о собственном героизме.  И  снова
недодумали - надо было лишить и двигательных функций тоже...
     Шульгин  предпочел  не  заметить  прозвучавшей  в  ее  голосе   нотки
сожаления. Отнес на счет вполне естественного  профессионального  чувства,
уязвленного проигрышем, и кому - дилетанту и самозванцу.
     Но все же и просто так оставить провоцирующей реплики не смог.
     - Если бы покойник с бубей зашел, еще хуже было бы...
     - Извини?..
     - Да нет, это я  так,  присловье  у  нас  такое.  В  преф  научишься,
поймешь, не все в бриджи да гольфы играть. Ладно, проехали...
     Тем более что они уже вышли к мосту,  на  другом  конце  которого  их
поджидал  Новиков.  Не  решился  уйти,  оставив  их  двоих  за   пределами
охраняемой территории.



        6

     В глубокой, скрытой между крутыми прибрежными холмами  бухте,  откуда
Замок был не виден из-за густо покрывавшего вершины холмов леса,  Воронцов
разместил то, что шутливо  называл  своей  военно-морской  базой.  "Первая
советская база на американской территории", обычно добавлял он.
     Дороги к ней не было, только причудливо петляющая по распадкам тропа,
позволяющая, впрочем, добираться  до  базы  не  только  верхом,  но  и  на
маленьком вертком "виллисе" времен второй мировой войны. А большего  и  не
требовалось, грузы доставлялись сюда иным способом.
     От обширной забетонированной  площадки  и  почти  до  середины  бухты
протянулся совсем недавно изготовленный волнолом, а к  нему  левым  бортом
был пришвартован сверкающий белой эмалью бортов  и  надстроек  трехтрубный
пароход, настолько же неестественный среди здешнего первозданного пейзажа,
как древнеримская трирема в,  допустим,  Североморске,  рядом  с  атомными
субмаринами.
     Но оттого же  он  был  особенно  хорош,  и,  вывернув  из  последнего
поворота, Воронцов всегда останавливал  "джип"  и  несколько  минут  молча
наслаждался прекрасным зрелищем.
     Он теперь постоянно испытывал чувства автолюбителя,  долго  и  тщетно
мечтавшего о собственном "Запорожце" и вдруг получившего  право  бесплатно
выбрать любую машину на всемирном автосалоне, да  еще  и  с  каким  угодно
дополнительным оборудованием. Не веря своему счастью, он готов был  часами
созерцать и  ощупывать  этот  подарок  судьбы,  вникать  в  конструкции  и
постигать назначение невиданных  приборов,  наслаждаться  запахами  свежей
краски и кожи сидений, с трепетом и  чувством  подавляющего  превосходства
перед владельцами  заурядных  "троек",  "шестерок"  и  прочих  "москвичей"
готовиться к первому выезду в город... Ну  а  поскольку  предмет  обожания
Воронцова своими габаритами и параметрами в сотни  раз  превосходил  самый
большой на свете автомобиль, то и процесс наслаждения тоже...
     И это несмотря на то, что сам  он  был  и  генеральным  конструктором
корабля, и заказчиком оказавшегося у него чуда техники. Но ведь одно  дело
- вообразить и даже набросать на дисплее эскиз, и совсем другое -  увидеть
свою  мечту  воплощенной  в  металле  и  иных  материалах,  с  применением
последних достижений инопланетной техники.
     Пребывая  в  состоянии  почти  постоянного  радостного   возбуждения,
Воронцов, словно в первые лейтенантские годы, с утра до вечера мотался  по
судну от фор- до ахтерштевня,  от  киля  до  клотиков,  проникал  в  самые
дальние закоулки трюмов, отсеков и коффердамов, вникал в  тонкости  работы
всевозможной механики и автоматики, только вместо замусоленных чертежей  и
инструкций имел  при  себе  плоский  компьютерный  блок,  предупредительно
выдававший на экран ответ на любой практический  вопрос,  вплоть  до  шага
резьбы  каждого  болта  или  назначения  третьего   слева   пакетника   на
распределительном щите в отсеке номер шесть на четвертой палубе... И  хоть
значительную часть забот, связанных с корабельной электроникой, принял  на
себя Левашов, вопросы  снабжения  припасами,  необходимыми  на  неизвестно
сколько лет автономного существования, легли по преимуществу на  Берестина
с Шульгиным, а женская часть экипажа под  руководством  Натальи  Андреевны
занималась интерьерами жилых помещений, все равно Воронцов,  как  истинный
капитан, считал своим долгом и приятной  обязанностью  вникать  во  все  и
находиться в нескольких местах одновременно.
