из любопытства осмотреть багаж нового хозяина, и не
более того. Как бы там ни было, свидетелей не оказалось (Карах притаился в
капюшоне  плаща,  а  плащ  был  на  Свароге),  одно  можно  утверждать   с
уверенностью - этот болван полез рассматривать топор. И  Доран-ан-Тег,  не
терпевший таких вольностей от  посторонних,  смахнул  ему  четыре  пальца,
оставив  один  большой.  Теперь  вся  троица  таращилась  на   Сварога   с
нескрываемым ужасом, и все его распоряжения исполнялись  бегом,  насколько
это было возможно на крохотной посудине.
     Он глянул на  капитана,  и  тот  проворно  подбежал,  вынул  изо  рта
глиняную трубку, даже пристукнул каблуками латаных сапог.
     - Ваша милость?
     - Когда войдем в Ямурлак?
     - Затемно, - сказал капитан и, поколебавшись, решился: -  А  вы  там,
часом, причаливать не собираетесь?
     - Не собираюсь. Что, боишься? Столько лет  тут  плаваешь,  мог  бы  и
привыкнуть...
     - Всякое бывает. В Ямурлаке с незапамятных времен было тихо, да вот с
недавних пор опять зашевелились. Болтают,  плавает  здесь  какой-то,  души
скупает или попросту нанимает корабль, вроде вашей  милости,  не  в  обиду
будь сказано, и командует плыть в Харлан. А по дороге  велит  причалить  в
Ямурлаке - и поминай как звали... Никто не возвращается.
     - Откуда же это известно, если никто не возвращается?
     - Болтают...
     - Что же ты не отказался?
     - Откажешь Брюхану, как же... Не знаю, что там насчет ловца душ, но в
последние дни на реке определенно что-то происходит.
     - Что?
     - Кто его знает... Сначала в низовья прошел "Божий любимчик",  а  это
корабль  капитана  Зо,  доводилось  слышать?  Потом  -   "Призрак   удачи"
Джагеддина. А три дня назад об®явился  душегуб  Гронт  на  "Трех  козырных
розах". Название, правда, заменил, повесил другое, ну да у нас  попадается
народ бывалый, они ж его по рангоуту вмиг опознали. Все трое - люди крайне
известные на всех морях, головы их в иных местах оценены в крайне солидные
суммы, а в других они, наоборот, чуть ли не почетные  граждане.  И  Гронт,
что странно, шел под горротским флагом.
     - Замаскировался, - сказал Сварог. - Дело житейское.
     - Да ведь самая забубенная головушка сто  раз  подумает,  прежде  чем
поднимать  горротскую  "кляксу"!  Не  любит  король  Стахор,   когда   без
разрешения пользуются его флагом, и, если изловит...  Значит,  Гронт  и  в
самом деле пошел на службу к Стахору. Была в  нем,  конечно,  гнильца,  но
чтоб идти под "кляксу"... - Он перехватил  иронический  взгляд  Сварога  и
словно бы даже обиделся: - Что, ваша милость, думаете: "чья бы корова..."?
Но тут, понимаете ли, есть большая разница: грешить людям меж  людьми  или
душу загубить на службе у Стахора... Так вот, я и  говорю:  три  капитана,
люди знаменитые  и,  добавим,  друг  друга  на  дух  не  терпевшие,  вдруг
об®явились в одном месте, причем не в море, на реке.  Не  драться  же  они
здесь собрались, для таких дел море не в пример просторнее...
     - А что, по Ителу любой может плавать свободно? Заходи из  моря  -  и
плыви?
     - Конечно, ваша милость. Исстари заведено -  середина  реки  свободна
для плаванья, без всяких таможен и разрешений. Ведь если ли кто-то пришлый
станет разбойничать по берегам, уйти В море ему будет трудновато -  быстро
перехватят. - Тут он спохватился, словно сообразил что-то. - Как  это  вы,
ваша милость, таких простых вещей не знаете?
     И перепугался, не распустил ли язык больше дозволенного.
     - Память отшибло, - сказал Сварог. - Кирпич, знаешь ли, с крыши упал.
Прямо на темечко.
     - Это, понятно, неприятность... Ну, наше дело  маленькое,  я  в  ваши
дела не лезу, не подумайте. - Он оглянулся на увечного.  -  Сколько  учили
дурака - не лезь, даже если не заперто... Так про что это ты?
     - Про свободу плавания.
