и,  приоткрыв  дверь,
спросил:
   - Что еще?
   - Вы слышите, комиссар?- выдохнул Мутти.
   Гольди высунул голову на улицу и несколько секунд  прислушивался,  ничего
не слыша и не понимая, что имеет в виду  сержант.  А  потом  вдруг  до  него
дошло: звук харкающих автоматных  очередей  исчез.  Ни  одного  выстрела  не
слышалось больше со стороны монастыря,  словно  невидимый  дирижер  взмахнул
палочкой и странный оркестр прекратил свою  дикую  симфонию.  Теперь  гулкую
тишину окрестностей нарушал только шорох листвы, да со стороны порта долетал
вой гидроподъемников погрузочного крана.
   - Они прекратили стрелять,-  почему-то  тихо  сказал  Мутти.  -  Что  это
значит, комиссар?
   Гольди подумал, что означать это может все что угодно, а ответил:
   - Делайте,  как  я  сказал,  сержант,  связывайтесь  с  комиссариатом.  И
посадите одного человека у работающей рации - я  буду  поддерживать  с  вами
связь.
   Мутти снова кивнул. Гольди же захлопнул дверь, и "ланча" начала  сползать
с шоссе на  грунтовку.  Через  секунду  под  колесами  автомобиля  заскрипел
гравий, Гольди наклонился вперед, внимательно глядя на дорогу...
   Как и всякий житель Террено, он  бывал  в  заброшенном  монастыре,  но  в
последний раз он приходил туда года три или четыре  назад.  Впрочем,  Гольди
хорошо знал дорогу к монастырю и примерное расположение его  зданий.  Дорога
представляла собой нечто похожее на бумеранг: она состояла из двух  отрезков
метров по семьдесят длиной,  один  из  которых  шел  перпендикулярно  шоссе,
другой примыкал к нему под углом в тридцать градусов.  По  этой  причине  от
шоссе просматривалась только половина дороги. Для того чтобы увидеть  ворота
монастыря, необходимо доехать до поворота.
   "Ланча" двигалась по грунтовке со  скоростью  бегущего  человека.  Гольди
всматривался в заросли окружающих ее ив. Сейчас все мысли о том, кто  затеял
стрельбу у монастыря, почему Плацци бросил полицейских без разведки в  самое
пекло, и почему полминуты назад стрельба так  неожиданно  прекратилась,  его
оставили. Он думал о другом: что он увидит, когда, проехав поворот, окажется
перед  монастырем?  Он   боялся,   что   увиденное   станет   подтверждением
невысказанных мыслей Мутти. Он не хотел верить в это. Легче было думать, что
в машине Плацци  вышла  из  строя  рация,  а  прекращение  стрельбы  вызвано
действиями полиции. Обратное же было слишком ужасным, а последствия - просто
кошмарными...
   В этот момент "ланча"  подъехала  к  повороту.  Машина  обогнула  выступ,
образованный группой деревьев, ветви которых нависали над  дорогой,  образуя
ажурную арку, и перед ней открылся прямой путь к монастырю. То,  что  увидел
Гольди  перед  его  воротами,  перечеркнуло  все   его   надежды,   заставив
почувствовать то, что он ощущал за последние сутки не раз, - странный холод,
сковывающий тело от предчувствия безысходности и  невозможности  убежать  от
чудовищной катастрофы, к которой катится город.
   С того места, где замерла "ланча", комиссар видел машины -  много  машин:
около двух десятков, а может быть, больше, те, что стояли дальше  от  ворот,
были полицейскими... Несколько секунд он всматривался в силуэты автомобилей,
пытаясь увидеть среди  них  движущиеся  человеческие  фигуры,  но  все  было
тщетно.  Внезапно  сквозь  треск  работающей  рации  до  него,   словно   из
потустороннего мира, долетела  мысль:  они  все  погибли  -  опасения  Мутти
подтвердились... Облизнув губы, он подумал: но не может же это быть правдой?
Даже если они и попали под перекрестный огонь двух  воюющих  сторон,  кто-то
должен был  уцелеть.  Обязательно  должен  был.  И  он  это  узнает  -  ведь
отправился он сюда именно за этим.
   Он снова нажал педаль газа, и замершая на  секунду  "ланча"  двинулась  к
монастырю.
   Внутри салона до Гольди  не  доносилось  никаких  внешних  звуков,  кроме
урчания  мотора.  Стихшие   минуту   назад   выстрелы   не   возобновлялись.
