- Да.
   - Что "да"?
   - Да, мы поняли друг друга.
   - Да, сэр, мы поняли друг друга.
   - Да, сэр, мы поняли друг друга.
   Майкл Уоррен улыбнулся и направился к лагерю.
   Несмотря на жару, девушку била дрожь. Она твердила себе, что сильнее его,
что выдержит, не допустит никаких  ошибок  и  непременно  одержит  верх  над
отчимом.
   Но внезапно от сильного приступа тошноты у нее в глазах снова  потемнело.
Девушка склонилась над водой, омыла лицо  и  постаралась  подавить  тошноту.
Наконец это ей удалось.
   Решимость одолеть Уоррена укрепилась. Не все ли равно,  какую  войну  они
ведут? В конце концов она победит.

***

   Много вождей и воинов собиралось  к  юго-западу  от  Сент-Августина.  Все
прибыли оттуда, где воевали; с севера приехали немногие, ибо солдаты успешно
вытеснили индейцев с богатых земель к югу от Таллахасси, Белой  Столицы,  по
иронии судьбы названной в честь тех, кто обитал там тысячи лет. Их оттеснили
к востоку от Сент-Августина, к  западу  от  Тампы,  к  югу  от  Окалы.  Даже
"хорошие" испанские индейцы подвергались нападениям, и им пришлось воевать.
   После массового побега индейцев из форта Брук пошли слухи, будто даже сам
генерал Джесэп, хоть и не мягкий, но все же здравомыслящий человек,  заявил,
что  среди  индейцев  нет  ни  одного  человека  чести.  Он  называл  Оцеолу
отступником, заключавшим соглашения  лишь  к  собственной  выгоде,  а  потом
нарушавшим их.
   Этим вечером вокруг ярко  горящего  костра  собралось  много  влиятельных
воинов. Кое-кто приехал с  женами  и  семьями.  Здесь  теперь  уже  не  было
аккуратных бревенчатых хижин. Они  соорудили  шалаши,  хути,  как  их  здесь
называли, - незамысловатые укрытия из лапника и листьев капустных  пальм,  -
на случай непогоды. Их ставили наспех, ибо  вскоре  и  туг  могли  появиться
белые солдаты и, оттесняя индейцев, сжечь все постройки.
   Оцеола уже не был лидером, но сегодня, когда они обсуждали войну,  жизнь,
смерть и вопросы выживания,  играл  очень  важную  роль.  Однако  он  мрачно
смотрел на огонь, ожидая, когда  Джеймс  прочтет  письмо,  взятое  из  ранца
погибшего белого солдата.
   Джеймс оглядел сидящих вокруг  костра:  Аллигатора,  Миканопи,  Коуэту  и
Коакоочи, или Дикого Кота, сына короля  Филиппа.  Потом  снова  взглянул  на
письмо.
   - Солдат писал своему дяде.  Он  спрашивает  о  семье  и  рассказывает  о
генерале Джесэпе. Судя по всему, Джесэп попросил  помощи  правительства  для
борьбы с индейцами. Джесэп намерен привлечь других  индейцев  для  борьбы  с
нами: переманить шауни, делаваров, кикапу, сиу и чоктавов. - Джеймс  никогда
не лгал лидерам семинолов, даже чтобы потрафить им. - Генерал Джесэп  просит
правительство заплатить этим индейцам, чтобы  они  воевали  против  нас  как
против традиционных врагов. Он считает, что они согласятся  убивать  воинов,
брать пленных, порабощать женщин и детей.
   Дикий Кот возмущенно фыркнул.
   - Бегущий Медведь, расскажи нам все остальное, - тихо, но твердо попросил
Оцеола. Джеймс пожал плечами:
   - Это все. Солдат жалуется  на  скудный  рацион,  маленькое  жалованье  и
сообщает, что больше не пойдет в армию.
   - Мы будем воевать и убьем сиу, чоктавов и любого другого врага  так  же,
как белых солдат! - гневно воскликнул Коуэта.
