атирующими  посылками  и  скандальными
выводами, но видел перед собой старца с потухшим взглядом. И  после  того,
как Бандар-Бегаван движением руки поставил между собой и  верным  учеником
туманную, почти непрозрачную завесу, Антону оставалось только откланяться,
изобразив на прощание фигуру крайнего разочарования.
     "Что же еще могло случиться после того разговора?  -  недоумевал  он,
спускаясь по знакомой лестнице. - Старик сломан, будто его  уже  подвергли
публичному покаянию. Но это невозможно. Будь мы на Земле, я решил бы,  что
его кабинет прослушивается, а самого  загружают  наркотиками...  Но  здесь
такого последнюю тысячу лет не бывало,  если  я  хоть  что-нибудь  знаю  о
процедуре... Что ж, пусть даже так. Вообразим, что я  по-прежнему  окружен
агграми, вдобавок уже проникшими в Совет и в  Департамент  соответствия...
проиграть им сейчас было бы совсем унизительно...  -  и  Антон  усмехнулся
некстати родившейся мысли: "Уж тогда-то Шульгин окончательно  поймет,  кто
из нас дурак..."
     Это воспоминание  о  Шульгине  в  такой  момент  его  даже  несколько
позабавило - как же глубоко он погружен в земные реалии, что и  сейчас,  в
роковой,  по-настоящему  критический  момент   придает   значение   мнению
человека. А ведь оно должно волновать его  куда  меньше,  чем  египетского
фараона точка зрения раба на необходимость строительства пирамиды.
     Возвратившись в отведенное ему гостевое бунгало, Антон  первым  делом
погрузился в горячую,  насыщенную  радоном  и  серой  воду  высеченного  в
нефритовой скале бассейна, заставил себя расслабиться и, впадая  в  транс,
подумал, что самоустранение Бандар-Бегавана пойдет, скорее всего, лишь  на
пользу их замыслу. Старик не будет связывать инициативу и досаждать  пусть
и безупречными этически, но неуместными в предстоящей борьбе сентенциями.
     Последним волевым усилием он подключился к единой информационной сети
Системы  и  растворил  свою  индивидуальность  в  доступных   ей   уровнях
интеллектронной сферы.
     А ближе к вечеру, когда  свирепое  экваториальное  светило  коснулось
зубчатой горной гряды, Антон, заряженный физической и нервной энергией,  с
подсознанием, свободным от тайных сомнений и настроенным на успех во  всех
своих  начинаниях,  приступил  к  делу.  Окончательно   отринув   клановые
предрассудки   и   опираясь   на   детально   проработанный,   многократно
подстрахованный план.
     Мало того, что этот план учитывал все традиции, обычаи  и  прецеденты
вводимых в интригу департаментов и служб, он еще  и  опирался  на  богатый
опыт европейских бюрократий, восточных  деспотий  и  преступных  сообществ
Японии и Китая.
     Главной же "бомбой" Антон считал реконструированный с помощью  Книги,
десятков давно выведенных из оборота документов, показаний Ирины и Сильвии
"протокол" сговора  высших  правящих  сфер  Галактической  конфедерации  и
Аггрианского  союза,  который  и  предопределил  на  многие  века   вперед
состояние бесконечной, бесцельной и, по всем канонам, абсолютно аморальной
информационно-психологической войны. Даже намек на  возможность  оглашения
такого  документа  мог  вызвать  катастрофические  для  Совета  Ста  Миров
последствия.
     И ведь что самое интересное  -  начиная  реализацию  своего  замысла,
Антон и помыслить не мог, какие ему откроются бездны.
     Он ведь, невзирая на  свой  опыт  и  стаж,  был  всего  лишь  честным
идеалистом, как и подобает уважающему себя члену клана форзейлей. И привык
верить в абсолютную нравственность и "историческую правоту"  Конфедерации.
Теперь же получалось нечто совсем иное.
     Тем не менее в глубине души Антон продолжал надеяться,  что  нынешний
состав Совета, узнав и поняв то, что теперь известно  ему  самому,  примет
решение истинно мудрое. Ну а уж если  нет...  Тогда  Антон  удовлетворится
устройством своей личной судьбы, но навсегда  откажется  от  Подтверждения
Соответствия, то есть, выражаясь по-земному, от  участия  в  конкурсах  на
право баллотироваться в члены Совета Ста Миров.
