товом лазе. А раз не человек, значит... Ну да,  прочие  варианты
попросту отсутствуют.
   - Эй, Спайк, Спайк! - Мэрфи встал на колени, сунувшись лицом к решет-
чатому перекрытию.
   - Спайк! Ты здесь? Что ты здесь делаешь?
   Темная масса внизу шевельнулась - и Мэрфи понял, что это не Спайк. Он
успел рассмотреть блестящую от липкой слизи голову, разворачивающуюся  к
нему страшную пасть - и это последнее, что ему довелось увидеть.  Потому
что тугая струя кислоты, вдруг брызнувшая из пасти, пройдя сквозь решет-
ку, ударила ему в глаза.

   - А-а-а!
   Дикий крик не услышал никто - так же, как никто не слышал пения. Обе-
зумевший от боли Джон Мэрфи, прижав обе руки к остаткам лица, слепо  по-
пятился, сделал назад шаг, другой - и рухнул прямо в главный ствол  вен-
тиляцинной шахты.
   Бьющий ему навстречу поток разогретого воздуха был столь  силен,  что
существенно замедлил падение, однако человек, упав с большой высоты,  за
десять метров свободного полета набрал такую скорость, что инерция паде-
ния пересилила мощь воздушной струи.
   ...И гудящая сталь вентилятора приняла его тело.
   13
   Освещение было приглушено, и в госпитальной  палате  царил  полумрак.
Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, на больничной койке, где было
бы тесно и одному. Рипли не хотелось ни говорить, ни шевелиться. Впервые
за очень, очень долгий срок ей было хорошо.
   Похоже, аналогичные чувства испытывал и Клеменс. Но  все-таки  именно
он первым разомкнул губы.
   - Спасибо...
   Рипли не ответила. Клеменс замялся: несколько секунд он  не  мог  ре-
шить, стоит ли ему говорить то, что он задумал.
   - Я очень благодарен тебе, но...
   Рипли посмотрела на него, подперев рукой голову:
   - Но?
   - Но признайся: ты все-таки преследуешь какую-то свою цель?
   Клеменс огляделся в поисках одежды. Одежда оказалась разбросанной  по
всему полу - и это он-то, с его почти маниакальной тягой к аккуратности!
Да, страсть обрушилась на него, как оголодавший зверь...
   - Я хочу сказать вот что.- Одеваясь, он запрыгал на одной ноге.-  При
всей моей благодарности я не могу не замечать: ты уклонилась от  ответа,
причем уклонилась дважды, не считая нашей первой беседы. Первый раз - во
время вскрытия, когда последовала... ну, скажем так: неловкая  дезинфор-
мация. И второй раз - сейчас. Хотя, согласен, сейчас ты сделала это  го-
раздо более очаровательным способом.
   Клеменс через голову накинул форменную робу и теперь возился со змей-
кой-молнией. Молнию заело.
   - Поэтому меня гложет одна очень неприятная мысль. Скажи, неужели  ты
даже в постель со мной легла - чтобы не отвечать на вопрос? И что же это
за тайна такая в этом случае?!
   Спохватившись, Клеменс посмотрел на Рипли почти испуганно.
   Но ничего страшного не произошло. Женщина улыбнулась ему улыбкой  об-
легчения:
   - Да, было так. Но сейчас - нет.  Ты  мне  по  настоящему  нравишься.
Правда! А что касается тайны... Ну, давай считать так: в гиберсне я уви-
дела страшный сон, поэтому мне нужно было точно знать, что убило  девоч-
ку. Но я ошиблась. Да, к счастью, я ошиблась...
   Врач недоверчиво хмыкнул:
   - Сон - в анабиозе... Не знаю. По-видимому, сейчас ты совершаешь  еще
одну ошибку, не желая мне открыться.
   - Возможно. Но если так, то это - моя третья ошибка, не вторая.
   - И что же было второй?
   Рипли смотрела на Клеменса уже серьезно, без улыбки.
   - Близость с заключенным. Физическая близость. По-моему,  это  против
правил тюрьмы.
   Врач взглянул на нее с легким удивлением.
   - Я - не заключенный.
   Ничего не ответив, Рипли выразительно провела рукой по затылку.  Кле-
менс автоматически повторил ее жест. Пальцы его ничего  не  нащупали  на
собственной голове,- кожа, острая щетина пробивающихся волос,- но он по-
нял...
   Да, ему следовало сообразить это раньше. Но что делать, если он и сам
уже забыл (потому что стремился забыть) о татуировке. Обычной,  полагаю-
щейся административными правилами татуировке, которая наносится на заты-
лок каждому из арестантов и содержит его  личный  номер  и  указание  на
досье.
