торопясь, пронежиться в постели до  полудня,  просыпаясь,  слушая  жесткий
стук дождевых струй по металлу надстройки и мягкое шлепанье  по  палубному
настилу, и снова ненадолго засыпая, а потом,  после  обеда,  устроиться  в
кресле с книгой или перед экраном видеомагнитофона и ждать  общего  ужина,
придумывая попутно меню поэкзотичнее...
     И этим же утром Антон получил ментограмму с  категорическим  приказом
приступить к реализации Инструкции немедленно.
     ...Только тихое  попискивание  компьютера  нарушало  глухую,  давящую
тишину, заполнившую бесконечные галереи библиотеки.
     От мысли, что  на  многие  километры  во  все  стороны  тянутся  едва
освещенные, безлюдные анфилады комнат, до потолка уставленных миллионами и
миллионами томов, анфилады,  в  которых  неизвестно  что  в  данное  время
происходит, становилось немного не по себе.
     Причем такое напряжение и беспокойство Новиков ощущал здесь  впервые.
Ведь  обычно  библиотека  ему  нравилась  именно  тишиной,   безлюдьем   и
рациональностью планировки.
     Три центральные  линии  через  каждые  пятьдесят  метров  соединялись
поперечными   коридорами,   как    проспекты    переулками,    и    внутри
кварталов-блоков располагались обширные  залы  книгохранилища  с  дубовыми
открытыми стеллажами в десять ярусов.
     Для   удобства   посетителей   в   каждом   зале    имелись    уютные
выгородки-кабинеты с письменным столом, глубокими  креслами,  компьютерным
терминалом, подключенным к генеральному каталогу, и даже раздаточным окном
автоматической кухни-бара. Естественно, пол покрывали мягкие длинноворсные
ковры, настольные лампы проливали  на  рабочее  место  свет  регулируемого
спектра и яркости, ароматизаторы-климатизаторы следили за  температурой  и
качеством воздуха...
     В отличие от описанной Борхесом Вавилонской библиотеки,  здесь  любую
когда-либо изданную на Земле книгу можно было разыскать  почти  мгновенно,
вынести ее текст на экран дисплея или затребовать оригинал. Две-три минуты
ожидания и с мелодичным гудочком в  нише  справа  от  кресла  откидывается
дверка: - пожалуйста...
     Конечно, можно ограничиться информацией, в каком секторе, зале  и  на
каком  стеллаже  пребывает   искомая   книга,   и   отправиться   за   ней
самостоятельно.
     Для настоящего книголюба невозможно придумать более сильный наркотик,
и  Андрей,  особенно  поначалу,  проводил  в  галереях  библиотеки   сутки
напролет, выискивая в памяти какой-нибудь совершенно немыслимый раритет  и
немедленно убеждаясь, что да, наличествует, новехонький, словно  вчера  из
типографии.
     Но все равно присутствовал здесь  элемент  очередного  фокуса  Замка.
Как, впрочем, и во всем остальном. Новиков даже не мог понять,  существует
ли библиотека об®ективно или она возникает в материальном виде, лишь когда
кто-то собирается ею воспользоваться? И существует ли она вся целиком  или
только те ее секторы, которые нужны в данный момент? Однажды он  попытался
это  выяснить  экспериментально,  и  часа  четыре  все  дальше  и   дальше
углублялся в бесконечную перспективу залов, пока не понял  бессмысленности
своей затеи.
     Свернув в боковой коридор, он из области русскоязычия попал  в  такую
же точно анфиладу, заполненную бесчисленными томами на английском. Свернул
наугад еще раз,  прошел  четыре  блока,  увидел  экзотические,  нечитаемые
литеры. Может - хинди, а может - санскрит.
     "На мотоцикле, что ли, поездить? - подумалось тогда ему, -  добраться
однажды до секторов узелкового письма..."
     И еще одно интересное открытие сделал Новиков -  любая  разыскиваемая
книга обязательно оказывалась совсем рядом от того терминала, которым он в
данный  момент   пользовался.   В   одном   из   смежных   блоков.   Такая
демонстративная  предупредительность   библиотеки   тоже   раздражала.   В
очередной раз намекая на то, что его здесь дурачат.
     Работа  близилась  к  финишу.  Сегодня  Андрей   надеялся   завершить
комплектование судовой библиотеки. Теоретически возможно было перенести на
"Валгаллу" содержимое книгохранилища полностью; но даже если отвлечься  от
реальной  вместимости  судна,  девяносто  процентов  здешних   фондов   не
потребуются на практике никому и никогда.