     Однако очень скоро Антону пришлось  испытать  гораздо  более  сильные
ощущения, чем те, на которые он рассчитывал. Он успел  нанести  всего  два
или три предусмотренных планом визита,  сдать  крайне  хитро  составленный
отчет и запросить о сроках  предварительного  собеседования  с  секретарем
Малого жюри. Срок был определен  в  пределах  ближайшей  декады,  и  таким
образом времени на все задуманное хватало с избытком. Но на следующий день
он  получил  экстренную  и  конфиденциальную  ментограмму,  предписывающую
немедленно явиться в Секретариат Совета.
     Встревоженный, он исполнил предписание. Там, в  Церемониальном  зале,
освещенном переливающимися бликами полуденного  океана,  до  невероятности
любезный Администратор одного из высших рангов вручил ему патент на звание
Тайного Посла первого класса со всеми вытекающими правами и  привилегиями,
а также Особо Важную Инструкцию, которую надлежало активизировать не ранее
возвращения в свою земную Резиденцию.
     "Однако! Один лишь миг, и стандартная операционная база  превратилась
в Резиденцию..." - подумал Антон, сразу не  осознав  смысла  происшедшего.
Администратор продолжал плести фразы, составленные исключительно  из  слов
Парадного Стиля. Суть же их сводилась к тому, что досточтимый Тайный Посол
никак не связан сроками, может в  разумных  пределах  наслаждаться  самыми
изысканными удовольствиями на любой из  планет  Метрополии,  но  когда  он
сочтет необходимым возвратиться к исполнению своих  Высоких  обязанностей,
Инструкция должна быть исполнена неукоснительно и в полном об®еме.
     ...Давно уже можно было  начать  наслаждаться  преимуществами  своего
внезапного возвышения,  переселиться  в  подобающие  апартаменты,  созвать
друзей, покровителей и коллег на то, что по-русски можно назвать  банкетом
или даже пиром, а Антон все сидел на  скамье  повисшей  над  водами  бухты
ажурной  ротонды  и  мучительно  размышлял.   Впервые   за   время   своей
дипломатической карьеры он  ощущал  растерянность.  Того,  что  случилось,
случиться было не должно.
     И, значит, его представления о порядке вещей неадекватны  реальности.
Как, скажем, если бы в царской России посаженного на  гауптвахту  поручика
вдруг отвезли в Зимний дворец и министр двора барон Фредерике передал  ему
Высочайшее повеление о назначении Петербургским генерал-губернатором.
     Такого не бывало даже при Павле Первом, насколько ему известно.
     Выходит, что знакомый и привычный ему мир управляется совсем  другими
законами. Жесткая и незыблемая система управления таковой не является,  и,
следовательно. Галактическая конфедерация как бы не  существует.  И  стало
это очевидным после того лишь, как он сам сделал  попытку  совсем  немного
нарушить  традицию,  намекнув  Системе,  что  знает  о  ней  нечто   сверх
дозволенного и намеревается эти знания использовать в обход  существующего
порядка и... в личных целях! А в личных ли, возникает  теперь  вопрос.  Он
как бы поставил себя выше  Системы,  вообразил  себя  землянином,  захотел
воздействовать на нее извне, а не изнутри. И тут же понял - или  ему  дали
понять? -  что  Система  на  деле  не  более,  чем  одна  из  "подсистем",
направляемая  и  регулируемая  чем-то  гораздо  большим.  Таким   образом,
продолжал рассуждать Антон, ему как бы подан Знак. Но о чем  это  говорит?
Что отныне он приобщен к неким высшим сферам  и  выведен  за  рамки  общих
правил? Или наоборот? Мол, мы тебя заметили, оценили, наградили. Получи  и
успокойся. Хотя бы здесь, в Метрополии.  А  Инструкцию  узнаешь  там,  где
вреда от тебя уже не будет...
     Ему стало очень неуютно. При  любом  повороте  он  переходит  в  иное
качество. Взамен необходимо расстаться с  жизнью,  к  которой  он  привык,
которая ему нравилась, да и просто казалась единственно возможной...
