. К ее величайшему облегчению, она услышала шум ключей.
     - Кто там? - прошептала она, волнуясь. Дверь скрипнула, и она затрепетала от радости, когда увидела Мэгин, в глазах которой застыло выражение ужаса.
     - Поспеши, Эрин, если Олаф поймает меня, он сдерет с меня кожу заживо.
     - О Боже, Мэгин, ты с ума сошла!
     - О, быстрее, пожалуйста, пожалуйста, быстрее! Эрин пошла за Мэгин по извилистому туннелю под королевской резиденцией.
     - Мы подойдем к кухне отсюда, и, вероятно, выйдем на задний двор незамеченными, - прошептала Мэгин. - Скоро будет рассвет; наиболее вероятно, что мужчины спят, но скоро им предстоит подняться.
     Они вышли из темного сырого подвала в кухню, и, как и предполагала Мэгин, слуги, которые старались бодрствовать всю ночь, задремали на стульях и на чистых тростниковых подстилках на полу. Обе женщины смогли молча пробраться во тьму, еще не рассвело.
     - Слава Богу, Мэгин! - зашептала Эрин возбужденно. - Но мне нужны кинжал и лошадь.
     Мэгин поколебалась, ее голос задрожал, но она храбро промолвила:
     - Если ты поедешь к датчанам, я поеду с тобой.
     - Нет, я должна идти. А ты будешь подвергать себя риску.
     - А кто вывел тебя на свободу?
     После большого перерыва Эрин вздохнула.
     - Да благословит тебя Господь, Мэгин, и знай, что ты поистине благородна. Теперь нам надо миновать стражу.
     Мэгин заговорила, и в ее голосе слышались и определенная гордость, и хитрость.
     - Я сдружилась с ирландским кузнецом, который путешествует от города к городу, предлагая свои услуги. Он проведет наших лошадей мимо стражи, и мы встретимся с ним у западной стены, там есть дыра, которая образовалась от того, что водяной лаг сгнил и его должны заменить новым.
     Рассвет наступил быстро, и они уже скакали к западному лесу. Страх колотил в сердце Эрин, и она про себя благодарила снова Мэгин, так как знала, что та еще более боялась, чем она сама. Но Эрин не могла позволить страху завладеть ею, потому что она не могла допустить даже незначительной ошибки.
     Когда они подъехали к лесу, Эрин взволнованно повернулась к Мэгин, увидела в ее глазах предупреждение, и они остановились. Если Фриггид был в лесу, он уже знал о ее приближении, и она должна держать дистанцию, чтобы быть уверенной в успехе своего предприятия.
     Шорох среди деревьев подсказал ей, что она должна все хорошо рассчитать; Фриггид, в самом деле, был там, он наблюдал за ней, выбирая момент для нападения.
     Она заставила себя смело крикнуть:
     - Я не пойду дальше, Кривоногий Фриггид. Покажись, но будь осторожен, так как я могу повернуться и поскакать назад, так же как и вперед.
     Она услышала низкий смех, и потом появился датчанин, вместе с могучими воинами по обеим сторонам.
     - Я ожидал тебя, Эрин из Тары. Добро пожаловать.
     Он говорил по-ирландски хорошо, и в эту минуту Эрин узнала в нем того мужчину, который завел ее в тот день на скалы, когда она встретилась с Волком. Ее пронзила боль, но она не показала этого.
     - Я хочу, чтобы мой ребенок вернулся в Дублин, и потом я охотно поеду с тобой.
     - Охотно? - Фриггид похотливо поднял брови и грубо захохотал, так, что у Эрин от страха засосало под ложечкой. - Почему я должен отдавать ребенка? - спросил он более резко. - Волк придет за своим сыном-и я уверен, что он часто не ладит со своей женой.
     - Тебе не нужна жизнь ребенка, датчанин, тебе нужна жизнь только его отца, - -сказала Эрин холодно. - А Олаф-человек, который любит свою собственность. Он придет за мной. А тебе со мной будет гораздо легче, чем с ребенком. Обо мне не нужно заботиться.
     Фриггид снова засмеялся, и этот звук опять вызвал у Эрин резь в животе.
     - Эрин из Тары, ты желанная добыча. Да, возможно, ты лучший заложник, так как от тебя можно добиться того, что не может дать ребенок. Сойди с лошади, моя леди, и подойди ближе, чтобы я мог разглядеть хорошенько, что мне предлагают.