     Иногда он поднимался  в  свою  каюту,  отдыхал  пару  часов,  наскоро
перекусывал в буфетной и вновь окунался в бесчисленные заботы. И  дело  не
только в том, что впервые за  пятнадцать  лет  службы  он  стал,  наконец,
полным и безраздельным хозяином корабля, и не какого-то там тральщика  или
сухогруза, а прекрасного, совершеннейшего лайнера в  двадцать  пять  тысяч
тонн водоизмещением и со скоростью до сорока узлов, с таким  навигационным
оборудованием, что словами передать невозможно!
     Воронцов спешил. Из всех туманных и уклончивых слов Антона он  сделал
для себя главный вывод  -  надо  как  можно  скорее  подготовить  судно  к
плаванию. Словно бы война надвигается, вот-вот разразится, а  столько  еще
не сделано, и упаси бог оказаться в "час Ч"  с  полуразобранными  машинами
или без боезапаса на борту...
     Но как он все же красив! Внешне напоминая прославленную "Мавританию",
пароход имел три трубы вместо четырех, и не такие огромные, а соразмерные.
В надстройках тоже чувствовалось неуловимое влияние  последних  достижений
корабельной архитектуры,  форштевень  получил  легкий  клиперский  наклон,
обводы корпуса тоже стали  элегантней  и  рациональней.  И  главное,  чего
стремился добиться Воронцов -  чтобы  судно  выглядело  естественно  и  не
вызывало ненужных вопросов в любом году двадцатого века.  Начинку  корпуса
он не собирался показывать никому из посторонних, а при взгляде извне  все
было совершенно. Включая устройство, имитирующее густой дым из труб - если
доведется попасть во времена угольных пароходов.
     Имелось и бортовое вооружение. Вполне  достаточное,  чтобы  отбиться,
конечно, не от современной авианесущей эскадры,  но  от  парочки  линейных
крейсеров году так в шестнадцатом... Да и в сорок третьем тоже.
     ...Воронцов снова включил мотор и медленно скатился прямо к парадному
трапу. Встретил его  вахтенный  биоробот  и  доложил,  как  положено.  Для
поддержания дисциплины Дмитрий сделал ему замечание  за  слабо  подтянутый
ремень и не слишком надраенные  ботинки  и  взбежал  на  мостик.  Нет,  не
обманул Антон, парни  получились  хоть  куда.  Сейчас  и  он  сам,  и  все
остальные пообвыклись, научились пользоваться их  возможностями  в  полном
об®еме, а поначалу было немного странно. Особенно женщины смущались  в  их
присутствии. А теперь присмотрелись - и ничего.
     Нормальные моряки. Знающие, дисциплинированные,  сообразительные.  До
предела универсальные. Прикажешь -  и  за  пивом  в  буфетную  сбегает,  и
паровую турбину разберет и соберет. Не в  одиночку,  конечно,  детали  там
есть тяжелые, но вчетвером - свободно,  и  без  всяких  под®емных  кранов.
Воронцов еще раздумывал - а не заказать ли некоторое количество  роботесс,
женского, то есть, облика, на роль горничных и тому подобное,  потому  что
не  в  каждом  случае  матрос-вестовой  может  девушкам  услужить.  Но   к
окончательному решению он пока не пришел, были у него некоторые сомнения.
     А вот первая встреча с роботом получилась забавная.
     Работу Антон пред®явил с хорошо рассчитанным  эффектом.  Такие  шутки
вообще в его вкусе, вспомнить хоть внезапное появление Наташи...
     Проснувшись ранним-ранним  утром,  Воронцов  вышел  по  персональному
капитанскому трапу из каюты прямо на ходовой  мостик,  полюбовался  сквозь
мелкий моросящий  дождь  на  бухту  и  проступающие  сквозь  туман  сопки,
опустился на шлюпочную палубу и вдруг увидел у борта фигуру в белой  форме
и фуражке-мичманке. Никого из своих быть здесь не могло.
     Воронцов  еще  не   сообразил,   как   отреагировать   на   появление
постороннего на борту, а тот уже его заметил и с места взял крупную  рысь.
Остановился в четырех шагах, вскинул к козырьку руку.