   - Мы убьем тех, но придут новые, - заметил Оцеола.
   - Мы убьем их! - откликнулся Дикий Кот.
   - И придут новые, - тихо проронил Джеймс.
   Дикий Кот вдруг вскочил. Это был высокий и  красивый  молодой  мужчина  с
приятным, но изуродованным шрамами лицом. Он получил свое имя после  схватки
с пантерой, которую еще мальчиком нечаянно потревожил.  Сжав  кулаки.  Дикий
Кот в упор смотрел на Джеймса.
   - Ты говоришь как один из них. Может, добиваешься, чтобы мы  уступили  их
требованиям?
   Джеймс покачал головой и поднялся, не отводя твердого взгляда  от  Дикого
Кота.
   - Я никогда не предавал друга и никогда не воевал против моего народа.  Я
делал все от меня зависящее, чтобы сообщать условия  и  в  ответ  передавать
требования. Я...
   - Ты ничего не понимаешь. Бегущий Медведь, потому что у  тебя  не  чистая
кровь, а ум затуманен.
   - Кровь Оцеолы, возможно, еще белее, чем  моя.  У  многих  мужчин  нашего
поколения течет в жилах кровь белых. Не стоит из-за этого бросать мне вызов.
   - Ты не понимаешь! - закричал Дикий Кот. -  Ты  ищешь  в  белых  хорошее.
Послушай меня. Они хотят, чтобы мы ушли отсюда. Если им  не  удастся  убрать
нас, они уничтожат всех.
   - Не все белые хотят этого.
   - Политика белых требует, чтобы солдаты сделали это.  Ты  воюешь  с  нами
лишь тогда, когда нож оказывается в дюйме от твоего сердца.
   - Я не стану нападать на плантации! - гневно воскликнул Джеймс, простирая
руку к вождям. - Мне известна тяжелая  судьба  наших  детей.  Женщины  душат
своих младенцев, чтобы избавить их от мук голода. Солдаты  разбивают  головы
малышам, лошади топчут плачущих детей. Так вот, я клянусь: мой белый брат не
возьмет в руки оружие, не будет воевать рядом с теми, кто  уничтожает  детей
семинолов. Его уцелевшая племянница - ребенок семинола. Моя  белая  невестка
рисковала жизнью из-за моей семьи. Мой брат и его  жена  считают  мою  дочь,
живущую у них, невинной, доверчивой, любящей девочкой. И я думаю так же. Мой
единственный племянник - белый.  Я  не  стану  участвовать  в  налетах,  где
погибают дети белых, - по злому умыслу  или  случайно.  Я  держал  на  руках
белого младенца. Мой белый брат был с моей женой и моим ребенком, когда  они
умирали, хотя другое боялись лихорадки. Я  всегда  честно  говорил  о  своих
намерениях и взглядах. Ты можешь назвать меня за это предателем?
   Дикий Кот, несмотря на вспыльчивость и гневливость, учился быть  лидером.
Он терпеливо выслушал Джеймса.
   - Не стану сейчас оспаривать твои убеждения, Бегущий Медведь. -  Внезапно
Дикий Кот ударил себя кулаком в грудь. - Мы должны сражаться  за  наш  образ
жизни, за наших детей, за их землю и выживание.
   - Мы сражаемся, - твердо сказал Оцеола,  -  продолжаем  сражаться.  Когда
солдаты преследуют нас, мы разделяемся, чтобы избежать встречи  с  ними.  Мы
достигли этих мест потому, что они не могут выследить  нас  в  наших  тайных
убежищах. Им не удается победить потому, что мы хорошо  сражаемся,  а  потом
бесследно исчезаем. Не следует забывать об этом.
   - Иногда нам приходится говорить с  ними,  -  заметил  Коуэта.  -  Джесэп
направил своих посланников с большим запасом белой  материи,  чтобы  мы  без
опаски приближались к его вождям, когда желаем поговорить.