Единственными  звуками,  достигавшими   сознания   комиссара,   кроме   шума
работающего двигателя, были потрескивающее шипение рации и гулкие удары  его
собственного сердца.
   Машина двигалась по дороге, переваливаясь на ямах и  выбоинах,  и  Гольди
все лучше мог разобрать картину перед воротами. Теперь  он  уже  ясно  видел
девять полицейских машин: все они собрались на поля-. не перед  воротами,  а
за ними замерли машины тех, кто приехал сюда раньше  полиции.  Внезапно  ему
показалось, что он видит рваные отверстия  в  кузовах  двух  крайних  машин,
пробитые  стекла,  забрызганные  ярко-красным  салоны...   Постаравшись   не
поддаваться нахлынувшим чувствам, Гольди собрался. Автомат  Мутти  лежал  на
соседнем  сиденье,  придавая  ему  порцию  необходимой  уверенности.  Он  не
исключал того, что сейчас из зарослей ив, обступающих дорогу, раздадутся  те
самые очереди, что стихли минуту  назад.  Стекла  и  двери  машины  выстрелы
выдержат, но вот выдержит ли он сам?..
   Медленно, но неотвратимо "ланча" приближалась  к  монастырю.  Сжав  руль,
комиссар настороженно оглядывал зеленые стены, колышущиеся по обеим сторонам
от дороги. Движения у  машин,  до  которых  оставалось  не  больше  двадцати
метров, по-прежнему не было. Он решил, что подъедет к крайним машинам и лишь
тогда свяжется с Мутти.
   "Ланча" преодолела последние пятнадцать метров, но никто за это  время  в
нее  не  выстрелил.  Гольди  отчетливо  видел  простреленные   капоты   двух
полицейских автомобилей, замерших у дороги, мигалки  и  стекла  обеих  машин
были в  таком  состоянии,  словно  их  взорвали  картечью,  кровавые  капли,
забрызгавшие салоны, ясно говорили о том, что стало с их пассажирами.
   Внезапно мозг комиссара обожгло огнем: среди полицейских машин он заметил
знакомый автомобиль - "фиат" Эстебане. На мгновение он замер. В его сознании
всплыл недавний разговор с Санти по рации. Тот  опередил  его  и  приехал  к
месту сбора чуть раньше, чтобы вместе  с  Плацци  отправиться  к  монастырю.
"Господи, - мысленно попросил Гольди, - сделай так, чтобы он оказался жив!"
   "Ланча" обогнула две крайние машины и поравнялась  с  "фиатом".  Комиссар
бросил взгляд  в  салон  автомобиля,  капот  которого  напоминал  решето,  и
почувствовал,  как  внутренности  его  превращаются  в  кусок  замороженного
мяса... Санти Эстебане сидел за рулем, навалившись на него грудью. Голова  и
шея его были прострелены, а панель приборов -  забрызгана  кровью.  Рядом  с
Санти, откинувшись на сиденье и глядя перед собой пустым взглядом, замер еще
один полицейский, которого (комиссар знал это) звали Роберто.
   Убрав ногу с педали газа, Гольди остановил машину. Затем, стиснув зубы  и
прикрыв глаза, мгновение сидел неподвижно... Наконец он  открыл  глаза  и  с
яростью ударил кулаком по рулю. Пластиковый переключатель ближнего света фар
от удара треснул и серой крошкой осыпался ему на колени...
   Скорчившись на втором этаже здания рефектория - у окна, выходящего на юг,
- Франческо Борзо наблюдал за зелеными зарослями ив, из которых минуту назад
вырывались огненные снопы. Сейчас стена ив казалась спокойной, не скрывающей
в себе ничего опасного или подозрительного, - никакого  движения  в  ней  не
было. Лишь один раз ему показалось, что ветви деревьев  на  дальней  стороне
поляны дрогнули, но уже в следующую секунду он не мог быть уверен,  что  его
не подвели напряженные до предела нервы.
   Он  знал,  что  его  людей  вместе  с  людьми  Пандоры,  а  также  девять
полицейских машин расстреляли непадающие. Не знал он другого: кем  были  эти
существа и чего они  добивались.  У  него  было  множество  ответов  на  эти
вопросы, каждый из которых в действительности мог оказаться правдой,  а  мог
ничего и не  стоить.  Впрочем,  больше,  чем  ответы  на  эти  вопросы,  его
волновало другое: ему необходимо выбраться  из  монастыря,  чтобы  вернуться
домой  и  увезти  Мальду  и  Фернандину  из  Террено.  Он  чувствовал,   что
происходящее здесь, - только начало чего-то по-настоящему страшного, - и  он
не хотел бы оказаться в этом городе с  женой  и  дочерью,  когда  непадающие
начнут действовать в нем.
