Хотелось бы, чтобы и на этот раз они оказались точны. Гарт, анализ покажет, что Эрик не отец Джейсона.

22

     Роб закончил разговор с Гартом и, положив телефонную трубку, взглянул на Дану. Она сидела на диване, подтянув колени к груди, и грустно смотрела перед собой. Потеря видеокассет ее ужасно расстроила. Увы, Большой Папа вновь стал неуязвим.
     Роб во всем винил себя. Каким же самонадеянным глупцом он себя показал! С его-то опытом работы в полиции он мог бы догадаться, что Большой Папа, узнав о побеге, в считанные минуты может послать за ними погоню. В разгар его самобичевания раздался телефонный звонок. Дана легко и грациозно соскочила с дивана и подошла к телефону.
     - Гвен, привет. Да, я уже вернулась... Почему? Моя сестра разводится с мужем. Согласись, что ситуация не из приятных. Я должна быть рядом с ней.
     Роб недовольно посмотрел на Дану. Зачем она посвящает в семейные проблемы Гвен? Они что, близкие подруги? Лично он не испытывал симпатии к Гвен.
     Дана прижала трубку к уху, играя пальцами с телефонным шнуром.
     - Правда? А как ты узнала об этом? - тревожные нотки в ее голосе насторожили Роба. - Роб Тагетт тоже там был... Да, я встречаюсь с ним.
     Роб осторожно сел на диван, мечтая поскорее избавиться от ноющей боли в теле, и задумался. Слухи распространились невероятно быстро: в Гонолулу уже знают, что он вместе с Даной был на ранчо Кольтранов.
     - Наверное, ты права, - невесело вздохнула Дана
     Он усмехнулся, догадавшись, что Гвен прочитала Дане целую лекцию о том, кто такой Роб Тагетт, и что она на правах лучшей подруги советует ей позабыть о нем как можно скорее.
     - Что ты говоришь? Какой кошмар! - воскликнула Дана. - Клементсу было всего-то сорок с небольшим. Что, сорок один год? Боже, в таком возрасте и сердечный приступ! У него ведь жена, ребенок... Боже мой, кто бы мог подумать.
     Роб поднял брови. Тод Клементс умер от инфаркта? Да быть такого не может! Он был здоров как бык! Знать бы заранее, когда за тобой придет смерть. Жаль Клементса, однако ему уже ничем не поможешь. Теперь вновь разгорятся страсти вокруг вакансии в верховном суде штата. Похоже, что шансы Даны занять это место увеличиваются.
     Прислушиваясь к разговору, он понял, что Гвен выражает свою радость по этому поводу. Вот это вряд ли. Босс Сихида, отец Гвен, влиятельный человек в политических кругах. Он непременно воспользуется своими связями, чтобы протолкнуть на освободившееся после смерти Тода Клементса место свою дочь. Гвен - главная конкурентка Даны. Так что радоваться ей нечего.
     Дана повесила трубку.
     - Тод Клементс скончался от инфаркта.
     - Я понял. Очень жаль. Он был отличный парень.
     - Гвен уверена, что его место займу я. Однако большой Папа не допустит этого - он пообещал испортить мне жизнь, и он это сделает. - Дана уселась на диван рядом с Робом.
     - Безусловно, связи у Кольтрана большие, но наш губернатор не любит, когда на него оказывают давление. Он...
     - Ужасно, - перебила его Дана. - Я даже не знаю, с какой стороны ждать удара! Допустим, губернатор не станет слушать Кольтрана, но он не оставит без внимания информацию о моем прошлом. Скажем, шантажист отправит ему письмо со сведениями о том деле, что тогда?
     - Без доказательств анонимное письмо ничего не стоит. - Роб внимательно посмотрел на Дану. - Скажи мне, работа для тебя самое главное в жизни?
     Дана несколько секунд обдумывала ответ.
     - Наверное, да. Я всегда думала только о карьере, а о работе в верховном суде я вообще мечтаю со времен учебы на юридическом факультете. День, когда я получила место в муниципальном суде, был самым счастливым днем в моей жизни.
     Роб молча кивнул. По случаю ее назначения городские власти в здании окружной прокуратуры устроили прием. Именно на нем он и познакомился с Даной. Она сияла от счастья и поразила его своей тактичностью в общении и целеустремленностью, а ее жизнерадостность просто пленила его. Ни одна из его знакомых не выдерживала сравнения с Даной. С того самого вечера он думал только о ней.
