,  Пит,  --  продолжал  Про-  птер.--   Но
социализм,  кажется, обречен на централиза- цию и стандартизованное массовое
производство во всех городах.  Кроме того, я  вижу здесь слишком  много воз-
можностей для запугивания: властолюбивым  людям слишком легко проявлять свое
властолюбие, а пассив- ным -- отсиживаться в тени, становясь рабами.
     Решетка поднялась им навстречу, раз®ехались створ- ки ворот.
     --  Если хочешь сделать  мир безопасным для  зверей  и  духов, общество
нужно  организовать  так,  чтобы  свес-  ти к  минимуму  количество  страха,
алчности, деспотич-  ности,  злобы. То  есть иметь достаточную экономическую
базу, чтобы избавиться хотя бы от этого источника бед. Затем, у людей должно
быть  достаточно  личной  ответ- ственности,  чтобы  они  не  бездельничали.
Достаточно собственности, чтобы они  не боялись богачей, но  чтобы и сами не
могли никого запугивать. И то же самое  с по- литическими правами  и властью
-- первых должно быть достаточно, чтобы защитить  большинство,  вторая долж-
на быть ограничена, чтобы предотвратить диктат мень- шинства.
                                365

     -- Крестьяне какие-то получаются, -- с сомнением сказал Пит.
     -- Крестьяне плюс  малая механизация и электроэнер- гия.  А это значит,
что они уже не  крестьяне, разве  толь- ко потому, что в  основном сами себя
обеспечивают.
     -- А кто будет делать машины? Тоже крестьяне?
     -- Нет, те же люди, что и  сейчас. Вещи, которые  нельзя  сделать иначе
как  путем  массового  производства,  придется  и  дальше  делать  таким  же
способом. По  моей прикидке, это около трети всей продукции.  Остальные  две
трети логичнее производить на дому  или в малень- кой  мастерской. Насущная,
практическая  задача  --  раз-  работать  технику  такого   мелкомасштабного
производ- ства. В  наше время все  исследования направлены на открытие новых
областей для массового производства.
                                ***

     В Гроте перед изображением Пресвятой Девы неуга- симо горели в ее честь
двадцатипятифутовые  электричес-  кие  свечи.  Наверху,  на   корте,  второй
дворецкий, две горничные и  старший электрик играли смешанными  па-  рами  в
теннис.
     -- Так, по-вашему,  люди  согласятся уехать из горо- дов и жить, как вы
советуете, на маленьких фермах?
     --  Вот  это разумно,  Пит! -- одобрительно  сказал Проптер.  -- Честно
говоря, я не рассчитываю, что люди уедут из городов, как не рассчитываю, что
они  научат- ся  жить без войн и  революций. Расчет у меня один: если я буду
делать свое  дело и все пойдет хорошо, най- дутся и желающие сотрудничать со
мной. А большего я не жду.
     -- Но  если вы надеетесь привлечь  на свою  сторону только немногих, то
какой же  во всем этом  смысл?  По- чему не  попытаться сделать что-нибудь с
городами  и фабриками, ведь большинство-то останется там?  Разве это не было
бы практичнее?
                                366

     --  Смотря  что  понимать под  этим  словом,-- сказал Проптер.  --  Ты,
похоже,  считаешь, что помогать  огром- ному  большинству людей  вести жизнь
обреченных -- значит поступать практично, а помогать немногим  жить так, как
подсказывает разум, непрактично. Я на этот счет другого мнения.
     -- Но их же так много. Для них необходимо что-то сделать.
