ускай он сейчас подшучивает над ней, смеяться последней все равно будет она.
     К ней подошел Ролло и, приветствуя ее, поцеловал ей руку. Зал стал заполняться другими людьми.
     Сердце Рианон бешено забилось и дыхание перехватило, когда она заметила хорошо знакомое лицо в толпе воинов.
     Лицо Рауена. Ее бывший нареченный вошел за ее мужем в зал, который мог бы принадлежать ему.
     Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Она почувствовала тяжелый взгляд своего мужа.
     Рауен.
     Он смеялся над чьей-то шуткой, когда их взгляды встретились. Он стал серьезным, приветственно кивнул ей головой и отвернулся.
     Тяжелая рука в рукавице опустилась на ее руку, развернув ее. Она подняла лицо, чтобы встретить пристальный взгляд своего мужа.
     - Да, жена, - мягко сказал он ей. - Юный Рауен со мной. Живой и вполне здоровый, как ты могла заметить.
     Она намеренно выдернула свою руку. Он позволил ей это сделать.
     - Почему он здесь? - спросила она. - Для чего такая жестокость?
     - Никакой жестокости, дорогая. Он сам выбрал, кому служить.
     - Я не верю тебе!
     - Разве ты видишь его в кандалах? Нет, моя дорогая жена, он свободен. Получилось так, что мне посчастливилось спасти ему жизнь в схватке с датчанами, и, насколько я понимаю, он благодарный человек.
     - Ты спас ему жизнь?
     Его самодовольство и надменность разозлили ее сверх всякой меры.
     - Ты глуп, большой ирландский волк, - выговорила она с удовольствием и добавила со страстью:
     - Может, я все еще безумно люблю его. Может, и он все еще безумно любит меня. И, возможно, я изменю тебе с ним в этом самом доме.
     Он долгое время молчал, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Против своей воли она почувствовала, что у нее внутри все сжалось, и она уже пожалела о своих словах.
     Одна его бровь изогнулась, когда он пристально смотрел на нее, и ей страшно захотелось узнать, что он действительно думает в этот момент. Он пожал плечами, и она чуть не вскрикнула, когда он взял двумя руками ее руку и снова низко наклонился, прижимаясь к ней губами.
     - Не думаю, миледи. Правда, я так не думаю. Рауен не предаст меня, поступившись своей честью. И ты не изменишь мне, потому что, если ты это сделаешь, я нахлопаю тебя по голому заду так, что ты хорошенько запомнишь этот урок.
     На этот раз, когда она попыталась освободиться от него, у нее ничего не вышло.
     - Отпусти меня! - отчаянно прошептала она. - Весь зал полон твоими товарищами! Разве ты не хочешь быть радушным хозяином?
     - Нет, я буду твоим мужем, дорогая. И я намереваюсь принять ванну и переодеться к обеду.
     - И не воображай, что я буду развлекать твоих людей! - запротестовала она.
     - И не воображаю, - заверил он ее. - Жду, что ты будешь развлекать меня.
     Ее глаза расширились, и она всерьез стала пытаться высвободить свою руку.
     - Эрик, ты не думаешь...
     - Именно это я и думаю, любовь моя. Твои слова, полные любви, о Рауене, вызвали в моей памяти видение. И я снова увидел мою жену, одетую в роскошную одежду, состоящую исключительно из собственных волос, которая обещала мне все, если юный Рауен останется в живых. Обещала мне все, что я захочу. И как захочу.
     - Он же уже был оставлен в живых!
     - Если бы я не обещал не убивать его, он бы уже был мертв, моя любовь.
     - О, ты знаешь, что я имею в виду. Ты издеваешься надо мной. Ты все уже решил тогда. Ты сидел верхом на этой своей, то есть моей, лошади и забавлялся, делая из Меня дурочку!
     - Ты обещала дать мне все, что должна.
     - Я ничего тебе не должна.
     - Наоборот, - сказал он, и его глаза засияли синим пламенем, впиваясь в нее, а хватка стала безжалостной. - Ты мне многое должна, и я пришел, чтобы это получить.
     - Не здесь и не сейчас.
     - Адела, - позвал он резко, прерывая Рианон.
     Адела быстро обернулась. Эрик одарил ее прекрасной улыбкой, которая сразу же ее очаровала, а Рианон привела в трепет.
