мался  столь   интересной   игрой,   Кора   рассматривала
окрестности  виллы.  Перед  ней  расстилалось  ровное  зеленое поле -- газон
размером с футбольное поле и оформленный как футбольное поле  --  с  беговой
дорожкой, белой разметкой и даже воротами. Но Кора была уверена, что все это
-- обман.  Людям,  которые  владели  виллой,  поле было нужно как посадочная
площадка.
     На  футбольном  поле  стояло  четыре  армейских  вертолета  камуфляжной
окраски и один вертолет гражданский, серебряный.
     Возле вертолетов лениво передвигались механики и охранники, стараясь не
вылезать  на  солнце. -- Смотри! -- радостно воскликнул профессор. И в то же
мгновение Кора была вынуждена зажмуриться, потому что ей в  глаза  запустили
солнечный зайчик.
     Кто-то  подавал  ответный  сигнал  из  виллы.  У профессора там нашлись
друзья.
     -- Все в порядке, -- сказал Эдуард Оскарович,  --  пошли  вниз.  Только
прошу  соблюдать  максимальную  осторожность.  Мне  бы не хотелось, чтобы по
вашей милости мы погибли в двух шагах от цели.
     Коре хотелось спросить, в чем же заключается их цель, но она побоялась,
что профессор сочтет ее нетактичной.
     Тропинка  стала  еще  уже,  кусты  сомкнулись  так,   что   приходилось
продираться  сквозь них, оставляя на их колючках клочки одежды и собственной
кожи. Жара в зарослях стояла недвижная и пахнущая гнилью.
     Они вышли к задам виллы в том месте, где располагалась свалка.  Ворота,
в которые в®езжали грузовики, вывозившие мусор, были приоткрыты. Стражей, то
ли  по  причине отвратительных миазмов, царивших в этой жаркой котловине, то
ли из-за того, что все были заняты в другом месте, не оказалось.
     -- Я бы мог дать им несколько полезных уроков по вопросам безопасности,
-- сообщил профессор. -- Так легкомысленно вести  себя  в  моем  присутствии
недопустимо.
     -- А  вы  разведчик?  --  с надеждой спросила Кора, которой хотелось бы
иметь рядом с собой побольше сотрудников одной организации.
     -- Нет, я держусь подальше от этой  сволочи,  --  неожиданно  признался
Калнин. -- Но у меня есть голова на плечах, а это чего-то да стоит.
     Притом  профессор  оставался мрачен, и голос его звучал сварливо, будто
он говорил о несвежем жарком, поданном ему в ресторане.
     Они прошли дорожкой, которая заканчивалась у дверей на кухню.
     Профессор  уверенно  толкнул  дверь,  и  они  оказались  в   полутемной
кладовке.  Знакомый  голос  спросил:  --  Хвоста за собой не привели? -- Кто
полезет по горам в такой день? -- сказал в ответ Калнин.
     -- Тогда подождите здесь три минуты, дайте мне уйти.  Никто  не  должен
видеть  нас  вместе.  --  Знаю,  --  буркнул  Калнин, -- не надо меня учить.
Послышались быстрые шаги. Неясная тень  мелькнула  в  дверях,  тяжелые  шаги
удалились по коридору.
     -- Теперь наша с тобой очередь, -- сказал Калнин. -- Я знаю, куда идти.
Я здесь  уже  был.  Только умоляю: ничему не удивляйся, не подавай голоса...
Ты, конечно, простужена?
     -- Кажется, нет.
     -- Это только кажется, что нет, а в решительный момент ты, конечно  же,
начнешь  чихать.  -- Мне подождать вас здесь? -- обиделась Кора. -- Еще хуже
-- прошипел профессор. -- Чтобы тебя заметил случайный лакей или охранник  и
когда  тебя  начнут  спрашивать,  откуда  ты  заявилась, ты, конечно же, все
расскажешь. Тут нам с тобой и смерть придет. -- Как в сказке?
     -- Как в сказке, только больнее, -- поправил Кору Калнин.
     Он провел ее темной узкой лестницей на второй  этаж,  затем  коридором,
где  были  навалены  пустые  ящики.  -- Знаешь, что это такое? -- спросил он
Кору. -- Понятия не имею.
     -- Это ящики из-под  продуктов,  которые  выписывают  на  нашу  честную
компанию.  На всякий случай нас положено калорийно кормить и ни в чем нам не
отказывать. Местное же военное начальство получает  продовольствие,  включая
всяческие  деликатесы,  которых  даже  в  столице  не  сыщешь, на шестьдесят
человек -- так что в некоторых официальных кругах в  столице  полагают,  что
нас здесь почти рота и мы отличаемся страшным аппетитом. -- И едят сами?