     - Ага. Тут, ясное дело, есть нюансы. Середина реки свободна, но  если
у берегов сильной  державы  захотят  изобидеть  мелкую  сошку  вроде  нас,
придется нам  туго,  потому  что  заступаться  некому...  Доказывай  потом
соседям по камере, что взяли тебя в свободных водах. Они поверят, да толку
- чуть. Ну и соседи по сухопутью, понятно, при случае пакостят друг  другу
со всем возможным усердием, и в мирное время тоже. А  нам,  в  Пограничье,
приходится и  вовсе  несладко  -  люди  мы  бездержавные,  обидеть  всякий
норовит. Между прочим, коли уж  зашла  речь  о  пиратстве  -  скоро  будем
проплывать мимо исторического места. На весь Ител славилось  когда-то  при
прадедах. Старики болтают, будто бы там прямо из скалы появлялись  пираты.
Налетят, мечами посекут, ограбят - и назад  в  скалу.  Может,  и  врут.  А
может, в старые времена там и вправду были ворота.
     - Куда?
     - Черт их знает. В неизвестные места. Вроде бы  в  древности  хватало
таких ворот, только потом их то ли лары запечатали, то ли они сгинули сами
по себе. Но сейчас-то их точно нет. Сами посудите, ваша милость:  откройся
сейчас ворота в неизвестные места,  оттуда  незамедлительно  поналезло  бы
всякого неизвестного народа. Да и здешний люд шлялся бы на ту  сторону  за
милую душу, народ у нас такой - хлебом не  корми,  дай  пролезть  в  любую
щелку, особенно если там нет охраны, но есть подозрения, что можно спереть
что-то полезное в хозяйстве.
     - Ну, насчет этого - народ везде одинаковый, - сказал Сварог.
     - Вот я и говорю... Видите холм? Еще развалины на  вершине?  Говорят,
там похоронен стародавний барон. Упырь. С баронами такое тоже случается  -
Ямурлак под боком, вредно влияет даже на титулованных. Ходят слухи, что  в
полночь барон вылезает наверх, ищет, кого бы неосторожного сцапать. Что же
до русалок...
     - Да ты, я смотрю, книгу  написать  можешь  о  здешних  диковинах,  -
сказал Сварог.
     - Эх, умел бы я писать, читать-то с грехом пополам выучился... А  что
вы думаете? Был у нас такой Одноухий Пакрен, ходил на посудине вроде этой.
Вышла у него в Снольдере небольшая  неприятность  по  поводу  контрабанды,
определили ему пару лет, и сидел он  в  одной  камере  с  каким-то  ученым
типом, которого  туда  упекли  из-за  превратностей  судьбы,  -  политика,
интриги, кто-то из фаворитов загремел в немилость, а с ним,  как  водится,
на  всякий  случай  подмели  всех  его  дворецких-библиотекарей  и  прочих
конюших. А Пакрен у нас был повернутый на сказках  про  Ител  и  от  скуки
рассказывал их этому библиотекарю целыми днями. Того возьми да и выпусти -
политика перевернулась, фаворит  опять  в  фаворе...  Недельки  через  две
приходят и  за  Пакреном  -  которому,  между  прочим,  еще  полтора  года
досиживать - и волокут прямиком к тому ученому типу. Тип тоже весь из себя
в милости и процветании, пишет как раз ученый труд о сказках и  преданиях.
И Пакрен два месяца живет, как король, жрет-пьет самое лучшее и вспоминает
сказки, каковые записывать к нему специальный  канцелярист  приставлен.  А
когда выжали  его  досуха,  библиотекарь  или  кто  он  там  похлопотал  у
фаворита, и вернули Пакрену его корыто, велели убираться к такой-то матери
и больше не попадаться. А этот ученый  тип  вдобавок  от  радости  Пакрену
полный карман денег насыпал - они ж деньгам цену не  знают,  очкастые,  да
еще состоя при таком вельможе... Пакрен, не будь дурак,  в  Адари  уже  не
вернулся, завел канатную мастерскую в Ронеро, в гильдию пролез, даром  что
одноухий... От книг тоже иногда бывает польза народу вроде нас.  Вы,  ваша
милость, книги часом не пишете?
     - Бог миловал, - сказал Сварог.
     - Жаль. А то бы  я  вам  столько  порассказал  про  древние  дела  да
исторические места... Вон там будто бы и  появлялись  из  скалы  пираты...
Ваша милость, накликали! Чтоб они провалились, исторические места!
     Сварог посмотрел туда. Похоже, и в самом  деле  нарвались.  Из  узкой
расщелины  в  заросших  лесом   скалах   выплыли   две   длинные   галеры,
двухмачтовые,  хищно-изящные,  с  зарифленными  парусами,  без  флагов   и
вымпелов.  Весла  взмыли,  слаженно   ударили   по   воде   -   и   галеры
целеустремленно понеслись поперек реки, настигая "Гордость Адари".  Слышно
было,  как  ритмично  звенят  гонги,  задавая  темп  гребцам.  На  палубах
толпились люди в кожаных штанах,  ярких,  разноцветных  рубашках,  и  лучи
заката десятками солнечных зайчиков разбрызгивались на длинных, сверкающих
клинках.