     Антон теперь только осознал, как должен был чувствовать себя Воронцов
при их первой встрече. Некий пришелец,  носитель  высшего  разума  вторгся
внезапно в его жизнь, заставил  делать  нечто,  совершенно  ему  лично  не
нужное, и сокрушил все представления о прошлой  и  будущей  жизни.  Просто
потому, что указанный пришелец счел его, Воронцова, пригодным для  участия
во вселенских играх, отчего-то захвативших и его родную планету.
     Но Воронцов сумел  выдержать  шок  достойно.  Теперь  пришла  и  твоя
очередь. Тайный Посол...
     Он действительно  приблизился  к  разгадке,  но  пока  еще  не  знал,
насколько, и что последует далее.
     Как-то в разговоре с Новиковым Дмитрий заметил:
     - Не воспринимаю я Антона как носителя высшего разума,  представителя
расы, повелевающей Галактикой. Слишком он...  человекообразный.  Я  больше
Стругацким верил, про всех этих люденов, Странников и  прочих...  Вот  там
действительно... Высший разум должен быть несопоставим  и  непостижим  для
нас...
     - Ты, кстати, тоже не слишком похож на представителя расы,  способной
за минуту уничтожить планету  со  всем  населением,  умеющей  пересаживать
сердца и создавать  суперкомпьютеры.  -  Новиков  охотно  подхватил  тему,
потому что и сам неоднократно размышлял о том же. -  Лично  ты  не  похож.
Умеешь на уровне надсмотрщика с  триремы  погонять  своих  матросов,  чуть
лучше  Колумба  определяешься  по  звездам,   знаешь,   как   пользоваться
радиолокатором, стрелять из пистолета, включать телевизор... Еще  кое-что.
- Андрей развел руками. - Но ведь поселись ты среди пигмеев Конго - в  чем
сможешь проявить свое величие, кроме как парой фокусов  с  радиотелефоном,
телевизором на батарейках, умением убить на расстоянии, чуть большем,  чем
позволяет примитивный лук, залечить с помощью антибиотиков рану от  когтей
леопарда... Это так, первые попавшиеся примеры. Я  вот,  размышляючи  и  с
Ириной давно общаясь, для себя так предполагаю - а если, скажем, Антон наш
- нечто вроде того самого муравья, о  котором  Берестин  неглупо  написал.
Живет он в необыкновенно сложно и хитро устроенном муравейнике, а  сам  по
себе исчезающе малая величина, носитель миллионной доли общей  функции,  и
не всего муравейника даже, а  своего  подвида,  солдат  там,  фуражир  или
доильщик тлей... А в нашем случае он -  именно  контактор,  связник  между
несравнимыми по уровню цивилизациями. Так же, как Ирина...
     - Понижающий  трансформатор,  -  рассмеялся  Воронцов.  -  Понижающий
интеллектуальный уровень своей цивилизации до приемлемых параметров.
     -  Совершенно  верно.   Чтобы   лампочку   на   двести   двадцать   к
стокиловольтной ЛЭП подключить...
     Как всегда интуитивно, они  угадали  главное.  Антон  на  самом  деле
представлял не суперцивилизацию, а  лишь  один  из  ее  уровней.  Уровень,
настолько близкий к протоцивилизациям типа земной, что между ними возможно
прямое взаимодействие. И хоть разность технических потенциалов  во  многом
превосходила самые  смелые  допущения  земных  мыслителей,  принципиальной
разницы между ними не было. Как между пигмеями Конго, на которых  сослался
Новиков, и... ну пусть даже Эйнштейном или  Сахаровым.  А  если  на  место
пигмея из тропического леса поставить древнеегипетского жреца, а на  место
Эйнштейна  просто  способного  инженера,  так  вообще  станет  не  слишком
понятно, кто кого превосходит.
     Тем более что Антон, в силу особенностей развития своей  цивилизации,
был подготовлен к осознанию истинного положения  вещей  даже  меньше,  чем
Новиков с Воронцовым.
     Потому что он-то на самом деле считал себя носителем высшего  разума,
и все происходящее во Вселенной - плодами именно этого разума. На самом же
деле все было совсем не так.
     ...К  ночи  Антон,  не  желая   демонстративно   нарушать   традиции,
выказывать неуважение  к  только  что  обретенному  рангу,  переселился  в
удобный коттедж высоко в  горах.  Там,  на  краю  окруженного  изумрудными
скалами плато, среди насыщающих  воздух  радужным  туманом  целебной  воды
гейзеров, в похожих на  дворцы  древних  владык  виллах  отдыхали  местные
чиновники старших рангов и высокопоставленные визитеры. Там  и  нашел  его
Бандар-Бегаван.
