на то
его воля...
     Чтобы совсем не потерять голову, я встал.
     - Отдохни, княжна, а у  меня еще дел  много. Письмо князя до сих пор не
прочитано, да и одежду твою в порядок привести надо, почистить, постирать да
высушить. У меня для тебя сменных туалетов нет. И сам без того обхожусь...
     -  Ты  что же, князь,  женское исподнее своими руками стирать будешь? -
глаза у нее расширились в изумлении.
     -  Оно у  тебя,  как замечено,  - усмехнулся я, -  отнюдь не женское, а
солдатское  тож.  А  я  его с двадцати лет своими княжескими  ручками добела
оттирать  научен,   когда  мылом,  а  когда   и  песком.  Начинай  привыкать
понемногу...
     - У меня во вьюках и настоящее есть...
     -  Там  тоже  все  промокшее, да  и  твое  боюсь,  очень  еще долго  не
понадобится.
     В горнице я наискось резанул ножом конверт, развернул  плотную  бумагу,
судя по почерку, собственноручно написанному Великим Князем. И тут в оконное
стекло тихонько постучали.
     "Акинф, наверное, - подумал я, - а чего в дом не заходит?"
     Открыл тяжелую, набухшую от  сырости дверь и зажмурился. В лицо  ударил
яркий солнечный свет.
     "Как же так? утро уже? Я что - заснул над письмом?" - мелькнула мысль и
сразу исчезла.  Передо  мной  стоял Артур.  Совершенно  такой, как  я  его и
представил перед  началом "сеанса". В оливково-желто-коричневом  тропическом
камуфляже,  высоких  испачканных  глиной ботинках, только  лицо у него  было
теперь вполне человеческое и глаза не мертвые, а обыкновенные.
     Так  и должно быть, - сообразил я, - это  там, у  нас, они у него  были
мертвые,  а здесь на  том  свете, - нормальные.  А  вот какие  глаза  у меня
сейчас? Зеркальце бы...  Но  -  это  я тоже вспомнил  - покойники и  зеркала
несовместимы. Не зря же их принято занавешивать.
     Но как же Елена? Она же  согласилась пойти  за меня замуж! А татары? До
Селижарова тридцать верст, вот-вот они могут появиться и здесь!..
     Я глубоко вздохнул и все вспомнил. И понял. Из  каких глубин памяти они
сумели вытащить это? Мне было девятнадцать лет.  В  турлагере -  вон там, за
плесом, по ту сторону монастыря, я познакомился с девочкой Леной.
     Влюбился в нее мгновенно и  страшно.  Кстати - впервые в жизни вот так,
по-настоящему. Однажды на танцах даже ухитрился  поцеловать  ее в  щечку. Но
ничего у меня не вышло. Чем-то ей я не показался.
     С  полгода  еще  мы  переписывались.  Чернилами  по  бумаге  для  пущей
романтики. А на лекциях в  университете я сочинял исторический роман про нас
с не. Вот этот самый, экранизацию которого я сейчас посмотрел.
     Мне  стало  так  горько, так тоскливо и обидно. Ведь  примерно до этого
места я и тогда дошел.  В  целомудрии  своем не решился на более откровенную
сцену, хотя в мыслях, конечно...
     Где-то, наверное, и сейчас валяется та  тетрадь.  Я отправил распечатку
нескольких глав Лене в  Петроград,  получил  в  ответ  довольно  насмешливое
послание, и от  злости и  оскорбленной  гордости забыл и девушку,  и  роман,
который мог бы... А что, вполне мог бы быть дописан и даже стать популярным.
Народ такие сюжеты любит.
     И еще стихотворение сочинил для нее, уже совсем на прощание:
     ???


        Глава 5

     ...По договоренности с друзьями я должен  был провести здесь для начала
два часа. После этого  они начнут  обратную медитацию, создадут условия  для
выхода. Как группа обеспечения помогает разведгруппе с "языком" пробиться из
вражеского тыла через передний край и нейтральную полосу.
     Только меня вдруг пронзила мысль,  до того неприятная...  Кто-нибудь из
них  знает,  как  соотносится  время  там  и  здесь?  Даже  Артур,  старожил
загробного мира, признался,  что ничего  в этом деле  не понимает. А все мои
беды начались  как раз с того, что  ухитрился  Артур через свою "серую зону"
проскочить  в роли  покойника аж на  две  недели  раньше  своей  собственной
смерти. Что, если тамошние два часа растянутся здесь на месяцы и годы?