     -- И  едят  сами, с челядью и любовницами. -- А если откроется? Приедет
комиссия... -- Сейчас здесь находится самая высокая комиссия, опять  решают,
что с нами делать. И может быть, сегодня наконец решат.
     Они  остановились  на  галерее,  которая опоясывала утопавший в темноте
зал.  В  дальнем  конце  ее  располагалась,  как  догадалась   Кора,   будка
киномеханика  --  где-то,  когда-то  она  видела,  как  делали  и показывали
кинофильмы лет сто назад. Вот в эту кинобудку профессор и провел Кору.
     Там было темно, пахло пылью, но жара сюда не проникала.
     Калнин первым прошел к одному из двух квадратных отверстий  в  передней
стенке кинобудки и выглянул наружу.
     -- Еще  не  собрались.  Обедают,  --  сказал  он.  Он уселся на высокий
крутящийся стул киномеханика, с  которого  он  мог  поглядывать  вниз.  Кора
подошла  к  соседнему  отверстию  и  увидела,  что кинобудка расположена под
потолком зала,  небольшого,  но  просторного  и  высокого.  Внизу  находился
большой овальный стол, вокруг которого стояли удобные широкие кресла.
     Пока Кора разглядывала этот зал, в нем зажегся свет и вошли две женщины
в строгих  черных  костюмах.  Они  катили  перед  собой тележки. На тележках
стояли сосуды с напитками и бокалы -- по числу участников встречи  --  пять.
Женщины  принялись  расставлять  бокалы  и сосуды на столе. Потом пришла еще
одна женщина, принесшая корзину фруктов. Затем наступила пауза.
     Профессор выглянул в окошко. Никого в зале не было. -- Мы жили на  этой
вилле. У меня была комната в западном крыле...
     -- Я думала, что вы здесь две недели, как и остальные? -- Вы никогда не
выделяли  меня  из  остальных, -- усмехнулся Калнин, -- даже когда, движимая
юношеской гордостью, решили составить списки обитателей  нашего  ирреального
мира, стараясь ввести порядок в законы ада.
     -- Мне  трудно  оставаться  без  дела,  --  призналась Кора. -- Хотя не
исключено, -- заметил профессор, -- что вы  выполняли  определенное  задание
службы  безопасности.  Я  не  знаю,  как  все это будет называться через сто
пятьдесят лет после моей смерти, но безопасность останется. Могут  закрыться
университеты и исчезнуть консерватории, но служба безопасности останется. Вы
со мной согласны?
     -- Да, -- сказала Кора. -- Ведь без безопасности нельзя.
     -- Иначе  кто  будет арестовывать, допрашивать, пытать и расстреливать,
правда? -- Я не это хотела сказать! -- воскликнула Кора. -- А чем  же  будет
заниматься разведка в ваше время? -- А вы жили... простите, я записывала, но
забыла -- это было так давно!
     Профессор  поерзал  на  жестком  крутящемся  табурете, выглянул наружу,
никого не увидел и тогда лишь ответил Коре:
     -- Я пришел сюда в августе 1949 года, но это ничего вам не говорит.  --
А почему это должно говорить? -- Потому что в те дни мир находился на пороге
атомной смерти. И если я не мог остановить это безумие, то знал, как убежать
от него. -- Как?
     -- Убежать  сюда,  -- ответил Эдуард Оскарович. -- Значит, вы, как и я,
знали, что можно проникнуть в параллельный мир?
     -- Девочка моя, -- искренне удивился Эдуард Оскарович и остро  взглянул
на  Кору.  --  Вам не кажется, что вы слишком осведомлены для вашего нежного
возраста?
     -- А вы, --  отпарировала  Кора,  --  слишком  осведомлены  для  вашего
древнего и отсталого времени.
     -- Может  быть,  с  вашей,  юной,  точки  зрения  вы и правы, -- сказал
профессор. -- Но я очень прошу вас учесть вот что:  тысячу  лет  назад  люди
были не глупее нас с вами, а сто пятьдесят лет назад, когда жил я, люди были
наверняка точно такими же, как и вы, только более напуганными. -- Почему?
     -- Очевидно, вы прогуляли уроки, когда вам в школе рассказывали о жизни
страны Советский Союз. Она существовала с 1917 года.
     -- Под  конец  двадцатого  века,  --  сказала  Кора. -- Я была здоровой
девочкой и не болела. Прогуливать приходилось -- но ведь это ничего не дает:
если  вы  прогуляли  уроки,  то  вечером  у  вас  включается   компьютер   и
принудительно заставляет пройти программу пропущенного дня.
