И не завидую я...
     Кому именно он не  завидует,  Шульгин  не  уточнил.  Да  этого  и  не
требовалось по логике ситуации.
     - Поесть бы, а то я весь  день,  кроме  кофе  и  пары  бутербродов  -
ничего... - забрасывая на плечо ружейный ремень, вздохнул Новиков.
     - Там и поедим заодно...
     Длинным  полутемным  проходом  Шульгин  вывел  Новикова  в   каменный
шестиугольный зал, где сходились еще четыре освещенных  редкими  чугунными
фонарями коридора.  В  глубокой  нише  на  свободной  стене  располагалась
массивная, как в боевой рубке крейсера,  дверь  лифта,  не  того,  который
привез сюда Новикова, тот открывался прямо  в  тамбур  мастерской.  Андрей
хотел спросить, почему Шульгин не воспользовался им,  но  воздержался.  Не
хотелось задавать слишком много вопросов, и так сегодня он выглядит  перед
Сашкой несколько... глуповато, как Ватсон рядом  с  Холмсом.  Но  смысл  в
таком вопросе был. Лифтов в зале было множество, двигались они по странным
криволинейным траекториям, и в принципе любой привозил  в  любое  заданное
место. И раз Шульгин специально выбрал не ближнюю кабину, а конкретно  эту
- что-то здесь не то...
     Шульгин набрал на сенсорной панели незнакомое Андрею сочетание цифр.
     - Все-таки монстра ловить мы пока не станем. Его  там  наверняка  уже
нет, - сказал Шульгин, видимо, тщательно обдумав проблему. - А если есть -
сам придет, когда потребуется...
     Лифт остановился.
     - Вот, извольте... - Шульгин пропустил Андрея вперед.
     Действительно, Сашка его удивил. Впрочем,  что  значит  -  удивил?  В
Замке техническим чудесам удивляться было не принято. Но вот каким образом
он нашел то место, где они оказались?
     Грязноватая  площадка  черной  лестницы   старого   московского   или
ленинградского доходного дома, погнутые металлические перила, выщербленные
каменные  ступени,  две  узкие  филенчатые  двери,  покрытые   шелушащейся
коричневой   краской.   Даже   запахи   на   лестнице   были   те   самые,
соответствующие. Какая-то извращенная ностальгическая фантазия  руководила
создателем этой декорации. В таком смысле Новиков и выразился,  очутившись
в типичной  кухне  коммунальной  квартиры,  не  подвергавшейся  ремонту  с
довоенных времен.
     По  углам  потолка  висела  паутина,  над  полукруглой  раковиной   с
обколотой  эмалью  из  стены  торчал  медный  кран,  даже  двухсотсвечовая
лампочка на  витом  пыльном  проводе  не  слишком  щедро  освещала  убогую
меблировку.
     - Не знаю, что тут и кем руководило, а я вот нашел. Наверное,  именно
этого мне и захотелось  после  наших  апартаментов.  Надоела,  получается,
миллионерская жизнь. Я ведь примерно в такой квартире и вырос...
     Новиков не стал говорить, что декорация  остается  декорацией,  и  не
слишком важно, что именно имитируется. Уайльд, кажется, заказывал лохмотья
бродяги у лучшего лондонского портного...
     Соответственно интерьеру был накрыт  и  стол.  Поллитровка  настоящей
"Московской", той еще, с сургучной пробкой, открытая банка килек в томате,
и другая, с баклажанной икрой, любительская колбаса на  толстой  фаянсовой
тарелке с синей надписью "Общепит", четыре малосольных огурца, сало,  соль
и кастрюля с вареной картошкой на плите.
     Честное слово, сидели они вот именно так когда-то, в  семидесятом,  а
может и в шестьдесят восьмом. Только, вроде  бы,  тогда  для  эстетства  и
антуража   присутствовали   на   столе   маленькие   кругленькие   баночки
трепангов...
     - Что, просто совершенно случайно набрел? И прямо к накрытому  столу?
- Новиков и верил, и не верил, потому что никогда у Сашки не бывало просто
так. Хотя... Во времена, именуемые "оными", когда на  то,  чтобы  примерно
так же, как сейчас, посидеть, не хватало пары рублей,  означенный  Шульгин
на отрезке между  метро  "Кировская"  и  Главпочтамтом  нашел  на  грязном
осеннем асфальте пятерку! Так что...
     - Ну какая тебе, ... разница? Нашел не случайно - придумал  случайно.