     Мэгин что-то возразила, но Эрин быстро двинулась, чтобы исполнить приказание, так как она учла и этот момент. Она подошла бесстрастно, все рассчитав, к датчанину и услышала его голос.
     - А... моя леди, теперь у меня и ребенок, и жена.
     Он запнулся, хватая ртом воздух, как будто задыхался, так как она рванулась к нему с таким проворством, какого он не ожидал, приставив лезвие своего хорошо отточенного кинжала к его паху. И теперь уже она отдавала команды.
     - Моя жизнь ничего не будет значить, если мой сын умрет, датчанин, а я хочу умереть. Ты не будешь настолько удачлив. Ты проживешь остаток своих дней скорее как женщина, нежели как мужчина.
     - Стоять! - скомандовал Фриггид своим воинам, пытавшимся подойти ближе. Он чувствовал, что лезвие твердо приставлено к его мужскому органу, и быстро выкрикнул:
     - Принесите ребенка женщине, которая пришла вместе с королевой.
     Эрин не ослабила хватки, пока не увидела, что спеленутый кулечек с ее сыном передали Мэгин. Она затаила дыхание и услышала крик, свидетельствующий о том, что ребенок жив, но даже тогда она не ослабила мертвой хватки.
     - Она подъедет к воротам, датчанин, прежде чем ты двинешься. Я очень волнуюсь и не хотела бы, чтобы моя рука дрогнула.
     Фриггид промолчал и посмотрел на нее сурово. Потом он оскалился и сказал с сарказмом:
     - Ребенок голоден. Может, ты накормишь его, прежде чем мы уедем. Я бы насладился такой... домашней... сценой.
     - Нет, - ответила Эрин. Она обратилась к Мэгин:
     - Уезжай сейчас же. Я не повернусь, пока не узнаю, что ты достигла стены.
     Эрин чувствовала, что Мэгин колеблется, а потом услышала ее голос, прозвеневший четко и поразительно смело.
     - Подумай над этим, датчанин. Леди Эрин только три недели назад родила. Если ты дотронешься до нее, ты убьешь ее, и у тебя не будет ничего, чем бы ты мог заманить Волка.
     Фриггид медленно перевел свои хищные глаза с Эрин на Мэгин и потом снова на Эрин.
     - Она желанная добыча, ради которой я могу и подождать.
     Опять установилось молчание, и потом Эрин услышала топот конских копыт по дерну, это Мэгин наконец, ускакала прочь. Эрин пришлось собрать всю свою волю, чтобы выдерживать насмешливый взгляд Кривоногого. Но она смотрела и ждала... ждала. Ее подмывало вонзить в него кинжал, но потом она умрет. И все-таки как нелепо и безнадежно ни казалось ее положение, у нее оставалась надежда. Ее сын жив.
     Наконец Фриггид заговорил:
     - Твоя женщина доехала до стены, моя леди. Убери свой кинжал, я ведь не собираюсь убивать тебя, но я хорошо изучил искусство причинять боль.
     Кинжал выскользнул из пальцев Эрин. Она не могла больше держать его. Она стиснула зубы, когда руки Фриггида впились в ее волосы и коснулись набухшей груди. Он засмеялся, когда она побледнела.
     - Я думаю, что я сделал выгодный обмен, Эрин из Тары, так как я никогда не встречал такой прекрасной и смелой женщины. Еще три недели, да? Я дам тебе это время, чтобы восстановить силы, но не беспокойся, потом я возьму то, что принадлежит Олафу, и хорошо этим попользуюсь.
     Эрин заставила себя улыбнуться в ответ.
     - Ты не сделал никакого выгодного обмена, датчанин. Ты не заманишь Волка, так как я его не волную, он считает, что я его предала - своими руками, которые ты так тщательно выкручиваешь. Ты имеешь всего-навсего женщину, датчанин.
     Фриггид осклабился.
     - Мы ждем здесь слишком долго. Садись на свою лошадь и не пытайся что-нибудь выкинуть, иначе мы, возможно, поразим Олафа, послав ему нежный пальчик, а не локон. Возможно, он не придет, Эрин. Но я очень доволен тем, чем я завладел.
     Он подтолкнул ее к лошади. Хорошо сознавая, что он отрежет ей пальцы без малейших угрызений совести, если она не повинуется, Эрин встряхнула головой и оседлала лошадь, мучительно думая, куда он ее повезет.
