цейского, Гольди замер сбоку  от  него,  держа  оружие  наготове.
Следя за приближающимся незнакомцем, он отметил, что еще  один  полицейский,
стоявший у патрульных машин, повернулся в их сторону.
   Быстро пробежав пятьдесят метров, отделявшие  его  от  ворот,  незнакомец
оказался возле машин. Когда между ним и полицейскими  оставалось  не  больше
десяти метров, Гольди, подняв автомат, приказал:
   - Стоять! Лицом к стене! Руки на стену!
   Тяжело дышавший человек выполнил приказание комиссара: повернувшись лицом
к стене, положил руки на ее поверхность и повторил:
   - Не стреляйте!
   Гольди сделал знак  полицейскому.  Краснолицый  патрульный  достал  из-за
пояса наручники и приблизился к замершему у стены  незнакомцу.  Пока  Гольди
держал того под прицелом, полицейский опустил его руки  вниз,  завел  их  за
спину и, надев наручники, обыскал.
   Через секунду он объявил:
   - Он без оружия, - и повернул человека лицом к Гольди.
   Комиссар взглянул на незнакомца,  но  не  сразу  поверил  увиденному.  Он
приблизился к нему на пару метров и лишь тогда выдохнул:
   - Борзо?
   Франческо  Борзо,  лицо  которого  было  сковано  странным   напряжением,
искажавшим правильные черты его лица, судорожно сглотнул и выдавил:
   - Увезите меня отсюда!
   - Что?- спросил Гольди, не ожидавший подобной реплики от  стоящего  перед
ним человека.
   - Увезите меня отсюда! - повторил тот.
   - Увезти вас отсюда? - переспросил комиссар.
   -  Да...  Ведь  вы  Гольди?-  Борзо  тоже  узнал   стоящего   перед   ним
полицейского. - Я отвечу на любые вопросы, но сначала увезите меня из  этого
монастыря!
   Гольди  сделал  шаг  к  Борзо,  остановился  и  смерил  его  внимательным
взглядом... По роду работы он слышал о доне  Франческо  чуть  ли  не  каждую
неделю, но  напрямую  им  сталкиваться  не  приходилось:  при  расследовании
убийств, даже если в нем были замешаны люди Борзо, ниточки никогда не вели к
нему - все обрывалось  на  простых  исполнителях.  Лично  они,  конечно  же,
встречались, и не раз: иногда - просто на улице, иногда -  в  муниципалитете
или магистратуре, а уж знал он о Борзо, наверное, больше, чем о любом другом
жителе Террено. Но заниматься непосредственно им ему не доводилось - это был
удел покойного Агуанто Манари... И вот теперь человек этот стоит в метре  от
него, среди своих убитых людей. "На этот раз ему не  отвертеться",-  подумал
комиссар и спросил:
   - Что произошло в монастыре, Борзо?
   - Я отвечу на любые вопросы, - повторил тот, - но сначала увезите меня  в
Террено.
   Гольди сжал рукоятку  "узи"  и  скрипнул  зубами.  Неожиданно  перед  его
мысленным взором, словно  в  кошмарном  калейдоскопе,  промелькнули  недавно
виденные картины: Санти Эстебане, навалившийся грудью на окровавленный руль,
трупы полицейских в расстрелянных машинах,  десятки  убитых  перед  воротами
монастыря и в монастыре... Ему вдруг захотелось ударить стоящего  перед  ним
человека - ведь он наверняка знает, что произошло здесь недавно, но не хочет
отвечать. Так просто выколотить из него признание - пару  раз  рассечь  лицо
автоматом,  а  потом...  Гольди  вдруг  замер:   его   поразило   выражение,
промелькнувшее на  лице  Борзо,  словно  кошмарный  страх,  испытанный  этим
человеком недавно, вновь всплыл в его сознании. Пока  он  смотрел  на  него,
Борзо несколько раз бросал настороженные взгляды на заросли  ив,  окружающие
поляну, словно ждал, что  сейчас  оттуда  появится  Смерть.  "Что-то  сильно
напугало этого человека, - понял Гольди,  -  и  вряд  ли  это  простой  факт
расстрела..."
   Свободной рукой он ухватил Борзо за  плечо  и  молча  поволок  в  сторону
полицейских  машин.  Краснолицый  патрульный   последовал   за   комиссаром,
поминутно  оглядываясь  по  сторонам  -  на   неподвижные   заросли   ив   и
четырехметровую стену.