Или наоборот. Главное - сейчас это именно  то,  что  нам  нужно.  Посидим,
поговорим, словно ничего не было и нет. Когда еще придется?
     Андрей хотел сказать, что уж в этом он вопроса не видит, посидеть они
имели  возможность  всегда  и  в  любом  желаемом  оформлении,  но   вдруг
почувствовал, что Сашка вновь, пусть парадоксально, но прав. Так - вряд ли
скоро получится. И ему здесь и сейчас действительно стало легче.  Будто  и
впрямь не декорации вокруг, а истинная, давно и как бы не всерьез прожитая
молодость... Сколько  за  последнее  время  случалось  с  ним  всякого,  а
ощущения настоящей жизни не было. Все играли  они  и  играли  бесконечные,
словно Ионеско или Беккетом придуманные роли...
     И разлив по стаканам дешевую,  в  зеленой  кособокой  бутылке  водку,
которая быстро ударяет в голову и уже через семь  минут  развязывает  язык
для откровенного, чисто русского, разговора, он спросил Сашку:
     - Давай, перед тем, как... Что-то особливо кислое с тобой  случилось?
Или придумал что? Ну и скажи...
     - Сказать недолго, - криво ухмыльнулся Шульгин.  -  Я  тебе  в  любое
время такое сказать могу... Однако, знаешь  ли...  Нет,  ты  пей,  пей,  и
огурчик вот, и икорки,  ложкой,  алюминиевой...  Теперь  все  правильно...
Понимаешь, я вот с Сильвией довольно много разговаривал, она девка  сугубо
информированная, и... - Шульгин пошевелил пальцами в  воздухе.  -  У  нее,
знаешь ли, есть свой подход к  нашим  проблемам.  Антон  как-то  Воронцову
вкручивал, что форзейли представители высших по отношению к  нам  миров  и
уровней цивилизации. А аггры как бы  наоборот,  темные  силы  и  прочее...
Давай повторим - и килечки с картошечкой... Очень способствует прояснению.
А то мы привыкли мыслить чересчур уж возвышенными категориями,  применяясь
к ситуации, а не надо бы так. Очень ведь все просто, братец ты мой...
     Вот и вновь наступил  момент,  когда  Шульгин  вдруг  сбрасывал  свою
обычную маскировочную манеру-личину  и  говорил  с  Андреем  серьезно,  по
гамбургскому, словно бы, счету и сразу менялся в лице, становился  суше  и
подтянутее, брови сдвигались к переносице, и даже  голос  приобретал  иной
тембр.
     Словно размышляя вслух и не слишком заботясь о логике  изложения,  он
рассказывал о том, как  вроде  бы  случайно  научился  чувствовать  Замок,
вернее, ту псевдоинтеллектуальную его часть, которая всем здесь управляет.
Все ведь видели, что Замок умеет выполнять  желания  своих  обитателей,  в
этом первый убедился Воронцов, а за ним и все остальные  -  при  выборе  и
оформлении жилых помещений, при заказе блюд в ресторанах и барах, в той же
библиотеке...
     Но ведь сознательно управлять поведением  Замка  никто  не  научился!
Замок словно постоянно сканировал  их  эмоциональное  поле,  и  не  то  по
собственному усмотрению, не то по заданной программе реагировал на желания
и потребности постояльцев. А вот он,  Шульгин,  кажется,  научился  Замком
руководить произвольно. Неизвестно каким образом, но тем не менее... И уже
несколько дней, никому не говоря, экспериментировал. В  основном  успешно.
Вдобавок у него словно появилось новое чувство. Не сказать, чтобы это была
телепатия. Пожалуй, правильнее  было  бы  назвать  его...  гиперинтуицией.
Постоянного  действия.  Потому  что  обычная  интуиция   внезапна,   почти
неуловима и... неубедительна. Очень часто  верность  прозрения  становится
очевидна, когда предчувствуемое уже произошло. Сколько раз бывало,  еще  в
институте, когда перед экзаменом кажется тебе, что пронесет  на  экзамене,
пусть  и  мало  что  успел  выучить,   и   даже   бывает,   номер   билета
представляется... Не раз так и получалось, но все равно ведь,  это  только
потом с восторгом рассказываешь, а  до  того...  Сейчас  же  Шульгин  свою
интуицию ощущал как достоверное знание.  Как  латинские  названия  костей,
насмерть вбитые в голову еще на первом курсе.  Не  время  сейчас  подробно
пересказывать, что именно и как он успел понять за последние дни.  Не  так
это важно. А именно сегодня... Отчего  сегодня  и  кухня  эта  заказана  и
изготовлена была со стопроцентной точностью.