     И, следуя  заданной  программе,  компьютер  отбирал  лишь  безусловно
необходимую литературу на русском и английском, переводил содержание  книг
на специальные, форзейлианские, немыслимой емкости кристаллы, чтобы потом,
на корабле, в случае необходимости вновь придать им первоначальный облик.
     От мелькания по экрану бесконечных строчек с заглавиями сканированных
книг Новиков смертельно устал, вернее отупел. Вяло пережевывая  бутерброд,
он подумывал, что лучше: дождаться конца программы или плюнуть,  разыскать
Шульгина и уехать "домой".
     Настроение к ночи у него совсем испортилось. Такое  впечатление,  что
он заболевает. Еще и симптомы не определились, а как-то нудно,  словно  бы
поламывает, познабливает, и пища приобрела  вкус  старой  ваты.  Воздух  в
помещении неподвижный, а кажется, будто сквозит, мурашки по спине  бегают,
кожа на лице приобрела нездоровую чувствительность.
     А теперь добавился смутный, беспричинный страх. Андрей знал, что  при
некоторых болезнях страх, тоска, депрессия - сопутствующие симптомы, но от
такого знания легче не становилось. Все-таки, наверное,  лучше  уехать.  В
своей каюте,  под  теплым  одеялом,  да  после  чарки  "тройной  перцовой"
наверняка полегчает.
     Прикрыв отказывающиеся читать слишком яркие строчки  глаза,  Новиков,
на  грани  восприятия,  уловил   вдали   посторонний   звук.   Равномерное
потрескивание и поскрипывание, словно  бы  тяжелые  шаги  по  рассохшемуся
паркету.
     Вначале ему  подумалось,  что  это  Шульгин,  закончив  свои  дела  в
оружейной мастерской, сам догадался зайти сюда, потрепаться или пригласить
на вечернюю рюмку.
     Но и темп шагов был совершенно не Сашкин - уж его-то походку он  знал
великолепно, и паркет в библиотеке лежал мертво, какие там скрипы...
     И вдруг ему стало по-настоящему жутко. Как не было, пожалуй,  никогда
в жизни. Уже не мурашки - сильнейший ледяной озноб прокатился по  телу,  и
спазм сжал горло. А с чего бы? Кроме Шульгина и Антона, в Замке не было  и
быть не могло ни единой души. Новиков прикусил губу и встал. Сделал шаг  к
арочному проему - чего проще, выйти  и  посмотреть.  Несмотря  на  волевое
усилие, страх не отпустил - совершенно детский страх,  будто  в  пять  лет
очутился один в холодном и темном подвале.
     А каково тут было Воронцову,  действительно  одному  в  самый  первый
день?
     За спиной часто запищал  компьютер.  Программа  наконец  закончилась.
Машинально он взял из гнезда длинную  и  тяжелую,  чуть  теплую  на  ощупь
кассету с кристаллами, сунул в карман. И на него  обрушилась  новая  волна
страха. В этом кармане он всегда носил пистолет. И секунду назад собирался
его достать. А теперь его не было. Почти тут же  он  вспомнил,  что  утром
надел новую куртку, а "Вальтер" оставил в джинсовой...
     "Надо бы, как на Валгалле, в кобуре носить..." - запоздало  посетовал
Новиков, не слишком понимая, чем бы ему сейчас помог  пистолет.  Но  помог
бы, нет - второй вопрос, сейчас же его вообще не было.
     Сам себя  презирая  за  омерзительную  трусость,  Андрей  выглянул  в
коридор. Чтобы убедиться, что звук  шагов  -  а  теперь  в  этом  не  было
сомнения - имеет вполне рациональное об®яснение.
     Выглянул... Как раз в тот момент,  когда  из-за  ближайшего  поворота
возникло кошмарное видение.
     Материализованный монстр  из  американского  фильма  ужасов,  похожий
одновременно  на  двухметровую,  покрытую  зеленовато-серой  жабьей  кожей
гориллу и на распухший, многодневный уже труп утопленника. Перед чудовищем
катилась волна ледяной, тошнотворно-удушающей вони.
     Секундного ступора оказалось достаточно, чтобы омерзительное существо
тоже увидело Новикова, зафиксировало на нем свои мертвые, как  у  вареного
осетра, глаза - каждый глаз размером с крупное куриное яйцо - чуть присело
и метнулось вперед!