     -  Ладно, Артур, спокойно  сейчас  мы  попробуем  сами...  Я  попытался
восстановить в памяти формулу возврата. Константин Васильевич  ее мне  перед
началом  камлания сообщил,  как и  некоторые  несложные приемы погружения  в
транс. И я точно помню, что повторил ее вслух. Да и формула-то очень простая
и короткая, буквально в несколько слов, только, к сожалению, не русских.  Не
ошибиться бы.
     - Возьми меня за ремень на всякий случай, - сказал я Артуру. И повторяй
слова синхронно  со мной. Желательно - без искажений, а то может получиться,
что чего-то противоположного пожелаем... -  Совет мой, конечно,  был не так,
чтобы очень  мудр и совершенно непрофессионален,  однако  же...  Если что-то
получится, мы с ним  будем хоть как-то связаны.  Если  не выйдет -  мы и так
ничего не теряем...
     Замысел  мой прост.  В магию слов  я не верил. Но предполагал, что если
вообще  в  Гиперсети,  в  пространстве   мыслей,  где  мы,  по  определению,
пребываем, есть кто-то или что-то, заинтересованное в моем существовании, то
оно позаботится обо  мне независимо от каких-то слов. Пусть даже я и ошибусь
в их транскрипции. Кому нужно - догадаются, что я имею в виду.
     Однако  я  недооценивал  силы  этой магии. Нас  с  Артуром встряхнуло и
швырнуло куда-то,  что теряя в очередной раз  сознание,  я успел подумать  о
том,  что  техника безопасности  у них совершенно не отработана. Психический
удар оказался не менее сильным, чем перегрузка  у пилота, нажавшего на рычаг
катапульты.
     Мелькали  в  глазах  и мозгу  огненные  вспышки  всех  цветов  спектра,
вертелись  искрящиеся  колеса,  которые  могли  оказаться  как   результатом
возбуждения зрительных  нервов каким-то внешним энергетическим воздействием,
а могли - и я этого  не исключал, видимыми с какой-то неведомой точки самыми
натуральными галактиками.  Шульгин  мне  кое-что рассказывал  о  собственных
ощущениях  при  проникновении  в  Гиперсеть.  Только  у  него  этот  процесс
происходил значительно плавнее и, если можно так выразиться - осознаннее.
     Нас же с  Артуром носило, вертело, подбрасывало вверх и обрушивало вниз
совершенно так, как брошенную в Ниагарский водопад  пустую бочку. В какие-то
мгновения я успевал что-то увидеть,  например, перспективу ярко светящихся и
пульсирующих  туннелей,  расходящихся  под всевозможными углами из центра, в
котором якобы находился я. Или - нечто  напоминающее  колонию амеб на экране
электронного микроскопа. Потом - словно карту-схему  транспортных потоков  в
центре  современного  мегаполиса.  И  так далее, причем не видел  ни  одного
об®екта,   подходящего  для  идентификации,  и  ни  одной  секунды  хотя  бы
относительного покоя.
     Конечно, вспомнить и оценить случившееся я смог только после  того, как
все кончилось.  И  конечно же, все,  что я пережил,  было не чем  иным,  как
бунтом перевозбужденных  нейронов,  ни о каких  физических  перемещениях  не
могло быть и  речи,  поскольку  в собственной  реальной  бестелесности  я не
сомневался.
     Удивительно,  что  моя  личность   не  рассыпалась  вдребезги,  подобно
брошенному с размаха  об пол зеркалу.  Заниматься  магией без подготовки, не
зная даже простейших правил, весьма опрометчиво.
     Выйдя  из  состояния,  удивительно  напоминавшего,  если  кто  пережил,
серьезный нокдаун, я осмотрелся.
     Прежде всего Артур. Он оказался рядом, нас не разбросало по  Всленной в
разные стороны. Неужели и вправду мой  импровизированный приемчик помог, или
нам суждено  было не разлучаться волею высших судеб?  Выглядел он  не лучшим
образом,  что  опять  же  подтверждало адекватность его физической  оболочки
внутреннему  состоянию. Те,  кто  затеял  странный  эксперимент,  явно  были
реалистами старого закала  и стремились  к жизненному правдоподобию, даже  -
натурализму, в мельчайших деталях.