     -- Как так принудительно? Насильно? Под угрозой побоев? -- встревожился
Калнин. -- Нет, ты сама знаешь, что должна, -- об®яснила Кора. -- Хорошо, вы
мне еще расскажете об этом, -- произнес профессор. -- Но сейчас нам придется
послушать  вершителей  наших судеб. Кора ринулась ко второму окошку в стене.
-- Полная тишина -- мы не можем рисковать! -- прошептал Калнин.
     Сквозь небольшое окошко в стенке кинобудки  Коре  было  видно,  как  не
спеша в зал входили люди, по всему судя, только что обильно позавтракавшие и
весьма  уверенные  в  себе.  Они проходили к креслам и занимали их. Эти люди
чувствовали себя равными друг другу. За исключением одного --  Гарбуя.  Кора
сразу  почувствовала  напряжение, исходившее от него. Он занял самое дальнее
от Коры кресло и вцепился в его  подлокотники  так,  что  пальцы  утонули  в
мягкой обивке.
     Из  пяти  человек,  собравшихся  вокруг  овального  стола,  трое были в
сверкающих мундирах, двое -- в скромной цивильной одежде.
     В зале появились лакеи,  которые  развозили  на  тележках  кофейники  и
чашки. Пока они разливали кофе по чашкам, в зале царило молчание.
     Оно  продолжалось  и  после ухода лакеев. Будто никто не хотел брать на
себя первый  рывок.  Так  бывает  в  велосипедных  гонках  на  треке,  когда
соперники  испытывают  нервы  друг друга, не двигаясь с места. Кто первый не
выдержит и кинется вперед, обычно проигрывает. Но еще чаще проигрывает  тот,
кто прозевал рывок своего соперника.
     Первым нарушил молчание седовласый грузный генерал с утробным голосом.
     -- Генерал  Грай,  --  сказал  он,  скорее приказывая, чем прося, -- вы
только что побывали в лагере пришельцев. Каковы ваши впечатления?
     -- Ну что вам сказать, ваше постоянство, -- ответил  узколицый  генерал
Грай. -- Общее впечатление они про-изводя'1 самое жалкое. Несмотря на то что
там  подобраны  экземпляры  разных  времен  и социальных условий. Так что по
первому впечатлению -- это не противник. Нет, не противник.
     Генерал Грай даже вздохнул и возвел к потолку тонкие и длинные,  как  у
гиббона,  руки, показывая, что он никак не виноват в том, что попались такие
ничтожные пришельцы.
     "Странно слышать, -- подумала Кора, -- когда тебя называют  пришельцем,
а себя полагают аборигенами".
     -- Значит,  вы  поддерживаете  план,  выдвинутый  Генеральным  штабом и
Управлением военно-промышленного комплекса? -- спросил седовласый.
     -- Так точно, ваше  постоянство,  --  согласился  генерал.  --  Но  там
возникла  одна  проблема,  на  которую  нам почему-то забыл указать господин
Гарбуй. И меня интересует: почему он забыл указать на эту проблему?
     -- Простите? -- Гарбуй наклонился вперед. Он  вел  себя  как  послушный
толстый мальчик, которого привели в гости к строгой тете.
     -- Мне  открыл  глаза  полковник  Рай-Райи.  Оказывается,  нет  никаких
гарантий, что полученные здесь  образцы  людей  из  параллельного  мира  при
возвращении  попадут  в  отрезок  времени,  который соответствует настоящему
моменту на Земле-2.
     -- Никогда нельзя доверять штатским! -- откликнулся седовласый генерал,
который был вынужден широко расставлять ляжки, чтобы живот  мог  провалиться
между ними и не закрывать обзора. -- Хватит ждать! Хватит быть отщепенцами в
собственном   отечестве.   История  нам  не  простит  промедления!  Ты  как,
президент? Решил или в кусты?
     -- Ах, погодите, маршал Самсуний,  --  отмахнулся  от  него  одноглазый
президент,  бюсты  и  статуи  которого обильно украшали окрестности. В своем
черном камзоле и брюках с белыми лампасами он казался вороненком, залетевшим
на пир попугаев. -- История всегда и все простит умному. История все простит
победителю. Но в  ней  нет  места  тем,  кто  спешит  и  ставит  под  угрозу
гигантские планы народа и любимого им правительства.
