ми.


        14

     Ю с т и н и а н      н а ч и н а е т      в о с с т а н о в л е н и е
и м п е р и и   в   б ы л ы х   г р а н и ц а х.   В начале V века вандалы
завоевали бывшие имперские владения в Северо-Западной  Африке  и  основали
свое государство со столицей в Карфагене.  Базилевс Юстиниан послал против
вандалов армию под командой Велизария.  Феодорих сумел  бы  насторожиться,
когда  византийский  флот  в  составе пятисот тяжелых кораблей под охраной
девяноста двух галер подошел к Сицилии. Но Феодорих умер в 526 году. С ним
угас политический гений готов.
     Регентша  Италии  Амалазунта,  дочь  Феодориха,  щедро  снабдила флот
своего друга Юстиниана продовольствием и лошадьми для конницы.
     Ничто  не  разбудило сонный покой  Карфагена вандальского.  Никто  не
заметил византийский флот  на  длинном пути  через пять  морей,  во  время
долгой стоянки в  Сицилии.  Ромеи пали на  берег Африки как  туча саранчи,
принесенная ураганом. Вандалы были побеждены не только силой оружия, из-за
растерянности они сами теряли возможности победы.  Обнаружилось,  что один
из самых деятельных народов-воинов уже превращен в ничтожество негой среди
роскоши.
     Юстиниан отметил свой успех манифестом:
     "Бог  наградил меня  милостью,  дав  мне  возвратить империи одну  из
староримских провинций  и  уничтожить  народ  вандалов,  чтобы  установить
единство религии".
     Вандалы утонули,  как пепел в океане.  Ни одного памятника,  ни одной
могилы.  Ни намека на язык, которым они пользовались. Собственно, к какому
племени  они  принадлежали?   Это  тайна  мертвого  тела,  брошенного  без
погребения.
     В  Карфагене  и  в  других  вандальских  городах  Византии  досталась
грандиозная добыча золотом,  камнями,  серебром.  Это была кочующая казна,
собранная многими, кто всегда сох по золоту.
     Вандалы,  в дни своей силы грабя Италию,  Рим, Элладу, хватали у тех,
кто прежде грабил сам.  Теперь византийцы взяли вещи,  побывавшие в  Риме,
награбленные  Титом  в   Иерусалиме,   остатки  драгоценностей  Митридата,
владетелей Пергама,  Пальмиры;  нечто и более древнее, как сокровища перса
Дария  и  владык  долины Инда,  завоеванные фалангой Александра,  а  потом
захваченные римлянами в хранилищах последнего владыки Македония Персея.
     Многое было  расхватано войском.  Велизарий после вандальского похода
сделался самым богатым человеком на берегах Теплых морей.
     Так ли,  иначе ли,  но золото продолжало свой путь. Оно мягко, монеты
истираются в кошельках и ладонях, драгоценности - прикосновением тела. Все
же  и  сегодня доля древнего золота еще  таится в  какой-нибудь брошке,  в
колечке,  в браслете.  Оно побывало у тирских и сидонских купцов,  в сумке
ассирийского воина  с  завитой  бородой,  обрабатывалось тощим  египетским
ювелиром  и  бородатым  эллинским  златокузнецом,  современником  Перикла,
Ликурга.  Оно побывало на  лодыжке танцовщицы индийского храма.  Или,  еще
дальше,  в темной глубине времени,  оно украшало уши или запястья пелазга,
строившего стены  из  едва  отесанных камней  на  берегах  будущей  Эллады
задолго до  появления эллинов,  которые пришли к  Теплым морям  неизвестно
откуда.
     Изредка что-то  из древнейших драгоценностей неожиданно появляется на
поверхности наших дней,  в  XX  веке.  Во время второй мировой войны Хайле
Селласие,  император захваченной войсками  Муссолини Эфиопии,  находился в
Англии,  которая  дала  ему  политическое  убежище.  Однажды,  нуждаясь  в
деньгах,  император  хотел  получить  ссуду,  предложив в  залог  одну  из
драгоценностей эфиопской короны - массивное блюдо из Иерусалимского храма.
Но  обнаружилось,  что этот предмет был изготовлен из свинца,  обложенного
золотом.
     Нет  достоверных  сведений  о  путях,   которыми  некоторые  храмовые
священные сосуды  попали в  Эфиопию,  но  о  первых шагах  можно  судить с
достаточным правдоподобием. Святилище древней иудейской религии знаменитый
храм  Соломона в  Иерусалиме на  холме Мориа был  после первого разрушения
восстановлен евреями в пятисотых годах до нашей эры.  В шестидесятых годах
нашей эры в Иудее, входившей в состав Римской империи, началось восстание.
Оно не имело ни малейших военных или политических шансов на успех,  но,  в
силу  ожесточеннейшего религиозного фанатизма восставших,  потребовало для
своего подавления заметных усилий империи. В семидесятом году, после почти
шестимесячной осады,  был взят Иерусалим.  Он  был разрушен тщательно,  до
основания в точном смысле этого слова. (Интересно заметить, что и сейчас в
Палестине дома,  принадлежащие "мятежникам",  тоже разрушаются властями до
основания,  с той разницей, что дом и кирка заменены зарядами тола.) После
взятия Иерусалима храмовые сокровища попали в Рим,  если не все,  то часть
золотой храмовой утвари могла попасть в добычу вандалов во время их набега
на Рим.