     Какой-то частью сознания понимая, что в реальности такого  просто  не
может быть, что явление это совсем из другого логического ряда, куда ближе
к галлюцинации, чем к  невероятной,  но  рационально  об®яснимой  сущности
Замка, Андрей отнюдь не готов был проверить это на себе.
     Он не помнил, вскрикнул ли сам, издало ли какой-нибудь звук чудовище,
или все происходило в тишине. Подчиняясь атавистическому инстинкту: видишь
незнакомое и страшное - беги, Новиков метнулся в  свой  отсек.  Монстр,  с
места взяв спринтерское ускорение, - следом.
     Проносясь вдоль книжных полок, Андрей  тщетно  пытался  увидеть  хоть
что-то, похожее на оружие. Увы! Здесь  не  было  даже  хорошего,  тяжелого
дубового стула. Добежать до  очередного  отсека  и  швырнуть  в  "гориллу"
креслом? Не успеть - топот, сопенье и  хлюпанье  преследователя  слышались
совсем близко, шагах в десяти-пятнадцати за спиной.
     Но, кажется,  дистанцию  пока  держать  удается.  Спортсменом  Андрей
всегда был неплохим. Километра три такой темп он удержит, если монстр идет
на пределе своих возможностей.
     Постепенно к Новикову  возвращались  хладнокровие  и  здравый  смысл.
Наверное, его первобытным предкам не раз приходилось спасаться бегством от
всяких там саблезубых тигров и прочей пакости и, раз  сам  он  существует,
как-то его пра-пра-пращуры выкручивались. И  передали  ему  необходимые  в
таких случаях стереотипы поведения. Решение пришло внезапно.  Оглянувшись,
чтобы оценить резерв времени. Новиков высоко подпрыгнул, ухватился за одну
из стоек пятиметрового стеллажа и что было сил рванул ее на себя, упершись
ногами в соседнюю секцию...
     К счастью, никаких дополнительных креплений стеллажи не имели. Андрей
почувствовал, как уставленная несколькими сотнями  томов  секция  начинает
наклоняться,  оттолкнулся  вбок,  еще  добавив  импульса  и,  приземляясь,
увидел, как книжная стена обрушивается на сократившего разрыв монстра.
     Идея оказалась плодотворной. Рыча от напряжения и яростного восторга.
Новиков валил полки одну  за  другой  с  обеих  сторон  прохода,  и  через
несколько минут завалы книг и торчащих во все стороны полированных брусьев
надежно преградили путь чудовищу. "Бензинчику бы счас!"  в  боевом  азарте
разохотился Новиков. Но бензину взяться было  неоткуда,  а  внутри  завала
обозначилось зловещее шевеление. Явно не похожее на галлюцинацию  существо
продиралось вверх.
     Но теперь времени в запасе было достаточно, а за углом  близкого  уже
поперечного коридора  находилась  дверь  лифта.  Однако  те  секунды,  что
Новиков ждал, пока раздвинутся створки лифта, стоили, наверное, еще многих
тысяч безвозвратно сожженных нервных клеток, потому что с  другой  стороны
галереи тоже донесся топот, хрюканье, утробный  рык.  Судя  по  звукам,  к
чудовищу спешила подмога.
     А деваться из тупика с голыми стенами было окончательно некуда.
     "Пожарный щит полагается в таких  местах  иметь,  -  подумал  Андрей,
когда за ним наконец закрылись двери и лифт начал бесшумный  взлет  сквозь
этажи. - Однако помог бы мне огнетушитель, топор, даже  железный  багор  -
ба-альшой вопрос!.."
     ...Шульгин,  по  обыкновению  последних  дней,  возился  в  оружейной
мастерской, воплощая в жизнь очередную идею. В  предвидении  ухода  в  мир
иной  -  не  в  прямом,  конечно,  смысле,  а  за  пределы  Замка  с   его
возможностями  -  он  задался  целью  изобрести   автоматический   карабин
небывалых характеристик, словно мало ему  было  тех  сотен  образцов,  что
имелись в его полном распоряжении. Да что там сотен, счет шел, пожалуй, на
тысячи, потому что к так называемой мастерской примыкали  общие  сводчатые
залы, такие, как в ленинградском Артиллерийском музее, а там, в деревянных
пирамидах,  застекленных  шкафах  и  стендах  стояли  и  лежали  винтовки,
автоматы, пистолеты-пулеметы, просто пистолеты и  револьверы  всех  типов,
марок, систем и модификаций,  когда  и  где-либо  изготовленные  на  Земле
заводским способом с момента изобретения унитарного патрона. Но в  отличие
от обыкновенного музея, где  оружие  выглядит  мертвым,  и  не  только  по
причине просверленных стволов и варварски пропиленных патронников, здешнее
было живым на  сто  процентов  -  новеньким,  как  положено,  смазанным  и
снабженным необходимым на первый случай комплектом боеприпасов.