     -- Прав  ты,  Гурийуй,  прав  ты,  наш  президент,  -- отозвался маршал
Самсуний утробным голосом. --  Неудачную  войну  мы  можем  и  с  Федерацией
затеять.  А нам нужна достойная, выгодная и победная операция, которая решит
все проблемы сразу.
     -- Вот в свете этого, -- снова заговорил узколицый Грай, -- мне кажется
особенно опасной информация, полученная от полковника. Он ведь не с  потолка
ее взял.
     Все  обернулись  к  Гарбую.  Послушный  мальчик  перекладывал  на столе
бумажки, словно если пасьянс из них выйдет, он сможет сказать  замечательную
речь. Но пасьянс все не сходился.
     Профессор  Калнин с негодованием прошептал Коре: "Ну что же он!" Видно,
от поведения и позиции Гарбуя многое зависело. Но Кора пока не знала -- что.
     Наконец Гарбуй,  отчаявшись,  видно,  отыскать  самую  нужную  бумажку,
отодвинул  ворох листов в сторону, откашлялся и заговорил тонким голосом: --
Проблема, как известно...
     Тут его голос сорвался, и ему пришлось начать речь на тон ниже.
     -- Проблема, которая стоит перед нами, непроста, -- сказал он.
     Третий генерал, уже знакомый  по  лабиринту,  крепкий  солдафон  Лей  с
челкой  на  низком  лбу, громко хмыкнул. -- Ты, профессор, время не тяни, --
сказал он. -- А то мы найдем на тебя управу, --  маршал  Самсуний  приоткрыл
тяжелые веки. -- У нас, у армии, терпение тоже не бесконечно.
     -- Вопрос не в вас, не в ваших амбициях и вашем стремлении к власти, --
заговорил  Гарбуй,  и  заговорил  с  неожиданной  энергией  и злостью. -- Вы
почему-то убеждены, как, впрочем, это случалось и за тысячу лет до вас,  что
стоит  паровозу разогнаться, он сметет все на своем пути. Но паровоз едет по
рельсам и никуда в сторону с®ехать не  может.  А  когда  впереди  загорается
красный свет, машинист должен знать, что паровозу пора остановиться. Впереди
может  быть  хвост  товарного состава или вообще тупиковая ветка с обрывом в
конце. Вы поняли меня, маршал?
     -- Я понимаю то, что мне диктует моя голова,  --  ответил  фельдмаршал,
дыша  тяжело  и  часто.  -- И не пугай меня семафорами. На то и танки, чтобы
скосить эти семафоры.
     -- Воля ваша, -- сказал Гарбуй. -- Тогда я  ухожу,  и  разбирайтесь  во
всем  сами.  Когда сюда придут каратели с Земли, для каждого из вас найдется
веревка.
     -- А вот это у тебя не выйдет, -- сказал солдафон Лей. -- И угрозы твои
пустые. Я  вообще  не  понимаю,  почему  президент  держит  возле  себя  эту
истеричку.
     -- Это  не  истерия!  --  закричал  Гарбуй.  -- Это попытка остановить,
удержать вас от самоубийства!
     -- Не через такие пропасти перешагивали наши любимые гвардейцы! -- счел
нужным вставить слово генерал Грай.
     -- Хватит, --  раздался  голос  одноглазого  президента.  И  все  разом
замолчали.
     -- Если  кто-то пришел сюда еще раз изложить свою позицию, -- сказал он
высоким голосом подростка, -- то он может сейчас же  выйти  в  коридор,  там
ждут  наши ад®ютанты и референты. Они с наслаждением выслушают вашу речь. Мы
же собрались принимать решения. И для этого я попрошу высказать  свои  точки
зрения  представителей двух основных мнений в нашем руководстве. И сначала я
предлагаю выслушать господина  профессора  Гарбуя  --  руководителя  проекта
"Дубль". Затем мы послушаем, что нам скажет генерал Лей. Согласны?
     -- Нет, -- выкрикнул маршал, -- так не пойдет. Нам не нужен доклад, все
и так ясно!
     -- Мы  здесь все равны, -- ответил президент, сдерживая гнев. -- И если
бы не профессор Гарбуй, мы бы здесь не сидели. К счастью,  генералы  годятся
лишь исполнять.
     -- Не  совсем так, твое постоянство, -- возразил генерал Лей. Голос его
был хриплым и сдавленным. -- Маршал прав в том, что нельзя ставить  на  одну
доску  нас  и всякого Гарбуя. Мы платим деньги, чтобы он думал. Будет думать
неправильно,  поменяем  на  другого.  --  У  вас  есть  другой?  --  спросил
президент.  Генерал Лей прорычал что-то невнятное. -- Говорите, -- президент
обернулся к  Гарбую.  После  некоторой  паузы  тот  заговорил  без  бумажек,
подсказок и плана -- он уже совладал со своими чувствами или страхами.