     - Так что разрешите доложить,  господин  капитан,  на  вверенном  вам
судне все в полном порядке. Происшествий нет! - и добавил несколько не  по
уставу, но почтительно: - Доброго вам утречка...
     Неизвестный  выглядел  колоритно.  Здоровенный,  на  полголовы   выше
Воронцова, на плечах штангиста  -  контрпогончики  старшего  унтер-офицера
царского  флота,  поперек  необ®ятной  груди  цепочка  боцманской   дудки,
грубоватая, но не лишенная добродушия (так  и  хочется  сказать  -  морда)
физиономия,  загорелая  и   обветренная,   закрученные   молодецкие   усы,
татуировка - якорь на тыльной стороне ладони.
     - Дозвольте напомнить, вашескобродие, через пятнадцать минут побудка,
так что какие будут приказания?
     Прямо из "Капитального ремонта" персонаж.
     - Да ты кто такой? Откуда здесь?
     На лице унтера отразились недоумение и обида.
     - Осмелюсь доложить, вашескобродие, старший боцман Иванов. Прибыл  из
Первого  гвардейского  флотского  экипажа,  назначен  на  должность  вашим
приказом... - Иванов мучительно пытался понять, шутят их  высокоблагородие
или здесь какая-то новая командирская причуда?
     А Воронцов наконец догадался, в чем дело.
     - Благодарю за службу, боцман. Но ты мне вот что скажи, а почему  это
на судне часовой у трапа не выставлен? И вместо вахтенного офицера  почему
ты командиру рапортуешь, а?
     Похоже, Иванов растерялся. Он глубоко вздохнул, открыл  рот  и  снова
его закрыл. Лицо, несмотря  на  загар,  стало  багроветь.  Еще  бы,  такой
конфуз. Командир спрашивает, а он не знает, что отвечать...
     И неизвестно, чем бы эта мизансцена закончилась, если бы из-за  трубы
не появился Антон.
     - Спокойно, Иванов. Программа снята. Отключись... - После  этих  слов
боцман слегка обмяк, полуприкрыл глаза, но в основном осанки не потерял. -
Хорош, да? - с легкой гордостью мастера спросил Антон. - Только зачем  так
сразу? Он еще и не подключен по-настоящему...
     - Мне откуда знать? Вижу - классный служака, вот и  решил  проверить,
насколько он соответствует...
     Воронцов обошел вокруг робота, осматривая.
     - Отлично сделано, ничего не  скажешь.  Правдоподобие  стопроцентное.
Только к чему именно такой... антураж? Посовременнее нельзя было?
     - Почему нельзя, все можно. Это я так, пошутил. А если серьезно, то в
центральном компьютере тебе целый набор программ. У  каждого  робота  свой
номер.  Задаешь  ему  специализацию,  присваиваешь  номер,  если   угодно,
внешность  можешь  подрегулировать,  хоть  произвольно,  хоть  под   любое
портретное сходство, и он будет тем,  кто  тебе  нужен.  Боцман  -  значит
боцман, лакей - так лакей. Если захочешь - и нейрохирургом может работать.
В общем, я все покажу. Но, как и договаривались, радиус действия не больше
километра от борта.
     - А если я его дальше пошлю? Скажем, в город, сигареты купить?
     - Если ближе километра не найдет - вернется...
     - А если я ему прикажу на пирсе стоять, а сам в море выйду?
     - Догонит. Даже и пробовать не советую, тут гарантия стопроцентная.
     Воронцов задал еще  ряд  вопросов  и  получил  исчерпывающие  ответы.
Антон, похоже, предусмотрел все, что только могло прийти Дмитрию в голову.
     - Одним словом, я сделал даже  больше,  чем  ты  просил,  -  заключил
об®яснения Антон с таким видом, будто ждал похвалы.
     - Да я и не сомневался. Только вот последний  вопрос.  Как  у  них  с
этими... законами роботехники? Взбунтоваться они не могут, или наоборот, в
толстовство удариться, когда меня, к примеру,  у  них  на  глазах  убивать
будут?