     --  Необходимо,  --  согласился  Проптер. -- Но  в то  же  время бывают
обстоятельства, которые не  позволяют сделать ничего.  Ты не  можешь сделать
для человека ни- чего существенного, если он не  хочет  или  не способен со-
действовать  тебе  хотя  бы  разумным  поведением. Необ-  ходимо,  например,
помогать  людям,  которые гибнут от  малярии. Но тебе не  удастся оказать им
реальную  по-  мощь,  если они будут  срывать с окон сетки  и  по-прежне- му
гулять  каждый вечер  у болота.  Точно  так  же  обстоит дело и  с  недугами
организма общественного. Людям  не- обходимо помогать, когда они стоят перед
лицом войны, краха  или порабощения, когда  им угрожает  внезапная революция
или  постепенное вырождение. Да,  помогать необходимо. Однако факт  остается
фактом -- ты  не смо- жешь  помочь  им, если они  упорно держатся той  линии
поведения, которая  привела их к несчастью. Нельзя, на- пример, спасти людей
от   ужасов   войны,   пока  они  не   от-  кажутся   от  удовольствия  быть
националистами.  Нельзя  спасти  их  от кризисов  и депрессий, пока  они  не
переста-  нут мыслить  исключительно денежными  категориями и считать деньги
высшим благом. Нельзя предотвратить революцию и порабощение людей, если они,
как  и преж- де, будут отождествлять прогресс с усилением централи- зации, а
преуспеяние --  с увеличением  массового произиодства.  Нельзя уберечь их от
коллективного безумия и  самоубийств, если они не  прекратят воздавать боже-
ственные почести идеалам, являющимся  всего лишь про- екциями их собственных
личностей,-- другими словами,  если они не прекратят вместо Бога поклоняться
самим
                                367
себе. Это насчет условий. Теперь рассмотрим нынешнюю ситуацию. ;Самые важные
для  нас  факты  таковы:  жите-  лям   всех  цивилизованных  стран  угрожает
опасность; все они испытывают горячее желание ее избежать; но почти никто не
хочет менять привычный  образ мыслей и действий, а ведь именно благодаря ему
люди попали в  такое плачевное  положение. Иначе  говоря,  их  невоз-  можно
спасти,  ибо  они  не  желают   слушать   тех,  кто   предлагает   разумный,
реалистический план спасения. э Что же в таком случае делать  несостоявшимся
спасите- лям?
     -- Но хоть что-нибудь делать надо, -- сказал Пит.
     --  Даже если  ускоришь  этим процесс  деградации?  -- Проптер горестно
улыбнулся. --  Делать,  лишь бы  де-  лать,-- продолжал он.-- Я  предпочитаю
Оскара Уайль-  да. Плохое  произведение  искусства не может принести столько
вреда, сколько необдуманное  политическое  дея- ние. У большинства людей  не
хватает ума, чтобы  тво- рить добро в иных масштабах, кроме самых крохотных.
Пусть лучше  они  постараются  не причинять зла; это проще и не  дает  таких
ужасных  результатов,  как попыт- ки делать  добро неверными методами.  Бить
баклуши и  прилично себя вести  во  многих  случаях  полезнее,  чем  активно
пытаться воплотить в жизнь свои благие наме- рения.
     Залитая  светом  прожектора,  нимфа  Джамболоньи по-прежнему  неутомимо
извергала в  бархатную тьму струи  воды. Электричество  и  скульптура, думал
Джереми, глядя на нее, -- они просто созданы друг для дру- га.  Какие чудеса
стали бы  доступны  Бернини,  будь у него  прожекторы! Эффектное  освещение,
фантастичес- кие разноцветные тени!  Женщины-мистики в оргазме,  кругленькие
ангелочки, мертвецы, ракетами рвущиеся ввысь из католических  могил, святые,
каждый в своем персональном вихре  из развевающихся одежд  и  мраморно-белых
кудрей!   Сколько   радости!   Сколько   вели-  колепия!   Какое   блестящее
пародирование собственной
                                368
манеры! Какая ошеломительная красота! Какой чудо- вищно дурной вкус! И какая
досада, что этот человек вынужден был довольствоваться дневным освещением да
сальными свечами!
     -- Нет, --  отвечал Проптер  на вопрос  юноши, прозву- чавший  с  явным
упреком, -- нет, я не стал бы бросать их на произвол судьбы.  Я за то, чтобы
постоянно  повторять  те истины, о которых им твердят снова и  снова на про-
тяжении трех последних тысячелетий.  А  в перерывах ак- тивно  разрабатывать
детали лучшей системы и активно сотрудничать  с теми немногими, кто понимает
ее суть и готов заплатить цену, нужную для ее реализации. Кста- ти, цена эта
по человеческим меркам весьма высока. Хотя, конечно, намного ниже той, какую
природа вещей требует от  упрямцев, ведущих стандартный человечес- кий образ
жизни.   Будь  они  более  вразумляемыми,  им  не   пришлось  бы,  например,
расплачиваться войной  --  а  это дорогая  плата,  особенно при  современном
вооружении. Не было бы нужды платить экономической депрессией и политическим
порабощением.
     -- А что будет, -- певучим голосом спросил  Джереми, -- что будет, если
война все-таки докатится  и  до  нас? Разве ваши немногие окажутся  в лучшем
положении, чем большинство?