     - Не соизволишь ли приказать слугам принести бадью в мою спальню. И позаботься, чтобы принесли достаточно ключевой воды, и, может быть, немного вина. А затем, кузина Адела, я хотел бы рассчитывать на тебя, что ты позаботишься о моих людях здесь, в зале. Я полагаю, тебе привычна эта роль в этом доме, до той суматохи, которую мы наделали своим приездом сюда. Я думаю, что потребуется некоторое время, чтобы поджарить мясо и приготовить обед. Не присмотришь ли ты за этим?
     - Конечно, господин мой, - сказала Адела и быстро направилась в кухню выполнять полученное задание. Наблюдая за ней, Рианон быстро заговорила:
     - Эрик, такое поведение с твоей стороны просто грубость...
     - Идя рядом со мной, можешь взять меня под руку. Мне все равно, как ты будешь сопровождать меня, но ты это сделаешь.
     - Ты так обращаешься со мной, потому что Рауен здесь, в зале, - сказала она упрямо.
     - Нет, госпожа моя, жена. Я поступаю так, потому что это доставляет мне удовольствие, - наверное, не мне одному.
     Ледяная завеса, казалось, спала с его глаз, когда он посмотрел на нее. Она почувствовала холодок внутри, сменившийся иссушающим жаром. Ее губы пересохли, и она вся затрепетала. Она хотела ненавидеть его - она и вправду ненавидела его и презирала за то, что он с ней делал. Но против своей воли она вспомнила их брачную ночь.
     И ощущение от прикосновения его рук, которые ласкали ее. Вкус его губ, касающихся ее рта, целующих ее тело.
     Она отчаянно замотала головой. Рауен был в зале. Она любила Рауена.
     И никогда она не будет испытывать такого же чувства к нему.
     - Эрик, я не пойду с тобой сейчас!
     - Давай, сопротивляйся, но я все равно одержу верх, - предупредил он ее.
     - Ты не всегда будешь одерживать верх.
     - Нет, всегда, потому что я рожден, чтобы побеждать, в противном случае ничего не остается, как только умереть, и поэтому к любому сражению я отношусь серьезно.
     Она открыла было рот, чтобы ему возразить, но он был слишком решителен и не бросал слов на ветер. Он наклонился и обнял ее за плечи. Смех и разговоры в зале внезапно смолкли, и он произнес, обращаясь к присутствующим и продолжая обнимать Рианон:
     - Воины, пейте и отдыхайте после сражения, мы это заслужили! Мы с женой скоро присоединимся к вам.
     Послышались смешки и одобрительные возгласы. Эрик повернулся. Рианон была прижата к его телу, одетому в кольчугу, когда он быстро направлялся к лестнице. Он за секунду поднялся по ступенькам, не обращая внимания на угрозы, которые она шептала, и на ее кулаки, которые обрушились на него. Когда они вошли в спальню, он швырнул ее на постель с такой силой, что веревки, которые держали матрасы, казалось, лопнут. Она быстро поднялась на локте, ей хотелось закричать и наброситься на него, но она только кипела от возмущения, потому что в спальню уже внесли деревянную ванну, которую он просил, и мальчики с кухни ведрами носили подогретую ключевую воду. Старый Джозеф принес кожаный мех с вином и два серебряных кубка и поставил их на стол. Он Даже не взглянул в ее сторону. Эрик поблагодарил слуг и запер дверь, как только они удалились.
     Он прислонился к двери, пристально глядя на Рианон.
     - Ну? - спросил он наконец.
     - Что?
     - Иди и служи мне теперь.
     - Ты с ума сошел! Наверное, какой-нибудь топор все-таки повредил тебе череп, любовь моя.
     - Каким нежным голоском были сказаны эти слова! Я еще не сошел с ума. Наоборот, у меня отличная память. И я помню, любовь моя, что ты...
     - Ты меня обманул! - напомнила она ему.
     Он направился к ней, громадный в своей кольчуге и тяжелых доспехах.
     Она соскользнула с постели до того, как он успел добраться до нее.
     - Эрик...
     - Рианон! Подойди и помоги мне снять эту кольчугу, или, я клянусь, ты пожалеешь об этом.
     - Не угрожай мне.
     - Это просто суровое и серьезное обещание.
     - Я не могу...
     - Можешь. Я совершенно уверен, что ты хорошо знаешь, как обращаться с доспехами. Подойди и помоги мне. Послужи мне. Может, это все, что от тебя требуется.