     И - окружающая среда. На первый  взгляд  она  изменилась мало.  Тот  же
кондовый пятистенок,  у порога которого мы сидели.  Только  -  уже вечер.  И
самое главное - совсем другая степень подлинности. Тогда я этого не замечал,
но   сейчас   сообразил,    что   исчез   отчетливый   привкус    бутафории,
присутствовавший в предыдущих мизансценах.
     - Может быть,  мы  все же  вырвались?  Очень похоже на Землю,  - сказал
Артур, приходя в себя.
     -  Это ты меня спрашиваешь? Я думал, ты  легко ориентируешься,  где тот
свет, где этот. Однако мне тоже кажется, что мы не совсем там, где были.
     -  Ты знаешь,  я  сейчас  себя  ощущаю...  странно. Почти  как  раньше.
Когда... живой был. - Он улыбнулся недоуменно-растеряно.
     - Я  не  специалист.  Но живым себя тоже чувствую. Только вопрос - где?
Если мы  куда нужно выскочили, только слегка по  месту промазали - хорошо. В
ту самую Тверскую губернию залетели, в  деревню Жар, что  я в  своем  романе
изображал. Тогда до Москвы  за сутки-двое  даже пешком  доберемся. А если по
времени недолет-перелет получился?
     - Это  похуже.  Ни  в прошлом  по отношению к двадцать  четвертому году
нынешней  реальности,  ни  достаточно   близком  к  нему  будущем  я  ничего
привлекательного не вижу...
     - Нет, будущее все  же лучше. К "дому" ближе, и друзей можно попытаться
разыскать. Судя по их возрасту и возможностям, лет пятьдесят еще они прожить
в состоянии, - глубокомысленно заметил я.
     Мы вошли в избу. Увы.  Ничего у нас не получилось.  Абсурд продолжился.
Тот,  кто  изготовил для  нас очередную  псевдореальность,  явно преследовал
тайную  цель.  Добротный  бревенчатый  пятистенок  был  пуст,  но   пуст  по
особенному. В нем не было хозяев и хоть какой-нибудь утвари, однако нехитрая
самодельная  мебель стояла на  своих местах. Окна застелены, полы подметены,
русская печь недавно выбелена.
     - Чушь  абсолютная, -  пробормотал Артур. Но я его мнения на сей раз не
разделил. Я ставил  эксперимент, собрав  в кулак  все свои умственные  силы.
Утверждал же профессор, что они у меня недюжинные.
     Толкнул  дверь в ту  спаленку,  где  "полчаса"  назад лежала на кровати
завернутая в бурку княжна.
     Ее там, разумеется,  не было, но прислоненный к табуретке, стоял именно
тот предмет, что я старательно воображал. Визуализировал, иными словами.
     Короткий аккуратный карабин-винчестер, и рядом с ним  набитый патронами
пояс-патронташ. Тот самый винчестер, что подарил мне Шульгин в форте.
     До  последнего мгновения не веря в подлинность  изделия, я схватил его,
ощутил  приятную тяжесть, фактуру  дерева приклада и холодный металл ствола.
Передернул  рычаг-скобу  затвора.  На  пол,  кувырнувшись,  со  стуком  упал
выброшенный золотистый, бочонком патрон.
     И как  же  данный  парадокс  трактовать?  Безусловно, мы  не  на  Землю
возвратились,  а попали в очередной закоулок пресловутой Сети. Непонятно для
чего отобразивший именно такой квант человеческого мира.
     Умеющий материализовать некоторые желания попадающих в него фигурантов.
Об оружии я мечтал, оружие  пытался заставить появится  именно в этом месте.
Только  с моделью  накладка  вышла.  Я вообще рисовал двуствольный дробовик,
чтобы в случае  необходимости  охотиться на местную дичь в целях пропитания,
если бы пришлось пешком пробираться по лесам в Москву. Получил винчестер и к
нему сорок патронов, считая те, что в подствольном магазине.
     Плохо  воображал,  или некто  счел,  что в предложенных обстоятельствах
именно  эта  штука будет  мне полезнее? Или это своеобразный знак? Привет от
друзей  с  намеком,  что  связь не  утрачена  и  что  следует,  не  теряясь,
действовать по прежнему плану?
     Вкратце я обрисовал  Артуру суть дела.  Он не удивился, спросил только,
почему я не пожелал чего-нибудь более практичного.
     - Например?
     - Например, автомобиль. Или даже  вертолет. Полетали бы над местностью,
осмотрелись.
     - А ты летать умеешь?
     - Учили...
     - Вот и продолжим эксперимент. Визуализируй теперь ты.