     С самого утра он ощущал все нарастающее чувство тревоги, исходящей от
чего-то чужеродного для Замка, но в нем находящегося, угрозу  для  всех  и
каждого, и угрозу нешуточную...
     - Точно, как и я, - вставил Новиков.
     Причина тревоги не слишком понятна, никаких  рациональных  об®яснений
ей нет,  все  как  всегда,  в  чем-то  даже  и  лучше,  корабль  закончен,
надежности  в  жизни  прибавилось,  а  вот  поди  ж  ты...  Словно   перед
землетрясением, когда собаки воют, коровы мычат и кошки из  дому  убегают.
Не имея ни времени, чтобы разобраться в своих  предчувствиях,  ни  желания
об®яснять то, что самому неясно, Шульгин постарался  устроить  так,  чтобы
вся компания осталась на корабле.  Сделать  это  было  нетрудно,  почти  у
каждого нашлись неотложные  дела  на  борту,  да  и  Воронцов  с  Сильвией
помогли.
     - И погода, - добавил Новиков.
     - Погода как  раз  несущественна,  главное  -  настрой  создать...  -
отмахнулся Шульгин и продолжил рассказ, из которого Андрей узнал, как  еще
утром, сосредоточив свою волю на управлении новым талантом, он  дал  Замку
команду создать такую секцию, в которой можно  заэкранироваться  от  любой
мыслимой опасности, от пронзающих Замок волн, сил, полей и любых носителей
информации, материальных или нет, с помощью  которых,  например,  Антон  в
свое время вывернул наизнанку подсознание Воронцова. То  есть,  как  Замок
выключен из земной реальности, так чтобы и убежище это было  выключено  из
системы самого Замка.
     - И все же не совсем понимаю, к чему вдруг такие предосторожности?
     - Сказал же - я  так  почувствовал!  Да  хотя  бы,  чтобы  никто  наш
разговор не подслушал...
     - Он действительно настолько важен?
     - А тебе до сих пор неясно? Странно даже. Твоя встреча  в  библиотеке
разве не сигнал? Какой-то "фактор икс" начал действовать. И нам вовсе ни к
чему, чтобы они знали, в какой мере мы  информированы  и  к  чему  готовы.
Пока, надеюсь, они, или оно, исходят из наших нормальных  характеристик  и
стиля поведения... Самая же суть вот в чем. Ты хорошо помнишь воронцовскую
эпопею? В самом начале?
     - Более-менее. Что конкретно?
     - А вот момент, когда Антон ему проговорился, что земляне, по крайней
мере часть их,  обладают  некими  свойствами,  весьма  интересными  и  для
форзейлей, и для аггров...
     - Помню, только, кажется, разговор этот  дальнейшего  продолжения  не
имел. Как думаешь, почему?
     - Я бы сказал, эта тема возникла, когда  Антону  требовалось  втянуть
Дмитрия в свою игру, замотивировать тогдашние к нему требования... А потом
дела пошли сами собой, и сложных об®яснений больше не требовалось.
     - А я думаю, Антон тогда просто проболтался. В азарте. Ведь на  самом
же деле - форзейли и аггры  веками  дрались  за  контроль  над  Землей.  И
никаких разумных  причин  такой  войны.  Ни  сырье,  ни  рынки  сбыта,  ни
плацдармы  для  космических  сражений  им  ни  к  чему,  ведь  так?  Любой
материальный об®ект они могут создать когда угодно, вселенная  бесконечна,
и места в ней еще ста цивилизациям  хватит;  в  то,  что  их  война  носит
ритуальный характер, тоже не слишком верится... Так зачем же все?
     Новиков подумал, что и действительно, возникавшие  время  от  времени
об®яснения  всех  происходящих  событий  казались  убедительными  лишь   в
какой-то конкретный момент и об®ясняли вполне локальную группу явлений.  И
никогда  не  было  времени  и  возможности  попытаться   создать   единую,
"базисную" теорию. А сейчас, выходит, Сашка решил  этим  заняться.  Ну-ну,
действительно интересно, до чего же он додумался? Его даже слегка кольнула
ревность. Считал себя главным теоретиком, а в текучке повседневных  дел  и
казавшихся неотложно важными проблем оказался в  положении  средневекового
ученого, слепо верившего на слово Аристотелю, будто у паука шесть ног...