     Она стояла, не шевелясь, с сильно бьющимся сердцем, а потом откинула назад свои волосы и неторопливо подошла к нему. Он уже отбросил свой шлем и дотянулся до нижней кромки длинной кольчуги, похожей на тунику, которая составляла часть его доспехов. Он опустился на одно колено, и она помогла ему стянуть ее через голову. Кольчуга была тяжелой, она не удержала ее, и металлические цепи упали на пол, издавая железный позвякивающий звук.
     - Ничего страшного, - сказал он ей нетерпеливо. - За ней придет мой слуга. Освободи завязки.
     Он встал, и Рианон, не говоря ни слова, обошла его кругом, отвязывая кожаные завязки, которые скрепляли его кольчугу с его нательной рубашкой. Он нетерпеливо отбросил доспехи. Под ними на нем оказалась льняная рубашка, штаны и сапоги. С этим он мог и сам справиться прекрасно, подумала Рианон и отступила на шаг.
     Но он сел на стул, поднял ногу и уставился на нее.
     - Давай! Уж сапоги ты можешь снять сам!
     - Да, могу. Но предпочитаю, чтобы ты мне помогла. - Он любезно улыбнулся. - Я обещаю, что буду помогать тебе снимать одежду всякий раз, как только ты пожелаешь.
     - Спасибо, не желаю, - отрезала она. Он по-прежнему не сводил с нее глаз, ожидая и улыбаясь. И даже когда он наблюдал за ней, ей казалось, что тепло медленно заполняет ее, разливается в низу живота и, наконец, приливает к ее щекам.
     - Ради Бога, - прошептала она.
     Она быстро подошла и стянула один сапог. Когда она наклонилась, чтобы снять второй, он положил ей ногу пониже спины. Она стянула сапог со всей быстротой, на которую была способна, и быстро повернулась. Эти скандинавские голубые глаза все еще сверлили ее, хотя теперь улыбка не сходила с его лица. Лениво он прикрыл глаза.
     - Благодарю, - сказал он тихо, поднимаясь. Повернувшись к ней спиной, он стал снимать рубашку и штаны.
     Рианон напряженно сглотнула, увидев его голую спину и ягодицы, его твердые мускулы, которые играли при малейшем его движении. Она отвернулась, уставившись в стену, пока он опускался в ванну.
     Казалось, время замедлило свой ход.
     - Я могу идти? - спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно.
     - Могу что?
     - Идти! Уйти из этой комнаты! Спуститься к гостям!
     - Спуститься к гостям? Ты что, имеешь в виду, что горишь желанием развлекать это стадо викингов?
     Было невозможно сохранять спокойствие и сдерживать свои чувства! Она не будет унижаться и просить! Она даже не будет спрашивать его позволения уйти. С возгласом нетерпения она повернулась и направилась к двери.
     Его слова ударили ее как хлыстом.
     - - Не делай этого, - предупредил он. С досадой она почувствовала, что у нее перехватило дыхание, а сердце отчаянно заколотилось.
     Она не открыла дверь, но остановилась рядом с ней. Она не трусиха, уверяла она себя. Но, если она попытается уйти, он наверняка вылезет из бадьи голым и пойдет за ней. А потом... она не могла предположить, что он сделает потом.
     Она повернулась, скрестив руки на груди, и посмотрела на него:
     - Ты сказал, что если я помогу тебе...
     - Но мне еще нужна твоя помощь, - сказал он любезно.
     - Что еще тебе нужно?
     - Подойди, потри мне спину. Я устал от своего военного облачения. Мне нужен покой и отдых.
     Покой и отдых, как бы не так! - подумала Рианон, но ни слова не проронила вслух. Превозмогая дрожь, она подошла к бадье, изо всех сил стараясь не смотреть на его наготу. Она взяла мочалку и мыло и зашла ему за спину. Она терла его с отчаянным желанием содрать с него кожу. Она напряженно сглатывала, когда терла его широкие бронзовые плечи и чувствовала его жизненную силу, и силу его мускулов, и его тепло под руками. Его золотые волосы намокли и прилипли к его спине, и ложились кольцами под ее пальцами.
     - Вот! Все! - сказала она ему нетерпеливо, швырнув мочалку и кусок мыла.