   Звуки автоматных очередей продолжали  греметь  на  севере  и  востоке  от
монастыря  с  поразительной  настойчивостью  -  словно  были   записаны   на
компактном диске и прокручивались через мегаваттные  усилители.  Впрочем  за
последние минуты он видел достаточно трупов,  чтобы  не  верить  в  то,  что
автоматные очереди - лишь звуковые эффекты.
   Несмотря  на  то  что  вокруг  рефектория  разносился  треск   автоматных
очередей,  в  самом  здании  не  раздавалось  ни  звука.  Однако,  глядя  на
расстрелянные машины перед воротами, Франческо время от времени оборачивался
назад и прислушивался к гулкой тишине коридоров - ему не хотелось  оказаться
застигнутым  врасплох  и  разделить  участь  покойного  племянника   Амелико
Пандоры, лежащего этажом ниже.
   Спустя три минуты  после  того  как  последняя  пуля  разорвала  радиатор
полицейской машины, треск автоматных очередей на севере и востоке неожиданно
прекратился. Это было похоже на обрыв пленки с записью- все  очереди  стихли
одновременно... Какое-то время Франческо не мог понять, что  случилось,  что
вызвало у него смутное беспокойство, а когда до него дошло,  что  прекратили
стрелять, он напрягся и еще осторожнее, чем раньше, выглянул в окно.
   По личному опыту он знал, что после разбрасывания камней  приходит  время
собирать их. Он не знал, что  предпримут  теперь  те,  кто  устроил  в  этом
проклятом монастыре бойню, но почему-то не думал,  что  это  понравится  ему
больше, чем бойня. Он принялся внимательно слушать, стараясь  сквозь  шелест
листвы и порывы ветра услышать шаги идущих по двору существ или  их  голоса.
Однако все было тщетно - он не слышал ничего похожего на  клич  победителей.
Но что поразило его еще больше - он не слышал и криков  раненых.  Это  могло
означать  только  одно:  полторы  сотни  человек  в  монастыре  были  убиты.
Единственный стон раненого раздавался от ворот -  из  одной  из  полицейских
машин.  Этот  стон,  шелест  листвы  и  хрип   собственного   дыхания   были
единственными звуками, достигавшими его слуха...
   Шли секунды, а ничего не происходило. Франческо это нравилось все  меньше
и меньше. "Возможно, - думал он, непадающие ушли, а  может  быть,  они,  как
пауки, поджидающие жертву, затаились и ждут следующей порции мух?.."  Ответа
на свои мысли он не знал - здесь был возможен любой вариант.
   Внезапно до его слуха долетел новый звук. Порыв ветра  со  стороны  шоссе
донес его на секунду, затем ветер сменил направление, и звук  исчез.  Но  за
тот миг, что  он  его  слышал,  Франческо  определил,  что  звук  был  шумом
работающего двигателя автомобиля... Через несколько секунд ветер опять подул
с юга, и теперь уже можно было уверенно заявить, что к монастырю едет машина
- звук работающего двигателя  с  каждым  мгновением  становился  отчетливее.
Франческо прислушивался к нему со странной смесью надежды и  беспокойства  -
ему хотелось, чтобы кто-нибудь из людей оказался у монастыря, в то же  время
он  боялся,  что  неизвестного  водителя  постигнет   участь   расстрелянных
полицейских...
   Через десять секунд, показавшихся ему минутами, на поляну перед  воротами
выехала большая темносиняя "ланча-каппа". На крыше  автомобиля,  со  стороны
водителя, была укреплена цилиндрическая мигалка, из чего следовало,  что  за
рулем "ланчи" сидит полицейский.
   Франческо внимательно проследил, как,  остановившись  на  короткое  время
возле крайних машин, автомобиль двинулся дальше и вскоре  притормозил  возле
расстрелянного  "фиата".  Здесь  "ланча"  простояла  чуть  дольше,  а  затем
двинулась к передним машинам, возле которых упал человек  с  мегафоном.  Она
преодолела  пять  метров  и  остановилась  возле  автомобиля  с   раскрытыми
дверцами.