     - А ведь исчезали корабли! - охнул капитан. - Грешили  на  того,  что
скупает души, да вот что оказалось...
     - Не уйдем? - спросил Сварог без всякой надежды.
     - Куда там, полное безветрие...  Ваша  милость,  бегите  за  топором!
Очень он напоминает один легендарный топорик, глядишь, и отобьетесь...
     Сварог  метнулся  в  каюту  и  выскочил  с  Доран-ан-Тегом.   Капитан
вооружился мушкетом, рулевой - громадным тесаком.  Только  покалеченный  в
дело не годился и бестолково тыкался от борта к борту.
     - Это обыкновенные люди, - шепнул Сварогу на ухо  вдруг  высунувшийся
из капюшона Карах.
     Капитан покосился на него и разинул рот.
     - А ты скройся! - цыкнул Сварог на верного домового.  -  Капитан,  да
там ведь...
     - Сплошь  бабы,  ваша  милость,  -  поддакнул  капитан.  -  Даже  без
доспехов, форс держат, стервы...
     Действительно, у форштевней обеих галер теснились женщины  -  рослые,
красивые девахи в  высоких  сапогах,  кожаных  штанах  и  ярких  рубашках.
Золотые  ожерелья,  широкие  запястья  с  самоцветами  -  но  мечи   самые
настоящие, и лица исполнены нешуточной азартной решимости.
     Галеры настигали, они вдруг  разминулись  и  зашли  с  обоих  бортов.
Раздался звонкий, властный девичий голос:
     - Спускайте парус!
     Корабли шли нос в нос, галеры были повыше, и  Сварог  задрал  голову,
отыскал взглядом кричавшую - черноволосую красавицу в сиреневой рубашке, с
особенно богатым ожерельем на шее.  Несмотря  на  суровость  ситуации,  он
невольно  смерил  ее  оценивающим  взглядом  и  пожалел,  что  их  встреча
случилась при столь уголовных обстоятельствах. Но пора было настроиться на
серьезный лад - спортивные девочки,  ловкие,  мечи  держат  умело,  и  их,
скажем честно,  многовато  для  бравого  экипажа  "Гордости  Адари".  И  в
военно-стратегическом плане, и во  всех  остальных  смыслах.  Вот  случай,
когда остается лишь пожалеть, что выбор столь богатый...
     - Я сказала - парус! - совсем сердито крикнула черноволосая.
     - Девочки, шли бы вы домой,  -  громко  сказал  Сварог,  перекрикивая
плеск весел. - Честное слово, мы спешим, у  нас  срочные  дела...  Что  вы
такие задиристые? Мамы хоть знают, куда вы пошли гулять?
     Раздался взрыв смеха -  веселого  и  явно  издевательского.  Амазонки
звонко хохотали, уверенные в себе, - для чего имелись все основания. Потом
в воздухе засвистели широкие ножи, почти сразу  же  перерубившие  трос,  и
треугольный парус, сминаясь, соскользнул на палубу, его  концы  свисали  с
обоих бортов, бороздя воду. Голая мачта  отчего-то  показалась  невероятно
жалкой.
     Корабль вдруг рыскнул носом. Сварог оглянулся. На  рулевого  наведены
несколько луков, высоких, сложных, рулевой уже бросил и штурвал, и  тесак,
всем видом показывая, что он человек мирный. Капитан, однако, крепился  из
чистой амбиции, с надеждой косясь на Сварога. Сварог пожал плечами:
     - Ладно, бросайте мушкет...
     Капитан тут же с превеликим облегчением последовал  его  совету.  Сам
Сварог топора не выпустил - он  только  отступил  к  кормовой  надстройке,
чтобы не зашли со спины. Черт, спиной к доскам  не  прижаться  -  Карах  в
капюшоне,  задавишь...  А  они  уже  развернули  галеры  носом  к   бортам
беспомощно  дрейфующей  по  течению   "Псевдогордости   Адари",   опустили
принайтованные  к  мачтам  абордажные  мостики-корвусы,  тяжелые  крюки  с
треском впились в палубу, с обеих сторон стучат подкованные сапоги...
     Вскоре на него нацелились десятка два клинков и вдвое больше азартных
сердитых глаз. Сварог усиленно пытался настроиться на боевой лад и не мог,
хоть тресни. Все понимал, но не мог.