     Он схватил ее за запястье и потянул за руку, так что она очутилась прямо перед ним. Сила, с которой он дернул ее, была такова, что она не устояла и упала на колени, встретившись с ним взглядом.
     - Нет, не все. Это только начало.
     - Я...
     - Твое прикосновение к моей спине было таким нежным и ласковым. Я теперь знаю, что хорошо помыт. А теперь такая же ласка нужна моей груди.
     Рианон опустила глаза, потому что больше не могла выдержать его взгляда. Стиснув зубы, она опять схватила мочалку и мыло и начала тереть его грудь, отворачивая глаза от принадлежностей его мужского достоинства. Мускулистая плоть пульсировала под ее пальцами, и у нее затряслись руки так, что она с трудом могла справиться со своей задачей.
     - Я буду молиться, чтобы ты умер! - прошептала она со злостью.
     Она все еще не могла встретиться с ним взглядом. но чувствовала, что он на нее смотрит.
     - Ты, должно быть, молилась христианскому Богу. А нужно было молиться богам моего отца и датчан. Может быть, тогда Тор забрал бы меня в том сражении и унес на холмы Вальхаллы - вместо того, чтобы принести меня в твою спальню.
     - Может быть, - сказала Рианон. - Я запомню это для следующего раза. - Она хотела остановиться, но снова была поймана за запястье.
     - Любовь моя, ты еще не закончила.
     - Нет, закончила!
     - Тшш! - сказал он. Она поняла, что краснеет под его взглядом, но спасенья не было, его пальцы как железные щипцы держали ее запястья.
     - Только подумай о длинных одиноких ночах, когда я лежал без сна, думая о тебе и о твоих сладких обещаниях.
     - Ты лжешь! Я уверена, что ты уехал сражаться и не думал обо мне ни секунды. Может, ты и думал о вновь приобретенных землях, но...
     - Да, - прервал он ее резко. - Я думал о землях. Их глаза снова встретились.
     - Я люблю эту землю. Я люблю ее суровость и красоту, люблю ее щедрость. Я люблю смех детей, когда они играют в лугах. Мне больно видеть, что люди ничего не делают, чтобы увеличить ее богатства. Ты ведь тоже ее любишь, - сказал он.
     Он и вправду любил землю, она это чувствовала в нем. И она должна признать, что он высоко ценил человеческую. жизнь, что необычно для человека, который провел полжизни в сражениях.
     Но и Альфред тоже провел жизнь в битвах. Альфред, который любил ученье, почитал семью и домашний очаг, спой дом и своего Бога. Альфред был король-воин. И все же он был добросердечным человеком.
     Она отвела глаза.
     - Я люблю свой народ, Эрик Дублинский.
     - Да, но ведь люди тоже связаны с землей, не так ли? И очевидно, что ты хорошо управляешь тем, что досталось тебе в наследство. Город процветал, пока меня здесь не было.
     Их взгляды снова пересеклись.
     - Но ведь это больше уже не мое наследство, не так ли?
     Он улыбнулся, откинувшись расслабленно назад, и, когда он закрыл глаза, улыбка все еще не сходила с его губ.
     - Ты - моя, и земля - моя. Я люблю вас обеих.
     - Так же, как ты любишь Александра.
     - Он удивительный конь.
     Она подняла мочалку и, не думая о последствиях, хотела намылить ему лицо. Но его расслабленный вид был обманчив. Не успела она и пошевелиться, как он открыл глаза и обхватил руками ее талию. Он крепко держал ее, говоря глубоким хриплым голосом, который пригвоздил ее к месту крепче, чем сила его рук:
     - Жена моя, я действительно думал о тебе ночь за ночью. Я думал о сладких словах твоего обещания. Ты просила меня не убивать твоего любовника, и он жив. Дай-ка я вспомню, что ты говорила. Увы, никак не могу, но все равно я помню, как ты говорила, что дашь мне все, чего бы я ни попросил, все-все.
     - Ты меня обманул. Он пожал плечами.
     - Я получу, что хочу, - сказал он ей. - И я не думаю, что ты настолько пренебрегаешь своими супружескими обязанностями, как ты хочешь показать. Я вспоминаю нашу первую брачную ночь с величайшим удовлетворением. Эти мягкие, сладостные, а порой и не такие уж мягкие и сладостные. звуки, которые срывались с твоих губ, преследовали меня в моих снах, когда я лежал один в темноте.