   Оцеола встал:
   - Сейчас нам нечего сказать  им.  Пусть  генерал  Джесэп  планирует  свою
великую кампанию. А мы будем наблюдать, выжидать и сражаться. Что  до  меня,
то, если Бегущий Медведь обратится ко мне с просьбой  позволить  женщинам  и
детям подчиниться условиям белых, я  не  пойду  против  тех,  кто  отчаялся.
Однако помни. Бегущий Медведь: есть и такие, кто скорее убьет своих  родных,
чем  разрешит  им  склонить  голову  перед  белыми.  Будь  осторожен,   ведя
переговоры с белыми солдатами: они могут предать тебя. Это все. Если придешь
ко мне и попросишь поговорить с солдатами, я сделаю это.  Однако  знай  -  я
буду сражаться до последнего вздоха.
   Отойдя от костра, Оцеола закутался в одеяло, прикрывавшее его плечи.
   Джеймс подумал, что слово его твердо, но сам он выглядит и чувствует себя
плохо, если в разгар лета кутается в одеяло.
   Все начали расходиться. Джеймс пристально смотрел на огонь. Он  устал  от
затянувшейся войны, его утомили  постоянные  нападки.  Все  прочие  на  этом
совете хотя бы знали, с кем воюют. А он чаще всего сражался лишь  для  того,
чтобы не потерять рассудок.
   Взгляд Джеймса упал на длинные ноги в ярко-красных гамашах, и  он  поднял
голову. Перед ним стоял Дикий Кот.
   - Мальчиками мы росли вместе и давно стали друзьями. Джеймс кивнул:
   - Я и теперь не враг тебе.
   - Иногда я злюсь, потому что ты многое видишь. Но потом понимаю,  что  ты
приходишь к нам с мудрыми советами, хотя мог бы отвернуться от  нас  и  жить
жизнью белого человека.
   - Я не всегда понимаю свою роль во всем этом, - признался  Джеймс,  -  но
хочу, чтобы все здраво оценивали ситуацию. Однако это битва, которую  нельзя
выиграть.
   - Нет, друг мой, ты не проиграл, ибо понимаешь, к чему стремишься.
   - Надеюсь, ты прав.
   - Да, прав. Но ты одинок, а это плохо для тебя. Подсолнух -  вдова  моего
двоюродного брата, Летящей Птицы. Как ближайший родственник ее мужа, я  могу
освободить ее от необходимости носить траур в течение многих лет.  Я  сделаю
это для тебя, Бегущий Медведь. Принеси ей свадебный подарок, и твои ночи  не
будут такими безрадостными. Ведь нам предстоят трудные дни.
   Джеймс видел, что Дикий Кот говорит искренне.
   - Дикий Кот, благодарю тебя, но...
   - Она очень молода и красива.
   - Вот поэтому я и не причиню ей боли. Она достаточно настрадалась.
   - Ходят слухи о тебе и белой  женщине.  Ты  отказываешься  от  Подсолнуха
потому, что она не белая? - гневно спросил Дикий Кот.
   - Ты знаешь, что это не так. Наоми была из семинолов, и я любил  ее  всем
сердцем.
   Это, видимо, несколько укротило Дикого  Кота,  но  не  удовлетворило  его
любопытства.
   - А как насчет белой женщины?
   - Какой краснокожий отважится полюбить белую женщину? - В голосе  Джеймса
прозвучала едва скрываемая горечь.
   - Тот, у которого под  красной  кожей  течет  кровь  белых.  И  тот,  кто
приблизился к рыжеволосой дочери Уоррена, необыкновенной  красавице,  редкой
птице.
   - Что ты знаешь о ней? - удивился Джеймс. Дикий Кот улыбнулся:
   - Она - дочь Уоррена, а это значит, что есть воины, которые не пощадят ее
красоту, молодость, невинность.
   - Скажи, что тебе известно о дочери Уоррена? - потребовал Джеймс.
   - Ее волосы словно пламя. Золотисто-красноватые,  пылающие,  как  костер.