     Сразу  скажу, что дальнейшие попытки, ни Арутра, ни  мои, не увенчались
успехом. Может быть, мы делали что-то не так, но ни вертолета, ни даже банки
консервов с бутылкой вина или водки сотворить не смогли.
     Вечерело. Для пробы я два раза выстрелил из винтовки по забытому кем-то
на колу забора глиняному горшку.  Он послушно разлетелся вдребезги, а вторая
пуля расщепила сухую  древесину.  Мы  по  очереди поковыряли длинные  щепки,
Артур обратил внимание, что на дереве остались даже характерные следы нагара
и частички медной оболочки пули.
     - Реальней некуда. Если это иллюзия, так я даже и не знаю...
     У  меня мелькнула  шальная  мысль, что эксперимент стал бы убедительным
стопроцентно, если бы взять и пальнуть сейчас в моего приятеля. Хотя бы даже
в ногу.  В свое время  я вогнал в него пуль двадцать  без всякого эффекта, а
сейчас? Забросил карабин от греха винчестер на плечо.
     - Что делать будем? Артур пожал плечами.
     - Можно к озеру спуститься, можно  по дороге  пройти.  Обычно  в России
между  деревнями  километра  по  три, по  четыре бывает. Взглянем, как  дела
обстоят.
     - Не  пойдет. Если мы, скажем, в  Сибири, так и  полсотни  верст  может
оказаться. И солнце садиться...  О! - Меня  вдруг осенило: -  Солнца  мы  не
видим, облака на небе. Его, может, вообще нет. А звезды? Вдруг к ночи облака
растянет, по звездам мы сразу выясним, на Земле мы или еще где...
     - А если не растянет? - проявил скепсис Артур.
     - Нет  так нет.  Ничего  не теряем. А  пока светло, дров надо  набрать,
печку растопить. Сядем у огня и будем ждать.
     - Чего?
     -  Любого  исхода. Рано или  поздно нам об®яснят,  что  почем. Ты  есть
хочешь?
     - Я с момента смерти обхожусь...
     - А я, как сюда попал, не хотел,  а вдруг потянуло пожевать что-нибудь.
Странность?
     - Непознанная закономерность. А дрова искать не  надо, вон  под навесом
целая поленица...
     Русскую печь  надо  уметь  растапливать.  Хорошо,  что я  овладел  этим
искусством  в своем  вологодском  "имении",  иначе  сидеть бы нам в холоде и
темноте.  А   так  мы  устроились   на  табуретах  возле  гудящей  топки   и
почувствовали себя  почти  сносно. Именно что  "почти".  Потому как особенно
радоваться было нечему двум то ли людям, то ли фантомам, затерянным в дебрях
злополучной Гиперсети.
     Если это тоже  приключение, то довольно унылое. Если не считать эпизода
из княжеской жизни. Предыдущие были как-то  поживее, с опасностями,  риском,
стрельбой во все стороны  и  непременным  благополучным финалом.  А  тут? Со
скуки можно умереть, если это уже не случилось по другим причинам.
     Артур поднял руку  и коснулся  ей  чугунной дверцы.  И через  мгновение
отдернул, чертыхаясь, принялся дуть на обожженное место.
     - Больно, черт!
     - А ты что думал?
     - Думал - не будет. Если еще и волдырь вскочит...
     Волдырь с непременностью вскочил там, где и положено.
     - Нет, я решительно ничего не понимаю...
     А  я  подумал,  что и  это может  быть намеком. Например, на то, что  я
все-таки  сумел переместить нас  в псевдореальность иного порядка. В ту, где
Артур восстановил свои человеческие качества. И тогда...
     Часа  через  два   пустопорожних,  в   силу  достоверной  информации  и
конструктивных идей, разговоров я сказал ему:
     -  Ты  как хочешь, а я  еще попробую помедитировать. Сидим,  как эти...
потерпевшие кораблекрушение.
     - Может  не  стоит? Тут хоть тепло и крыша над головой. Проголодаемся -
на охоту сходим. На рыбалку. Зимой санки сделаем, будем с горки кататься...
     - Юмор у тебя...
     - Как у висельника?
     - В  этом  роде.  Моих же экспериментов  можешь  не опасаться.  Никаких
заклинаний и  прорывов сквозь мистические  барьеры. Я  просто  хочу заняться
ментальным поиском. Шульгин мне рассказывал, как  он  через  астрал Новикова
разыскивал. Нашел между прочим. И не так себе, не на соседней улице, а через
сотни парсеков...