     Они сидели на обращенной в сторону индигово-лимонного заката веранде,
и вновь  приободрившийся  профессор,  согрев  в  ладонях  каменную  пиалу,
процитировал старинный стих:

                         Приятен терпкий аромат
                         Ланлиньского вина.
                         Им чаша яшмовая вновь
                         Как золотом полна...

     - А чем, позвольте узнать, наградил вас мудрейший  и  справедливейший
Совет? Надеюсь, они не поскупились? - спросил Антон,  дослушав  декламацию
Учителя.
     - В твоем голосе я слышу иронию. Вряд ли она уместна.  Прав  оказался
я, а не ты. Видишь, и  без  твоих  сомнительных  авантюр  все  разрешилось
наилучшим образом. Со вчерашнего дня я - Пожизненный Наставник!
     Антон склонил голову. Старик достиг вершин желаемого, но, похоже, так
ничего и не понял. А не понял ли? Или понял все гораздо раньше и  счел  за
благо сыграть в смирение, которое не только на Земле паче гордости?
     - Скажите, Учитель, - если мне дозволено по-прежнему называть вас так
- а вам не  показалось  странным  как  начало  нашей  истории,  так  и  ее
неожиданный, хотя, безусловно, приятный  конец?  Не  слишком  ли  все  это
экстраординарно? - Он все же попытался еще раз прощупать старика.  Неужели
даже сейчас, в их, скорее всего, последнюю встречу, тот  не  приоткроется,
хоть намеком не подскажет ученику, как жить дальше?
     - Не мудрствуй сверх меры, друг мой. Я  намного  мудрее  тебя,  и  не
только в силу возложенной на мои плечи мантии. Победа наша  значительна  и
заслуги велики.  Их  просто  недооценили  сразу  поглощенные  сиюминутными
заботами не слишком просветленные чиновники. А потом  все  попало  в  поле
зрения тех, кто Видит и Знает.
     Результат налицо. И достаточно об этом. Выслушай лучше еще  несколько
стихов, а потом мы  обсудим  перспективы  твоей  грядущей  карьеры.  Я  не
намерен забыть о тебе и хочу после завершения новой миссии предложить тебе
свою прежнюю кафедру...
     - Вы что-нибудь знаете о моей... миссии?
     - О ней мы поговорим в свое время, а сейчас слушай  стихи.  Я  думаю,
они помогут тебе понять еще кое-что важное...
     ...Лежа на обширном низком ложе, Антон смотрел в  круто  изогнувшийся
над ним купол ночного  неба,  гораздо  более  черного,  чем  на  Земле,  и
усеянного немыслимым количеством  звезд,  среди  которых  невозможно  было
выделить   какие-нибудь   созвездия,   так   равномерно   и   плотно   они
располагались.
     Разговор с Бандар-Бегаваном не  принес  ни  радости,  ни  успокоения.
Скорее даже напротив. То, что ему, якобы, по словам Наставника, предстояло
сделать  на  Земле  (а  откуда,  кстати,  тот  мог  знать   о   содержании
Инструкции?), Антону, конечно, понравиться не могло. Ведь кем  он  был  по
самой своей сути?  Карьерным  дипломатом,  уроженцем  планеты  с  довольно
архаическими традициями, где  до  сих  пор  сохранились  твердые  принципы
клановости,    своеобразно    понимаемой    рыцарской    чести,    сложная
философско-этическая система, заменяющая религию. И хотя уже  очень  давно
они,  форзейли,  входили  в  Галактическую  конфедерацию,  овладели  всеми
достижениями ее науки и техники, но все равно  сохраняли  свою  неуловимую
особость и лучших своих представителей направляли в соответствующие своему
генотипу сферы деятельности: в ту же дипломатию,  галактическую  разведку,
психологические службы или отрасли  эзотерических  и  мистических  знаний.
Антону, например, досталось работать  да  Земле,  и  он  всегда  был  этим
доволен. Считал, что занимается делом важным и  перспективным.  Что  самым
блестящим образом и подтвердилось. Не кому-то еще, а именно  ему  довелось
поставить точку в самом  длительном  конфликте  галактической  истории.  А
теперь вот выяснилось, что все обстоит совсем по-другому...
