они доехали до  скромного,  углубленного  в  марсианскую  красную
глину  здания  почтамта  и  оставили машину на стоянке, профессор доверил Ко
тащить за ним непод®емный портфель.
     У входа в почтамт толпились в основном пожилые и просто старые марсиане
с кляссерами, ожидая,  когда  начнется  спецгашение.  Многие  приветствовали
профессора.  Но  Ко  показалось, что, как правило, теплоты в приветствиях не
было.
     Внутри почтамт представлял собой высокий сводчатый зал, вокруг которого
располагались окошки. К некоторым стояли небольшие очереди.
     -- У нас есть пятнадцать минут до начала гашения, -- сказал  профессор.
-- Где  твой  свидетель?  -- Я знаю не больше вас, папа, -- ответила Ко. И в
этот момент из-за колонны походкой римского сенатора вышел господин Артур дю
Гросси, муж Коры и потому инкогнито зять профессора дю Куврие.
     -- А, вы уже здесь! -- произнес профессор с разочарованием, и Ко поняла
почему: взгляд его  остановился  на  кучке  скромно  одетых  пожилых  людей,
которые  сгрудились  вокруг  скамейки, где вальяжный старик с двумя длинными
серебряными косами разложил альбом с марками.
     -- Свидетель ждет! -- торжественно об®явил Артур и тут же  обернулся  к
Ко,  словно  только  что  заметил  ее. Незаметно от профессора подмигнув, он
спросил официально: -- Как вы спали, Вероника?
     -- Без вас мне всегда  одиноко  спать,  --  нагло  ответила  Ко,  Артур
зашелся в кашле и покраснел, а профессор поморщился.
     -- Не  терплю  глупых шуток! -- заявил он. Ко чуть было не сказала, что
это не шутка, но Артур резко потянул профессора к толстой колонне,  уходящей
под  потолок  зала. Ко пришлось торопиться за ними, волоча портфель, который
кирпичной ношей рвался к полу.
     Так что из-за портфеля Ко чуть опоздала и подняла глаза в  тот  момент,
когда  профессор уже кланялся госпоже Аалтонен, директрисе Детского острова,
столпу педагогики и верному помощнику комиссара  Милодара.  Так  что  первым
чувством  Ко  было  облегчение от того, что свидетель -- это свой человек, и
лишь встретившись взглядом с  госпожой  Аалтонен  и  увидев  в  этих  глазах
откровенную  панику,  Ко  встревожилась:  а  все ли проходит так гладко, как
обещал комиссар?
     -- Здравствуйте,  --  сказала   Ко   робким   голосом,   как   положено
приветствовать  директрису  детского  дома. -- Ах, -- произнесла директорша.
--Это вы тут... -- Что такое? -- вдруг спросил профессор. -- В чем  дело?  Я
чувствую неладное.
     -- Разрешите  представить  вам,  --  вмешался смущенный Артур, который,
видно, не понял значения этой сцены, -- директрису детского дома на  острове
Кууси, я правильно говорю? -- Правильно...
     -- Доктора педагогики госпожу Розу Аалтонен. -- Оу, -- сказал профессор
с неким  завыванием,  которое  он  приберегал  для  разговоров  с  персонами
высокого ранга. Почему-то он отнес госпожу Аалтонен именно к ним.  Возможно,
на  него  произвели  впечатление  размеры  мадам,  ее  сходство с гигантским
пингвином, чему способствовал строгий черный костюм и белая манишка  госпожи
Аалтонен. -- Вы прилетели с Земли?
     -- Вот  именно,  --  сказала Аалтонен, и взгляд ее нервно метался между
профессором, Ко и Артуром. Порой  ее  глаза  мутнели,  будто  она  старалась
прислушаться  к  внутреннему  голосу.  Правда,  внутренний голос, как вскоре
сообразила Ко, находился точно сзади Аалтонен, метрах в десяти и представлял
собой двух силачей князя, которые даже не  старались  казаться  похожими  на
филателистов.
     -- Тогда  попрошу ваш паспорт, диплом и удостоверение -- все документы,
которые вы удосужились захватить с собой. -- Профессор уже преодолел  первую
реакцию  почтения,  и  его сварливость взяла верх. -- Я хотел бы убедиться в
том, что вы -- это вы.
     -- О да, -- сказала директриса и, открыв старомодную сумочку, принялась
рыться в ней, а Ко поняла, что Аалтонен, не выдав ее в первое мгновение, тем
более не выдаст ее сейчас. Может, все же мадам состоит в агентах комиссара?
     -- Папа, -- Ко потянула профессора за рукав, -- это в самом  деле  наша
директриса. Она очень строгая, но мы ее уважаем.