     Артур присвистнул.
     -  Не  врет?  Шульгина  твоего  не  знаю,  а  Новиков  мужчина  хоть  и
импозантный, но несколько сомнительный...
     - Да уж не сомнительнее нас с тобой.
     - Мы хоть современники и соотечественники...
     ...  Что  самое  интересное - моя  импровизированная тактика сработала.
Может быть,  и не так,  как рассчитывал, либо,  как я предполагал, результат
был предопределен не мной...
     В  какой-то момент я  ощутил и увидел  себя  словно извне. Не подлинный
зрительный   образ,   а  некую  абстрактную   композицию,  в   духе   этюдов
художников-ташистов,   изображающих  собственные  эмоции   в   виде  цветных
трехмерных клубков и сгустков непонятной консистенции.
     А старательно конструируемая  мной  модель  Гиперсети  приобрела  такой
невероятный об®ем, масштаб и сложность, что если б было чем, я задохнулся бы
от  изумления превосходящей всякое  разумение  грандиозностью панорамы. И от
представления  о  собственной  ничтожности.  Я  показался  себе  светлячком,
залетевшим в зону праздничного фейерверка.
     Очевидно, я оказался в  одном  из Узлов Гиперсти, в котором пресекались
информационные   каналы  нескольких   уровней   именно   земной  ноосферы  и
обеспечивающих функционирование ее внешних программ.
     Перегрузка  для  моей  слабенькой матрицы оказалась почти запредельной,
еще  немного, и она просто расплавилась бы, подобно микросхеме, попавшей под
напряжение бытовой электросети. Но  кто-то или что-то опять обратил внимание
на мое  плачевное положение,  или просто сработала  система  предохранителей
"Fullproof".
     Однако  несколько  информационных  пакетов, предназначенных  лично  для
меня, я принять и усвоить успел.
     В  них было кое-что о моем  прошлом  и о  дальнейшей судьбе (в  целом -
обнадеживающее)  пояснение, что имеет место своеобразное  тестирование наших
личностей  на  предмет  пригодности  работе  в  Сети  (окончательная  оценка
осталась неизвестной),  а также  и то,  что предстоящие нам  испытания могут
быть  расценены  как некий "обряд  очищения" перед тем, как даровать  Артуру
"вечный покой" или запустить на очередной круг воплощений...
     Выброшенный обратно в здешний, почти уже привычный и совместимый с моей
обыкновенной сущностью мир,  я довольно долго реадаптировался  к чересчур уж
бедной цветами, звуками, эмоциональным напряжением окружающей среде.
     По-прежнему прибегая к чувственным аналогиям, я бы сказал так - разница
между тем и этим как между главной площадью Рио-де Жанейро в час кульминации
карнавала  и  цементной  два  на  два  метра  тюремной  камерой-одиночкой  в
диктаторской стране, не имеющей понятия об элементарных правах человека.
     Потрескивали  жарко  разгоревшиеся дрова в  печи,  на широкие  половицы
падали  оранжевые  блики,  за  окнами  и  в  трубе  гудел  неизвестно  когда
поднявшейся  ветер.  Привалившись плечом  к  стене,  подремывал  или  просто
глубоко  погрузился   в  свои  невеселые  мысли  Артур.  Вот   и  все,  этим
исчерпывался сейчас окружающий мир.
     Чтобы не потревожить своего не  слишком желанного спутника, я осторожно
поднялся, едва не охнув от боли в затекшей ноге, захватил винчестер и  вышел
в сени. Сел на пороге, достал с прискорбной быстротой пустеющий портсигар.
     Тоже ведь странность - есть почти совершенно не хочется.
     Облака так и не рассеялись к ночи, но сильный ветер истончил их слой, и
время от времени в зеленовато-белесой мгле  просвечивал  диск луны. А почему
бы  и нет? зачем создавать для единственного зрителя оригинальные декорации,
когда  в моей памяти  содержатся  достоверные  картины неоднократно виденных
осенних ночей?
     Степень доступности и совместимости полученной от контакта с Гиперсетью
информации предыдущим жизненным опытом  была настолько мала, что я сейчас не
чувствовал  уверенности,  правда  ли все было так,  как было, или все - лишь
плод моего больного воображения.
     Довод "за"  - я  только  что  понятия  не  имел  о  том, что  мне стало
известно, и результат моей  "медитации" более менее совпадает  с тем,  что я
пыталс