Очень густые и пышные. Так и тянет дотронуться до них,  хоть  она  и  белая.
Дочь Уоррена стройна, как тростник, но у нее тело женщины.  Удочери  Уоррена
глаза зеленые, как поля после дождя.
   Джеймс убеждал себя сдержать гнев и страх. Какой толк вцепляться в  горло
Дикому Коту?
   - Где ты видел ее? - спокойно спросил он, но, не выдержав, добавил:
   - Где, черт бы тебя побрал?
   Но Дикому Коту хотелось дразнить Джеймса, и он рассмеялся:
   - Я хорошо описал ее.  Ты  ведь  не  подозревал,  что  и  мы  знаем  дочь
Уоррена?
   Охваченный яростью, Джеймс бросился на Дикого Кота  так  неожиданно,  что
оба упали на землю. Дикий Кот попытался сбросить  Джеймса,  но,  сцепившись,
они покатились по земле. Схватка была нешуточной.  Дикий  Кот  сжал  Джеймсу
горло, но тот вырвался, и они снова покатились. Размахнувшись, Джеймс  нанес
удар кулаком в челюсть Дикого Кота и собирался снова  ударить  его,  но  тут
из-за кустов вышел рассерженный Аллигатор:
   - Нас и так скоро перебьют солдаты! Воинов мало, и они нужны нам  живыми.
Народ нуждается в вас. Поднимайтесь, вы же не мальчики!
   Джеймс и Дикий Кот уставились друг на друга.
   Аллигатор был прав. Детьми, очень давно, они часто устраивали  потасовки.
Заметив смущение Дикого Кота, Джеймс удивился. Ведь  Дикий  Кот  -  один  из
самых безжалостных воинов, а многие индейцы, стремившиеся выжить  и  готовые
капитулировать, погибли от рук соплеменников.
   Джеймс не хотел убивать Дикого Кота и был уверен, что и тот не желает ему
смерти, однако семинолы  ценят  гордость  превыше  всего.  В  этом  убедился
индейский агент Уайли, погибший от рук людей Оцеолы после  того,  как  столь
глупо подверг вождя унижению.
   Джеймс и Дикий Кот смотрели друг на друга, пытаясь найти достойный  выход
из положения.
   Джеймс вскочил на ноги и, протянув руку Дикому Коту, помог ему подняться.
   - Мой друг, мне следовало сдержаться. Прошу у тебя прощения.  Я  виноват,
что затеял драку.
   - Это моя вина, - возразил Дикий Кот. - Я мучил друга детства.
   - Я хотел бы остаться твоим другом, - сказал Джеймс.
   - А я твоим. - Дикий Кот быстро добавил:
   - Я видел дочь Уоррена в новом форте и наблюдал, как  она  танцевала.  Мы
хотели напасть на форт, но он слишком хорошо  укреплен  и  там  очень  много
солдат. С дерева я все как следует  рассмотрел.  Дочь  Уоррена  превосходила
других женщин: у нее сверкающие волосы, а энергия бьет ключом.  Она  была  в
шелках и кружевах, с ней танцевали многие офицеры. Она улыбалась и смеялась.
Эта женщина  эффектна  и  прекрасна.  У  нее  очень  белая  кожа.  -  Джеймс
побледнел. - Но как ни прекрасна эта женщина, она не для тебя,  -  продолжал
Дикий Кот. - Подумай о Подсолнухе.
   - Я не так жесток, чтобы жениться на Подсолнухе, когда  моя  жизнь  полна
проблем, - осторожно сказал Джеймс, чувствуя невероятное напряжение.
   Дикий Кот кивнул:
   - Понимаю.
   - Подсолнух потеряла воина, который любил ее больше жизни, и она молода и
красива. Скоро появится воин, достойный ее и готовый отдать ей свое сердце.
   - Может, и так, - согласился Дикий Кот. - Мое  сердце  и  мои  молитвы  с
тобой, мой друг.