   Все время, пока  он  наблюдал  за  передвижением  "ланчи",  Франческо  не
оставляла мысль, что вот сейчас из-за зеленой стены ударит длинная  очередь,
и водителя "ланчи" постигнет участь его  коллег.  Нервы  его  напряглись  до
того, что казались раскаленными нитями, вплавленными в плоть. Но еще большее
напряжение охватило его,  когда  он  увидел,  как  водитель  остановившегося
автомобиля .открыл дверь и выбрался из машины. Франческо почти услышал,  как
харкнула очередь и пули впились в  незащищенное  тело.  Но  ему  это  только
показалось... Водитель "ланчи" склонился к земле, и  через  секунду  с  того
места, откуда смотрел Франческо, остались видны лишь его волосы. И  все-таки
он ждал этих выстрелов  -  черная  макушка  водителя  была  слишком  хорошей
мишенью для тех, кто уже убил полсотни человек перед воротами.
   Прошла секунда, две, пять... Выстрелов не было.
   Когда прошла минута, а водитель  "ланчи",  в  которого  так  никто  и  не
выстрелил, разогнулся над землей, вернулся к своей машине и  включил  рацию,
Франческо понял, что выстрелов не последует. Что бы ни  происходило  в  этом
монастыре, это кончилось. Но вот что будет дальше?.. Ответа на  этот  вопрос
он не знал, но почему-то не  думал,  что  это  понравится  ему  больше,  чем
бойня...
   Оторвав взгляд от мертвого лица Эстебане, Гольди посмотрел на свои  руки.
Побелевшие костяшки пальцев, сжавшие руль, напомнили ему плоть мертвеца.  Он
поднял руку и нажал кнопку стеклоподъемника. Стекло  бесшумно  опустилось  и
замерло, образовав узкую - сантиметров в пять - щель, достаточную для  того,
чтобы пропустить звуки с улицы.
   В следующую же секунду он услышал стон...
   Попытавшись отвлечься от вида мертвого инспектора,  комиссар  собрался  и
сделал попытку определить, откуда раздается стон раненого. Судя по тому, что
звук был слегка приглушен и звучал со стороны  ворот,  раненый  находился  в
одной из полицейских машин, дальше  всех  проехавших  к  воротам  монастыря.
Комиссар четко видел среди скопления этих автомобилей машину Агуанто Манари.
Возможно, раненый именно там.
   Нажав педаль газа, он двинул "ланчу" мимо расстрелянного "фиата" к группе
из четырех полицейских автомобилей, сгрудившихся перед двумя десятками точно
таких же расстрелянных, но без мигалок, машин... Пока он ехал,  то  видел  в
изрешеченных автомобилях убитых полицейских.  Очевидно,  недавно  здесь  был
настоящий ад - в каждую из машин выпустили не менее сотни  пуль,  пассажирам
досталась, как минимум, половина.
   Через десять секунд,  проехав  между  двумя  автомобилями  с  полудюжиной
мертвецов, "ланча" оказалась недалеко от машины Манари. Стон раненого звучал
здесь намного громче, хотя Гольди и не мог пока определить, откуда именно он
раздается. Комиссар проехал еще немного и  остановился,  когда  водительская
дверь  "ланчи"  оказалась  напротив  узкого  прохода,  образованного   двумя
патрульными автомобилями.  Выключив  зажигание,  он  взял  автомат  Мутти  и
огляделся по сторонам. С того места, где замерла "ланча", он не видел ничего
подозрительного - ни у ворот монастыря, ни среди машин или за  деревьями  не
было никакого движения - похоже, все,  кто  мог  двигаться,  отсюда  ушли...
Немного помедлив, комиссар открыл дверь и, пригнувшись, выбрался из машины.
   Тишина замкнутого пространства мгновенно сменилась для него звуками леса:
шелестели листья деревьев, окружавших поляну, шуршала  трава,  откуда-то  от
реки доносился пересвист соек... И словно в диссонанс с  этими  звуками,  от
ворот монастыря звучал громкий и протяжный стон человека.
   Прижавшись спиной к крылу "ланчи", Гольди замер  и  постарался  разобрать
среди  естественных  шумов  леса  какие-нибудь  другие  звуки,  производимые
человеком, кроме этого стона. Ему казалось невероятным, чтобы  человек  этот
оказался  единственным  выжившим  из  тридцати  полицейских,  приехавших   к
монастырю. Кроме того, он видел еще два десятка машин, замерших у ворот. Эти
автомобили были расстреляны точно так же, как полицейские, и он видел в  них
трупы. От одной мысли о том, что из полусотни  человек  выжил  только  один,
можно было свихнуться. "Этого попросту не может  быть,  -  думал  Гольди,  -
кто-то должен был выжить еще..."