   Его номер был К-1144-085...
   - О! - произнес Клеменс без волнения, - ты наблюдательней, чем я счи-
тал. Да, у меня тоже есть своя тайна. Хотя, в отличие от твоей, она шита
белыми нитками.
   Некоторое время он стоял в раздумье, потом улыбнулся.
   - Это действительно нуждается в объяснении. Сейчас я  пока  не  готов
его дать; если ты не возражаешь - позже. Хорошо?
   Рипли кивнула.
   В этот момент под потолком голубой вспышкой полыхнула сигнальная лам-
почка, и чей-то голос - хриплый, неузнаваемый, вдвойне искаженный волне-
нием говорящего и плохим качеством списанного динамика  -  прозвучал  по
системе внутреннего оповещения. Это был единственный  работающий  канал:
кабинет директора - госпиталь.
   - Мистер Клеменс!
   - Мистер... Аарон? - Клеменс тоже скорее угадал, чем узнал, кто гово-
рит.
   - Да. Директор Эндрюс считает, что вам необходимо срочно  подойти  на
второй квадрат двадцать второго уровня... У нас там несчастный случай.
   - Что-нибудь серьезное? - переспросил врач немного скептически.
   - Да, пожалуй, что так...- Говоривший слегка помедлил.Одного из наших
заключенных разрубило на куски.
   - О, черт! Иду.- Клеменс  одним  движением  застегнул  заупрямившуюся
молнию, втиснул ноги в ботинки, нажал кнопку отключения интеркома -  все
это за долю секунды. Потом он оглянулся на Рипли:
   - Извини, дорогая, мне нужно идти. "Пожалуй, что так!" Вот уж  дубина
восемьдесят пятого размера!..
   Прежде чем захлопнуть за собой дверь, он оглянулся еще раз.
   Женщина сидела на койке, придерживая на груди одеяло, и в  глазах  ее
застыл уже изжитый было ужас. Не просто  ужас  -  тоска,  целеустремлен-
ность, сложная гамма чувств. Клеменс уже видел раньше такое у нее в гла-
зах, но надеялся, что все это миновало.
   Однако теперь ему действительно необходимо было спешить.
   Прикрыв дверь, он бегом устремился по  коридору,  отчетливо  понимая,
что его вмешательство, - во всяком случае, в качестве  врача  -  уже  не
потребуется.
   14
   Уши закладывало от неумолчного рева вентилятора, но отключить его бы-
ло нельзя: останавливался производственный цикл. Да  и  незачем,  в  об-
щем-то, было его выключать: тело прошло сквозь лопасти как  вода  сквозь
ред-кое сито, и вся шахта теперь была забросана  кусками  окровавленного
мяса.
   - Кто это был? - проорал Эндрюс, перекрывая гул.
   - Мэрфи! - тут же крикнули ему в самое ухо.
   Клеменс всем корпусом повернулся к ответившему:
   - А ты-то откуда знаешь?!
   Вопрос был резонным: действительно, еще не было  времени  пересчитать
оставшихся, проверить, все ли на местах. А опознать погибшего  представ-
лялось уже вовсе невозможным: нечего тут опознавать. Значит, имя его мог
знать тот, кто...
   Однако подозрения оказались напрасны - директору сразу же то  ли  ус-
лужливо, то ли с издевкой сунули прямо под нос кусок ботинка (кажется, в
нем еще оставалась часть ноги). Отвернув верх, Эндрюс  прочитал  на  его
внутренней стороне имя и номер  (устаревшая,  но  прижившаяся  традиция,
идущая с тех времен, когда заключенных было много и в тюрьме  процветало
внутреннее воровство).
   - Да, Мэрфи. Как он оказался в шахте? И какого черта  его  понесло  к
вентилятору?
   Вообще-то эти вопросы следовало  задавать  по  отдельности,  но  при-
сутствовавший там Аарон Смит попытался ответить сразу на оба.

   - Это я его назначил туда, сэр, очищать проходы. Но он был  неосторо-
жен, наверное, - вот его и засосало. Я...
   - Вы ни при чем, мистер Аарон, никто вас не винит,- сказал директор с
подчеркнутой резкостью, чтобы исключить саму возможность обсуждения. По-
том он повернулся к врачу: - Ну, что вы можете сказать по этому поводу?
   Клеменс только покачал головой:
   - Смерть наступила мгновенно.
   - Да ну?! - сарказм директора был  нескрываем.-  Уж  это  мы  и  сами
как-то поняли!