     -  Бросай  топор,  -  приказала  черноволосая,   оказавшаяся   вблизи
соблазнительной  до  жути.  Видя,  что  Сварог  никак  не  реагирует,  она
раздраженно дернула подбородком в его сторону. Длинная стрела сорвалась  с
тетивы, вжикнула - и отскочила,  еще  в  воздухе  разваливаясь  на  куски.
Девицы удивленно  заохали,  только  черноволосая  удержалась,  но  глазищи
поневоле расширились:
     - Колдун? Или... - И она улыбнулась дерзко, весело.  -  Кажется,  нам
повезло больше, чем я рассчитывала. Посудина никудышная, вся добыча -  два
будущих гребца, но я, похоже, первая, кому удалось взять в плен лара...
     Рыжая, стоявшая с  ней  рядом,  вдруг  вытянула  меч  к  самой  груди
Сварога, и он автоматически взмахнул топором, снеся конец  клинка,  словно
головку одуванчика.
     Вот тут их достало по-настоящему, даже черноволосую  нахалку.  Так  и
разинули рты. И шансы у него были серьезные - крушить направо-налево, пока
не опомнились, в толчее их длинные мечи будут только мешать друг другу,  и
луки в ход не пустишь, они без доспехов, а на  нем  -  кольчуга,  выдержит
кучу слабых колющих ударов - слабых, потому что в свалке таким  мечом  для
рубящего просто не размахнешься, пойдут главным образом колющие  тычки.  И
получится резня.
     Если бы он смог. А он не мог. Он смотрел, представляя, что  останется
от этого надменного личика, от этой черноволосой головки после  свистящего
неотразимого удара  Доран-ан-Тега,  -  и  не  мог  поднять  руку.  Они  не
ассоциировались для него  с  врагом,  которого  следовало  победить  любой
ценой, - и это все губило.
     Сварог оглянулся на левый берег,  оказавшийся  гораздо  ближе.  Место
было заметное - прямо напротив сцепленных корвусами кораблей чернела среди
деревьев высокая скала, похожая на восклицательный знак, а если  пошлее  -
на фаллос. Тем лучше. Он бочком,  бочком  отступил  к  борту,  прежде  чем
кто-то догадался в чем дело, и успел что-то предпринять,  вытянул  руку  с
топором над бортом, не без внутренней  борьбы  разжал  пальцы.  За  бортом
шумно плеснуло. Топор Дорана отправился на дно,  откуда  извлечь  его  мог
только сам Сварог - или любой после его смерти, но никак не раньше.
     - Это нужно понимать так, что  ты  сдаешься?  -  насмешливо  спросила
черноволосая.
     - Это надо понимать так, что мне вас стало жалко и  не  хватило  духу
порубить в капусту к чертовой матери, - сказал Сварог сердито. - Живи  уж,
красотка.
     Она сузила глаза:
     - Может, ты и не врешь, что смог  бы  нас  изрубить...  Но  это  лишь
доказывает, что боевого духа у тебя маловато. Значит,  ты  побежденный,  с
какой стороны ни смотри.
     - А тебя розгой никогда не драли? - с любопытством спросил Сварог.
     Она так и  вскинулась,  от  нее  прямо-таки  искры  полетели.  Сварог
ответил ей невиннейшей улыбкой, и она, взяв себя в руки, глянула свысока:
     - Ну что ж, безоружный пленник может резвиться, как ему  угодно...  -
Обернулась к своим: - Осмотрите корабль. Этому наглецу  на  всякий  случай
свяжите руки и ведите их всех на галеру.
     Сварог испугался было, что его станут обыскивать дотошно и  обнаружат
Караха, но Карах сидел тихонечко, как мышь  под  метлой,  а  Сварога  лишь
бегло охлопали, проверили, нет ли кинжала за голенищем, скрутили  руки  за
спиной и молча показали на мостик. Он зашагал на галеру. Там его втолкнули
в кормовую каюту, привязали за  руки  к  поддерживавшему  потолок  резному
столбу и оставили  одного.  Он  пошевелил  запястьями  -  веревки  держали
крепко, не причиняя, однако, боли. Опыт у этих очаровательных чертовок был
богатый.
     - Ну что, Карах, влипли? - спросил он тихо.
     - Выберемся, хозяин. Осмотримся. Угроза не смертельная.
     - По-моему, угроза как раз смертельная, когда вокруг столько кошек, -
проворчал Сварог. - Хроническое разбегание глаз заработать  можно.  Ладно,
сиди тихо, запоминай дорогу по мере возможности, а там посмотрим, как тебя
легализовать, и вообще...