     Немного нашлось бы мужчин любого возраста, чье сердце не дрогнуло  бы
при  виде  этих  смертоносных  сокровищ,  обладающих  бесспорным  обаянием
талантливо, со вкусом и тщанием сделанной вещи.
     Здесь тоже можно было бродить часами, даже просто рассматривая иногда
гениально простые и  рациональные,  иногда  до  невозможности  причудливые
конструкции, а уж если есть возможность взять любой из "стволов"  в  руки,
ощутить его вес, гладкость прохладного металла, обхватить ладонью шершавую
ореховую  рукоятку  какого-нибудь  всеми   забытого   "Раст-Гассера"   или
"Франкотта"... И тем более пострелять из чего захочется  в  специально  на
этот случай оборудованном тире...
     Вот и Шульгин, добравшись до сокровищ музея, вначале пережил  период,
так сказать, активного созерцания, а потом, пресытившись, возжелал сказать
и свое слово в оружейном деле.
     Он, конечно, не трудился над  мудреными  чертежами,  не  строгал,  не
пилил и не рассверливал куски железа, подобно Мосину, Борхарду с Люгером и
Калашникову, чтобы осчастливить человечество очередным  чудом  технической
смекалки,  вроде  отсечки-отражателя  или  полусцепленного  затвора.   Все
происходило в сфере чистого разума. И мастерская была мастерской только по
названию. Вместо станков, верстаков с тисками, наковален, горнов и прочего
Шульгин обходился компьютером стандартного для Замка типа.
     Сформулировав   угодный   ему    набор    баллистических    и    иных
тактико-технических характеристик, Сашка сначала  придирчиво  рассматривал
на цветном дисплее возникающие варианты,  затем  заставлял  материализатор
представить натурный образец и, разобрав-собрав его, сделав пару выстрелов
в пулеуловитель, отставлял очередного ублюдка в сторону.
     Справедливости ради следует  отметить,  некоторые  модели  получались
совсем неплохими и пошли бы на ура во многих солидных фирмах, но  Шульгину
требовалось нечто во всех смыслах исключительное.
     Самое странное, что своей цели он в конце концов достиг.
     Винтовка по всем параметрам была прекрасна. Изящные, хоть и необычные
очертания,  приклад,  который  навскидку  изумительно  ложился  в   плечо,
отливающий  матовой  голубизной  ствол   с   ажурным   дульным   тормозом,
эргономически безупречное расположение всех деталей и механизмов. Если  на
оружие распространяется понятие художественного  стиля,  это,  безусловно,
был чистейший модерн.
     А знаток-специалист отметил  бы  несколько  действительно  гениальных
находок. Пусть и сделал их не сам Шульгин, а компьютер в процессе  решения
дилетантски поставленных и почти неразрешимых технических проблем.
     Шульгин же, просто по забывчивости не воскликнувший в свой  адрес:  -
"Ай да сукин сын!", был почти счастлив в тот момент.
     Почти, потому что угнетали его совсем не подходящие к торжественности
момента  мысли.  Отчего  и  не  было  полноты  ощущения,  казалось,  будто
очередная пакость судьбы только и ждет момента, чтобы случиться внезапно и
все опошлить...
     По привычке подумалось, что недурно бы выпить, но эта мысль  потянула
за собой другую - если хочется выпить просто так, а тем более с тоски и  в
одиночку,  остановись,  подумай  и  воздержись,  какие  бы  оправдания   и
обоснования ни лезли в голову. Эта методика помогала ему не превратиться в
банального бытового пьяницу всю сознательную жизнь.
     В  пучины  психологической  войны  с  собственной  биохимией  ему  не
позволило погрузиться внезапное появление Новикова. Шульгин давно  уже  не
видел друга в таком состоянии. Какой-то вз®ерошенный, с царапиной на  щеке
и выбившейся из-под ремня рубашкой, он рывком захлопнул за собой  дверь  и
первым делом остановил взгляд не на нем, на живом человеке, а  на  шкафах,
где в  хронологическом  порядке  были  выставлены  образцы  автоматов,  от
первого "Ревелли" до новейших "Ингремов" и "Беретт".