     -- Как ни странно, -- ответил Проптер, -- это вполне может случиться. И
вот почему.  Если они научатся обеспечивать себя сами, пережить пору анархии
им  бу-  дет  легче, чем людям, кровно  зависящим  от  централи- зованных  и
специализированных структур. Нельзя до- биваться добра, не  готовя себя в то
же время к самому худшему.
     Он умолк, и они  миновали остаток дороги  почти в полной тишине; только
где-то  высоко  наверху,  в замке,  работали  два приемника, настроенных  на
разные стан- ции. Бабуины -- те уже спали.
                                369

        ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

  Очутившись  среди колонн часовни, где вешалки для
шляп  соседствовали  с  картинами  Маньяско*,  а  Брынкуш*  --  с  этрусским
саркофагом, заменяющим подстав- ку для зонтиков, Джереми неожиданно для себя
воспря- нул духом, словно вернулся в родные стены.
  --  Наверное, так выглядит изнутри сознание сумас-
шедшего, -- сказал он,  вешая шляпу на крючок и  со счастливой улыбкой входя
вслед за своими  спутниками  в  огромный  вестибюль.--  Вернее,  идиота,  --
уточнил он.  --  Потому что  у сумасшедшего мысль движется, так  сказать, по
одной дорожке. А здесь, -- он  повел вокруг рукой,  --  никакой дорожки нет.
Нет, ибо их бесконеч-  ное  множество.  Это ум гениального идиота. Его прямо
распирает от  лучших  образцов мысли и  слова. --  Он произнес  эти слова  с
педантичностью  старой  девы,  от- чего они  прозвучали уж  вовсе нелепо. --
Греция, Мек- сика, ягодицы, распятия, машины, Георг IV, будда Амида*, наука,
сциентизм,  турецкие бани -- все что хотите.  И  каждый  пункт  абсолютно не
связан с осталь- ными. -- Он потер руки, глаза его  за бифокальными стеклами
очков довольно замигали. -- Сначала  это обес- кураживает. Но знаете  что? Я
начинаю получать от это- го удовольствие. Оказывается, я совсем не прочь по-
жить в уме идиота.
  --  Нимало не сомневаюсь,-- буднично заметил Проптер. -- Именно таковы вкусы большинства.
  Джереми  обиделся.
  --  Вот уж не думал, что подобные вещи импонируют
вкусам большинства, -- сказал он, кивнув в сторону Эль Греко.
  --  Вы  правы, -- согласился Проптер. -- Но можно
жить в идиотическом мире и не утруждая себя возведе- нием его железобетонной
модели, набитой мировыми шедеврами.
  Последовала пауза. Они вошли в лифт.
                        370

     --  Можно  жить  внутри образованного  идиота,  --  сно-  ва  заговорил
Проптер.  --  В  мешанине  из  не связанных  между  собой  слов  и  обрывков
информации. А если вы  из низов, то можете жить в идиотском мире homme moyen
sensuel 1 -- мире, где элементами путаницы явля- ются газеты и бейсбол, секс
и хлопоты,  реклама,  день- ги,  галитоз  и  как бы не отстать  от  Джонсов.
Существует иерархия идиотизмов.  Мы  с вами, понятно, предпочита- ем вариант
"люкс".
     Лифт  остановился.  Пит отворил  дверь,  и  они вышли в беленый коридор
одного из подвальных этажей.
     --  Мировосприятие  идиота  лучше всего подходит  тем, кто  хочет вести
спокойную жизнь и ни за что  не ототвечать.  Конечно, при условии, что их не
угнетает идио- тизм сам по  себе, -- добавил Проптер. -- Многих  угнета- ет.
Через некоторое  время  они  устают от бездорожья. Им хочется  собранности и
целеустремленности. Хочет- ся,  чтобы  их  жизнь обрела какой-нибудь  смысл.
Потому они и становятся коммунистами, или принимают католи- ческую веру, или
присоединяются к  Оксфордской  груп- пе*. Все  что  угодно,  лишь  бы  найти
дорожку. И в по- давляющем большинстве случаев дорожку, разумеется, выбирают
не ту. Это неизбежно. Ведь  существует мил- лион ложных дорог, и только одна
правильная;  милли-   он  идеалов,   миллион   проекций  личности,  но  лишь
одинединственный  Бог и  один  рай. Большинство меняет  бездорожье идиота на
дорожку безумца -- да еще, как правило, с криминальным уклоном. Самочувствие
их после этого улучшается; но с практической точки  зрения последнее  всегда
хуже первого. Если вы не хотите ис- кать единственную стоящую вещь на свете,
то мой совет: придерживайтесь идиотизма. Значит, вот где вы труди-  тесь? --
сказал он уже другим тоном, ибо Джереми только что распахнул перед ним дверь
своего  сводчато-  го  кабинета.  --  А это бумаги Хоберков, так  я понимаю.