     - Законы роботехники... - в  голосе  Антона  прозвучали  скептические
нотки. - Литература это все. На самом деле все иначе.  Взбунтоваться  они,
конечно, не могут. В принципе. Программа это исключает. Не может же  такой
служака, -  он  показал  на  боцмана,  -  не  выполнить  приказ  капитана,
нагрубить, о уж тем более поднять на него руку. Это  абсолютно  преданная,
абсолютно послушная, инициативная в пределах  программы  личность.  Ничего
другого  в   нем   просто   не   заложено.   Но   если   тебе   вздумается
запрограммировать его, как... капитана Сильвера или кронштадтского матроса
семнадцатого года, последствия будут соответствующие. Просто, зная тебя  и
твоих друзей, я уверен, что наемных или добровольных убийц вы  фабриковать
не станете. А уж если на вас нападут...  малайские  пираты  или  чикагские
гангстеры, эти  ребята  вполне  способны  действовать  по  обстановке.  Не
подведут... Полсотни "заготовок" я сделал. Пойдем, полюбуешься.
     ...И всех остальных работа  на  корабле  увлекла.  Как  и  в  первые,
незабываемые дни на Валгалле. Конкретное, интересное и  нужное  дело,  для
большинства необычное еще и тем, что раньше  на  такого  класса  судах  им
бывать  не  приходилось.  Разнообразие  и  количество  помещений  -  кают,
салонов, баров и ресторанов, зимних  садов,  качество  и  роскошь  отделки
трансатлантика  с  непривычки  просто  потрясали  нормального   советского
человека, больше привыкшего к  убожеству  гостиничных  номеров  и  сервису
уровня плацкартных вагонов.
     Тем более что Воронцов предоставил  каждому  возможность  занять  под
личные  апартаменты  любую  площадь  в  предназначенной  для   просторного
размещения  полутора  тысяч  человек  надстройке.   И   оформить   их   по
собственному вкусу, не стесняя себя никакими ограничениями. Желаешь мебель
слоновой кости и золотые унитазы -  пожалуйста.  Лишь  бы  все  запросы  и
капризы были облечены в технически грамотную форму.
     К услугам заказчиков было огромное количество  альбомов,  проспектов,
справочников  по   корабельному   дизайну   и   квалифицированная   помощь
архитектора Натальи Андреевны  и  художника  Берестина.  Она  же,  Наташа,
предложила гарантированную конфиденциальность своих услуг. Чтобы  до  поры
сохранялась  тайна  расположения  и  оформления  личных   помещений.   Тем
интереснее  потом  будет  ходить  друг  к  другу  на  новоселья.  Вдобавок
соблюдался принцип "мой дом - моя крепость".  Может,  кто-нибудь  захочет,
чтобы окружающие даже адреса его не знали... У людей, обреченных на  жизнь
в замкнутом пространстве и в узком  круге  одних  и  тех  же  людей  могут
возникать странные причуды в целях защиты душевного равновесия.
     Если кто и был здесь сегодня по-настоящему счастлив, так это  Наташа.
В большей, наверное, степени, чем даже Воронцов.
     Постепенно трюмы корабля наполнялись  припасами,  и  его  ватерлиния,
недавно еще возвышавшаяся  над  краем  пирса,  почти  коснулась  гребешков
мелких  прибрежных  волн.  В  принципе,  необходимости  загружаться  таким
количеством продовольствия, топлива, оружия, всякого прочего снаряжения не
было. Выполненные теперь не кустарно, из подручных  материалов,  а  вполне
промышленным  способом  дубликаторы  позволяли  ограничиться  единственным
экземпляром  каждой  нужной  вещи,  но  тут  уже  вступила  в  свои  права
психология. Как это можно отправляться в долгое-долгое плавание с  пустыми
трюмами,  провизионками,  крюйт-камерами?  Дубликатор  -  вещь  хорошая  и
полезная, а запасец, лет на пять, карман не тянет...
     А к тому же, даже и образцов потребных  изделий  набиралось  много  и
много  тысяч,  в  том  числе  достаточно  больших  и  тяжелых,   например,
автомобилей, тракторов, всевозможной бронетехники и прочая,  и  прочая,  и
прочая... Доведется попасть в первую треть века,  и  какую-нибудь  забытую
батарейку для прибора ночного видения не достанешь  ни  за  какие  деньги.
Кстати, с деньгами тоже серьезный вопрос. Золота и драгоценностей  набрать
можно десятки тонн, но не будешь же таскать с собой кошели с  монетами  и,
сходя на берег, бегать в поисках менял?  Значит,  нужен  и  самый  широкий
ассортимент банкнот, пригодных в любое время и в почти любом месте.  С  не
слишком часто повторяющимися номерами.
     Одним словом, забот хватало всем.