   Шагнув вперед, врач наклонился, приглядываясь. В это время в разговор
снова вклинился заместитель:
   - Да, совершенно правильно, его засосало мгновенно. Такое и  со  мной
чуть не случилось год назад, на десятом уровне. Сколько  раз  я  говорил
ему: "Мэрфи, держись подальше от вентилятора!"
   Аарон старался быть как можно убедительнее, поэтому голос его  звучал
с невыразимой фальшью. Это было тем более нелепо, что сейчас он  говорил
чистую правду.
   - Я сказал - СМЕРТЬ была мгновенной,- поправил его врач, не  разгиба-
ясь.- А вот засосать его не могло. Ветер был в ту сторону. Его бы вообще
отбросило, если бы он падал с высоты меньшей, чем полтора яруса.
   Смит вздрогнул, словно услышал обвинение, хотя он был равно невиновен
и в том случае, если бы Мэрфи засосало, и в том, если тот сорвался вниз.
   - Что это? - Эндрюс, не обращая внимания на своего помощника, смотрел
на врача. Тот все еще внимательно разглядывал какой-то  обрубок  челове-
ческой плоти у себя под ногами, вроде бы ничем не отличающийся от кусков
мяса, разбросанных вокруг.
   Клеменс распрямился.
   - Не знаю,- развел он руками.
   - Не знаешь...- прошипел директор негромко, но столь сильно, что  эти
слова были слышны даже сквозь вентиляторный рев.
   - Мистер Клеменс, я жду вас у себя ровно через тридцать минут.  Перед
этим доставьте в морг все, что вам удастся соскрести с  пола,  стенок  и
потолка. Постарайтесь уложиться в предложенный  вам  получасовой  регла-
мент.
   Проговорив это, Эндрюс развернулся и направился к выходу обычной сво-
ей грохочущей походкой.
   Все смотрели ему вслед.
   15
   Да,  Рипли  действительно  ошиблась.  Но  не  тогда,  когда  поверила
сну-галлюцинации, а наоборот, когда позволила убедить себя, что  бояться
нечего. Но так ведь хотелось поверить, что все, связанное с Чужими,  ос-
талось в прошлой жизни...
   Оказывается, нет. Оказывается, прошлое не отпускает от себя, намертво
вцепившись кривыми когтями.
   Оказывается, оно даже не становится прошлым.
   Ну что ж, значит, пришла пора исправить свою ошибку. Чего бы  это  ни
стоило...
   Рипли все еще плохо ориентировалась в  тюремных  лабиринтах,  поэтому
ход, ведущий к шлюпке, ей удалось найти почти случайно. Но все-таки уда-
лось. Все здесь было по-прежнему - никто не появлялся тут со времени  ее
прошлого прихода сюда с Клеменсом.
   Она взглянула на саркофаг Ребекки  -  разбитый,  обожженный  кислотой
(да, это, похоже, действительно была кислота) - и с трудом смогла  прог-
лотить подступивший к горлу ком. Но руки ее уже делали нужное дело.
   Заключенные не придали внимания аппаратуре шлюпки, хорошо, хоть борт-
журнал догадались взять, сообразили, что это такое. "Черный ящик" был  в
неприкосновенности, жестко вмонтированный в боковую стену. Рипли и  сама
не знала, почему бортовой компьютер называют "черным ящиком", - это была
какая-то забытая традиция. Во всяком случае, он был  подключен  ко  всем
фиксирующим устройствам не только в шлюпке, но и по всему кораблю.
   К счастью, в неприкосновенности сохранился и ремонтный набор,  причем
не только хитроумные электронные тестеры, но и обыкновенные гаечные клю-
чи, отвертки, даже ножницы по металлу. Опытные космолетчики посмеивались
над этим  хозяйством  (и  действительно,  трудно  представить,  что  при
серьезной аварии поможет молоток или отвертка) - но всегда возили его  с
собой. На всякий случай.
   Например, на такой...
   Рипли довольно быстро сумела отделить "ящик" от стены: где  развинтив
крепления, а где - просто обрезав листовой металл. Держа компьютер в од-
ной руке (он оказался неожиданно легким), она уже было шагнула к выходу.
Но выход был закрыт: перегораживая проем люка, в нем стоял человек.
   Внешне Рипли не выдала испуга; она остановилась, пристально глядя  на
стоящего. Но только когда она в тусклом освещении узнала Клеменса, у нее
действительно отлегло от сердца.
   - Вот ты где, оказывается,- медленно произнес он. Рипли молча показа-
ла "черный ящик".- Вижу. Но думаю, что для директора это - слабое оправ-
дание твоей одиночной прогулки. Директор Эндрюс будет очень-очень  недо-
волен. Я, конечно, ему ничего не скажу, но у него,  видишь  ли,  есть  и
другие... каналы информации.