   - А мои - с тобой. - Джеймс пошел прочь от костра, понимая,  что  ему  не
удастся долго держать себя в руках и поддерживать  миролюбивую  беседу.  Ему
казалось, будто его толь-, ко что разорвали на куски. В нем  клокотал  гнев,
так и не нашедший выхода.  Но  если  он  даст  ему  прорваться  наружу,  это
уничтожит его.
   "Какого черта делает эта дурочка?"
   - Бегущий Медведь! - окликнул его Дикий  Кот.  Джеймс  обернулся,  и  тот
решительно направился к нему. - Ты мой друг, я  понимаю  тебя.  Однако  тебе
следует знать: ты имеешь власть и пользуешься уважением индейцев, но у  тебя
есть враги.
   - У всех людей есть враги.
   Дикий Кот понизил голос, хотя Аллигатор уже ушел:
   - Вождь микасуки. Выдра, поклялся убить всех белых и сделать  с  ними  то
же, что они сделали с нами. Он решил следить за солдатами в форте и нападать
на них  всякий  раз,  как  они  будут  отправляться  куда-нибудь  небольшими
группами. Он выслеживает Уоррена и жаждет снять с него скальп. Но перед этим
Выдра намерен снять скальп с дочери Уоррена и послать его ее отцу.
   Джеймс протянул руку Дикому Коту:
   - Спасибо.
   - Если эта женщина попадется кому-то из нас, мы оставим  ее  живой,  хотя
она опасна для тебя и навлечет на всех нас большие несчастья.
   - Благодарю тебя. - Джеймса терзали гнев, ярость и страх. Он сделал  все,
чтобы она уехала! В доме его брата Типа  была  в  безопасности.  Почему  она
покинула дом Джаррета и отправилась на восток?
   "Уоррен, - с ненавистью подумал он. - Уоррен приехал за ней!  И  если  бы
Джаррет отказал ему, целая армия подошла бы к его  порогу.  Тогда  опасность
угрожала бы всем, даже Дженифер, и Джаррет наверняка понимал это".
   И Тила понимала.
   Но теперь, покинув форт, девушка погибнет.
   Джеймс сжал кулаки - от боли и страха. Видит  Бог,  если  бы  только  ему
удалось  добраться  до  Типы,  он  сам  придушил  бы  ее!  Девушке  не   раз
представлялась возможность покинуть театр военных  действий,  уплыть  домой,
убраться отсюда!
   Джеймс прошел к своему укрытию и сел под  крышей  из  пальмовых  листьев,
глядя на серп луны.
   Закрыв глаза, Джеймс подумал, что Тила не  покинет  форт,  ибо  прекрасно
понимает опасность своего положения, то, как ненавидят Уоррена,  и  то,  что
индейцы могут знать, что она - его дочь.
   Дочь Уоррена... Сейчас он мог только наблюдать и ждать. И молиться.
   Нет!
   Джеймс выбрался из укрытия и поднялся. Будь  она  проклята!  Он  не  смел
отправиться к ней.
   Но все боги тому свидетели - Джеймс был не в силах оставаться в стороне.

Глава 15

   Форт Деливеренс представлял собой наскоро сооруженную крепость для защиты
от индейцев. Его возводили  добровольцы  из  Теннесси  и  Джорджии,  которым
пообещали, что их пребывание  во  Флориде  закончится,  когда  они  построят
несколько таких фортов.
   Все свидетельствовало о том, что крепость сооружалась второпях. Потолок в
комнате Тилы протекал, ветер свистел в щелях между бревнами. По ночам совсем
близко слышался вой волков.
   Но девушку больше тяготило то, что ей пришлось приехать сюда с Уорреном и
увидеть чудовищную бойню по дороге к форту.
   Стоя на крепостном  валу,  Тила  смотрела  на  простиравшееся  перед  ней
пространство. Форт находился милях в тридцати к югу  от  Сент-Августина,  но
казалось, их  разделяет  тысяча  миль,  ибо  до  самого  горизонта  тянулись
кустарники и леса. К северу от форта  виднелись  высокие  сосны,  на  юге  и
юго-востоке - болота, а на востоке - папоротниковые заросли.