     И снова волны румянца залили ее лицо.
     - Угроза викинга... - начала она со всем своим достоинством, какое только могла собрать.
     Но потом с ее губ сорвался крик удивления, когда его рука неожиданно обвилась вокруг ее талии и потащила прямо в одежде к нему в бадью. Вода выплеснулась на деревянный пол, и она была крепко прижала к его груди, а он смеялся, не обращая на ее протесты никакого внимания. Его пальцы запутались в ее волосах, и он держал ее так, что она не могла пошевелиться, когда его рот жадно прильнул к ее рту, а язык стал вторгаться в глубину рта, требовательно и сладостно. Ее сердце сильно забилось, ее окружали тепло его мускулистого тела и потоки воды. Потом его губы наконец оторвались от нее, а пальцы стали искать завязки на ее платье.
     - Ты обещала прийти ко мне так же соблазняюще и чарующе, как ты делала это в тот день в лесу со своим любовником.
     Она поймала его сильные пальцы, лежавшие на ее груди.
     - Ты хочешь того, чего получить не можешь, потому что не заслужил этого. И никогда не получишь от меня! Я любила Рауена.
     - Любила! - Он иронически хмыкнул. - Ты играла с мальчишкой. Тебе нужен мужчина.
     - А ты, сэр, ты - слишком стар! Увы! Дай мне молодость! Какой девушке нужен такой дряхлый старик в любовники!
     - Ну, я еще не такой ветхий, я думаю! - Он засмеялся, а потом схватил ее руку и провел ею вдоль всего своего тела, прижимая ее к себе. Она судорожно хватала ртом воздух, когда он опустил ее пальцы под воду, прижимая их к крепким мышцам своего живота, к своему члену. Под ее пальцами она почувствовала жар и пульсацию, и он еще сильнее напрягся от возрастающего желания. Она хотела вырвать руку, но его рука не дала ей этого сделать. Она хотела отвернуться, закричать, сопротивляться. Но он не сводил с нее взгляда, и она не смогла убрать руку, а продолжала касаться его.
     Он нетерпеливо развязал завязки ее платья, обнажая ее грудь. Он притянул ее ближе и коснулся губами этих женственных возвышенностей. Его язык облизал ее напрягшиеся соски, и он стал жадно сосать их, вызывая в ней удивительную волну нарастающего удовольствия.
     Она тихонько вскрикнула, и ее пальцы против ее воли запутались в его волосах. Его рука забралась под длинный подол ее платья, скользя вдоль обнаженного тела по внутренней стороне ее бедра, все выше и выше. Он добрался до того места, откуда разливалось по ней блаженное тепло, и проникал все глубже и глубже подводя ее к краю сладостной бездны. Она яростно содрогнулась, страстно желая сопротивляться, но понимая, что проиграла. Такие мягкие ласкающие прикосновения... так глубоко... слова застряли у нее в горле она задыхалась, а потом его губы накрыли ее, заглушая ее протестующие выкрики.
     Он вылез из ванны, взяв ее на руки. Потоки воды стекали с его обнаженного тела и с ее промокшей насквозь одежды. Не сводя с нее глаз, он поставил ее на ноги и дернул лиф ее платья с такой силой, что сразу сорвал все, что было на ней надето, включая белую красивую сорочку. Она почувствовала, что краска снова заливает ее лицо, но не отвернулась от него; она встретила его взгляд смело и с вызовом, на какой только была способна. Она, пожалуй, даже обрадовалась восхищенной улыбке, с какой он разглядывал ее. Да, они были врагами, но ей было приятно, что он восхищается ею, и ей, против воли, тоже доставляла удовольствие его мужская красота, его мощь и сила, и та дикая возбуждающая страсть, которая была в нем. Да, пожалуй, даже его высокомерие, потому что, возможно, именно оно разжигало внутри нее огонь.
     - Ты окончательно испортил мою одежду, - сказала она ему сухо.
     - У тебя есть другая.
     - Да, сэр, но я - твоя жена, твоя собственность, твое имущество! Все мое - это твое, и, следовательно, если оно испорчено, это приносит тебе убытки. Не всегда же ты будешь громить врага. Не всегда же сможешь завоевывать богатства!
     - Увы, нет, потому что моя дорогая жена теперь знает, кому молиться, чтобы я был поскорее уничтожен!
     - Не всегда же тебе побеждать! - настаивала она.