     Тут он опять вспомнил о досадной неудаче с видеопленками. Черт побери, надо же было так вляпаться! Ну, даст бог, он еще найдет способ припереть Кольтранов к стенке.
     - Да, твоя карьера, несомненно, под угрозой. Я просто не смогу спать спокойно, если в самое ближайшее время не выясню, кто тебе угрожает. Ясно, что это не Большой Папа. Давай-ка припомним, кто там у нас был еще на примете. По-моему, следующим в списке подозреваемых стоит Бинкли.
     - О, этот и впрямь ненавидит меня. Бог его знает почему, - согласилась Дана. - Кстати, о процессе Тенаки. Бинкли намеренно подсунул мне это дельце. Я тогда еще и недели не проработала в суде.
     Роб промолчал. В свое время именно из-за дела Тенаки он испортил отношения с Даной.
     - И после этого случая он всегда подсовывал мне самые щекотливые дела... Надеялся, что я покажу свою некомпетентность.
     - Однако ты утерла ему нос. Насколько я знаю, ты прекрасно справлялась и твои решения никогда не отменялись. Совершенно очевидно, что ты заслужила повышение.
     - Бинкли абсолютно уверен, что в следующем году меня вышибут из муниципального суда. До меня дошли слухи, что он уже нашел мне замену среди сынков своих друзей. - Дана с задумчивым видом кивнула:
     - Да, Бинкли был бы просто счастлив, если бы я убралась с Гавайев. Именно это мне советуют сделать в одной из анонимных записок. Но я ума не приложу, каким образом он мог узнать о моем прошлом?
     У Роба на этот счет тоже не было предположений.
     - Кроме него, есть еще два-три типа в окружной прокуратуре, которые не питают ко мне любви.
     - Профессиональная зависть, - заметил Роб. - Это мне тоже знакомо.
     Стремительная карьера Даны вообще у многих вызывала зависть. Кое-кому она перешла дорожку. Из тех, кто годами ждал очередного повышения по службе, но так и не дождался из-за внезапного появления молодой и перспективной судьи Даны Гамильтон, роб, невесело усмехнувшись, подумал, что в его карьере полицейского тоже был быстрый взлет. Он получал одно повышение за другим, оставляя позади себя многих ветеранов. Но, как говорится, чем выше сидишь, тем больнее падать. Его головокружительная карьера в одночасье рухнула. Неужели подобное ждет и Дану?
     - Ума не приложу, кто может знать хоть что-нибудь о моей ранней юности, - решительно заявила Дана. - На мое место метят многие, но ведь никто ничего не знает! Мистика какая-то. - И, подумав, добавила:
     - Остается только Слейд Картер, бывший приятель Ванессы. В тот вечер мы собирались на одну вечеринку. Вероятно, он ждал нас в баре и, потеряв терпение, отправился на поиски и наткнулся на безжизненное тело Хэнка. Он парень не дурак и, должно быть, обо всем догадался. Особенно узнав, что мы исчезли.
     - Возможно, - допустил Роб, - остается только объяснить, почему он выживает тебя с Гавайев. Есть какие-нибудь предположения?
     Дана развела руки в стороны.
     - Не имею ни малейшего представления.
     - Мне пришла в голову одна мысль. Где, ты сказала, это все произошло - в Техасе?
     Дана ни словом не обмолвилась о том, где произошла трагедия, и Роб это знал, просто ему нестерпимо захотелось, чтобы Дана была с ним до конца откровенной. Он уже давно не испытывал такого всепоглощающего и трепетного чувства к женщине. Ему хотелось, чтобы она полностью доверилась ему и, найдя в нем утешителя и защитника, забыла о своем прошлом. Вчера ночью он этого добился.
     После его вопроса в комнате повисла тишина. Дана молча смотрела на Роба. Наконец она решилась:
     - Это было в Миссури, в богом забытом поселке, где едва наберется десяток домов. Он стоит почти на границе с Арканзасом, там, где дорога поворачивает на Гомпер. Гомпер-Бенд - вот как называется это проклятое место.
     Роб улыбнулся, не обращая внимание на режущую боль в разбитой губе. Он, как ребенок, радовался, что Дана не стала отмалчиваться. После развода с Элен он редко радовался. Он страдал от одиночества, но не боялся серьезно увлечься какой-нибудь женщиной. Сейчас он чувствовал, что Дана все больше входит в его жизнь, но страх, въевшийся в его душу за это время, не приходил, и это было счастье.