        15

     Ю с т и н и а н   п р о д о л ж а е т   в о с с т а н а в л и в а т ь
и м п е р и ю.  И по сравнению  с  предыдущими  годами,  и  тем  более  по
сравнению  с  дальнейшим  годы  правления Феодориха были для Италии эпохой
процветания.  Но Великий гот не оставил  достойных  наследников;  впрочем,
традиции   управления  и  устойчивые  формы  государственности,  способные
обеспечить преемственность внутренней и внешней политики,  подобно  классу
служилых  землевладельцев  старой  Руси,  создаются  не  искусственно,  но
исторической эволюцией.  Готы не успели сложиться  в  ведущий  класс,  они
пользовались его преимуществами,  не понимая обязанностей. Среди готов еще
существовало  родовое   деление,   а   право   надплеменного   руководства
признавалось  за  родом  Амалов.  Политически зрелой Византии было легко и
подкупом,  облеченным в подарки, и интригой увеличивать смуту и смятение в
готских  кругах  после смерти Феодориха.  Правящий род Амалов почти вымер;
его былой ореол парадоксально определил способ убийства  дочери  Феодориха
Амалазунты,  задушенной горячим паром.  Боязнь крови,  вопиющей к Небу, не
раз  вызывала  подобное  лицемерие,  подобный  "технический  прием".  Так,
захватив Багдад,  монголы, дабы не проливать кровь Магомета, зашили калифа
ислама и нескольких других потомков  пророка  в  кожаные  мешки  и  забили
дубинами.  Иван  Грозный иногда,  как бы опомнившись,  топил свои жертвы в
мешках...
     Смерть Амалазунты не только увеличила смуту в  Италии.  Приложивший к
ней  руку  Юстиниан получил  козырного туза  пропаганды:  были  нарушены и
божеские,   и  человеческие  законы!  Юстиниан  понимал  силу  агитации  и
моральное преимущество обиженной стороны.  На  упрек  персов  в  нарушении
перемирия он блестяще ответил:  "Не тот виновен в войне, кто первым послал
войско.    Настоящий   нападающий   тот,    кто,   тайно   готовя   войну,
в ы н у ж д а е т  упредить его".
     Вторжение в  Италию было  тоже  об®явлено вынужденным,  война обещала
быть  быстрой,  успешной.  После  почти  двадцатилетней  борьбы  Юстиниану
досталась опустошенная,  на  четыре  пятых  обезлюдевшая Италия.  Средства
разрушили цель,  хребет Италии был сломан.  Вскоре всеми обиженные,  всеми
битые лангобарды захватывают большую часть ее  не своей силой,  а  немощью
несчастного,  но заманчивого полуострова.  За лангобардами и  с суши,  и с
моря ломятся другие.  Византийцам суждено кое-как  цепляться за  отдельные
куски  побережья.   Но  переход  солнца  Италии  на  вторую  половину  дня
обнаружился при императоре Октавиане Августе:  вдруг заметили,  что страна
уже  не  в  силах давать былые контингента для пополнения легионов молодой
империи. С Юстинианом же на Италию опускается сумеречный период, названный
впоследствии средневековьем.
     А  в  Восточной Европе -  утро.  К концу первого тысячелетия Киевская
Русь -  самое культурное и сильное государство Европы. Монголы появились в
годы   перестройки,   перераспределения   русских   сил   между   югом   и
северо-востоком. На сто лет раньше или на сто лет позже военное состязание
с  ними разрешилось бы  по-иному.  Но и  до монголов,  и  при них сельское
хозяйство и ремесло находились в руках свободных производителей, тогда как
в  Западной Европе  преобладало рабство  под  дырявым  плащом  феодального
серважа и  колоната.  Для Руси не  был типичен человек,  чья личность была
погашена принудительным трудом,  и массовое народное ополчение,  собранное
Дмитрием  Донским,   невероятно  ни   в   одной  из  современных  Донскому
европейских  стран.  Здесь  одна  из  приметностей исторического характера
Руси. Потому-то и подорвался у нас монгольский порыв, а Русь, вопреки двум
с лишним векам монгольского ига, выжила и воссоздала себя.


        16

     Х р и с т и а н с т в о  и  Р у с ь. В VI веке христианство, подавляя
остатки древних религий,  в  Европе главенствовало.  Надо помнить,  что то
была религиозная эпоха,  людей неверующих,  атеистов не было. Источники не
дают  и  подобия ответа  на  вопрос,  почему славяне,  веками общавшиеся с
Византией,   оставались  вне   христианства?   Работа  автора  над  "Русью
изначальной" убедила его,  что  как раз эта близость и  была препятствием.
Русь  могли  и  должны  были  отталкивать фанатизм  вероисповедных споров,
жестокости  преследования инаковерующих;  могли  и  должны  были  казаться
бессмыслицей догматические,  словесные тонкости, из-за которых совершались
отвратительные насилия; расхождение между словами и делами могло вызвать и
вызывало отвращение.  Позднее Русь, доказав свое государственное и военное
преимущество,  взяла христианство не  из  грозных рук империи,  но  из рук
просящих, убеждающих. И освоила свое христианство самобытно.
     Тема  обширнейшая.  Ограничусь указанием  на  сохранявшуюся в  России
веротерпимость,  на  отсутствие демонизма со  связанной с  ним  больной  и
зловещей эротикой,  на  отсутствие борьбы  сект.  Раскол старообрядчества,
возникший в  XVII веке и  для нас мучительный,  есть поистине ничтожнейшая
мелочь перед западноевропейскими религиозными войнами,  муками Реформации.
Все   жертвы  религиозных  преследований  за   все   тысячелетие  русского
православия -  едва  половина парижской Варфоломеевской ночи,  одни  сутки
альбигойской войны,  или один месяц драгоннад Людовика XIV.  А все русские
костры за тысячу лет - это три-четыре аутодафе Мадрида...