     С трех сторон каюты были высокие окна, и  он  глянул  назад.  Корвусы
вновь подняли, вертикально прикрепили к мачтам,  а  "Гордость  Адари"  уже
погружалась   в   воду,   заваливаясь   на   корму.   "Называется,   побыл
судовладельцем, - печально констатировал Сварог. - Интересно, колебался бы
капитан Зо или без всяких сентиментальных  метаний  души  шарахнул  бы  по
красоткам картечью со всего борта? У них самих, кстати, ни одной пушки  не
видно..."
     Стукнула резная дверь - вошла черноволосая. Стянула перевязь с мечом,
повесила на  затейливый  крюк,  по-хозяйски  стуча  каблуками,  подошла  и
остановилась перед ним:
     - Стоишь?
     - Стою, - сказал Сварог. - Постою, не беспокойся.
     - Ты правда лар?
     - Правда, - сказал Сварог. - Так что  можешь  плясать  от  радости  -
непременно попадешь в летописи.
     Она фыркнула, щуря карие глаза:
     - В летописи я и так попаду, не беспокойся. Есть  за  что.  Как  твое
имя?
     - Лорд Сварог, граф Гэйр, - сказал он, искренне радуясь, что  наконец
нашелся кто-то,  у  кого  это  имя  не  вызвало  никакой  реакции,  будучи
абсолютно неизвестным.
     - Ого... - сказала она. - Впрочем, у нас  и  графы  найдутся...  Я  -
Грайне, царица Коргала.
     - Понятно, - сказал Сварог, хотя ничегошеньки не понял.
     Никакого Коргала на континенте нет. А на Таларе нет царских титулов -
только короли. Откуда же она тогда? И почему оба говорят на одном и том же
языке? Вот только произношение у нее незнакомое - нигде вроде  бы  так  не
растягивают гласные в конце слова и не двоят "р"...
     - Говорят, вы могучие колдуны, - сказала она с ноткой осторожности. -
Почему же ты так легко поддался?
     - А может, я просто развлекаюсь,  -  сказал  Сварог.  -  До  поры  до
времени. Потом как начну молниями швыряться...
     Она чуточку отодвинулась:
     - В самом деле, странно, что хозяин небесного замка путешествовал  на
таком корыте... - И упрямо задрала  подбородок.  -  Все  равно,  я  не  из
пугливых. Если уж на что-то решилась... Вот что. Скорее всего ты  не  лар.
Ты - незаконный сын лара от земной женщины, говорят, такие числятся рангом
пониже...
     - Эй, полегче на поворотах, - сказал Сварог. - Я тебе не  кто-нибудь,
а законный сын.
     - Все равно, постой пока...
     Она вышла. Ритмично звенели  диски,  галеры  гуськом  вошли  в  узкий
проход меж скал, где бок о бок ни за что не  уместились  бы,  перепутались
веслами. "Бедный мой экипаж, - подумал Сварог, -  ведь  определят  за  эти
самые весла..."
     Проход загибался вправо. Весла слаженно ударяли по воде, не  поднимая
брызг. Вокруг словно бы потемнело - нет, скорее поголубело,  синяя,  цвета
ясного неба мгла сгущалась, пока совершенно не скрыла проплывавшие  совсем
рядом   шершавые,   выветрившиеся   скалы.   Голубизна   превратилась    в
угольно-черную тьму. Сварогу показалось вначале, что он  ослеп.  Но,  едва
глаза немного привыкли, он увидел за окнами россыпь ярких, крупных звезд.
     Там, на Ителе, солнце еще не зашло. А здесь - где, хотелось бы знать?
- уже стояла глубокая ночь. Выходит, речные слухи о таинственных воротах в
иные миры оказались правдой?
     Щеку Сварогу защекотал пушистый мех. Он спросил:
     - Ты чего высунулся?
     - Запоминаю дорогу, - сказал Карах.
     Сварог не успел найти  ответ  -  скрипнула  дверь.  Вошла  Грайне  со
светильником, укрепила его в торчавшем из стены железном  кольце.  Стянула
сапоги, швырнула в угол, закинула руки за голову, выгнулась, потянулась:
     - Ну вот мы и дома...
     - Это что, Сильвана? - наугад спросил Сварог.
     - Это  Сильвана...  Удивительно  удачный  набег  получился.  Посудина
попалась жалкая, зато я взяла в плен лара. В последний раз здесь  за  нами
погнался какой-то странный корабль: парусов на нем не было  совсем,  весел
тоже, но он плыл против течения. И дымил трубой, как кухня  в  праздничный
день, по бокам крутились колеса... Но воро