     -- Помолчи!  --  приказал  профессор  и выхватил из пальцев Аалтонен ее
галактический паспорт.
     -- Верю, -- сказал он, коротко скользнув взглядом по первой странице, и
вернул документ. Затем через плечо  тоскливо  посмотрел  на  растущую  толпу
коллекционеров,  которые  стягивались  к  окошку,  за  которым  должно  было
происходить гашение. Профессор беспокоился, что штемпель могут поставить без
него. У этого человека отсутствовали критерии того, что хорошо, а что плохо,
что важно, а что -- пустяк. Он был рабом своей коллекции, и, как назло,  она
была слишком дорогой, а потому люди становились игрушкой в борьбе за нее. --
Говорите!  --  приказал  профессор.  -- Кто эта девица? -- Это... -- Госпожа
Аалтонен  проглотила  слюну.  Ее  большой  кадык  неуверенно  дернулся.   Ко
похолодела. А вдруг она -- не агент Милодара? И через несколько секунд здесь
прозвучат  выстрелы  -- силачи расстреляют самозванку. -- Это Вероника... --
Сказав так, директриса осмелела и повторила уже уверенней: -- Вероника!
     -- Откуда вам известно ее имя? -- спросил  профессор.  --  Мы  называем
детей...  порой  по  случайным,  совсем  случайным  деталям.  Но  в случае с
Вероникой мы были почти уверены в ее имени.
     -- Почему? -- Профессор вцепился в директрису взглядом.
     -- На шее у девочки был  золотой  медальон.  В  нем  находилась  старая
почтовая  марка  с  надписью  "Вероника".  Мы определили, что так называлась
маленькая английская колония в Карибском море, рядом  с  островом  Тринидад.
Марка относилась к выпуску 1886 года...
     -- Красная?  Три  пенса?  -- Голос филателиста сорвался. Он закрыл лицо
руками. Он плакал.
     Все вокруг замолчали. Было неловко видеть,  как  трясутся  узкие  плечи
этого короля почтовых марок.
     -- Простите...  --  Профессор  вытер  глаза  рукавом,  шмыгнул  носом и
спросил: -- А что случилось с этим медальоном?
     -- О! -- воскликнула госпожа Аалтонен. -- Вероника бежала  из  детского
дома  так быстро, что не оделась и забыла свой медальон. -- Вы привезли его?
-- догадалась Ко. -- Простите, Ко... Вероника! Я  думала,  что  помогу  тебе
отыскать твоего отца.
     Директриса  раскрыла  свою сумочку и долго, мучительно долго копалась в
ней, пока наконец не извлекла бумажный пакетик. Из  него  вытащила  толстыми
пальцами плоский золотой овал на тонкой цепочке.
     -- Это  он!  --  закричал  профессор.  Он  выхватил медальон из пальцев
директрисы и открыл его. Выпавшую  марку  колонии  Вероника  он  положил  на
ладонь и не дыша начал ее рассматривать.
     Наконец, вспомнив, что он здесь не один, профессор произнес:
     -- Это  очень  редкая  марка.  Ее  нельзя подделать, потому что я помню
расположение штемпеля. Все эти годы я страдал от того, что она потеряна  для
моей  коллекции.  Спасибо  вам, мадам, за то, что вы возвратили эту ценность
домой...
     -- Вы имеете в  виду  марку?  --  Директриса  была  потрясена  душевной
извращенностью профессора. -- Марку или дочку?
     -- С дочкой теперь все ясно, -- отмахнулся профессор. -- Кстати, это вы
забрались  в  сейф  детского  дома  и  достали оттуда секретные генетические
карты? -- Да, -- упавшим голосом произнесла директриса. -- И  много  вам  за
это заплатили?
     -- Клянусь  вам,  что  ни  гроша... -- Не важно. Даже если это так, то,
значит, вам заплатили не деньгами, а молчанием. На свете есть только корысть
и шантаж. -- Как вам не стыдно...
     --А я не лучше вас, госпожа Аалтонен. Но я, по крайней мере,  не  делаю
вида,  что люди мне дороже марок. Марка -- это совершенное создание природы.
Человек -- скопище недостатков. Почему я должен  любить  людей  больше,  чем
марки? Почему?
     Госпожа Аалтонен молчала. Она с трудом сдерживала слезы.
     -- Теперь  вы,  папа,  удовлетворены?  --  спросила  Ко.  --  Теперь  я
удовлетворен, моя доченька, -- ответил профессор.
