новым друзьям нельзя не позавидовать. Звуки скрипки,  плывущие
над палубой, мягкий свет  плафонов на стойках  тента,  накрытый для позднего
ужина стол, серебряные  горлышки бутылок. Вина ниже, чем шампанское,  здесь,
очевидно, не  пьют. Времяпрепровождение людей, для  которых вопрос  -  когда
сниматься с якоря и куда идти дальше, на Фиджи  или в Новую Зеландию  - едва
ни не самый сложный во всем обозримом будущем...
     Пес лег  под трапом, считая свою задачу выполненной,  положил голову на
лапы, не спуская с меня, впрочем, выпуклых блестящих глаз.
     Кашлянув, чтобы тактично привлечь внимание, я постучал согнутым пальцем
по  полированным перилам  и поднялся чуть выше средней  ступеньки. Изображая
всем видом,  что  вот,  мол, вы меня приглашали в  гости, ну я и заглянул на
огонек. Попросту, без церемоний. Извините, если вдруг не вовремя.
     Новиков,  повернувшись  в кресле,  смотрел  на меня с явным  интересом,
пожалуй,  одобрительным.  Можно подумать,  что  я  подтвердил его  ожидания.
Вот-вот и воскликнет, обращаясь к Ирине: "А я что говорил?!"
     Но  ничего  он не воскликнул, а  привстал,  наклонил  вежливо  голову и
сделал приглашающий жест в сторону третьего кресла, стоящего чуть в стороне,
у леерного ограждения.
     Понять можно двояко, но  я  предпочел  более решительный  вариант. Взял
кресло и поставил его к торцу стола, между Новиковым и Ириной.
     Она,  взмахнув длинными  ресницами,  перевела взгляд с  него на меня, и
губы ее дрогнули намеком на улыбку. И я окончательно успокоился.
     Взял  наполненный для меня бокал. Полусухое  "Абрау-Дюрсо" смыло с  губ
жгучий вкус океанской соли.
     - Вплавь? - сочувственно спросил Андрей. - Долго добирались?
     - Часа полтора...
     -  Нормально. Если рекордов не ставить.  Видишь, Ирок, я не ошибся... -
Ну вот,  хоть  и  с  запозданием, а сказано!  -  Игорь  все же  принял  наше
приглашение. Похоже, дела у него не очень. Настолько,  что даже катер  взять
не потрудился. Некогда было? Или не на что?
     -  Скорее, первое... - я  вновь почувствовал себя легко, как со  старым
приятелем. И спокойно, как раньше бывало в обществе командора Маркова. В том
смысле,  что с ними можно расслабиться, сбросить с себя груз ответственности
за принятие жизненно важных решений.
     - И следует понимать, что во всем западном полушарии помочь, кроме нас,
оказалось абсолютно некому?
     -  Тоже  недалеко  от  истины.   Не  могу  не   отдать  должного  вашей
проницательности.
     -  Чего уж  там, - простодушно улыбнулся Андрей. - Специальность у меня
такая...
     -  Профессиональный  защитник всех гонимых  и обиженных, -  в  тон  ему
продолжила Ирина.
     И опять мне захотелось излить душу, и немалого труда стоило удержаться,
хотя бы для того, чтобы "сохранить лицо". Никто не любит слабаков, даже если
рады им помочь. Новиков уловил мое настроение.
     - Ну, что у вас за это время случилось? И чем сейчас могу быть полезен?
     В нескольких фразах я обрисовал  им  ситуацию после нашего расставания.
Ирина  слушала  меня  с  явным  сочувствием,  возможно,  представив  себя  в
положении Аллы. Новиков же рассеяно курил свою трубку, подливал  шампанское,
в нужных, на его взгляд, местах ободряюще кивал.
     - Так. Понятно. Только вот беда, среди местной полиции или мафии у меня
приятелей не имеется, собственных боевых отрядов тем более.
     -  Знаете,  может, я лучше пойду? - сказал  я, почувствовав себя ужасно
глупо. - Извините, что нарушил ваше уединение...
     - А вот это зря.  Нельзя быть таким... обидчивым.  Если уж начали... Не
помню, кто сказал - "Бей в барабан  и не бойся". Какие-то соображения у тебя
все же были, пока ты плыл сюда через ночь и туман? Вот и давай... - внезапно
перешел он на ты, и я принял  это как совершенно естественный с  его стороны
шаг. Но и тут  он оказался на высоте - поднял бокал и продолжил: -  Давай на
брудершафт, не люблю я этих церемоний...