     Впрочем, какой там Аристотель, он сам лично всю жизнь верил Марксу  и
Ленину в  том,  что  стоит  пролетариату  взять  власть,  и  "общественные
богатства польются широким потоком". Читал, сдавал на экзаменах, и ни разу
всерьез не задумался - а с чего вдруг? Видел, что наяву  все  наоборот,  а
написанному - верил!
     Так и Антон с Ириной задурили ему мозги  -  каждый  по-своему,  а  он
только поддакивал и соглашался...
     - Ну и к каким же ты эпохальным выводам пришел?
     - А вот,  изволь.  Не  переживай,  я  тоже  не  шибко  умный,  просто
свободного времени было больше, и скепсис у  меня  врожденный.  И  Сильвия
тоже... Она, хоть и сама не больно много знает, а на мысль навела. Сколько
раз мы удивлялись, отчего нам удается этих ребят переигрывать? А просто мы
умнее! Да, вот так - от природы умнее, и все. Вот вообрази такую  ситуацию
-  аггры   и   форзейли   достигли   своего   интеллектуального   потолка.
Давным-давно, тысячи лет назад. И во  всем  у  них  паритет  -  в  науках,
технике,  дипломатии,  искусствах,  если  есть  искусства...   Два   таких
престарелых шахматиста-перворазрядника. Играют вдвоем всю жизнь, дебюты  и
эндшпили как разучили в Доме пионеров, так других  и  не  постигли.  Лень,
мозги плохо варят, да и незачем, в принципе. И вдруг появляется  соседский
пацан, вроде шестилетнего Капабланки...
     - Так-так... - Новиков сразу понял, к чему ведет  Сашка.  Не  хватало
небольшого толчка извне, чтобы и сам он до такого додумался.  -  Играть-то
они играют, по полкопейки вист, а выиграть хочется  по-настоящему,  как  в
зоне, чтоб до кальсон и нательного  креста...  Почему,  кстати?  Зачем  им
такой выигрыш, для куражу просто или?.. - он перебил сам себя, вернулся  к
основной теме: - Нашелся пацан, значит? И если б Ирина  тогда  пограмотнее
действовала, Сильвия вовремя подключилась, роль кузины из Лондона, скажем,
исполнила, завербовали бы они нас, и все наоборот? Мы б Антона так же, как
аггров, сделали? И судьбу Галактики в  другую  сторону?..  Не  слишком  ли
примитивно?
     - Не слишком. Ты почти угадал. ТАК просто, на  самом  деле,  быть  не
должно. А еще проще - может.  Это  во  мне  снова  моя  интуиция  говорит.
Сильвия призналась, что есть, якобы, в мире некоторая третья сила...
     - За которую они нас приняли?
     - Вот-вот. Хотя, вроде бы ошибиться трудно, да? Мы с тобой - и  некие
сверх-сверхсущества. Но дело в том,  что  ничего  достоверного  о  сути  и
смысле третьей силы Сильвия не знает  и  знать  не  может.  Так  -  слухи,
намеки, догадки. Есть только  ощущение,  что  сила  эта  -  неограниченных
возможностей. Если она захочет вмешаться - сопротивляться ей бессмысленно.
Фатум! А носители ее могут выглядеть как угодно. Ну вот  как  Христос  для
Пилата. Потому и  очутились  наши  аггры  в  положении  индейцев,  которые
испанцев за богов приняли. Потом разобрались, да поздно было...
     - Но все равно получается, что по какому-то параметру нас с тобой  за
богов принять все-таки можно? И  какой  же  это  может  быть  параметр?  -
подхватил Новиков. В таких дискуссиях-беседах он  всегда  чувствовал  себя
великолепно. Можно свободно тешиться мыслью, и в ни к чему не  обязывающем
трепе невзначай выйти на совсем неожиданные идеи и ассоциации.
     - Да хоть по такому - мы на все плюем, во все дырки лезем, ничего  не
боимся и лихо из любого дерьма выбираемся... "Принцип  Моськи"...  А  что,
неплохо? Название дарю, а содержание за тобой...
     - А у меня еще и противоположная мысль появилась. Что, если...
     Шульгин вдруг остановил Новикова движением руки. Насторожился, словно
прислушиваясь к внутреннему голосу  или  к  чему-то  извне,  но  на  грани
восприятия. Новиков тоже сосредоточился, но не услышал и  не  почувствовал
ничего.