     Он достал из верхнего кармана своего потертого,  блестящего  на  локтях
пиджака  маленький  пластиковый  пакетик  и  вложил в него марку. Его пальцы
дрожали  от  возбуждения.   Затем   он   спрятал   конвертик,   а   медальон
собственноручно повесил на шею Ко.
     -- Носи,  --  сказал  он.  --  Все  в  порядке.  Ты -- моя потерянная и
возвращенная дочь.
     Профессор обернулся к Ко.  Глаза  его  сияли.  Это  было  немыслимо  --
увидеть  сияющие  глаза  этой  бумажной  крысы.  Он  поднялся  на  цыпочки и
поцеловал Ко в щеку.
     -- Какое счастье! -- воскликнул он. -- Спасибо вам, госпожа Аалтонен, у
меня больше нет сомнений. Вы все можете идти.  А  ты,  дочка,  подожди  меня
здесь. Береги портфель.
     И  с  превеликим  облегчением,  словно выкинув из головы собеседников и
саму проблему поисков дочери, он  кинулся  'к  толпе  филателистов,  которые
двинулись  на  штурм  окошечка,  где  начиналось  гашение. Оттуда отдельными
выстрелами звучали удары почтового штемпеля. Ко  осталась  лицом  к  лицу  с
Артуром и директрисой. -- Спасибо, -- сказала Ко, -- что вы прилетели. -- Не
беспокойся,  --  ответила  директриса,  часто  мигая белыми ресницами. -- Не
беспокойся, Вероника. Все будет в порядке.
     -- Теперь, девочки, -- обратился к директрисе и ее  ученице  Артур,  --
ваша  задача  --  поскорее  отвезти  этого  крысенка в Совет, пускай оформит
отцовство, как положено.
     -- Это уж он сам будет решать, -- возразила Ко. -- Как я могу  ему  это
сказать?
     -- Ты что думаешь, "Сан-Суси" вечно здесь будет парковаться? -- спросил
молодой  муж.  -- Почему это связано одно с другим? -- спросила Ко. -- Много
будешь знать, скоро состаришься, -- прошипел Артур, заметив,  что  профессор
возвращается  к  ним. Он поспешил спрятаться за стол, профессор заметил этот
маневр, но отнесся к этому философски.
     -- А этот жулик все здесь крутится! Я знаю,  он  рассчитывает  оторвать
клок  от  того,  что они берут с меня за беседу с вами, госпожа Аалтонен. Не
поддавайтесь, торгуйтесь, как дьявол -- иначе вам ничего не достанется. Я же
понимаю, что они ничего не делают бесплатно. Завтра и я от них  получу  счет
за находку моей дочери.
     И  с  неожиданной нежностью он потрепал Ко по руке. Впрочем, она тут же
поняла, что  ошиблась,  назвав  это  чувство  нежностью.  Просто  она  стала
значительным прибавлением к его коллекции.
     -- Как  вам моя дочь? -- спросил он у директрисы. Но та не думала о Ко.
Оказывается, ее занимала совсем другая проблема.
     -- Вы заявили,  --  воскликнула  она,  --  что  я  приехала  сюда  ради
получения определенной суммы денег! Так вы не правы!
     Из-за  колонны  выскочил  толстый  камергер  и  позвал  ее:  -- Госпожа
Аалтонен, госпожа Аалтонен, мы вас ждем! -- Ага, -- засмеялся профессор.  --
Засуетились, испугались, что их денежки убегут. -- И, обратившись к колонне,
из-за  которой  выглядывала  физиономия  Артура, заявил: -- Госпожа Аалтонен
едет сейчас вместе со мной в мэрию. Вы слышите, жулики? Там  она  мне  нужна
как свидетель при одном юридическом акте. Поехали!
     Никто не откликнулся из-за колонны. Лишь оба силача князя, что стояли в
отдалении,  играли мышцами. Потом, подчиняясь какому-то приказу, поспешили к
выходу.
     Это встревожило Ко. И она, хоть и дала  себе  слово  не  вмешиваться  в
отношения  между  всеми этими людьми, негромко сказала профессору, когда они
втроем шагали через зал:
     -- Будьте осторожны, папа, за нами следуют силачи князя Вольфганга.
     -- А ты чего от него ожидала? -- ответил профессор. -- Конечно же,  они
глаз с нас не спустят. Как бы мы не украли у них госпожу Аалтонен.
     Он обернулся к директрисе и взял ее под пышный локоть. Он был на голову
ниже ее  и  втрое  тоньше,  но  так уверен в себе, что разница в размерах не
ощущалась.