   Вдали был Атлантический океан. Пространство пересекали тропы, а кое-где и
хорошие  дороги.  За  пределами  форта  начиналась  запретная  дикая  земля.
Некоторые считали своего рода раем это море зелени, коричнево-красную землю,
ярко-голубое небо, темно-бирюзовые воды  ручьев  или  речек.  Огромные  дубы
склоняли свои ветви над узкими тропами  и  спасали  от  зноя.  Иногда  здесь
встречались  чудесные  рощицы,  затененные  кронами   деревьев.   Поблизости
мелодично журчали ручьи.
   А в форте Деливеренс завывал ветер  и  протекала  крыша.  И  каждый  день
умирали люди - от пуль, ножей, стрел и болезней.
   Тила выжила  и  сохранила  рассудок  благодаря  Джошуа  Брэндейсу  и  еще
нескольким мужчинам.  Она  никогда  не  участвовала  в  вылазках,  но  часто
помогала доктору во время операций. Они даже устроили в форте некое  подобие
госпиталя. Девушка от всего сердца сострадала больным и раненым, но вместе с
тем испытывала удовлетворение при мысли, что помогла им, облегчила их  муки.
Она читала своим пациентам, писала для них письма и,  делая  это,  узнавала,
что они думают о  здешней  службе.  Солдаты  боялись  жары  и  болезней,  но
постепенно привыкали к воинственным кличам семинолов. Все они  были  разные.
Одни люто ненавидели краснокожих, не считали их за людей.  Других  очаровали
дикие места - болота, равнины и холмы, где они сражались, им нравилась жизнь
людей, с  которыми  они  воевали  изо  дня  в  день.  Многие  подружились  с
семинолами, и Типу  поражало,  что  эти  солдаты  так  решительно  и  упорно
сражаются с друзьями. Одни молились о том, чтобы уцелеть и вернуться  домой.
Другие считали службу тяжким, но интересным этапом в своей военной  карьере.
И только единицы воспринимали полуостров Флорида как рай, где исполнятся  их
заветные мечты о новой жизни в Америке.
   Почти все свободное время  девушка  проводила  с  Джошуа  Брэндейсом.  Он
нравился ей. Она точно не знала, как доктор относится  к  семинолам,  но  он
отличался  прямотой,  честностью  и  решительностью.  Брэндейс   не   боялся
офицеров, но и не затевал с ними споры. Он  твердо  знал,  что  его  цель  -
спасать жизнь людей.  Доктор  познакомил  Тилу  с  поразительными  лечебными
свойствами  серы,  соли,  мха,  грязи,   травы   и   корней,   встречающихся
повсеместно. Он признался ей, что даже опытные врачи мало понимают в лечении
инфекций и лихорадки, а поэтому  самое  лучшее  лекарство  -  желание  жить.
Брэндейс радовался, что эта умная, понятливая, умелая и расторопная  девушка
всегда под рукой. Тем более что она внушала  мужчинам  желание  бороться  за
жизнь.
   Пожалуй, никто и никогда еще не ценил так высоко способности  Тилы.  Даже
Джеймс скорее всего считал ее только украшением жизни. Девушку удивляло, что
за последнее время она встретила нескольких мужчин, оказавших  на  ее  жизнь
столь   сильное   влияние:   Джона   Харрингтона,   неизменно    галантного,
обаятельного,  готового  броситься  на  защиту;  Роберта   Трента,   который
стремился познакомить ее со своими любимыми  местами;  Тайлера,  образцового
армейского офицера; Джошуа, относившегося  к  ней  как  к  равной;  Джаррета
Маккензи, по-отечески опекавшего ее. Он пригласил Тилу в свой дом и  боролся
за нее, подвергая опасности себя и свою семью. И еще...
   И еще Джеймса. Если бы не он, она считала  бы  Джона  Харрингтона  весьма
привлекательным и, вероятно, очень привязалась бы