     Во время  ужина  в  небольшом  зале,  оформленном  как  кают-компания
парусного  линкора  времен  адмирала  Нельсона,  разговор  снова  коснулся
наиболее болезненной темы. Теперь, как и было условлено, говорили об  этом
лишь в чисто мужском кругу.
     Воронцову по-прежнему не удавалось добиться у Антона даже  намека  на
время, в которое им предстоит вернуться. Хотя бы в  пределах  десятилетий.
Он, как обычно, отделывался ссылками на "неподготовленность вопроса". А на
самом деле просто чего-то выжидал.
     Параллельно этой  же  темой  занимался  Левашов.  Исходя  из  как  бы
невзначай брошенных Антоном слов, Олег задался целью  вычислить  возможные
точки  перехода  чисто  теоретически,  с  помощью  своих  предположений  и
неограниченных (как казалось) возможностей Главного компьютера Замка.
     - Мне  вот  что  еще  интересно,  -  говорил  Воронцов,  трудясь  над
запеченным в сметане карпом. - Почему это наша подготовка  происходит  как
бы из молчаливого соглашения, что мы окажемся именно в двадцатом веке? Ну,
прототип корабля я выбрал, имея на то вполне конкретные основания -  судно
без механического двигателя, электроснабжения и приличествующего  комфорта
просто не обеспечит нам выживания на разумно продолжительный срок...  А  в
остальном... Вот, может, Олег пояснит нам, темным... Если - надеюсь, что я
не прав - с нашим временем так и  не  выйдет,  то  как?..  Имеются  научно
обоснованные надежды на что-нибудь подходящее? А вдруг сразу в семнадцатый
век нас жахнет, а то и в мезозой? Слова форзейля  меня  как-то  не  совсем
убеждают, а ты что скажешь?
     Вряд ли сейчас Левашов подходил  для  роли  застольного  собеседника.
Измученный  почти  непосильными  даже   для   него   интеллектуальными   и
физическими нагрузками, с красными от недосыпания глазами (он, в  отличие,
скажем, от Новикова, если уж начинал заниматься  каким-нибудь  важным,  на
его  взгляд,  делом,  то  загонял   себя   до   полусмерти),   отравленный
бесчисленным количеством сигарет и чашек крепчайшего  кофе,  Олег  ответил
вялым голосом, машинально ковыряя вилкой в салате  из  крабов,  но  словно
забывая донести ее до рта.
     - Считайте меня последним кретином, но теперь я понимаю даже  меньше,
чем в самом начале. Или вариативная хронофизика вообще за  пределами  моих
возможностей, либо Антон нас крепко натягивает...
     - Ты, главное, успокойся, - вмешался Новиков, с сочувствием глядя  на
изможденное лицо друга. - Выпей как следует и ложись спать. Никто  нас  не
гонит. Завтра хоть до обеда отдохни...  -  и  повернулся  к  Воронцову:  -
Проследи за ним, капитан, власть свою  используй,  вплоть  до  ареста  при
каюте с приставлением часового. - И  снова  обратился  к  Левашову:  -  Не
терзай ты себя. Занимайся потихоньку корабельными делами, навигационную  и
сервисную электронику отлаживай, а физику ну ее к ...!  Скажи  попросту  -
какие шансы у нас есть и на что? Просто чтоб  слегка  планировать...  И  в
каком смысле Антон нас может  "натягивать"?  Выход  возможен,  но  он  его
блокирует, или подсовывает тебе неверные данные, или,  наконец,  компьютер
перепрограммирован, а?
     Послушавшись доброго совета, Левашов выпил предупредительно  поданный
Шульгиным фужер, в который вместо употребляемого остальными  хереса  Сашка
щедро  плеснул  коньяку,  и  почти  сразу  не  то,  чтобы   повеселел,   а
расслабился, черты лица обмякли,  повлажнели  губы,  приобрели  нормальное
выражение глаза.
     - Да вот, понимаешь... Я действительно по  ночам  все  сижу,  считаю,
хроноинтегри... тьфу, интегрирую... как влез, так и не могу  остановиться.
Все время то вот-вот получится, то такая, пардон, ..... начинает вылезать!
И вот если себя не обманывать... - Шульгин еще раз плеснул в фужер, и Олег
одним глотком, не поморщившись, выпил. - Если  не  обманывать  -  лично  у
меня, наверное, не выйдет.  На  моей  установке.  Тупик  сплошной.  Словно
вокруг нас действительно никакого реального времени не осталось...
     -