   Оказавшись у своей машины, Гольди открыл заднюю дверь  "ланчи"  и  пихнул
Борзо внутрь. Потом  он  захлопнул  дверь,  и  упавший  на  сиденье  человек
оказался в ловушке - задняя часть "ланчи" была отрезана от передней стальной
решеткой, дверь изнутри открыть было невозможно.
   - Посмотри за ним, - на всякий случай  приказал  Гольди  полицейскому  и,
развернувшись, прошел к машине, в которой сидел начальник полиции.
   Плацци в этот момент разговаривал с кем-то по рации.  Увидев  Гольди,  он
кивнул ему и сказал еще несколько слов в микрофон.  Потом  отложил  рацию  и
вопросительно посмотрел на комиссара.
   - В монастыре десятки убитых,- выдохнул Гольди.
   Плацци механически кивнул:
   - Только что Мутти доложил по рации: Ональдо мертв, все его люди -  тоже.
Вдоль восточной и северной стен - около пятидесяти трупов гражданских.
   Чувствуя, что напряжение последних минут почти физически отзывается в его
голове тупой болью, Гольди спросил:
   - Доктор, что произошло в этом монастыре? Если все люди Пандоры  и  Борзо
мертвы, то кто их расстрелял?
   Какое-то время Плацци молчал,  глядя  на  комиссара  изучающим  взглядом,
потом сказал:
   - Я видел, что вы взяли Борзо?
   - Я бы сказал, что он сдался сам.
   - Понятно... Ну, что же, вот он и ответит на ваш вопрос, комиссар. Гольди
нахмурился:
   - Доктор, его  что-то  здорово  напугало.  Он  отказывается  отвечать  на
вопросы здесь. Просит, чтобы его увезли в Террено.
   - Так сделайте это.
   - Что вы имеете в виду? Ведь здесь...
   - Здесь я справлюсь без вас. - Заметив взгляд комиссара, брошенный на его
плечо, Плацци добавил: - Не беспокойтесь,  эта  царапина  мне  не  помешает.
Отвезите Борзо в комиссариат и допросите его. Вытяните из него все,  что  он
знает. Когда закончите, сообщите результаты - я буду здесь.
   - Но доктор... - начал Гольди.
   - Я уже переговорил с комиссариатом, - перебил его  Плацци.  -  Диспетчер
связался с пожарной командой - они поднимут по тревоге людей, и минут  через
пятнадцать пожарные наряды будут здесь - мы оце- пим  ими  монастырь.  Врачи
уже предупреждены - все свободные машины едут сюда.
   Плацци вздохнул:
   - Комиссар, я понимаю, что после всего случившегося меня ждет отставка, а
возможно, и суд. Но пока я выполняю обязанности префекта этого  города,  вся
ответственность  за  дальнейшие  действия  ложится  на  меня...  Езжайте   в
комиссариат и допросите Борзо. Сделайте это как можно  быстрей.  И  вот  еще
что. - Плацци помедлил. - Никаких заявлений для  прессы.  Говорите  им,  что
официальное заявление я сделаю сам, как только вернусь в комиссариат.
   На мгновение начальник полиции замолчал, а потом  добавил  совсем  другим
тоном:
   - Я никогда ни о чем не  просил  вас,  Гольди,  но  сейчас  я  прошу:  вы
сделаете это для меня?
   Глядя в глаза Плацци, комиссар неожиданно увидел в них то,  чего  никогда
раньше не  видел,-  вместо  обычной  стальной  решимости,  в  них  светилась
усталость.
   - Да, доктор, - ответил он.
   Посмотрев в  сторону  монастыря,  комиссар  ощутил  тягостное  чувство  -
монастырь этот, словно  камень  на  шее  утопленника,  давил  на  его  волю,
сковьшая все попытки сопротивляться чему-то неизбежному.
   - То, что произошло в этом монастыре, - чудовищно, доктор.
   - Согласен, - тихо проговорил  Плацци.  -  Но  это  произошло,  комиссар.
Единственное, что мы можем делать теперь, - устранять последствия.
   Гольди бросил еще один взгляд  на  слегка  побледневшее  лицо  начальника
полиции ("Видно не такая это пустяковая рана, как ты думаешь", - решил  он),
развернулся и прошел к "ланче".
   Садясь за руль машины, он  заметил  появившегося  из-за  восточной  стены
монастыря Мутти в сопровождении карабинера. Впрочем, он уже  знал  результат
их похода - лейтенант Ональдо и два взвода карабинеров были мертвы.