     Шульгин стремительно, но плавно поднялся, сделал круг по кухне, вновь
подтянутый, собранный, с напряженным лицом. Подошел к окну, потом к  двери
черного хода, постоял, внимательно  ее  рассматривая,  и  после  очевидных
колебаний повернул головку замка. С недоумением, перешедшим через  секунду
в  инстинктивную,  отчаянную  готовность  к  решительному,  а   может,   и
последнему  бою.  Новиков  увидел,  как  Шульгина  качнуло  назад,  словно
невидимым ударом, он согнулся пополам,  упал  на  колени,  прижав  к  лицу
ладони, застонал, мотая головой. Даже не на удар это походило, а как будто
в глаза ему плеснули кислотой,  и  он  мгновенно  ослеп.  И,  как  слепой,
медленно распрямившись, он сделал неуверенный шаг к двери.
     По-прежнему  ничего  не  понимая,  действуя  по  включившейся  боевой
программе, Андрей метнулся вперед, между Сашкой и зияющим дверным проемом,
ожидая надобного же удара, выстрелил навскидку из  подхваченного  на  бегу
карабина. Грохот выстрела в тесном помещении  был  совершенно  чудовищный,
как только стекла не вылетели? Локтем левой руки  он  толкнул  Шульгина  в
грудь, чтобы остановить его сомнамбулическое движение, а  ногой  захлопнул
дверь. Все вместе это заняло едва ли больше трех секунд.
     Новиков не соразмерил силу  своего  удара,  отбросившего  Шульгина  к
стене, но, быть может, и к лучшему. По принципу - клин клином...
     Сашка приходил в себя чуть ли не с минуту, выплывал из  беспамятства,
как перенесший тяжелый нокдаун боксер. Новиков же  по-прежнему  не  ощущал
ничего необыкновенного ни в себе, ни вокруг.
     Кроме, разве что, естественной реакции организма на мощный  выброс  в
кровь адреналина и звона в ушах  от  слишком  эффектной  работы  Сашкиного
изделия.
     "Интересно, что там со  стеной  получилось?"  -  не  совсем  к  месту
подумал он. Именно со стеной, потому что ничего живого  за  дверью  он  не
заметил. Уже после того, как палец сам выжал спуск.
     Единственное, чем он мог  помочь  сейчас  Шульгину,  так  это  налить
полстакана водки и поднести к вздрагивающим губам друга.
     За отсутствием других транквилизаторов Сашка, давясь, выпил.
     Глубоко вздохнул несколько раз. Глаза стали,  наконец,  осмысленными.
Опираясь о стену, потом о край  стола,  он  добрался  до  табуретки,  сел,
прикрыв глаза и по-прежнему судорожно, со всхлипами, дыша.
     - Вот!.. Достали-таки! Но выдержать можно, можно... Если это  предел.
Тут просто эффект внезапности...
     -  Что  достало,  Саш?   Что   вообще   случилось?   -   встревоженно
переспрашивал Новиков, не зная, требуется ли Шульгину какая-то еще  помощь
и чего ждать в следующую минуту. Взгляд его  упал  на  брошенный  у  двери
карабин. Единственное, на что они могут рассчитывать в схватке с неведомой
опасностью, а опасность, скорее всего, не та, от  которой  может  защитить
даже столь смертоносное устройство...  Опять  получается  конквистадорский
синдром, подумал Андрей. Испанцы хоть и изображали богов, а ничего,  кроме
фитильных  мушкетов  и  некоторой  смекалки,  противопоставить  чужому   и
враждебному миру не могли. А  вокруг  -  необ®ятный  континент  и  могучие
империи - инки, ацтеки, майя...
     Он подошел к двери, приложил  ухо  к  продранной  клеенчатой  обивке,
прислушался.  Тишина  полная.  И  вдруг  ему  тоже  захотелось  открыть  и
выглянуть...
     "Ну уж нет!" - он обернулся к  Шульгину.  Тот,  похоже,  окончательно
пришел в себя, прикуривая, и огонек зажигалки почти не дрожал в его руке.
     - Так что же с тобой было? Что за шок? Ты психиатр, сообрази...
     Положив для самоуспокоения карабин на колени, Андрей присел напротив.
За дверью тихо, но есть еще окно. Что мешает неизвестному врагу,  если  он
вообще существует, вышибить тонкое стекло? Но Шульгин  ведь  говорил,  что
надежность изоляции от мира абсолютная. Остается уповать на это.
     Как бы вслушиваясь в себя, анализируя и мысли, и эмоции, и сигналы от
вегетатики, Шульгин тут же переводил получаемые сведения в понятные  слова
и образы, стараясь как можно точнее реконструировать случившееся.
     - Психический удар. Как будто одновременно  -  и  боль,  и  страх,  и
непреодо