   Однако Рипли теперь не была расположена поддерживать этот разговор.
   - Расскажи мне об этом несчастном случае,- сказала  она  почти  тоном
приказа.
   - Чего тут рассказывать... Погиб один из заключенных.
   - Кто его убил?
   Ожидая ответа, Рипли внутренне сжалась, уже  готовая  услышать  самое
худшее.
   - Вентилятор,- хмуро ответил Клеменс.
   - ?!
   - Его затянуло в трехметровый вентилятор, обслуживающий воздухозабор-
ники печи.
   Клеменс решил пока что придерживаться официальной  версии.  В  данный
момент его интересовало не с какой стороны угодил Мэрфи в вентилятор,  а
каким образом это с ним произошло.
   На миг Рипли овладело чувство почти эйфории: неужели это самый  обык-
новенный несчастный случай? И значит, прошлое действительно  осталось  в
прошлом?!
   Но она не поверила своей успокоенности. Слишком уж часто ей  приходи-
лось убеждаться, что судьба связала ее с Чужими навсегда и расслабляться
нельзя ни на минуту.
   К тому же Клеменс тут же вернул ей прежнее беспокойство, если бы  оно
даже и исчезло:
   - Я кое-что обнаружил там. Одну непонятную вещь... непонятную  и  до-
вольно неаппетитную. Скажи, тебе не станет дурно?
   Он говорил все тем же медленным голосом, выдающим задумчивость.
   Рипли отрицательно покачалаг оловой.
   - Верю.- Клеменс, видимо, вспомнил сцену в морге.- Значит слушай: те-
ло этого бедняги разрубило на куски, буквально  разнесло  в  клочья.  На
первый взгляд, по этим фрагментам вообще ни о чем судить  нельзя.  Но  я
все-таки сумел рассмотреть нечто... Вот тут и  начинается  неаппетитное.
Приготовься.
   Клеменс немного помедлил. Не то он, как и обещал, давал  Рипли  время
приготовиться, не то и сам не мог решиться.
   - В общем, один из фрагментов показался мне подозрительным. Я пригля-
делся к нему. Это был кусок лица: надбровье, глазница, скуловая кость. И
вот эта кость блестела, обнаженная. Мне это показалось странным: лопасти
не должны так обдирать ткань. Присмотревшись, я увидел, что  лицо  и  не
было ободрано, - такое впечатление, что Мэрфи еще при жизни  плеснули  в
глаза кислотой.  Причем  очень  сильной  кислотой,  способной  мгновенно
разъесть мягкие ткани до костей. Вот тут я и вспомнил об этом химическом
ожоге, который так тебя встревожил.
   Врач осторожно провел по по подтеку на стенке меньшего из саркофагов.
Он явно рассчитывал, что Рипли сейчас хоть  как-то  прокомментирует  его
слова. Но она молчала.
   Так и не дождавшись от нее ответа, Клеменс заговорил сам:
   - Послушай, можешь мне поверить: в любом случае я на твоей стороне. Я
хочу тебе помочь - даже больше хочу именно помочь тебе, чем  разобраться
во всей этой истории. Но как раз для этого мне нужно знать, что происхо-
дит. Во всяком случае, твою версию происходящего.
   Да, у Рипли был соблазн открыться ему, но она все-таки  не  решилась.
Даже если не думать ничего плохого (впору и подумать:  чего  стоит  одна
лишь тюремная татуировка, так  и  оставшаяся,  кстати,  непроясненной!),
Клеменс все-таки медик, представитель замкнутой  касты.  Как  знать,  не
сработает ли у него даже сейчас профессиональный соблазн увидеть в расс-
казе пациента "навязчивые идеи". А доказательств ведь никаких нет.  Воз-
можно, потом, когда эти доказательства будут получены...
   - Знаешь что, если ты действительно хочешь мне помочь, найди для меня
компьютер с аудиосистемой.
   Она вновь демонстративно приподняла на  весу  "черный  ящик".  Однако
Клеменс без раздумий отрицательно качнул головой:
   - Не получится.
   - Очень тебя прошу, постарайся мне помочь. Я еще и сама  не  уверена,
но если мне удастся подтвердить одну догадку, я тебе тут же сообщу "свою
версию". Ну... хочешь, мы вместе прослушаем запись?
   Она говорила с Клеменсом как с ребенком. Но тот лишь смотрел  на  нее
сочувствующим взглядом.