     - Старик, что с тобой? - спросил Шульгин, делая шаг навстречу.
     - А? Да нет, все нормально. - Новиков поправил воротник,  потер  щеки
ладонью, хмыкнул недоуменно и вновь  стал  самим  собой.  -  Тут,  знаешь,
хреновина вышла, довольно бессмысленная... -  продолжая  говорить,  Андрей
подошел к привлекшей его внимание витрине, вынул из гнезда ППШ,  убедился,
что он заряжен, и от этого окончательно успокоился, сел на край стола,  не
выпуская  автомата  из  рук,  и  доходчиво  проинформировал   Шульгина   о
случившемся эксцессе.
     - Ну так чего, побежали, посмотрим! -  Сашка  тоже  взял  наизготовку
свой суперкарабин. - У меня тут, знаешь, ртутные пули, полный абзац...
     - В смысле? - заинтересовался никогда не виданным оружием Новиков.
     - А чего - в смысле... Последний писк! Ствол - цилиндр с  напором.  В
патроннике - десять миллиметров, на  выходе  -  девять.  Пуля  удлиненная,
мельхиоровая, сверху  свинцовая  рубашка,  как  раз  миллиметр,  чтобы  по
нарезам пройти, и начинка двадцать грамм жидкой ртути. Скорость пули - две
тысячи пятьсот! Любой бронежилет прошибет, как  чугунным  ядром.  И  дырка
будет такая же. Твоего монстра раздолбаем в лохмотья....
     Новиков скептически усмехнулся, пошарил по карманам, ища сигареты, не
нашел - остались на столе в библиотеке, взял протянутую Шульгиным.
     - Об том, чтоб застрелить, вопросов нету! Вопрос - есть  ли,  в  кого
стрелять?  Воспитанный   веками   здравый   смысл   и   материалистическое
мировоззрение подсказывают - а не иллюзия ли все?  Фантом-с...  Ну  откуда
тут подобным чудовищам взяться? Не было, не было - и нате!
     Шульгин поднял карабин к плечу, поводил по едва видной дальней  стене
анфилады огоньком лазерного прицела.
     - Не было... И Замка совсем недавно не было, и пришельцев... Я как-то
фильм смотрел про Гамлета, и очень мне понравилось, что  "есть  многое  на
свете, друг Горацио..."
     - Оно так, но все равно... Я вот окончательно в себя пришел и  о  чем
задумался - такая штука сгодилась бы, чтобы внезапно испугать.  Обстановка
мрачно-готическая, настрой мирный, безоружность опять  же,  одиночество...
Расчет на трусоватого любителя  фильмов.  Причем,  похоже,  что  подлинный
характер об®екта воздействия всерьез в расчет не брался... Я  же,  как  ни
крути, кое-какую подготовку имею и повидал всякое...
     - Скучный ты парень, Андрюха.  Жирафов  не  бывает...  Да  все,  мать
его... бывает! Вот пойдем сейчас и посмотрим! Если оно  живое,  то  в  два
ствола мы его раздербаним только так...
     - А если нет?
     Шульгин скептически скривил  тонкие  губы,  для  чего-то  внимательно
осмотрел ствольную коробку карабина, повернул его и  так,  и  эдак,  будто
пытался разобрать на металле едва заметный рисунок.
     - Если нет... Если нет, так и пошли они все! В другое место сходим, я
тут кое-что интересное тоже для тебя  приготовил.  Хотя  и  в  ином  роде.
Только сначала давай так сделаем... - он включил материализатор, и  внутри
его камеры возник еще один экземпляр карабина.
     - Возьми вот. От нашего стола - вашему столу. Мало ли что, а  от  ППШ
толку чуть в наших обстоятельствах.
     Нажав соседнюю клавишу, Шульгин начал  выгребать  из  камеры  тяжелые
ребристые магазины. Штук шесть он рассовал по  карманам,  еще  столько  же
протянул Андрею, один загнал в приемник  под  стволом,  щелкнул  затвором,
показал, что и как действует.
     - В общем, не сложнее, чем СВД. При разборке есть сложности, но  тебе
пока не надо. Прицел лазерный, так что бой исключительный. Лишь бы руки не
слишком дрожали. Короче - вперед, за орденами!