Проптер улыбнулся.
     -- Какой странный вопрос! -- ответил он.-- Что ты сказал бы о человеке,
который ставит  вакуумный насос на пятидесятифутовую скважину? Ты  бы назвал
его оп- тимистом?
     -- Я бы назвал его дураком.
     --  И  я тоже,  -- сказал Проптер.  -- Вот тебе и ответ на твой вопрос:
дурак тот, кто,  невзирая на прошлый опыт, проявляет оптимизм в ситуации, не
дающей для этого никаких  оснований.  Когда Роберт  Оуэн набрал  целую толпу
дефективных, недоучек  и  закоренелых ворюг  и решил создать с  ними  новый,
лучший тип общества, он показал себя круглым дураком.
     Наступила пауза; Пит сменил шлифовалку на пилу.
     --  Кажется, у  меня дурацкого  оптимизма тоже хвата-  ло, -- задумчиво
сказал юноша, когда доски были распи- лены.
     Проптер кивнул.
     --  В некоторых  отношениях ты и правда был черес- чур оптимистичен, --
согласился он. -- Зато в других, на- оборот, грешил излишним пессимизмом.
     -- Например? -- спросил Пит.
     -- Ну для начала,-- сказал Проптер,-- ты слишком оптимистично относился
к социальным преобразовани- ям.  Воображал,  будто  добро  можно фабриковать
мето- дами массового производства. Но,  как это ни досадно, добро  -- не тот
товар.  Добро  есть  продукт тонкой духов- ной работы,  и  производится  оно
только отдельными людьми. А если люди не знают, в чем оно состоит, или

       453
не желают трудиться ради него -- тогда, понятно, ему  неоткуда будет взяться
даже при самом безупречном общественном строе. Ну вот! -- произнес он другим
то- ном и выдул опилки из только что просверленного отвер- стия. -- А теперь
на очереди ножки и перекладины для стульев. -- Он пересек комнату и принялся
регулировать токарный станок.
     --  А к чему  я,  по-вашему,  относился с  излишним пес-  симизмом?  --
спросил Пит.
     Не подымая глаз от станка, Проптер ответил:
     -- К человеческой природе.
     Пит был удивлен:
     --  Я-то думал, вы скажете, что  я смотрел на  челове-  ческую  природу
чересчур оптимистично,-- сказал он.
     -- Что  ж, в  некотором смысле верно  и это,-- согла- сился Проптер. --
Подобно большинству людей в наше время,  ты проявляешь безрассудный оптимизм
по  отно- шению  к  людям,  как они  есть,  к людям, существующим только  на
человеческом уровне. Воображаешь, что люди  могут остаться такими, как есть,
и при этом жить в мире, заметно  улучшенном по сравнению  с нашим. Но мир, в
котором  мы  живем,  является результатом  прошлых  че- ловеческих  деяний и
отражением  человечества  в его  ны-  нешнем  виде.  Очевидно, что если люди
останутся таки- ми  же, как  прежде и сейчас, то и мир, в котором они живут,
не улучшится. Думая иначе, ты проявляешь оп- тимизм,  граничащий с безумием.
Но в то же время ты -- заядлый пессимист, если считаешь, будто люди по самой
своей природе  обречены  всю жизнь  прозябать на чисто  человеческом уровне.
Слава Богу,--  с ударением  сказал он,--  это не так. В их власти  подняться
вверх, выйти на  уровень вечности. Ни одно  человеческое общество  не сможет
стать заметно лучше,  чем теперь,  если в  нем не  имеется значительной доли
сограждан, знающих, что их человечность -- не последнее слово, и сознательно
пыта-  ющихся вырваться  за  ее  пределы.  Вот  почему  нужно быть  глубоким
пессимистом по отношению к вещам, на

       454
которые большинство людей смотрит с оптимизмом,-- это  и прикладная наука, и
социальные реформы, и  че-  ловеческая природа, какова она в среднем мужчине
иди  женщине. И вот  почему  нужно видеть источник настоя- щего оптимизма  в
том, о существовании чего многие даже не знают, до  того они  пессимистичны,
-- в возмож- ности  преобразовать и преодолеть  человеческую приро- ду. И не
путем эволюции, не в  каком-нибудь  отдаленном  будущем, но в любое время --
если  угодно,  здесь и сей- час  -- с помощью верно  сориентированного ума и
доб- рой воли.