     - В лес! - скомандовал он.
     - Может быть, он последует за нами, - прошептала Эрин.
     - Нет, моя леди. В пеленках твоего ребенка предупреждение, что ты умрешь, если мне не дадут день, чтобы отступить. Когда бы Волк ни пришел, он встретится с моим войском. А теперь вперед!
     Он ударил ее лошадь по крупу, и Эрин вынуждена была схватиться за него, чтобы удержать равновесие, когда животное подпрыгнуло и пустилось вскачь. "Сколько у него людей?" - интересовало ее, и она пыталась сосчитать тех, за кем следовала. Сотня? Больше, гораздо больше.
     Она проглотила слезы отчаяния. Она совсем не спала, и ее тело, казалось, слабело на глазах; скачка была бешенной и причиняла боль. Тем не менее, очевидно, что Фриггид сейчас хочет установить дистанцию между собой и Олафом. Казалось, он давно это задумал, сознавая, что Волк не испугается и придет со своими людьми, чтобы убить его.
     Олаф был ошеломлен, когда в залу вошла Мэгин с его сыном, так ошеломлен, что похолодел, но потом бросился к ребенку и раскрыл пеленки. Убедившись, что с ребенком все в порядке, он повернулся к своей бывшей любовнице с нарастающим гневом.
     - Как это произошло?
     Мэгин едва могла говорить.
     - Эрин... Эрин...
     Олаф резко позвал Мойру и передал ей младенца.
     - Заботься о нем так же, как о своей дочери, - попросил он мягко, и затем тяжелая суровость вернулась в его голос.
     - Эрин предала меня еще раз, - заявил он холодно.
     - Нет, мой лорд, - сказала Мэгин, со страхом сознавая, что может сама встретиться с его гневом. - Она поступила, как любая мать, которая только стремится спасти своего ребенка... и мужа.
     Олаф разразился гневными проклятиями. Боль, раздиравшая его, выразилась только в ярости.
     Мэгин дрожала, стоя перед ним.
     - Эрин сейчас у датчанина, Олаф, - прошептала она с болью.
     Она увидела, что трепет пробежал по его мускулистому телу. Но, тем не менее, его голос был по-прежнему твердым. Он говорил не о любимой, а о собственности.
     - Он не будет владеть тем, что принадлежит мне. Я верну ее.
     Мэгин увидела и резкую синеву его глаз. Он расправил плечи и вдруг выкрикнул:
     - Сигурд, пошли людей на север и на юг, в Тару и в Улстер. Датчанин наконец-то умрет. Он больше не будет вредить этой земле!
     Мергвин, который чувствовал его страх и боль всем своим сердцем, глядел на Олафа мудрыми глазами, потускневшими от сокрушительной печали, и думал, осознает ли все-таки викинг, что он действительно стал ирландцем. Он молился своим древним богам, чтобы Волк понял ценность сокровища, которым владел, и попросил прощения у своей жены, но в данный момент все, что он мог сделать, - это только вздохнуть с облегчением. Повод не был существенным; Волк поехал на выручку.
     И он поехал не слишком поздно. Мергвин развел огонь. Но вид огня был устрашающим; запах дыма, который раздражал чувства старого друида, принес холодящий страх.

ГЛАВА 25

     День перешел в ночь, ночь-в день. Дни складывались в недели. И они по-прежнему скакали без остановки.
     Сначала Эрин была уверена, что умрет. Датчане находили огромное удовольствие, задавая бешеный темп, и она опасалась за свое здоровье.
     Но в те первые дни, когда она верила, что Олаф придет, ее сердце разрывалось от тоски и тревоги. Она знала, что Фриггид более всего желает смерти Олафа, и его не заботило, кто еще погибнет в этой бойне. Если Олаф соберет силы, чтобы спасти ее, огромное множество народа поляжет на поле сражения.
     Таким образом, для нее было лучше надеяться, что Олаф решил, что его предали снова. Но все же ночами ей снилось, что он скачет позади, но наступал рассвет, и она опять была одна на морозном ветру с датчанами, скачущими на восток, и боялась все больше с течением времени. Фриггид бросал на нее сальные взгляды каждое утро, считая недели и дни на пальцах, и в воздухе раздавался его издевательский смех.
     Она страшно скучала по ребенку, но, в конце концов, отец будет заботиться о нем, а Мойра и Мергвин будут любить его, успокаивала себя Эрин.