     -- Госпожа Аалтонен, -- сказал  он,  --  я  проникся  к  вам  искренней
симпатией.  Независимо  от  причин, которые заставили вас прилететь сюда, вы
совершили благородный поступок -- восстановили мое семейство. И я сделаю все
от меня зависящее, чтобы вы получили причитающиеся вам деньги и  улетели  на
Землю.
     -- Но  вопрос  не  в  деньгах...  вопрос  вообще  не в этом! -- Госпожа
Аалтонен говорила срывающимся голосом.
     -- Ну ладно, ладно, не надо переживать. Деньги еще  никому  не  мешали.
Ведь важны не деньги -- важен ваш честный, благородный поступок.
     Лицо госпожи Аалтонен стало малиновым, Ко испугалась, что щеки ее могут
лопнуть от прилива крови. Но профессор ничего не замечал. Он отворил дверь в
машину  и  пригласил  Аалтонен  внутрь.  Затем  проверил,  не потеряла ли Ко
драгоценный портфель, и занял место за рулем.
     -- Надеюсь, -- сказал профессор, уверенно ведя автомобиль,  --  что  вы
сможете  уделить  мне  еще  полчаса  вашего времени, притом бесплатно. -- О,
конечно! -- откликнулась директриса.
     -- Вся операция, в которой  вы  будете  свидетельницей,  займет  совсем
немного времени. Мы покончим с загадочным прошлым и откроем себе будущее.
     Машина  затормозила  перед зданием мэрии. Оно было схоже с почтамтом, и
если бы не вывеска, Ко могла бы их спутать. На Марсе еще  не  наступила  эра
собственных  архитекторов  и  собственных  мод  --  строили  лишь так, чтобы
главной заказчицей была надежность.
     Профессор провел своих спутниц на второй  этаж  и,  указав  на  жесткие
стулья  в  коридоре, велел дожидаться его. Впервые за все время директриса и
сбежавшая сиротка остались вдвоем.
     Ко  боялась,  что  их  могут  подслушивать,  и  ждала,  что  же  скажет
директриса.  Та  почему-то молчала. Ко уже открыла было рот, чтобы спросить,
почему не видно комиссара Милодара. Ведь он руководит всей этой операцией.
     Но тут заговорила директриса. И ее слова прозвучали неожиданно.
     -- Ко, что ты тут делаешь! -- громко прошептала она. -- Я чуть с ума не
сошла. -- А кого  вы  ожидали  увидеть?  --  улыбнулась  Ко.  --  Как  кого?
Разумеется,  Веронику. Я прилетела, чтобы опознать ее. И когда увидела тебя,
то буквально впала в шок. Я чуть было тебя не выдала. Я могла тебя погубить!
     -- Неужели комиссар вам ничего не успел сказать? -- А  почему  комиссар
должен был мне что-то говорить? Ко удивилась:
     -- Так  вы сюда прилетели не по заданию комиссара? -- О нет! -- Крупные
слезы сорвались с белых ресниц директрисы и покатились по красным щекам.  --
О  нет,  я  здесь по причине моего преступного прошлого! Я есть риколинен. Я
так виновата перед  тобой...  --  Но  что?  Что?  Я  не  понимаю!  Всю  свою
сознательную жизнь Ко привыкла воспринимать директрису как высший авторитет,
как  бога,  управляющего  делами островного мира. И крушение божества всегда
больно видеть.
     Всхлипывая и сморкаясь в кружевной платочек, директриса призналась  Ко,
что  в юности была "сладкой девочкой" -- то есть попала в лапы Вольфганга дю
Вольфа, который в те дни не был ни Вольфгангом, ни дю Вольфом, а  был  более
известен  как  межпланетный карточный шулер Карлуша, скользкий как угорь, за
которым тянулись хвосты десятков незавершенных  или  недоказанных  уголовных
дел.  Был  он молод, хорош собой, дьявольски нахален и смертельно опасен для
романтически настроенных девиц, к которым  и  относилась  молодая  студентка
Стокгольмской   консерватории  по  классу  арфы  Розочка  Аалтонен.  Девочка
потеряла голову,  бросила  консерваторию  и  очутилась  в  проходном  гареме
Карлуши,  который  именовался  "ротой  сладких  девочек". Уже тогда организм
Карлуши ни секунды не мог обходиться без сахара, и  потому  жизнь  в  гареме
проходила среди тортов, конфет и ликеров. Так что яды вкладывали в пирожные,
иголки подсыпали в варенье, а толченое стекло -- в мед.
     -- Нашей  мечтой  была...  нашей  мечтой  был кусок селедки или черного
хлеба. Если бы не власть, которую имел над нами Карлуша, мы  бы  разбежались
хотя бы для того, чтобы забыть о сахаре.