   Теперь он уже четко мог определить, что стон раненого раздается из  самой
дальней полицейской машины. Для того чтобы добраться  туда,  ему  необходимо
пробраться между двумя патрульными автомобилями, обогнуть  машину  Манари  и
пройти по открытому пространству в три метра... Ну что же, он так и сделает,
решил комиссар. К тому же  попутно  он  сможет  осмотреть  другие  машины  -
возможно, в них кто-нибудь выжил.
   Поставив оружие на автоматический огонь, он взял автомат в  правую  руку,
пригнулся и нырнул в проход, образованный автомобилями.
   Было тяжело пробираться по узкому переходу, скорчившись в половину роста,
но выбора у него не было. За  несколько  секунд  он  пробрался  между  двумя
машинами с пятью покойниками и оказался перед  автомобилем  Маыари,  стоящим
перпендикулярно дороге. Пассажирская дверь машины была слегка приоткрыта, но
Гольди не мог видеть сидевших внутри. Для этого  ему  нужно  было  встать  в
полный  рост,  либо  добраться  до  двери  и  открыть  ее.  Комиссар  выбрал
последнее.
   Двинувшись к машине, он преодолел полтора метра и почти взялся  за  ручку
двери, когда слева от себя краем глаза заметил движение  и,  резко  повернув
голову, замер - прямо ему в лицо уперлось дуло пистолета.
   Следующая секунда показалась ему самой длинной в его жизни - он смотрел в
черный кругляшок дула, ощущая в груди холодную пустоту и  чувствуя,  как  по
щеке соскальзывает капелька пота. Достаточно одного  движения  пальца  того,
кто  держит  оружие,  думал  он,  и  он  присоединится  к  Санти   Эстебане,
патрульному по имени Роберто и трем десяткам других полицейских. Автомат был
у него в руке, но он знал, что не успеет и поднять его, как окажется  мертв.
Он не мог видеть лица человека, державшего  его  на  мушке,  -  черное  дуло
пистолета завораживало его, словно створ "волшебного колодца", и он  смотрел
в него не отрываясь, чувствуя, как горячая капелька соскальзывает со щеки на
шею и катится вниз.
   Через секунду пистолет убрался  так  же  внезапно,  как  появился  Гольди
машинально перевел  взгляд  с  оружия  на  лицо  держащего  его  человека  и
почувствовал странную смесь злости и  облегчения  -  привалившись  спиной  к
капоту патрульного автомобиля, на земле сидел Энио Плацци.  Лицо  начальника
полиции  было  пепельно-серым,  вся  левая  сторона   рубахи   возле   плеча
пропиталась кровью, сама рука плетью свисала вниз.
   - Дьявол!.. - выдохнул Гольди. - Доктор, вы чуть не отправили меня на тот
свет!
   Он провел рукой по лицу, чувствуя,  что  сердце  его  колотится  с  силой
отбойного молотка, и кивнул на окровавленное плечо Плацци:
   - Что у вас с рукой?
   Он сделал попытку прикоснуться к плечу сидящего человека, но  тот  сделал
упреждающий жест:
   - Не трогайте.
   - Но вы ранены?
   - Рана сквозная, ничего страшного.
   - Вас нужно перебинтовать.
   - Потом. - Плацци облизнул губы. - Что с Манари?
   На мгновение Гольди замер, глядя в пепельное лицо начальника  полиции,  -
хотя первое потрясение, вызванное у него встречей с Плацци, уже  прошло,  он
продолжал чувствовать смесь злости  и  облегчения:  облегчения-  оттого  что
теперь вся ответственность за последующие действия  снималась  с  его  плеч,
злости - от мысли о  том,  что  погибли  тридцать  полицейских,  а  человек,
явившийся косвенной причиной их смерти, остался в живых. Гольди понимал, что
подобным мыслям сейчас не время, но ничего не  мог  с  этим  поделать  -  он
чувствовал  запах  крови,  доносящийся   из   соседних   машин...   Наконец,
обернувшись, он приоткрыл пассажирскую дверь и заглянул в салон  автомобиля.
Агуанто Манари сидел за рулем, откинув голову на спинку  сиденья,  на  месте
правого глаза у него зияла дыра.
   -  Он  мертв,  -  сообщил  Гольди,  захлопывая  дверь.  Плацци  захрипел,
пошевелившись на месте. Комисса