   Комиссар  вставил  ключ  в  замок  зажигания,  но  прежде  чем   заводить
двигатель, посмотрел в зеркало и встретил взгляд Борзо. Последний  сидел  на
правом заднем сиденье, слегка привалившись спиной к двери, - руки  его  были
скованы за спиной и мешали  сидеть  нормально.  Гольди  вдруг  подумал,  что
сейчас тот что-нибудь скажет - например,  попросит  его  снять  наручники  и
надеть спереди, - но тот промолчал, глядя на него странным взглядом. Наконец
комиссар повернул ключ зажигания, заставляя взреветь двигатель.
   Расстояние, отделявшее ворота монастыря от шоссе, "ланча"  преодолела  за
двадцать секунд. Выехав  на  шоссе,  Гольди  притормозил  возле  полицейских
машин, замерших перед поворотом, и, оставив двигатель  работающим,  выбрался
на дорогу.
   Джей Адаме сидела в одном из патрульных автомобилей, но,  увидев  Гольди,
сразу же выскочила наружу.
   - Садитесь в машину, Джей, - сказал комиссар, и женщина не заставила себя
долго ждать, проворно нырнув на переднее сиденье "ланчи".
   Тем  временем  Гольди  подошел  к  полицейскому,   в   отсутствие   Мутти
остававшемуся здесь за главного, и спросил:
   - Плацци приказал вам перекрыть дорогу в город?
   - Да, мы сделали это.
   Полицейский указал в сторону Террено. Взглянув на дорогу, Гольди увидел в
ста метрах от поворота пару патрульных автомобилей, перекрывших шоссе.
   - Скоро здесь появятся врачи и пожарные - пропустите их.
   - Сделаем, комиссар.
   Гольди перевел взгляд в противоположную сторону дороги - туда, где  лента
шоссе уходила к Морте-Коллинье. Сегодня суббота, отметил он, наверное  утром
многие отправились на пляж. К обеду некоторые из  них  захотят  вернуться  в
Террено.
   - Вот что, - приказал он. - Отправьте-ка одну машину за километр отсюда -
пусть перекроют шоссе и не пускают сюда тех, кто сейчас  на  пляже.  На  все
вопросы отвечать, что дорогу откроют, но не раньше полудня. Ясно?
   - Да, комиссар. - Внезапно на искаженном  напряжением  лице  полицейского
отразилось сомнение, и он сказал: -  Комиссар,  мы  тут  беспокоимся...  Что
произошло у монастыря? Я имею в виду эту стрельбу - что стало с парнями?
   Гольди смерил полицейского усталым взглядом - тому, наверное, было  всего
лишь лет на пять меньше, чем ему самому, - и спросил:
   - Вас ведь зовут Алкуни?
   - Константе Алкуни, - подтвердил полицейский.
   - У вас никто из родственников в полиции не работает?
   - Нет, мы в Террено с женой одни - шесть лет назад переехали из Мадженты.
   - Понятно, - кивнул комиссар. - Тогда можете считать, что вам повезло.
   Он  повернулся,  оставив  нахмурившегося  полицейского  в   еще   большем
недоумении, чем раньше, и вернулся к машине, сев за руль  "ланчи",  спросил,
не глядя на Джей Адаме:
   - Как вы, Джей?
   - Нормально, - пожала плечами та.
   Гольди кивнул, переключил передачу, и "ланча" тронулась с места...
   Они быстро проехали от  поворота  на  шоссе  до  перегораживающих  дорогу
полицейских машин. Гольди заметил, как за это время Джей пару раз  взглянула
в зеркало на сидящего позади Борзо. Он не знал, какие мысли возникали у  нее
в голове  при  виде  этого  человека,  сам  он  чувствовал  только  странную
опустошенность.
   Когда они подъехали к полицейским машинам, одна из них освободила проезд,
"ланча" скользнула в него и принялась набирать сброшенную на время скорость.
Двигатель автомобиля натужно ревел, ветер свистел в открытом окне  и  трепал
волосы Гольди, но он все жал газ, заставляя машину мчаться быстрей...
   Когда они оказались на расстоянии двухсот метров от полицейского заслона,
Джей неожиданно подалась вперед и, схватив Гольди за плечо, крикнула:
   - Комиссар, смотрите!
   Гольди инстинктивно убрал ногу с педали газа, бросил взгляд влево -  куда
указывала Джей Адаме  -  и  увидел  двух  человек,  бегущих  к  шоссе  через
виноградные  насаждения.  Один  из  них  был  высоким  мужчиной,  одетым   в
ярко-зеленую рубаху, второй - стариком в  армейском  комбинезоне.  Последний
держал левую руку у  правого  плеча,  и  Гольди  показалось,  что  рука  эта
ярко-красная и блестит в лучах солнца.