     - Дана, я без ума от тебя. Наверное, ты заметила? Я сделаю все, чтобы помочь тебе выпутаться из этой неприятной истории. Знаешь, может, стоит даже съездить в Миссури. На месте виднее, что к чему. Хотя времени-то прошло немало. Но я должен знать всю правду о том, что случилось.
     На этот раз Дана не колебалась ни секунды.
     - Хэнк был ужасен. Бездельник, подлец и пьяница. Иногда, впрочем, он охотился, видимо, чтобы не сдохнуть с голоду. Все остальное время он пил бог весть на какие деньги то пойло, которое в тех краях под видом виски продавали в придорожном баре. Когда мы бежали из приюта, мы задержались в этом поселке, будь он проклят, надеясь заработать. Ванесса устроилась в бар, а для меня подходящей работы не нашлось. Однажды Хэнк предложил мне разделать кролика, которого он добыл на охоте. Пообещал пять долларов. Естественно, я согласилась. - Голос Даны зазвенел, хотя внешне она осталась абсолютно спокойной. - Мы зашли в его сарай, а потом... потом...
     Роб привлек ее к себе и нежно поцеловал в голову. В этот момент он досадовал, что Хэнк мертв и он не может свести с ним счеты.
     Дана немного отодвинулась от Роба и сказала:
     - Ванесса, проходя мимо, услышала мой плач. Сколько времени я провела в сарае, не помню. Мне показалось, очень долго. Окликая меня, Ванесса вошла внутрь, и в этот момент Хэнк навалился на нее.
     Голос Даны дрогнул, но, проглотив ком в горле, она продолжила:
     - Я, словно побитая собака, отползла от них подальше и забилась в темный угол. У меня не было сил шевелиться. Я могла только глотать слезы и с ужасом смотреть на все это.
     Роб вновь притянул ее к своей груди, но Дана решительно высвободилась из его объятий. Он абсолютно не удивился, поскольку уже довольно хорошо изучил ее. Дана не любила показывать свою слабость. А сейчас она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
     - Эта жуткая сцена до сих пор стоит у меня перед глазами. Я ненавижу себя за свою трусость! - выкрикнула она с яростью. - Этот подонок насиловал мою сестру, а я, сидя в углу, дрожала как осиновый лист и жалобно скулила. Господи, зачем я все это говорю! Ведь ничего, ничего уже нельзя исправить.
     Ему вдруг на секунду показалось, что благоразумная Дана Гамильтон сейчас кинется на пол и начнет колотить по нему руками и ногами, такое отчаяние было написано на ее лице. Да, было время, и он выглядел не лучше. Что ж, нет худа без добра, по крайней мере, теперь ему легче понять ее.
     - Не стоит винить себя. Страх и не таких делал бессильными. Это только в кино юная девушка ловко бьет бандита между ног и все ликуют, кроме бандита, конечно.
     - Наверное. Но я все равно не могу простить себе. Если бы я вскочила на ноги и бросилась ей на помощь...
     - Скорее всего он отшвырнул бы тебя обратно в угол, как мышонка. Я знаю это ощущение бессилия. Потом долго ворошишь все это. А если бы я то, а если бы я это. В этом заключено большое зло. Знаешь какое?
     Дана удивленно уставилась на него. Такого странного разговора она явно не ожидала.
     Он замолчал и обнял ее. Легко давать советы другим, подумал он, а сам-то ты простил себя?
     - Какое? - все же спросила она.
     - Видишь ли, пока ты оплакиваешь свои прошлые грехи и мучаешься тем, что ты не сделала, жизнь идет своим чередом. Потом ты спохватываешься и жалеешь о потерянном времени. А потом уже некому ни жалеть, ни плакать, ни считать тебя виноватым. Жизнь кончилась. Грустно, не правда ли? Я прошел через это, когда уволился. Считал себя трусом, потом неудачником и так далее. Какая же несправедливость! Прошло время, прежде чем я смог признаться самому себе в том, что ошибся. Мне нельзя было опускать руки и пассивно наблюдать за тем, как меня втаптывают в грязь. Я сказал самому себе правду и покончил с прошлым.