     -- Поэтому  у  нас  в  детском доме не дают сладкого к чаю и не сахарят
компот? -- догадалась Ко. -- Поэтому, -- коротко ответила Аалтонен. -- И что
было дальше? -- спросила Ко. -- Мне повезло более, чем другим. Я  не  успела
стать  его  полной  рабой, как однажды он попался на каком-то грязном деле и
ему пришлось тайком бежать с Земли,  бросив  на  произвол  судьбы  очередной
гарем  "сахарных  девочек".  После  нескольких  месяцев  скитаний  я  смогла
вернуться домой и стать учительницей. И жизнь моя прошла в честной работе...
если бы не появился князь. -- Он прилетел к нам на остров? --  спросила  Ко.
-- Да.  Он прилетел сам. Потому что никому, кроме него, я бы не подчинилась.
Но мне он  сказал,  что  ему  достаточно  нескольких  слов,  чтобы  навсегда
погубить мою карьеру, чтобы лишить меня работы, чтобы опозорить меня на весь
мир. Ты представляешь -- директриса детского приюта, доктор наук Аалтонен --
в  прошлом  оказывается  "сладкой  девочкой" мерзавца дю Вольфа! Тогда лучше
покончить с собой!
     -- Успокойтесь, -- попыталась утешить директрису Ко.  --  Не  надо  так
нервничать.
     -- И  я  совершила  преступление... я пошла на сделку с этим убийцей. Я
дала ему дело Вероники дю Кув-рие. А он поклялся мне,  что  ей  не  причинят
никакого зла... А потом оказалось, что зло неотделимо от князя. Погиб Артем,
исчезла Вероника... на этот раз просто приказал лететь на Марс и подтвердить
личность  Вероники... ты можешь себе представить, каково было мое удивление,
когда я увидела тебя... но замаскированную под брюнетку.
     -- За Веронику не бойтесь. Мы с комиссаром спрятали ее, -- ответила Ко,
которая почувствовала себя старше и даже мудрее директрисы. Происходило  это
от  уверенности  в  том,  что  она, Ко, стояла на стороне добра и знала, что
добро сильнее, а потому имела как бы моральное  право  судить  тех,  кто  не
удержался на этом пути. И пройдет еще немало времени, прежде чем она поймет,
что  никакого права судить чужую слабость человеку не дано. -- С комиссаром?
-- Больше я ничего не могу сказать... -- Ты думаешь, что комиссар знает  обо
всем? -- Он следит за каждым нашим шагом, -- уверенно ответила Ко.
     -- Не может быть! -- Ужас исказил доброе лицо директрисы.
     Ко  кинула  взгляд  наверх  и  увидела, как по потолку бежит темнокожая
муха-докторша с "Сан-Суси". Муха прижала лапку к губам, чтобы Ко не выдавала
ее присутствия, и Ко, от сознания того, что ее друзья рядом, стало еще легче
и спокойнее.
     Она хотела еще многое спросить у директрисы, но тут отворилась дверь  и
из кабинета выглянул профессор дю Куврие.
     -- Скорее!  -- крикнул он. -- У них вот-вот начнется обеденный перерыв.
Не приезжать же нам еще раз.
     Аалтонен и Ко поспешили в кабинет, где за компьютерами сидело множество
чиновников и чиновниц, и Ко даже  удивилась,  с  какой  легкостью  профессор
отыскал  нужный стол и нужный компьютер, где решительного вида девица сурово
заявила:
     -- Из-за вас я потеряла уже две минуты обеденного перерыва.
     -- Возместим, -- сказал профессор. -- Мы здесь защищены  от  коррупции,
-- возразила  девица  и  показала  наверх,  где  под  потолком над каждым из
компьютеров горел зеленый огонек  телевизионного  глаза.  И  тут  же  девица
ахнула   и   чуть   не  упала  в  обморок,  потому  что  по  потолку  бежала
муха-докторша. Муха метнулась обратно и исчезла из поля  зрения  девицы.  --
Это вам показалось, -- сказала Ко. -- Вы так думаете? -- спросила девица. --
Скорее,  скорее,--  рассердился профессор, который не заметил Ванессу. -- Вы
сами себя задерживаете. -- Все документы готовы.
     Девица протянула профессору пачку документов. --  Это  удостоверение  с
приложением анализов и свидетельских показаний о том, что Вероника дю Куврие
-- ваша  единственная  дочь и наследница. А это завещание, которое оставляет
ваше имущество дочери. Быстро подписывайте. Сначала свидетели. Первый  --  я
сама. Она расписалась.
     -- Вторая  --  госпожа...  Аалтонен?  Подписывайтесь.  Госпожа Аалтонен
подписалась.