   Через пару секунд бежавшие к шоссе выскочили на дорогу и, перегородив ее,
принялись размахивать руками. Комиссар инстинктивно нажал тормоз,  отчего  в
открытое окно "ланчи" ворвался визг трущихся о дорогу покрышек. На мгновение
машина опасно вильнула, но бортовой компьютер справился с  ситуацией:  через
пять секунд автомобиль замер посреди шоссе, словно  наткнулся  на  невидимую
преграду. Из-за резкого торможения Джей Адаме ударилась  головой  о  лобовое
стекло и коротко вскрикнула, Франческо Борзо упер ногу в переднее сиденье  и
избежал удара лицом о решетку, комиссар  же,  подстрахованный  ремнем,  лишь
качнулся вперед.
   Когда автомобиль замер, люди, перегораживавшие шоссе, бросились  к  нему.
На  мгновение  Гольди  оторвал   взгляд   от   дороги,   отстегивая   ремень
безопасности, затем снова перевел его на приближающихся  к  машине  и  вдруг
судорожно вздохнул - в руке  мужчины  в  зеленом  он  заметил  отсвечивающий
металлом "скорпио"...

   Глава двадцать третья

   Стоя перед огромной кроватью с водяным матрацем, Марио Протти смотрел  на
Грету Дюринги: черноволосая девушка (вся одежда которой  состояла  из  нитки
жемчуга на груди), призывно улыбаясь, перекатывалась по кровати  и  дразнила
его - сплетая руки и ноги в немыслимые комбинации, она демонстрировала Марио
такие позы, какие раньше он видел только в фильмах категории "X"...  У  этой
Греты были необычайно большие груди  и  длинные  ноги.  Марио  знал,  что  у
настоящей  Греты  Дюринги  небольшая  грудь  и  средних  размеров,  хотя   и
аккуратные, ножки,- он переспал с ней пару раз после того, как закончил одно
дело, свидетельницей по которому проходила Грета, - поэтому он  знал  и  то,
что в реальности девушка не проявляет той  похоти,  которую  демонстрировала
эта Грета... Тем временем во сне она извивалась, продолжая  открывать  Марио
свои прелести. При этом она будто росла, надвигаясь на него, и вскоре он мог
видеть только ее смуглое, слегка блестящее в каплях пота тело, затем в  поле
его зрения вместились два чудовищных небоскреба ее ног, и  наконец,  он  мог
различить только нечто темное, раздвоенное посередине, с алым пятном  внизу.
Он чувствовал, что его влечет  в  это  пылающее  отверстие,  а  потом  вдруг
услышал:
   - Инспектор, вы возьмете меня с собой?
   Марио поднял голову и меж гигантских холмов  грудей  увидел  лицо  Греты.
Впрочем, сейчас это лицо изменилось - это уже не была Грета Дюринги, -  лицо
принадлежало женщине по имени Джей Адаме, муж которой погиб вчера вечером  в
"американском" квартале. Однако не только лицо принадлежало этой  женщине  -
неожиданно Марио понял, что и тело принадлежит ей же,  а  вернее,  с  самого
начала это и было тело Джей Адаме, а лицо Греты только  каким-то  непонятным
образом приставилось к ее телу. Огромная женщина открыла рот и, высунув язык
размером с телефонную будку, повторила:
   - Вы возьмете меня с собой, инспектор?
   Она еще шире раздвинула ноги, и Марио Протти почти физически ощутил,  как
горячий поток начинает засасывать его в огненную пасть ее чрева. Он очутился
в воздухе и медленно поплыл к гигантскому, разбитому надвое, холму. По  мере
приближения к нему, он чувствовал странное  беспокойство,  охватывающее  его
сознание. Неожиданно оно резко усилилось, и он понял, что не хочет туда -  в
это  пылающее  лоно.  Внезапно  огненно-красное  влагалище  превратилось   в
полыхающую  машину.  Сквозь  языки  пламени  проступило  лицо  Пола  Кирски,
открывшего рот и повторяющего одну лишь  фразу:  "Помогите!  Он  гонится  за
мной!.." Через мгновение Кирски скрылся в огне, однако на его месте  тут  же
появились три человека в окровавленной одежде, в  которых  Марио  без  труда
узнал расстрелянных людей  Доминика  Пальоли.  Они  протянули  руки,  словно
хотели  схватить  его,  но  Марио  вовремя  увернулся  и  ускользнул  от  их
скрюченных пальцев. В тот миг, когда он уже решил, что избежал опасности, из
полыхающего влагалища высунулась рука в сутане, и покойный настоятель  Сайта
Марии Аквилонии схватил его за горло. Сдавив шею Марио ледяными пальцами, он
потащил его в разверстое лоно, однако в это мгновение раздался гром - что-то
влетело в сон Марио и сломало его, разбив, словно хрупкий фарфор...