     - Значит, ты хочешь знать правду... всю правду? - сказала она тихо. - Хорошо! Она проста и противна. Хэнк изнасиловал Ванессу, но не оставил ее в покое и через какое-то время вновь полез к ней. В этот момент я пришла в себя, схватила здоровенный разделочный нож, который лежал на столе... - Дана сделала паузу и посмотрела Робу в глаза. - Я убила его.

23

     Дана, лежа в кровати, смотрела в окно. На фоне полной луны чернели пальмовые листья. Слабый ветер с моря покачивал раздвинутые шторы. По комнате плыл тонкий аромат цветов и сладкий, пряный запах прелой земли. Обычно в такие вечера Дану охватывало романтическое настроение. Она усаживалась в кресло на террасе и предавалась мечтам, любуясь таинственным очарованием ночи, сказочно преображающей залив и старый вулкан. Однако сегодня вид бухты, залитой лунным светом, не радовал ее.
     Весь день она скучала по Робу. После того как она рассказала ему все, он решил немедленно отправиться в Гомпер-Бенд и заняться поисками Слейда Картера. Только он мог знать о том, что произошло двадцать лет назад. Перед отъездом Роб еще раз попросил Дану не винить себя в случившемся.
     "Роулинз получил по заслугам, а ты была в безвыходном положении".
     В тот момент Дана не сомневалась в справедливости этих слов, но стоило ей остаться одной, как ее вновь охватили мучительные раздумья. Как-никак, а она совершила преступление. Имеет ли она право занимать судейское кресло?
     Дана не могла сомкнуть глаз. Пусть это была защита, но она все равно убийца. А раз так, она не имеет морального права выносить приговоры другим.
     Воспоминания обрушились на нее с такой силой, что грозили вызвать нервный срыв. Она попыталась Думать о чем-нибудь другом, но с таким же успехом она могла бы попробовать воскресить Хэнка из мертвых.
     Как и в ту страшную ночь, Дану сковал ужас, леденящий сердце и парализующий волю. Она сжалась в комочек и словно воочию увидела Хэнка, насилующего ее сестру в грязном, темном сарае. "Зачем я ревела, зачем звала на помощь? - упрекала она себя. - Ведь этот подонок уже был пьян и с упорством одержимого продолжал надираться виски, закрыв сарай на засов. Надо было молчать и ждать, пока он в беспамятстве не рухнет на пол. Ванесса пострадала из-за меня!"
     Дана заткнула уши руками. Ей почудились душераздирающие крики Ванессы, от которых кровь стыла в жилах. Как в ночном кошмаре, в памяти всплывали слова Хэнка: "Вы, крошки, отсюда живыми не выберетесь. Я уж позабочусь о том, чтобы ни одна живая душа не узнала от вас о том, как я провел этот вечер". Он бы выполнил свою угрозу, если бы Дана не помешала ему.
     "Мамочка, помоги мне!" Она навсегда запомнила этот жалобный крик Ванессы, который вскоре превратился в причитания. Как магическое заклинание, ее сестра вновь и вновь повторяла эти слова, взывая к покойной матери. В тот ужасный вечер Дана поняла, что Ванесса, хоть и заменила ей мать, только старалась казаться взрослой и сильной. На самом деле она сама была все еще ребенком, беззащитным и слабым.
     А еще Дана поняла, что никто не отзовется на призывы о помощи. Только они сами могут спасти себя от смерти. В надежде найти хоть что-нибудь, что можно было бы использовать как оружие против Хэнка, она принялась обшаривать глазами сарай, и вскоре ее взгляд остановился на ноже.
     Роб прав - у нее действительно не было выбора. Повторись все снова, она бы без колебаний убила Хэнка. Дана жалела лишь о том, что слишком долго собиралась с духом. Надо было действовать быстрее, как можно быстрее. "А как же правосудие?" - дал было о себе знать ее внутренний голос, но Дана приказала ему заткнуться. Иногда слово "правосудие" звучит как насмешка. Подонок заслужил смерть, сказал Роб, и Дана была согласна с ним. Однако и ей, и Ванессе до сих пор приходится расплачиваться за грехи Хэнка.
     Роб угадал. Она и ее сестра боятся мужчин, поскольку в их душах все еще кровоточит рана, нанесенная Хэнком Роулинзом. Дана закрыла глаза, чтобы не видеть луны, заливающей комнату призрачным светом. Она до мельчайших подробностей вспомнила, как разворачивались события в ту роковую ночь. Она даже ощутила тяжесть ножа в своей руке и вновь почувствовала на своих пальцах теплую кровь Хэнка.