     Не то, чтобы его слишком уж сильно волновали моменты  идеологические,
за время работы он достаточно убедился в относительности всяких  принципов
и догм, гораздо труднее было принять факт, что он прожил  довольно  много,
не имея понятия, в каком именно мире живет.
     Казалось бы, все устроено разумно, прочно, на века,  скорее  даже  на
вечность. За исключением  войны  с  агграми,  которая,  кстати,  никак  не
отражалась на реальной жизни большинства  разумных,  населяющих  те  самые
пресловутые Сто Миров - ну, может,  на  самом  деле  их  чуть  больше  или
меньше.  Но  теперь  истинная  картина  реальной  Вселенной  должна   быть
пересмотрена.    Если     не     такова,     как     казалась,     система
административно-политическая  -  а  она   изображалась   как   единственно
возможная для эффективного функционирования  об®единяющей  все  планеты  и
планетные системы Конфедерации, - то  отчего  не  быть  иной  вообще  всей
картине Мира?
     Продолжая размышлять, сопоставляя  ставшие  известными  ему  факты  и
возможные их интерпретации, Антон незаметно погружался в  сон.  Но  чем-то
это засыпание тоже отличалось от обычного.
     Казалось, что он как раз не  погружается,  а  наоборот,  воспаряет  в
бездонную высь ночного небосвода. И так же,  как  в  космосе,  направления
вверх  и  вниз  потеряли  свой  смысл,  и  ему  показалось,  что  началось
стремительное падение, тут же  перешедшее  в  горизонтальный  полет  среди
звезд,  по  всем  направлениям  сразу.  Будто  его  локализованный  внутри
черепной коробки мозг превратился в облако газа или плазмы и  со  световой
скоростью распыляется в межзвездном вакууме.
     Сохраняя какое-то остаточное самоощущение, он даже понимал, насколько
разреженной  становится   его   личность,   разлетающиеся   ее   фрагменты
стремительно теряют связь  между  собой,  начинают  словно  бы  автономное
существование.  Чем-то  это  походило  на  классическую  картину  Большого
Взрыва. И, следовательно, переставая быть самим собой, он начал осознавать
себя аналогом формирующейся Вселенной.
     И как  раньше  его  личность  включала  в  себя  знание  собственного
анатомического устройства, законов, по которым функционирует организм, так
теперь  Антону  стала  приоткрываться  суть  Вселенной,   в   которую   он
превращался.
     Он  никогда  не  изучал  всерьез  фундаментальных  космогоний,   имел
представление о физиках микро-  и  макромира  примерно  на  уровне  земных
читателей популярных журналов, но сейчас  свободно  понимал  то,  чему  не
имелось даже названий.
     Без всякого удивления он осознал, что  многомерность  мира  имеет  не
только абстрактно-теоретический, но и вполне конкретный смысл, и  что  вся
их могущественная сверхцивилизация в сравнении с этим миром не более,  чем
тонкая пленка плесени на  предметном  стекле  микроскопа.  Возможно,  тоже
убежденная в своей значительности и вполне самодостаточная.
     Следующим этапом постижения стало ощущение пронзающей  и  связывающей
этот мир, эту Гипервселенную гигантской сети, равно похожей  на  структуру
мозга и нервной системы  человека  и  на  устройство  чудовищных  размеров
компьютера.
     Благодаря  этой  сети  сама  Вселенная  превращалась  в  своеобразное
псевдомыслящее устройство. Способное не только усваивать и  перерабатывать
информацию, но и воздействовать на свое собственное физическое  состояние.
Тоже по аналогии с разумным биологическим существом. И, наконец, как некое
последнее озарение, к нему пришло понимание  того,  что  структура  эта  -
искусственного происхождения! Плод миллионолетних  трудов  совершенно  уже
невообразимо  могущественной  цивилизации,  если  только  столь  банальный
термин можно применить  к  уровню  развития  мыслящей  материи,  способной
управлять аксиоматикой N-мерной Гипервселенной,  интеллектуальным  усилием
создавать Галактики с любыми заданными свойствами, играть Реальностями так
же, как опытный софист играет словами...
     Из всего этого след