     -- Я  не  буду  углубляться в историю, -- произнес он, и грузный маршал
уже открыл рот, чтобы издевательски откликнуться на эти слова, но  президент
успел  поднять  руку  и  ладонью  в  воздухе  как  бы затолкал обратно слова
толстяка. Тот поперхнулся и смолчал.
     -- Но позволю себе напомнить, что именно мне удалось доказать, а  затем
и осуществить переход между двумя параллельными мирами, то есть открыть окно
из  нашего мира в мир, называемый Землей-2. Я не ждал и не жду благодарности
от вас за мое открытие, хотя полагаю, что на Земле-2 его  оценили  бы  очень
высоко.
     -- На Земле-2 тебя бы давно повесили, -- кратко заметил генерал Лей.
     -- Не  надо меня тыкать, генерал, -- ответил толстый мальчик. -- Каждый
генерал сначала бывает сержантом, потом майором, потом  генералом,  а  потом
трупом или никому не нужным отставником на садовом участке.
     --Да я же тебе глотку перегрызу! -- взревел генерал Лей.
     -- Продолжайте,  уважаемый  Гарбуй,  --  сказал  президент,  словно  не
услышал крика генерала. -- Продолжайте, мы вас внимательно слушаем.
     Гарбуй откашлялся, достал из кармашка расческу, привел в  порядок  свои
редкие  кудряшки. Кора подумала, что он всю жизнь старается казаться старше,
чем есть на самом деле, но до старости будет казаться мальчиком. Тут уж хоть
бороду отпускай до пуза, не поможет.
     -- В результате  нашей  деятельности,  --  продолжал  Гарбуй,  --  нами
привлечено через переход несколько пришельцев. Но я понимаю, что это -- лишь
начало  пути.  Всех  перспектив  этого  достижения  примитивному уму не дано
осознать. В  настоящий  момент  существуют  две  планеты,  сопряженные,  как
слипшиеся  мыльные  пузыри.  И только мы знаем об этом феномене, и только мы
можем его использовать.
     ---Тогда  чего  вы  медлите?  --  завопил  маршал.  --  Каждая  секунда
промедления смерти подобна!
     -- Не преувеличивайте, маршал Самсуний, -- ответил Гарбуй. -- Мы с вами
уже не  первый раз спорим об этом. Ну, соберете вы ударный отряд, ну, кинете
его через переходник -- и в конце концов неизбежно получите ответный удар.
     -- Вы отлично понимаете, -- вмешался генерал Лей,  --  что  спешить  мы
должны  не  из-за  этой  паршивой  Земли-2,  а из-за того, что с каждым днем
растет угроза здесь, на нашей планете. Нам нужна экспедиция на 3емлю-2не для
завоевания, а для того, чтобы захватить там современное оружие, которого нет
у наших  врагов.  Нам  нужно  оружие  возмездия  для  того,  чтобы  добиться
господства на нашей планете.
     -- Не кричите, Лей, -- сказал президент. -- Гарбуй еще не кончил.
     -- И  лучше  бы не кончал, -- буркнул генерал. Он вспотел, кривая челка
прилипла ко лбу.
     -- Цель у всех  нас  общая,  --  продолжал  Гарбуй.  --  Цель  наша  --
использовать  наши  знания  для  достижения  выгоды.  Пока  мы полагали, что
уровень  развития  наших  планет  равен,  еще  могла  быть  речь  о  военной
экспедиции.  Когда обнаружилось, что они обогнали нас на полтора века, любая
экспедиция стала самоубийством. Путь, который предлагают наши  генералы,  --
путь  нападения,  путь  захвата,  грабежа,  авантюры  --  этот  путь меня не
устраивает. Он приведет к нашей гибели. Неужели вы думаете, что они сдадутся
без боя? Теперь у нас  один  путь  --  осторожное  проникновение,  разведка,
внедрение  агентов.  Терпение  и еще раз терпение! -- Это саботаж, -- заявил
маршал. -- Это патриотизм, -- возразил президент. -- Я не намерен  рисковать
судьбами страны в угоду генеральской спеси.
     -- Чепуха.  Мы  проверяли  пленных,  -- загудел Лей. -- Они не обладают
передовой идеологией. Они ее потеряли. Несмотря на  машины  и  игрушки.  Это
вырожденцы и ничтожества. Их надо давить, как навозных мух. В истории не раз
бывало, что дикие варвары покоряли