     - Да я и не  собирался... обижаться. Тебе  показалось. И просьба у меня
вполне   скромная.    Во-первых    -   до   утра    воспользоваться    вашим
гостеприимством...
     - А я вроде и не предлагал сразу после ужина за борт прыгать. Дальше...
     - А дальше...  По известным тебе  причинам я  не  могу  воспользоваться
своими московскими счетами, а здесь  у меня денег почти нет, да и появляться
в людных местах... не стоит.
     - То есть нужны наличные?
     - Именно. Но не только...  Вот мои документы... Как только все кончится
- рассчитаюсь. С любыми процентами...
     Новиков повертел в руках мою корреспондентскую  карточку, посмотрел  на
голографию, на меня, протянул Ирине.
     - Ну, допустим. Сочтемся. Сколько?
     Сначала я хотел  попросить две,  но  в  последний  момент подумал,  что
вернуть  долг  могу и не  суметь, и  сказал "тысячу". И  тут же  предупредил
насчет возможной моей "неаккуратности".
     -  Ну,  это не  сумма...  -  при  этих  словах  Ирина  неизвестно  чему
улыбнулась.  -  Что можно  сделать с  тысячей?  Возьми хотя  бы  десять... А
касательно  прочего...  "И  отпусти  нам долги  наши,  якоже  и  мы  прощаем
должникам нашим..."
     Тут уже я опешил. Такая щедрость по  отношению к совершенно незнакомому
человеку... Странно как-то.
     -  Сам ты  странный, Игорь, -  ответил он на мои  возражения.  - У тебя
похитили любимую  женщину, есть шанс ее  спасти, а ты  о ерунде.  Словно  на
серьезное  дело  идешь,  тебе автомат  с полным магазином  предлагают,  а ты
скромничаешь - "да ладно, да  мне бы пару патрончиков..." Смешно. А если б я
из®явил  желание лично поучаствовать, с определенным  риском для меня,  но с
солидными шансами на успех, ты б тоже стал девочку изображать?
     - Андрей... - тихо сказала Ирина.
     - Ну что - Андрей? Впрочем, пардон. Я имел в виду, что нечего теперь по
волосам-то плакать... Да, не та нынче пошла молодежь...
     А сам  старше  меня,  ну, лет  на пять максимум, а  может, и вообще мой
ровесник, если сделать поправку на загар, обветренность и умудренный взгляд.
И в  то же  время он чем-то  неуловимо напомнил  мне того стодвадцатилетнего
московского архитектора.
     Зато яхте его сто лет точно. Теперь, вблизи,  это сомнения не вызывает.
Настоящая  вещь, не новодел.  По  нынешним  временам, тут  одного дерева  на
миллион... - А вот о личной помощи я как раз и хотел попросить...
     ...Туман постепенно сгустился настолько, что даже мне  сидеть дальше на
мостике  показалось  неприятно.  И  мы  спустились  вниз,   в  небольшой,  с
низковатым подволоком, но удобно и  рационально  оформленный салон, или, как
Андрей  назвал  его,  кают-компанию.  Там  на   самом  деле  было  все,  что
подразумевало название. Застеленный пушистым ковром паркет, глубокие кожаные
кресла,  из  которых  не выпадешь даже  при сильной качке,  обеденный стол с
решетками для посуды, стойка бара,  заполненная всем, что за  века  изобрела
неукротимая  фантазия  пьяниц  и их алчных  потворщиков  - самые неожиданные
формы  и  цвета  бутылок, штофов,  фляжек,  шкаликов и  мерзавчиков,  радуга
этикеток, геральдических зверей и птиц, золотых и  серебряных лент, восковых
и сургучных печатей - эти произведения искусства можно созерцать часами, так
же, как и  писаные маслом  картины  старых  мастеров,  коллекционные  ружья,
винтовки  и автоматы в  застекленных шкафах, и  множество книг, и  настоящий
кабинетный рояль "Стэйнвей", на котором чуть позже Ирина исполнила несколько
пьес Чайковского...
     Мне  показалось,  что  Андрей  до  сих  пор  наслаждается  самим фактом
обладания и своей яхтой, и ее прекрасной  хозяйкой, и всем, что я уже назвал
раньше. Словно невзначай он задерживался  перед книжными стеллажами, касался
пальцем  стволов оружия...  Стоящий  у двери кормового  балкона  со  смутной
улыбкой на губах, он выглядел безмятежно счастливым человеком, воплотившим в
жизнь идею древнего восточного хана, написавшего на своем перстне: "Да текут
дни по желанию моему".