     С каждым днем страх ее усиливался. Время шло...
     Датчане не были жестоки с ней, она была добычей Фриггида, и поэтому они оставили ее в покое. Некоторые были даже добры, считали ее храброй, выказывая свое уважение. Все-таки было очень мучительно ехать, и еще более мучительно сознавать, что будет, когда они доберутся до места. Но этот день пришел. Они уже скакали свыше двух недель, когда, наконец, на закате достигли лагеря, где вовсю кипела работа. Эрин почувствовала глубокое разочарование, когда оглядела поселение.
     Лагерь был поставлен на месте разрушенной ирландской деревни, она поняла это, так как среди новых построек, возведенных датскими захватчиками, стояли несколько чисто ирландских мазанок.
     Лагерь окружали земляные укрепления, прочные стены были сделаны из дерева. Еще предстояло много работы, но защитные укрепления были хороши. В центре располагалось большое здание, а далеко позади была воздвигнута возвышающаяся площадка, окруженная низким забором из скрещенных бревен.
     Эрин содрогнулась при виде этой площадки, представляя, какие страшные наказания Фриггид приводил в исполнение на этом возвышении.
     Фриггид подошел к ней.
     - Твой Волк придет слишком поздно, если он вообще придет, принцесса. На днях моя крепость станет неприступной.
     Эрин ничего не ответила, ее переполняло чувство безысходности.
     - Пошли, принцесса, - приказал Фриггид. Ее сняли с лошади и привели в главное здание. Оно было сделано по образцу резиденции Олафа, заметила Эрин. Ее привели в комнату и грубо втолкнули внутрь.
     - Наслаждайся этим временем, моя леди, так как мое ожидание подходит к концу. Эта ночь - последняя, которой ты будешь наслаждаться в одиночестве.
     Выходя из комнаты, Фриггид послал ей воздушный поцелуй. Дверь со стуком закрылась за ним. И Эрин услышала тяжелый глухой звук задвинутого засова.
     Она бросилась на кровать, и слезы, которые она сдерживала на протяжении долгого пути, градом полились по ее щекам. Это были слезы отчаяния, слезы безнадежности. Но они помогли ей забыться тяжелым, но успокаивающим сном.
     Утром слуги принесли ей еду, воду для мытья и чистую одежду. Позавтракав и приведя себя в порядок, Эрин начала думать о побеге. Она обнаружила, что днем ее не запирали в ее комнате, и осторожно прошла в залу. Датчане наблюдали за ней, она шагнула за стены укрепления, и никто не предпринял попыток остановить ее. Фриггида нигде не было видно, и она поспешила осмотреть окружающую местность при свете дня.
     Обнесенные досками стены были не такими уж и прочными, решила она, но все же ей никогда не перелезть через них. Ее единственная надежда была на западе, где возвышающиеся могучие скалы создавали датчанам естественную защиту от неожиданного нападения. Но такие препятствия были ничтожны для одного человека, и если ей предстояло найти выход, то он был именно там.
     Она притворилась, будто интересуется достижениями датчан в области строительства, и обнаружила, что ей разрешено свободно передвигаться. "Фриггид слишком самоуверен, он убежден, что я не убегу", - решила Эрин.
     В любую минуту она готова была разрыдаться. Эрин не могла позволить себе думать о сыне или о муже, представлять их в большой зале в Дублине. "Про меня уже забыли? - размышляла она, слыша биение своего сердца. - Нет, не думать так! - предупреждала она себя. - Я должна убежать! Или умру, почувствовав прежде объятия Фриггида".
     Решительно она сжала кулаки. Дрожь пробежала по всему телу. Отчаяние снова поднималось в ней. Эрин огляделась, за ней определенно никто не следил, она повернула к скалам и отыскала тропинку, которая вела вверх.
     Она совершенно выбилась из сил, когда достигла гребня, и все же Эрин была довольна: казалось, ей надо только спуститься в западном направлении и скрыться осторожно в лесу, пока она не найдет помощь. Ее страшил холод, но лучше уж она замерзнет или будет голодать, чем жить, постоянно воскрешая в памяти прикосновения датчанина, которого ненавидела.
     Эрин немного отдохнула на скале, потом встала, собираясь возобновить путь. Но прежде чем она сделала первый шаг, услышала голос, от которого мороз побежал по коже.