------------------------------ Среднего "чувственного человека" (франц.).
                                371
Сколько же их тут! Носителей титула, наверное, уже не осталось?
  Джереми  кивнул:
     -- И самой фамилии тоже -- вернее, почти. Никого, кроме двух обнищавших
старых дев  в  доме  с  привиде- ниями. --  Он мигнул,  погладил свою  лысую
макушку и,  предварительно покашляв,  с  выражением произнес: --  Дворянки в
увяданье.  -- До  чего изысканно! Это была  одна из его  любимых фраз.  -- И
увяданье  зашло  уже  до- вольно далеко, -- присовокупил он. -- Иначе они не
про- дали бы архива. Раньше они всем отказывали.
     -- Как славно не принадлежать к древнему роду! -- сказал Проптер. -- Ох
уж  эта  наследственная  верность   камням   и  известковому  раствору,  эти
обязательства пе-  ред могилами, клочками бумаги и  фамильными портре- тами!
-- Он покачал головой. -- Идолопоклонство, да еще в такой мрачной форме.
  Тем  временем Джереми   пересек комнату, открыл
ящик стола и, вернувшись с пачкой подшитых бумаг, вручил их Проптеру.
     -- Полюбопытствуйте.
  Проптер  полюбопытствовал.
     -- От Молиноса! -- удивленно воскликнул он.
     --  Я так  и думал: значит, по носу табак, -- сказал Джереми, испытывая
нездоровое  удовольствие   оттого,  что  говорит  о  мистицизме  до  абсурда
неподходящим языком.
  Проптер  улыбнулся.
     --  По  носу  табак,-- повторил он.-- Но не сказал бы, что моей любимой
марки. С беднягой  Молиносом  как-то  не все  было ладно. Он обладал  чем-то
вроде... негатив-  ной чувственности, что  ли. Обожал страдания. Душев-  ные
муки, дух, блуждающий в  ночи, -- он прямо-таки упивался этим. Без сомненья,
несчастный искренне ве- рил, что  искореняет  в себе своеволие; но, сам того
не  замечая, своими стараниями он только утверждал  его в другой ипостаси. И
очень жаль, -- добавил Проптер,

       372
подходя к свету,  чтобы  рассмотреть письма  как следу- ет. --  Ибо  он явно
кое-что знал  о  реальности, и не  понас-  лышке. Это  лишь  доказывает, что
никогда  нельзя быть  уверенным в достижении цели, даже если  подойдешь  до-
статочно близко, чтобы ее рассмотреть. Вот замечатель- ная фраза, -- заметил
он в скобках. -- "Ame a Dios, -- вслух прочел он,-- соmо es  en si у no como
se lo dice у forma su imaginacion".
     Джереми  едва  не рассмеялся.  Это  совпадение  показа-  лось ему очень
забавным: ведь сегодня утром то же са- мое место привлекло внимание Обиспо.
     -- Жалко, что ему не пришлось почитать Канта, -- сказал он.  -- Dios en
si,  по-моему, очень  смахивает  на  Ding  an  sich  1.  Нечто,  недоступное
человеческому созна- нию.
     --  Недоступное индивидуальному  человеческому со-  знанию,--согласился
Проптер,--ибо  индивидуаль-  ность  эгоистична,  а  эгоизм  есть   отрицание
реальности,  отрицание  Бога. Пока  речь  идет  об обыкновенной человеческой
личности,  Кант совершенно  прав:  вещь в  себе непознаваема.  Dios en si не
может  быть  постигнут со- знанием,  которое  подчинила  себе  личность.  Но
давайте допустим, что есть способ устранить из сознания все личное. Если вам
это  удастся, вы подойдете к реально- сти вплотную, вы окажетесь в состоянии
постичь, что такое Dios en si. А теперь обратите внимание: факты говорят нам
со  всей определенностью, что это возмож- но, что это удавалось  людям, и не
один  раз.  Тупиковый  путь  Канта  предназначен  лишь для тех, кому  угодно
оставаться  на  человеческом уровне.  А  если  вы подни- метесь  на  уровень
вечности, impasse 2 перестанет суще- ствовать.