   - Постараюсь я или не постараюсь - особой роли не играет. Ты,  кажет-
ся, не вполне осознаешь, куда ты попала. Так вот, знай: НИЧЕГО ПОДОБНОГО
на этой планете НЕТ. Даже если мы возьмем в заложники Эндрюса и под  уг-
розой сбросить его в печь потребуем выдать нам  аудиоприставку,  нам  ее
все равно не получить. Она попросту  отсутствует  в  радиусе  нескольких
световых лет.
   Врач тоже говорил с ней как с ребенком: подчеркнуто спокойно,  убеди-
тельно.
   Рипли растерялась. Такого оборота событий она и представить  себе  не
могла. Ситуация выглядела безвыходной. Неужели все сорвется из-за техни-
ческой отсталости этого межзвездного захолустья? Но тут же  она  поняла,
где находится выход из этого положения.
   - А Бишоп?
   - Бишоп? Ну, есть тут у нас один такой, осужден за два  убийства.  Но
он-то чем тебе поможет?!
   Рипли едва сдержалась, хотя ей и было ясно, что врач тут ни при чем.
   - Робот-андроид серии "Бишоп", был с нами, разбит, по твоим словам  -
выброшен на свалку. Где это? - отчеканила она на одном выдохе.
   - Ты хочешь воспользоваться его аудиоприставкой? А разве это  возмож-
но?
   - Где свалка? - Рипли с трудом удерживала себя от крика, от безобраз-
ной женской истерики. На ее скулах играли желваки: каждая секунда  может
оказаться роковой, а тут еще этот бессмысленный разговор... Клеменс  уже
не был для нее посторонним, но теперь ее не хватало ни на любовь, ни  на
простую вежливость.
   Клеменс спрятал улыбку:
   - Я могу указать тебе дорогу, но не могу пойти  с  тобой.  Во  всяком
случае, прямо сейчас. Мне через пару минут предстоит одно не  очень  лю-
бовное свидание.
   ...Когда Рипли, узнав путь, сразу же направилась  в  сторону  свалки,
врач несколько секунд с сомнением смотрел ей вслед. В какой-то момент он
почти решился пойти за ней, но тут же представил себе, какое лицо  будет
у Эндрюса, и, круто развернувшись, шагнул в полутемный коридор,  ведущий
к директорскому кабинету. Однако уже на втором шаге  он,  как  в  стену,
врезался в чью-то широкоплечую фигуру.
   - Идешь к директору? - пророкотал знакомый  голос,  который,  однако,
Клеменс не смог распознать в первую секунду.
   Над воротом зеленоватой тюремной робы, казалось, отсутствовало  лицо:
черная кожа была неразличима в полутьме. Только поблескивала оправа  оч-
ков.
   - Да, я иду к директору, но сначала я иду к тебе,  Дилон.  Нам  нужно
поговорить.
   - Слушаю тебя,- ответил Дилон. Похоже, он  ждал,  что  будет  сказана
именно эта фраза.
   16
   Эрзац-кофе был налит в два стакана. Один из них стоял рядом с  дирек-
тором, а другой, по логике вещей, должен был предназначаться  врачу.  Не
Смиту же! Смит высился тут же, за спиной директора, широко разведя  ноги
и расправив плечи; выглядел он очень внушительно, но, конечно, восприни-
мался Эндрюсом лишь как предмет обстановки, вроде стенного шкафа.
   Однако Эндрюс, похоже, забыл о своих первоначальных планах. Когда  он
наклонился вперед, перегибаясь через стол, он буквально кипел от ярости.
   - Слушай меня, ты, дерьмо собачье,- начал он без всяких предисловий.-
Если ты мне еще раз такую штуку выкинешь - я тебя пополам разрежу и ска-
жу, что так и было, понял меня?!
   Клеменс не впервые присутствовал при таком приступе бешенства, поэто-
му он и не подумал оскорбиться. Тут действовал принцип  "на  больных  не
обижаются", причем действовал в самом прямом смысле этого слова: Эндрюс,
конечно, не был вполне вменяем, - во всяком случае,  во  время  подобных
припадков.
   - Боюсь, я не совсем понимаю...
   - Брось, все ты понимаешь! - Эндрюс сам поддерживал накал собственной
злости, не давая ей остыть.
   - И все-таки я ничего не могу понять. Может быть, вы  соизволите  мне
объяснить, господин директор? - в последнюю фразу Клеменс вложил  изряд-
ную порцию яда. У него был соблазн тоже перейти с директором на  "ты"  и
тем ввести его в состояние, близкое к инсульту. Однако цель его была  не
поддразнив