     Он  включил станок  на  пробу,  затем остановил,  что-  бы еще  немного
подрегулировать.
     --  Между прочим, оптимизм и пессимизм такого рода  характерны для всех
великих  религий,--  добавил  он.--  Пессимизм  касательно  мира  в целом  и
человеческой  при- роды, как юна проявляется у  большинства мужчин и женщин.
Оптимизм  относительно вещей, доступных каждому, было бы  только желанье  да
умение.-- Он опять включил станок, на сей раз окончательно.
     -- Тебе  знаком пессимизм Нового  Завета,  --  продол- жал он,  повысив
голос, чтобы  перекрыть  шум.--  Пес- симизм,  относящийся к  человечеству в
массе: много званых,  да мало избранных.  Пессимизм,  касающийся слабости  и
неведения:  у неимеющих отнимется и то, что имеют. Пессимизм по отношению  к
жизни на обыкновен- ном человеческом  уровне; ибо  если хочешь достичь иной,
вечной жизни, этой жизнью следует пожертвовать. Пессимизм по  отношению даже
к самым высоким фор-  мам светской морали: в  царство  небесное нет  доступа
тому, чья праведность  не  лучше праведности  книжников  и  фарисеев. Но кто
такие книжники и  фарисеи?  Простонапросто самые уважаемые  граждане; столпы
общества; люди с правильным образом  мыслей.  И несмотря  на это  -- вернее,
именно поэтому,  Иисус называет их ехидниным  отродьем*.  Ах, доктор  Малдж,
доктор Малдж! -- в скобках добавил он. -- Солоно тебе пришлось бы, по
                                           455
встречай  ты   своего  Спасителя!  --  Склоненный  над  стан-  ком,  Проптер
улыбнулся.  --   Ну  вот;   такова,  стало  быть,  пессимистическая  сторона
евангельского учения,-- про- должал он. -- И  те же самые  вещи ты найдешь в
священ- ных книгах буддистов и индуистов, только там они сис- тематизированы
и  изложены  более  философским  языком.  Мир  как  он есть и люди  на чисто
человеческом  уровне  не  внушают  ни  малейшей  надежды  --  таков об-  щий
приговор.  Надежда  появляется  лишь  тогда,  когда  человеческие   существа
начинают   понимать,   что   царство   небесное,   или   как  бы   тебе   ни
заблагорассудилось  его  на-  звать,  находится  внутри  них  и  может  быть
достигнуто  всяким,  кто  готов  предпринять  необходимые усилия.  Вот в чем
оптимистическая сторона христианства и про- чих мировых религий.
     Проптер остановил станок, вынул обточенную ножку стула и приладил на ее
место другую.
     -- Это вовсе не тот оптимизм, которому учат в либе- ральных церквах*,--
сказал  Пит,  вспоминая свой пере-  ходный  период  между пастором Шлицем  и
воинствую- щим антифашизмом.
     --  Конечно,--  согласился  Проптер.--  То,  чему  учат  в  либеральных
церквах, не  имеет  ничего  общего ни с хри- стианством, ни с  любой  другой
реалистической религи- ей. По большей части это обыкновенная чушь.
     -- Чушь?
     --  Чушь,   --  повторил  Проптер.--Гуманизм  начала  двадцатого  века,
сдобренный евангелическими воззрени- ями  девятнадцатого. Ну  и сочетаньице!
Гуманизм  уверя-  ет, будто добро может  быть найдено на том уровне, где его
нет,  и  отрицает  факт  существования  вечности. Еван-  гелическая доктрина
отрицает связь между причинами  и следствиями,  утверждая, будто  существует
божественная  личность, способная прощать  грехи. Они  как Джек  Спрэт и его
жена*:  поставив между собой тарелку со смыслом, вылизывают ее дочиста. Нет,
я  не  прав,  -- прибавил  Про-  птер сквозь жужжание  станка, --  не совсем
дочиста. Гу
                                            456
манисты говорят не более чем об одном народе, евангели- ческий Бог -- только
один.  Эту  последнюю   каплю  смыс-  ла  слизывают  патриоты.   Патриоты  и
политические сектан- ты. Они поклоняются сотне враждебных друг другу идолов.
"Богов  на  свете  много, и мест