     Не скрою, меня это задело. Очень тяжело,  когда от тревоги и тоски ноет
сердце, выносить чужое благополучие, тем более так мало скрываемое.
     Подавляя столь недостойное чувство, я рассказал им о своих приключениях
на  Крюгере,  потом  как-то  незаметно  перешел  к   подробностям  непростых
отношений с Аллой, и это  неожиданно заинтересовало Ирину, причем настолько,
что  Новиков  оставил нас  вдвоем,  то ссылаясь на  необходимость  проверить
положение якоря, то принести нечто свежее и горячее с камбуза, а то и просто
так.
     Эта ночь  осталась у меня  в памяти как одна  из  самых  неожиданных  и
приятных за  последние годы, невзирая на все сопутствующие обстоятельства, а
Ирина была столь внимательна ко мне и тактична, что  ушел я в отведенную мне
каюту только из чувства  приличия. Почти влюбленный в нее,  пусть и в совсем
другом смысле.
     По крутому  трапу Андрей свел меня вниз. Открыл первую по правому борту
дверь.
     - Устроит? Впрочем, остальные такие же точно...
     Два  на  три  метра  каюта  со  столом и шкафом  с огражденной  высоким
бортиком койкой показалась мне самым уютным местом на Земле.
     -  Отдыхай.  А  о  прочем  побеседуем  на свежую голову.  Глядишь,  еще
что-нибудь  придумаем.  Да, чтобы  не  забыть, а  то  ведь, чего доброго, ты
второй раз и не напомнишь... Он вышел и вернулся с деньгами.
     Если   б   и   остальные   мои   проблемы  решились  так  же  легко   и
непринужденно...


        Глава 17

     Утром  по  палубе шелестел обложной дождь, под  который я  провалялся в
койке  до  полудня,  добирая за  все предыдущие беспокойные  ночи. Стесняясь
своего непрезентабельного вида, я мрачно  пил за  поздним  завтраком  кофе и
много минеральной воды.
     Новиков с®ехал  на  берег,  и  когда  его вельбот  скрылся за  дождевой
сеткой,  мы с  Ириной  остались вдвоем,  если не  считать того самого пса  с
необычной кличкой Парадокс.
     Одета она была сегодня очень просто, и лицо без всякого макияжа, отчего
и  говорить  с  ней  выходило  легко,  и  никакой  неловкости  от  вчерашней
откровенности я не испытывал.
     Пока она  листала толстую  кулинарную  книгу,  выбирая, чем  бы  этаким
удивить Андрея за обедом, я как бы между прочим вспомнил о своем якобы сне.
     - Интересный  сон, -  губы ее  сложились в мягкую улыбку.  -  Во всяком
случае,  он не так  уж далек от истины. Андрей обожает ввязываться во всякие
авантюры. И не всегда угадаешь, во благо или на беду...
     -  А  кто же  он все-таки? - решился я на вопрос, пусть и  бестактный в
моем положении, но настолько же и естественный.
     - Знаете, Игорь,  это слишком сложно. Достаточно  вам того,  как он сам
себя   называет  -   "землепроходец  и  мореход".  Появилась  у  него  такая
возможность некоторое время назад. А  вообще он профессиональный психолог, а
еще  когда-то был  вашим  коллегой. Если  все у  вас сложится  благополучно,
может,  и  вернемся  к этой  истории. Как  вы считаете, такой  вот  примерно
вариант обеда вас устроит?
     Обнаглев от ее благожелательности, я не удержался.
     - Вы знаете о действии, которое производите на мужчин? - и пояснил, что
имею в виду.
     Она вздохнула.
     - Далеко  не  на  всех, Игорь, далеко  не на всех...  Вам бы  с Андреем
поговорить. Впрочем, лучше не  стоит. Обещаете? Так вот, он ведь психолог, и
довольно давно  придумал теорию насчет  людей разных генетических  серий. Об
этом  спросить  его  можете.  Эта  теория вам  кое-что раз®яснит.  Возможно,
какая-то часть  наших  с вами  генотипов совпадает. Вот  и  вы мне  кажетесь
довольно подходящим  человеком. А кто-то вас видеть не может.  Возможно, тем
же людям и я не понравлюсь. Так что никакой  особой загадки во мне не ищите.