     Наступило молчание. Проптер переворачивал .страни- цы, время от времени
останавливаясь,  чтобы  разобрать ------------------------------- 1  Вещь  в
себе (нем.). 2 Тупик (франц.).
                                373
одну-две строки, писанные изящным бисерным почер- ком.
     --  "Tres  maneras hay  de silencio,  -- вслух прочел он после недолгой
паузы.--  La  primera es de palabras, la  segunda de deseos, у la tercera de
pensamientos" 1. Краси- во пишет, правда? Возможно, именно этому он и обязан
своим  необычайным успехом. Ужасно,  когда  человек умеет правильно говорить
неправильные вещи!  Кста- ти,--добавил он,  с  улыбкой взглядывая  Джереми в
лицо, -- как мало найдется  среди великих стилистов  та- ких,  кто  хоть раз
сказал бы  что-нибудь  правильное.  В  этом беда гуманитарного  образования.
Лучшие образцы мысли и слова --  прекрасно. Но в каком отношении они лучшие?
Увы,  всего лишь  в отношении формы. Содер-  жание же,  как правило,  бывает
весьма убогим.--  Он снова вернулся к  письмам.  Через  некоторое время вни-
мание его привлекло другое место.-- "Oira  у leera el hombre  racional estas
espirituales materias,  pero no  llegara, dice  San  Pablo, a comprenderlas:
Animalis  homo non percipit ea  quae sunt  spiritus" 2. И не только animalis
homo,--  заметил  Проптер,-- но и  humanus homo. Да-да, прежде всего humanus
homo. А  еще можно  добавить,  что humanus homo  non  percipit ea quae  sunt
animalis. Пока мы думаем чисто по-человечески, Мы не понимаем  ни того,  что
выше  нас, ни того, что  ниже.  Есть  и другая  трудность. Допустим, что  мы
больше  не думаем  исклю-  чительно  по-человечески;  допустим, мы научились
инту-  итивно воспринимать те  нечеловеческие реалии,  в  кото- рые мы,  так
сказать, погружены  с головой. Честь нам и хвала. Но что, если мы попытаемся
передать обретенное таким образом знание другим? Нас ждет полная  неуда- ча.
Ведь наш словарный запас целиком и полностью -----------------------
     1 Молчание бывает трех  видов. Первый -- когда молчит язык, вто- рой --
когда молчат желания, а третий -- когда молчит разум (исп.).
     2 Рационалист будет читать и  слушать о духовных материях, но ему так и
не  удастся,  говорит св. Павел, постичь  их:  человек-животное  не понимает
людей духа (исп., лат.).
                                374
предназначен  лишь  для   выражения  чисто  человеческих  мыслей   о   чисто
человеческих предметах. А мы-то хотим рассказать о нечеловеческой реальности
и  нечеловечес- ком  образе мыслей!  Отсюда  --  полная  неадекватность всех
суждений о нашей животной природе и в еще боль- шей степени суждений о Боге,
о духовном или о вечно- сти.
     Джереми робко кашлянул.
     --  Я мог  бы привести  очень  даже  адекватные  сужде- ния  о...--  он
замялся, расплылся в улыбке, погладил  свою блестящую лысину, -- ну, о самых
интимных про-  явлениях  нашей  животной природы, -- скромно заклю- чил  он.
Лицо его  вдруг  омрачилось; он  вспомнил о  най-  денном сегодня сокровище,
которое умыкнул у него этот наглец Обиспо.
     -- Но на чем основана их адекватность? -- спросил Проптер.-- Не столько
на   мастерстве   автора,    сколько   на   внутреннем   отклике   читателя.
Непосредственных живот- ных ощущений словами не передать; слова лишь напоми-
нают вам о том, что вы сами переживали в сходных ситу- ациях. Notus calor --
так  называет  Вергилий  чувство, охватывающее  Вулкана  в  об®ятиях Венеры.
Знакомый  пыл. Никаких  попыток описания  или анализа;  никакого  стремления
подобрать фактам  словесный эквивалент. Нет,  всего  лишь намек.  И простого
намека  оказалось до- статочно,  чтобы вложить  в эти стихи необходимую чув-
ственность  и  сделать  их  одним  из шедевров любовной лирики  в  латинской
поэзии.  Вергилий  предоставил тру-  диться читателям.  Вообще  говоря,  это
излюбленный  пригм   большинства  писателей-эротиков.   Те   немногие,   что
предпочитают  брать  труд