     - Не вздумай покинуть меня, принцесса, так как я долго ждал в предчувствии мести. И эта месть оказалась одновременно и наградой, Эрин из Тары. Рассказы и саги недооценивали красоту и величие твоей храбрости. Ты будешь лакомым кусочком, который доставит мне удовольствие сегодня вечером, и не думай, что ты испугаешь меня, так как я человек, который любит сражения.
     Она увидела Фриггида, поняв, что он просто поджидал ее на гребне скалы.
     - Ты никогда не победишь, датчанин. Ты встретишься если не с лордом Олафом, то с моим отцом...
     - Тогда Ард-Риг умрет, и Ирландия может опять вернуться к мелким распрям между королями. Это даст мне хороший шанс на успех, и я подчиню еще больше земель своей воле.
     У Эрин внутри все задрожало, и она молилась, чтобы ее отец никогда не пришел, так как и в самом деле смерть Аэда будет величайшим несчастьем для ирландцев.
     Фриггид подошел к ней и слегка дотронулся до шелковистого локона.
     - Знай, принцесса: я хочу тебя, но я приготовился к непредвиденным обстоятельствам. Забудь своего Волка и молись, чтобы он никогда не пришел. Спустя время ты научишься прислуживать мне...
     Он продолжал говорить, но она не могла слушать его, прикосновение датчанина рождало в ней дрожь. "Я не могу вынести этого", - думала Эрин в безысходности. Всегда она будет видеть глаза северного неба перед собой, но познать прикосновения другого казалось ей хуже смерти.
     Эрин вдруг заметила, что Фриггид на минуту прервался и потом прошептал снова, глядя через ее плечо, на восток.
     - Нет, не может быть. Он не мог достичь нас так скоро...
     В возбуждении, чувствуя, как бешено бьется ее сердце, Эрин обернулась и проследила за его взглядом. Слабость и радость одновременно обрушились на нее с высоты скал. Волк пришел за ней!
     С высоты она могла видеть войска, и ее тело затрепетало. Знамена развевались на ветру; конский топот походил на барабанный бой, сотрясавший землю. Норвежские боевые трубы звучали, и боевые возгласы мужчин поднимались в воздухе, как прекрасная и беспощадная музыка. Кони, тысячи коней на горизонте мчались, пока она могла видеть их. Флаги Аэда Финнлайта наплывали с юга, Ниалла из Улстера - с севера, и с востока - огромный флаг Волка, Белого Олафа из Дублина.
     В центре, даже с такого расстояния, она смогла разглядеть Волка. Его волосы, как золотой ореол, делали его заметным; он был един со своим могучим черным конем, выделяясь из всех и ростом, и величием. Его темно-малиновый плащ вспыхивал на фоне синего морозного неба.
     Он пришел за ней! Так часто она говорила себе, что кровопролития должны закончиться...
     Но сейчас, когда он был здесь, Эрин переполняла радость. Он следовал за ними все то время, что она надеялась и молилась.
     Эрин рассмеялась и повернулась к Фриггиду.
     - Он пришел, датчанин! Повелитель Волков скачет, чтобы сразить тебя.
     Она не могла сдержать слез счастья и гордости. Она думала, что скоро умрет, очень возможно, что Фриггид убьет ее сейчас. Но это не имело значения. Он мог убить ее, но он не мог забрать у нее любовь и уничтожить то, что было. Где-то в Дублине жил ее сын, неопровержимое подтверждение ее триумфа, потому что Олаф пришел за ней. Величественное зрелище золотой силы, он с грохотом мчался вниз, к укреплениям и деревянным воротам датской крепости. Такой высокий и такой гордый в своем темно-малиновом плаще.
     Фриггид схватил ее за руку.
     - Итак, он едет, не правда ли? Волк в безвыходном положении. Это не предвещает ничего хорошего для тебя, моя принцесса. Он никогда не завладеет тобой снова, Он уже больше ничем не будет владеть в Ирландии. Сегодня он умрет.
     Он больно дернул ее за руку от злости, но Эрин все еще смеялась.
     - Он не умрет, Фриггид. Если ты настолько глуп, чтобы противостоять ему, он раскроит тебя на куски. Это ты умрешь сегодня.
     Лицо Фриггида исказилось в безобразной улыбке.
     - Будь что будет, принцесса, но ты никогда не коснешься его снова. Один из вас умрет.
     Их ненав