А вот с  вашей Аллой вам явно не хватает синтонности.  Однако, пока она не с
вами, говорить так... нехорошо. Согласны? Вот когда вернется... Думаю, вы не
откажетесь побыть нашими гостями...  Какое-то  время.  Если  вы  не  против,
постараемся во воем разобраться...
     - Вашими бы устами... То есть, когда Аллу выручим - с удовольствием...
     - Обязательно  все получится. Если Андрей за ваше дало  взялся... Ему и
не такое удавалось.
     Теперь уже я почувствовал  в ее словах затаенную печаль. Невероятно, но
мне показалось, что она (ОНА!)  терзается чем-то вроде  неразделенной любви.
Абсурд, конечно, но тем не менее.
     ...За  ужином, который  можно  было  считать и  поздним  обедом, в ходе
долгого и извилистого разговора я, когда пришлось к слову, спросил:
     -  А  вот  как  ты,  Андрей,  считаешь   -  существует  много  религий,
соответственно, много  и богов, то ведь и демоны  всякие, дьяволы,  нечистая
сила тоже должны быть разные, в каждой системе свои. Так или нет?
     - Интересно. Я об этом как-то не задумывался. Но  предполагаю, что так.
Если принять как данность, что боги действительно разные, а не преломления в
людском сознании одного и того же об®екта...
     -  А  я не согласна,  - включилась Ирина.  - Боги  непременно  разные у
разных народов, иначе что же получается? Когда, скажем, религиозные войны...
Бог, один  на всех, всемогущий  и всеблагой, нарочно поделил  своих детей на
разные  партии,  заставляет  их убивать  друг  друга,  а  сам  наслаждается?
Внутренне  разделился  на ипостаси  и  гордится, если  сторонники  его,  как
Аллаха, перебьют больше сторонников его же, но как Христа?
     -  Это  если  он  их считает  своими детьми...  Но сказано ведь -  "раб
божий". А рабов назначить гладиаторами и заставить сражаться - милое дело.
     - А не кощунствуем ли мы таким вот образом? - поинтересовался я.
     - Не знаю, - пожал плечами Андрей.  - Я атеист. Ты, видимо, тоже... Вот
если б мы верующих таким образом смущали...
     -  Да,  я  скорее  всего  тоже атеист.  Хотя  знакомый  игумен давно  и
старательно  пытается  меня  обратить.  Только   мы   не   туда  заехали.  Я
интересовался демонами. Вселенная, допустим, или, как говорят отцы церкви, -
"тварный  мир"  - разделена на сферы влияния.  Разные  боги чужую паству  не
замечают? А  демоны тоже?  Может  мне  какую-нибудь пакость джинн  или ифрит
сделать, или я исключительно в юрисдикции русских чертей, кикимор и леших?
     Ирина тихо засмеялась.
     -  Неверно ты вопрос ставишь, Игорь. Признав себя атеистом, ты попадешь
в еще более сложную ситуацию. В лучшем, идеальном, варианте ты не входишь ни
в чью  сферу интересов, экстерриториален  как бы, но в худшем - принадлежишь
всем.  И  любая пакость может делать  с  тобой,  что хочет, ибо  нет у  тебя
покровителей. То есть из дипломата, который пользуется правом иммунитета, ты
превращаешься в бродягу без подданства и вне закона...
     Здорово она об®яснила, а главное - обнадежила. Умная женщина, ничего не
скажешь. Не менее умная, чем красивая.
     - В общем, мы опять уперлись в ту же проблему. Исходную. Бытия божьего.
Либо бог есть, он об®ективная  реальность, и мы его  подданные независимо от
волеиз®явления, либо его таки нет...
     - И все позволено?
     - Увы... А вообще так скажу.  Хоть мы и атеисты, кое-что я  почитывал и
знаю, что "не поминай всуе..." Вот  давай этому совету и последуем. Я старый
теперь уже мореход и помню за каждой инструкцией не только опыт, но и кровь.
Веришь, не веришь лучше не нарушай...
     ...Андрей  снял  на  свое  имя  пентхаус - виллу  на крыше  небоскреба.
Конечно, по-настоящему, какая  там вилла - довольно средненькое  бунгало  из
трех комнат с чахлым садиком. Уважающий себя миллионер и смотреть бы на него
не  стал. Но зато не слишком дорого, и с любого места хорошо виден "Призрак"
у выхода из пролива.
     В сумерках Новиков привез меня туда и,  прикрывая от портье и возможных
агентов  полиции  большим, никак не желающим  закрываться  зонтом,  провел к
лифту.