     Пронзительный вой сирены помог Дане подавить подступившую к горлу тошноту. Она резко села в кровати и прислушалась к громким голосам, доносившимся с улицы. Она не могла разобрать, о чем идет речь. Все стихло. Она подбежала к окну, выходящему на улицу, и раздвинула шторы. При виде машины "Скорой помощи", стоящей у дома Лиллиан, у нее кольнуло сердце.
     - Боже мой, Лиллиан плохо!
     Она накинула на плечи халат и поспешно выскочила на улицу. К этому времени санитары уже появились в дверях дома Лиллиан с носилками в руках. Вспышки маячка машины "Скорой помощи" окрашивали белую простыню, которой было накрыто тело, лежащее на носилках, то в красный, то в белый цвет. Чуть поодаль стояли две полицейские машины.
     - Не-ет! - отчаянно закричала Дана. Подбежав к санитарам, которые уже подошли к машине, она откинула край простыни. На лице Лиллиан застыло спокойное, умиротворенное выражение. Если бы не заострившиеся черты лица и высохшая, как пергамент, желтоватая кожа, то могло показаться, что она не умерла, а просто спит и видит приятный сон.
     - О, Лиллиан, нет! - Глаза Даны наполнились тезами. Лиллиан призналась ей, что любила ее как свою дочь. Так почему же она так мало уделяла внимания этой доброй женщине? Дана тихо заплакала. Душа Лиллиан могла быть спокойна, есть кому оплакать ее этой земле.
     Санитар накрыл Лиллиан простыней. Проводив взглядом носилки, исчезнувшие в машине "Скорой помощи", Дана прошептала последние, прощальные слова. Для нее смерть Лиллиан была огромной потерей. Больше она никогда не увидит ее, не поделится с ней новостями. Когда Дана рассказывала ей о том, как успешно прошло слушание какого-нибудь сложного дела, глаза Лиллиан светились любовью и гордостью. Она всегда хотела только одного - быть любящей матерью.
     Сквозь слезы, застилавшие ей глаза, Дана увидела, что Фрэн внимательно следит за ней. Ей захотелось подойти, сказать ей что-нибудь хорошее, пожалеть, но в последнюю секунду она передумала. Вряд ли Фрэн была столь сильно огорчена смертью матери, что нуждалась в утешении. Дана повернулась к стоявшему рядом с ней доктору Уинстону.
     - Как это произошло?
     - Мне позвонила Фрэн. Сказала, что мать плохо себя чувствует. Я сразу же пошел сюда. У Лиллиан случился сильнейший сердечный приступ. Смерть наступила мгновенно, я был бессилен. Потом я спрашивал Фрэн о лекарствах, она ничего не знала. Коробка с таблетками, представь себе, стояла в ванной комнате. Она должна была принимать их ежедневно! Судя по оставшемуся количеству, она не принимала лекарство уже несколько дней подряд.
     - Почему Фрэн не заставила ее...
     - Полагаю, Лиллиан ничего не сказала дочери. - Проводив взглядом, отъехавшую машину "Скорой помощи", доктор пожал плечами. - Ума не приложу, почему она ни словом не обмолвилась о таблетках?
     - Она хотела умереть, - отрешенно прошептала Дана. - Она хотела встретить свою смерть в доме, в котором прожила много лет со своим мужем и где была когда-то счастлива. Мысль о том, что она может провести последние дни в каком-нибудь приюте для престарелых, приводила ее в ужас.
     "Я обещала помочь ей, но ничего не сделала". Горькие слезы раскаяния полились из глаз Даны. Она подвела Лиллиан, не смогла уберечь ее от смерти.
     Дана долго смотрела вслед машине "Скорой помоги". Ее глаза были прикованы к повороту дороги, где та свернула, мигнув последний раз яркими огнями. Она не слышала, как уехали полицейские машины, как с ней попрощался доктор Уинстон, поскольку думала только о Лиллиан.
     Убитая горем, Дана побрела к своему дому. Войдя в гостиную, она сразу заметила мигающую лампочку автоответчика. "Интересно, Роб, что ли, так поздно?" - подумала Дана. Часы показывали половину первого ночи. Он обещал позвонить на обратном пути. Вряд ли он уже управился с делами в Миссури. Она подошла к те