   Открыв глаза, он некоторое время лежал неподвижно, уставившись в  подушку
и не понимая, что произошло секунду назад.  Странный  звук,  нарушивший  его
сон, доносился откуда-то слева. Повернув голову, Марио посмотрел на  стоящий
у дивана стол - маленький ярко-красный телефон надрывался звонком.
   Инспектор провел рукой по лицу и взял трубку.
   - Слушаю.
   - Марио? - раздался в трубке мужской бас.
   -Да.
   - Это Канатта, - сообщил бас. - Тебе нужно срочно прибыть в комиссариат.
   Марио узнал сержанта из отдела по борьбе с наркотиками и  вспомнил,  что,
когда уезжал сегодня  утром  из  управления,  видел,  как  тот  заступал  на
дежурство по комиссариату.
   - Слушай, я после ночного... - начал он.
   - Я знаю. Но собирают всех - приказ Плацци.
   - Что у вас стряслось?
   - В городе чепе, - пояснил  Канатта  и,  добавив:  "Выезжай  немедленно",
отключился.
   Марио посмотрел на трубку, из которой раздались гудки, затем -  на  часы.
Стрелки показывали половину одиннадцатого. Это значило, что он проспал всего
лишь полтора часа.
   Он снова провел рукой по лицу, ощутил,  как  по  телу  прокатилась  волна
озноба, и с легким раздражением набрал номер отдела. Несколько секунд слушал
гудки, но трубку никто не  брал,  -  видимо,  ни  комиссара,  ни  одного  из
инспекторов отдела по расследованию убийств на месте не  было.  Тогда  Марио
чертыхнулся и положил трубку. Он опять перевел взгляд на часы и подумал: что
произошло в этом чертовом городе, пока он спал? Сколько он служит в полиции,
никогда не было, чтобы после ночного дежурства полицейского  выдергивали  из
постели. Да еще в субботу. У них что, людей не хватает?
   Громко зевнув, Марио мотнул головой и сел на диване.  Пружины  последнего
протяжно скрипнули, заставив инспектора сморщиться. Протянув руку,  он  взял
висящие на стуле штаны и принялся натягивать их, чувствуя, что по всему  его
телу гуляют волны озноба.
   Через минуту, уже полностью одевшись, он прошел на кухню, включил  чайник
в сеть и отправился в ванную. Времени для того чтобы принять душ, у него уже
не  было  -  это  он  понял  из   слов   Канатты,   -   значит,   оставалось
довольствоваться простым умыванием. Сбрызнув  лицо  водой,  он  почувствовал
острое жжение в глазах и какое-то время стоял перед  зеркалом,  не  в  силах
поднять век. Наконец, ему удалось сделать это. Он открыл  дверцу  шкафа  над
умывальником и принялся рыться в его содержимом. Вскоре,  среди  упаковок  с
одноразовыми бритвами фирмы "Жиллет", пачек кровеостанавливающего пластыря и
тюбиков с пеной, он обнаружил упаковку аэрона. Однако его  тут  же  постигло
разочарование - упаковка оказалась  пустой.  Несколько  секунд  он  стоял  и
думал: что же делать теперь?.. Если бы он проглотил аэрон,  это  бы  помогло
ему справиться с "послебессонным" синдромом - по многолетнему опыту он знал,
что после ночного дежурства всегда чувствует  себя  разбитым:  до  обеда  он
будет ходить как вареный, лишь после полудня настанет небольшое  облегчение,
хотя все равно он будет поминутно зевать и клевать носом. Аэрон мог  бы  ему
здорово помочь, но этих таблеток у него не было.
   Вернувшись на кухню, Марио приготовил чашку крепкого  кофе  и  выпил  его
несколькими глотками. Затем прошел в спальню,  вытащил  из  стола  пистолет,
сунул его в карман брюк и вышел из квартиры.
   Оказавшись на улице, Марио сел  в  старенький  "фиат-пунто",  на  котором
ездил последние два года, завел двигатель и, выехав из короткого переулка на
виа Куаттроченте, отправился на юг - к пьяцца дель Фуоко.  От  его  дома  до
комиссариата было не больше трех минут  езды...  Он  проехал  два  квартала,
зевая и растирая глаза рукой, когда мимо  окон  машины  проплыла  зеркальная
вывеска аптеки.  Внезапно  Марио  вспомнил,  что  здесь  продают  аэрон.  Он
запоздало нажал на тормоз и, когда  машина  остановилась,  дал  задний  ход.
Подъе