     Хотя в огромном, почти на  всю высоту здания, полном людей холле на нас
и так никто не обратил бы внимания.
     На прощание он  снова  меня  удивил. Такое  впечатление, что  колебался
Андрей  до  последнего и,  уже допив последнюю  чашечку  лично им сваренного
кофе, вдруг сказал:
     -  План-то  у  нас хороший.  Как у товарища Жукова... Однако  черт  его
знает.  Дам  я  тебе,  пожалуй,  одну  штуку.  Глядишь, и  пригодится... - И
протянул черный кожаный футляр.
     В нем лежал черный же массивный браслет, похожий на старинные часы.
     - Что это?
     - Там, внутри футляра,  инструкция. Когда я уйду, прочитаешь и поймешь.
Категорически настаиваю - надень и  до следующей нашей встречи  не снимай ни
при каких условиях. Это тебе, как летчику парашют. Ко всему прочему, по этой
штуке  я  тебя найду  в  любом  месте и  любой  момент. А от  греха  -  дай,
пожалуйста, руку...
     Он сам  защелкнул  пружину.  Я,  вспомнив  гравинаручник, непроизвольно
дернулся. Андрей посмотрел удивленно, наверное, подумал, что прихватил кожу.
     -  Теперь  и  захочешь  -  не  снимешь.  Если угодно  -  гарантия  моих
капиталовложений. Средство для ненадежных должников. Чтобы не думал, будто я
такой уж альтруист... - он ободряюще  подмигнул,  поднес два пальца к правой
брови и задвинул за собой диафрагму индивидуального лифта.
     Размышляя, что бы  все происшедшее значило, я  дождался, пока  вспыхнул
огонек, показывающий, что лифт вернулся обратно, и открыл футляр.
     Инструкция  была отпечатана на  желтоватой, похожей  на слоновую  кость
пластинке, прикрепленной к внутренней стороне крышки.
     "Гомеостат    портативный,   полууниверсальный.   Предназначается   для
поддержания   и   стимулирования   приспособительных    реакций   организма,
направленных на устранение  или  максимальное ограничение действия различных
факторов, нарушающих  относительное постоянство  внутренней среды организма.
Максимально  эффективен  при постоянном  ношении, может также использоваться
кратковременно   для   диагностических   и   лечебных   целей.    Включается
автоматически при замыкании  браслета на левом или правом запястье пациента.
При  соответствии внутренней  среды организма генетической норме цвет экрана
зеленый. Желтый  сектор  указывает на степень  нарушения  внутренней  среды.
Сплошная  желтая  засветка  экрана  свидетельствует   о  степени  нарушения,
несовместимой с  жизнью.  Во  всех остальных случаях  гомеостат обеспечивает
полное восстановление  нормы в  период  от 4 до  6 часов  в  зависимости  от
тяжести   нарушений.   При   постоянном   ношении   гомеостат    гарантирует
100-процентную  регенерацию   тканей   организма  в   случае   механических,
термических и химических повреждений (если таковые не вызовут одномоментного
полного разрушения организма вместе с гомеостатом), исключает воздействие на
организм любого вида инфекций, токсинов, органических и неорганических ядов,
алкалоидов, ионизирующего излучения и т.д. Запрещается: вскрывать гомеостат,
подвергать воздействию  магнитного поля  напряженностью свыше 1  млн. гаусс,
нагреву  свыше  2000  К.  Срок действия  гомеостата  не  ограничен.  Питание
встроенное, в подзарядке не нуждается".
     Прочитав, я ощутил некоторое недоумение. Может ли  это быть правдой? Ни
о  чем  подобном  мне  слышать  не  приходилось,  готов  поручиться. Даже  у
десантников таких приборов нет, а следовательно, и ни у кого другого быть не
может. Тем более, фирма-изготовитель не указана. Если лабораторный образец -
неуместен  стиль  инструкции.  Но,  с  другой  стороны, и  насчет  оживающих
покойников  и нестандартных случаев  применения хроноквантового  двигателя я
тоже до последнего времени не подозревал...
     И только потом мне пришло в голову,  что это ведь в  принципе одно и то
же. Данный прибор, он тоже подходит к  проблеме  фактора  Т и  практического
бессмертия, только с другой стороны...
     Значит, Андрей - или те, кого он представляет, занимались аналогичной с
Аллой проблемой, но решили ее куда раньше и эффективнее? Я  бы даже сказал -
изящнее.
     "...За исключением одномоментного полного разрушения организма вместе с
гомеостатом..."
     Зеленое поле